Семёрка из преисподней

«Когда знаешь, о чём поговорить с человеком — это признак взаимной симпатии. Когда вам есть, о чём вместе помолчать — это начало настоящей дружбы». М. Фрай

Похороны подчинённых Юни и двух Погребальных Венков стали настоящим испытанием для психики Тсуны и его товарищей: глядя на урны с прахом, каждый из них в полной мере осознавал реальность смерти этих мафиози, храбро сражавшихся за своих боссов до самого конца. Десятый не знал, как описать то чувство, с которым он смотрел, как свежие могилы засыпают землёй, но в одном он и его друзья были совершенно уверены: смерть этих людей не должна стать напрасной. «Я сделаю для этого всё, что смогу», — так думал каждый из них. Тсуна почти всё свободное время проводил в поместье Джиглио Неро, где вместе с Гокудерой, Спаннером и Шоичи пытался отыскать информацию о первой встрече Вонголы и предыдущего поколения Хранителей Грехов. Рёхей тренировался вместе с Колонелло и Хром: иллюзионистке не с кем было оттачивать своё мастерство, и они любезно согласились помочь ей. Ямамото стал частенько прогуливать школу и мог целыми днями не выходить из додзё. Его отец начал подозревать, что происходит что-то неладное: в конце концов, бейсбол для Такеши всегда был на первом месте, и нужна была веская причина для того, чтобы для его сына меч стал важнее биты. Пожалуй, единственным, кто продолжал жить в обычном ритме, был Хибари Кёя. Конечно, Дино стал чаще приглашать его на спарринг, но Хранитель Облака был этому только рад: из-за нависшей над городом угрозы он ещё острее чувствовал необходимость стать сильнее. Хисая не знала всех подробностей ситуации с демонами, но тоже делала свой вклад в наведение порядка в Намимори: Кёе часто приходили сообщения с адресами мест, где проводят время различные тёмные личности, с которыми он либо разбирался сам, либо поручал это кому-то из своих людей. Глава комитета уже привык к тому, что иногда после уроков Юки захаживает в его тихую обитель, располагается на диване и либо спит, либо строчит в своей нотной тетради, либо наблюдает за тем, как он работает. Временами Хибари отрывался от чтения бумаг, чтобы отдохнуть, и непринуждённый разговор с девушкой завязывался сам собой. Несмотря на немногословность и язвительность она была интересным собеседником, и для Хранителя Облака было странно осознавать, что ему не в тягость вести с ней диалог. Впрочем, порой Хисая была слишком любопытной, и если она не получала ответа на какой-либо вопрос, то выведывала его окольными путями. Таким образом Юки узнала о нём много нового, в частности то, что Хранителем Облака он стал по воле случая, что он ненавидит сакуру и что помимо работы он дистанционно обучается на юридическом в Токийском университете. Но когда она спросила Кёю о родителях, он посмотрел на неё с таким осуждением, что она невольно почувствовала себя виноватой. Девушка сразу поняла, что у Хибари натянутые отношения с родителями, и решила не вспоминать об этом, пока он сам этого не захочет. О себе Хисая говорила только тогда, когда её об этом спрашивали. Единственным, что она ни под каким предлогом не желала обсуждать, была её домашняя ситуация: стоило Кёе невзначай этим поинтересоваться, как девушка уводила разговор в другое русло, делая вид, что не поняла или не услышала вопроса. Хибари это немного раздражало, но он отчасти понимал Юки: в конце концов, он сам не отвечал на столь личные вопросы и поэтому решил, что она тоже имеет на это право. Седьмого декабря Кёя осознал, что ему жизненно необходим отдых: с университетом проблем не было, но вот работа… Лежавшая на диване Хисая несколько раз предлагала помощь, но глава комитета в ответ на это угрожал загрызть её до смерти. Когда он с обречённым вздохом взялся за очередной отчёт, в кабинет заглянул такой же уставший Дино. — Кёя, я сегодня… — Чмошник! — пропищал Хибёрд, сидевший на школьной печати. Дино вытаращил глаза, а Кёя чуть не порвал отчёт, который читал, и шокированно уставился на своего любимца. Он не заметил, как лежавшая на диване Юки нервно поджала губы: она не рассчитывала, что птица так хорошо воспримет её уроки хорошего тона. — Лошара! Выкидыш эволюции! — Э-э… В общем, я сегодня пас, — ошарашенно произнёс Каваллоне, уверенный, что за такое заявление Хибари размажет его по стенке. — Прости, — опасливо добавил он. — Я тоже пас, — неожиданно согласился Хранитель Облака. — Уйди, иначе загрызу до смерти. — Травоядное! — чирикнул Хибёрд. — Давай отложим это до завтра. И уйми свою птицу, — нервно хмыкнул мужчина. Покосившись на Хисаю, наблюдавшую за работой Кёи, он протянул: — Кстати, Юки, я тут кое-что вспомнил… — Дино выудил из портфеля цветастый конверт и подошёл к непонимающе нахмурившейся девушке. Протянув ей конверт, он дружелюбно произнёс: — С днём рождения! Глава комитета на секунду застыл, но после продолжил работать как ни в чём не бывало. Заметив, как равнодушие во взгляде Хисаи сменяется удивлением и растерянностью, Дино мягко улыбнулся: похоже, этот человек не привык получать подарки. Конверт остался без внимания, поэтому Каваллоне осторожно положил его на живот Юки и пояснил: — Я заметил, что твоё пальто порвалось, и решил, что к зиме тебе не помешало бы утеплиться. — Юки вскрыла конверт и озадаченно уставилась на подарочный сертификат одного из самых дорогих магазинов одежды в Намимори. Опустив глаза на сумму, она побледнела и уже хотела что-то сказать, но Дино её опередил: — Обратно не возьму. Считай это моей благодарностью. — За что? — хрипло спросила девушка. — Как за что? — покосившись на молча работавшего Хибари, Каваллоне наклонился к ней и шёпотом продолжил: — Не знаю, как тебе удалось сойтись с Кёей, но это просто какое-то чудо. Похоже, ты разглядела в нём что-то, чего не видят другие, и я очень благодарен тебе за то, что ты рядом с ним. — Выпрямившись, Мустанг добродушно добавил: — Друзья Кёи — и мои друзья тоже, а я всегда поздравляю друзей с днём рождения. Махнув рукой убийственно сощурившему глаза Хибари, он покинул кабинет прежде, чем канарейка успела чирикнуть что-либо в его адрес. Юки ещё какое-то время изучала сертификат немного растерянным взглядом, а после встала и направилась к своей школьной сумке. Запрятав туда подарок, она обернулась и наткнулась на равнодушный взгляд Хранителя Облака. — Поздравляю, — коротко высказался тот, снова принимаясь за отчёты. — Ага. — Опустившись на диван, Хисая осторожно добавила: — Мне от тебя ничего не нужно. — Я и не собирался ничего тебе дарить, ехидна. Девушка удовлетворённо кивнула и закрыла глаза, собираясь вздремнуть: уроки в её классе закончились раньше, но уходить из школы ей пока не хотелось. Отложив в сторону прочитанный отчёт, глава комитета медленно выдохнул и, подперев лоб ладонью, уставился на Юки. Откуда ему было знать, что сегодня у этой ехидны день рождения? И как ему теперь себя вести? Будто почувствовав его смятение, Хисая спокойно произнесла: — Я не считаю этот день праздником, мне не нужны подарки и поздравления. Так что благодарностью Дино-сенсея я вряд ли воспользуюсь. — Хибари уже был знаком этот небрежно-равнодушный тон: Юки словно не придавала значения собственным словам, хотя в действительности это было не так. Заметив, что Хранитель Облака пристально на неё смотрит, Хисая поспешно отвернулась, улёгшись к нему спиной. После небольшой паузы она добавила: — Кстати, ты не возразил, когда он назвал меня твоим другом. — С этим конём бесполезно спорить, — бросил Кёя, снова принимаясь за работу. — Не мешай. Какое-то время девушка слушала шелест бумаг и тиканье часов, но её быстро сморило, и уже через десять минут она тихонько сопела во сне. Хибёрд перелетел на плечо Юки и, довольно нахохлившись, тоже решил вздремнуть. Главу комитета хватило ещё на пару десятков документов, после чего он поднялся на ноги и посмотрел в окно: на улице было серо и уныло, деревья за школьной оградой мёрзли на ветру и грустно качали ветками. Отвернувшись, Кёя подошёл к дивану и уставился на Хисаю: хотя она и казалась такой же серой и холодной, как пейзаж за окном, благодаря слабой улыбке черты её лица были мягче и красивее. Во сне она выглядела такой умиротворённой, что от одного взгляда на неё становилось легко и спокойно. — Эм… Кё-сан? — Хибари вздрогнул от неожиданности и уставился на виновато нахмурившегося Кусакабе. — Простите, я вам помешал. — Нет, ты вовремя, Тецу. — Подойдя к вешалке, Хранитель Облака сдёрнул с неё чёрный шарф и серый зимний бушлат. — На сегодня я закончил, так что остальное за тобой. Завтра меня не будет. Когда Тецуя почтительно поклонился и скрылся за дверью, из-за обитой кожей спинки дивана высунулось сонное лицо Юки. Хибёрд чирикнул и, напевая гимн школы, перелетел на голову своему хозяину. Широко зевнув, девушка перевесилась через спинку и спросила: — Уходишь? — Да. — Обмотавшись шарфом и вдев руки в рукава пальто, Кёя принялся застёгивать пуговицы. — Я ужасно устал и хочу отдохнуть. Так что одевайся, я не буду долго ждать. — Чё-то я не догоняю, — нахмурилась Хисая. — Какого фига ты мне указываешь? — Ты почти каждый день отвлекаешь меня от работы, ехидна. — Застегнув последнюю пуговицу, Хранитель Облака покосился на замершую девушку. — Так что в качестве расплаты сегодня будешь делать всё, что я захочу. Тебе ведь не нужны проблемы с моим комитетом? Выйдя из ступора, Юки сползла с дивана, схватила своё изорванное пальто и начала одеваться: хотя учиться и оставалось несколько месяцев, проблем со школой совсем не хотелось. Хисая старалась держать себя в руках, но перспектива весь день быть на побегушках у Хранителя Облака так её разозлила, что она вдела руки в рукава только с пятого раза. Глава комитета уже успел переобуться и, когда девушка застегнулась, с едкой усмешкой протянул ей свою шапку. В ответ Хисая показала ему средний палец и наклонилась за сумкой. Кёя хмыкнул, пересадил канарейку себе на плечо, нахлобучил шапку и покинул кабинет. Дождавшись, когда Юки выйдет в коридор, он запер дверь и направился к лестнице, спиной чувствуя убийственный взгляд серо-зелёных глаз. На девушке были школьные сандалии, серые чулки и школьная юбка, так что по расчетам Хибари она должна была замёрзнуть сразу после выхода из школы. Вопреки его ожиданиям Юки оказалась на удивление морозоустойчивой и начала замерзать только через полчаса неспешной прогулки по улицам. Когда стук её зубов был слышен уже за пару метров, Кёя с усмешкой спросил: — Шапку? — Хисая в ответ простучала что-то нецензурное, вцепившись окоченевшими пальцами в ремень школьной сумки. — Кстати, вот магазин, в котором ты можешь утеплиться. Хранитель Облака остановился напротив богато обставленных витрин, над которыми красовалась огромная яркая вывеска, и прошёл внутрь. Дрожавшая от холода девушка покорно поплелась следом, но на входе её остановил охранник. — Простите, но… — мужчина скептически оглядел Хисаю, и ей очень захотелось украсить его лицо парочкой фингалов. — Наш магазин для несколько иной категории жителей. — Не помню, чтобы у вас были какие-то ограничения для посетителей, травоядное. Охранник обернулся и вздрогнул, встретившись с мрачным взглядом Хибари. Нервно улыбнувшись, он попятился и занял свой пост у двери, позволив Кёе затянуть девушку внутрь магазина. Она определённо чувствовала себя неуютно в окружении стоек с дорогущей одеждой и сновавших между ними людей. Немного отогревшись и осмотревшись, Юки спросила: — Как ты понял, что это тот магазин? — Она уже не стучала зубами, но её всё ещё немного колотило. — И зачем мы здесь, если ты собирался отдыхать? — Конверт — копия вывески. Но ты, конечно, этого не заметила. — Глава комитета иронично хмыкнул в ответ на её мрачный взгляд. — А здесь мы для того, чтобы во время отдыха у меня не болела голова от твоей зубной чечётки. Мне плевать, как ты воспринимаешь эту бумажку от коня, пошевеливайся и выбери себе что-нибудь. Девушка презрительно фыркнула и ушла к стойкам, игнорируя перешёптывавшихся и неодобрительно косившихся на неё покупателей: ещё бы, такая оборванка в таком дорогом магазине. Юки чувствовала, что стоявший неподалёку Кёя тоже за ней наблюдает, но не смотрела в его сторону и хмуро осматривала выставленные на продажу вещи, содрогаясь от цен, которые были одна выше другой. Она ещё не до конца понимала, что задумал Хранитель Облака, но почему-то не могла унять раздиравшего её раздражения. Магазин они покинули примерно через час, хотя Кёя думал, что они пробудут там дольше. Хисая уже убрала школьную обувь и форму в сумку, а старое пальто, к удивлению главы комитета, без его помощи отправилось в ближайшую мусорку. Покосившись на Юки, он не удержался и сказал: — В кои-то веки выглядишь как человек, ехидна. — Определись уже, — буркнула девушка. Она не истратила всю сумму сертификата и купила лишь несколько вещей, в которых и покинула магазин. Теперь Хисая была одета в бледно-серое приталенное пальто чуть выше колена, тёмные джинсы и чёрные полусапожки. Вместо шарфа шею защищал воротник светло-зелёного свитера, в тон которому Юки подобрала шапку-носок и митенки с пристёгивающейся варежкой. Только сейчас Хранитель Облака заметил, что она подстригла передние пряди, и теперь её прижатые шапкой иссиня-чёрные волосы доходили до плеч. Девушке было непривычно в новой одежде, она хмурилась, зажималась, то и дело что-то поправляла. Это выглядело немного забавно. — Чего вылупился? — прищурилась Хисая, одёргивая пальто. Она хотела сказать что-то ещё, но замерла, когда Кёя протянул к ней руку. Усмехнувшись, он натянул шапку ей на лицо и бросил: — Я проголодался. Пойдём. Поправив шапку, Юки хмуро уставилась в удаляющуюся спину Хибари. Прежде, чем глаза закрыло зелёной вязью, она уловила в его взгляде что-то тёплое, и это немного её озадачило. Разве он не разозлился из-за того, что она отвлекала его от работы полтора месяца кряду? Какого чёрта он вообще творит? Обречённо вздохнув, она побежала за ушедшим вперёд Хранителем Облака. В «Таке-суши» было чуть менее людно, чем обычно, но даже такого количества людей было достаточно для того, чтобы Хибари почувствовал себя как сельдь в бочке. Он выбрал незаметный столик в самом углу и уже снимал бушлат, когда к ним подошёл Ямамото, который, несмотря на усталость во взгляде, добродушно улыбался. — Добро пожа… — Избавь меня от своего общества, — процедил Хранитель Облака, искоса глядя на нервно хмыкнувшего Хранителя Дождя. Хибёрд с негромким чириканьем перелетел на голову Кёи, и тот равнодушно бросил: — Сядь уже, ехидна. Не мозоль глаза. Заметив снимавшую пальто Хисаю, мечник очень удивился: ведь если глава комитета и заходил к ним в ресторан, то только в одиночестве. Почувствовав на себе удивлённый взгляд Такеши, девушка повесила пальто на вешалку и с видом безропотной покорности судьбе изрекла: — Слово хозяина — закон. Раба не смеет ослушаться. Под недоуменными взглядами Хибари и Ямамото она вздохнула грустно, но харизматично, и плюхнулась на стул. Глава комитета сел напротив и невозмутимо сообщил выпавшему из реальности мечнику, что они будут зелёный чай. Тот кивнул, оставил им меню и удалился, то и дело заинтересованно оборачиваясь. — Что это было? — вкрадчиво поинтересовался Хранитель Облака. — Я ваша раба, — отозвалась Юки, — и должна вести себя соответственно. — Прекрати паясничать и выбери что-нибудь, — процедил Кёя. — Слушаюсь. — Девушка покорно опустила взгляд в меню, и её раболепное выражение лица дополнилось нервной усмешкой. — У меня не хватит денег, — пробормотала она. — Я не говорил тебе смотреть на цены, ехидна. — Да, но тогда я окажусь у вас в долгу. К тому же вам не стоит себя утруждать, я не голо… — Юки прервало громкое протяжное урчание: то был желудок, категорически несогласный с её словами. — Заткнись и выбирай, — не допускающим возражений тоном повторил Кёя, изучая уже знакомый ему список блюд. «Самодур хренов, — девушка опустила взгляд туда же. — Как можно не смотреть на цены? Он вообще хоть когда-нибудь на них смотрит?..» Вскоре Ямамото поставил перед Хибари и Юки круглый чайник с традиционными чашками без ручек и, взяв заказ, быстро ретировался. Кёя разлил чай по чашкам и придвинул одну к Хисае, после чего молча приступил к чаепитию. Сидевший на его голове Хибёрд весело чирикнул и уставился на Юки: та молчала и отрешённо разглядывала своё отражение на чайной поверхности. Главу комитета немного насторожила такая смена настроения: совсем недавно Хисая паясничала и упрямилась, а сейчас выглядела так, будто была неспособна на другие эмоции, кроме отчуждения. Хибари понимал, что Юки не могла так просто примириться с ролью его «рабы», и из-за этого её поведение казалось вдвойне подозрительным. Зная её характер, можно было подумать, что она задумала очередной безумный план по отмщению своей гордости, но выяснить, так ли это, Хранитель Облака не успел: Ямамото принёс их заказ. При виде небольшой тарелки якисобы* у девушки снова заурчал живот, и она с хмурым «итадакимас**» принялась за еду. Кёя усмехнулся и последовал её примеру. Когда Такеши прибрал их стол и принёс счёт, Хисая достала потрёпанный кошель и, глянув в чек, принялась отсчитывать нужную сумму мелочью. Глава комитета с невозмутимым видом вложил в счёт несколько купюр и под испепеляющим взглядом Юки отдал вернувшемуся мечнику. На фразу «приходите ещё» девушка промолчала, а Хибари неопределённо хмыкнул, снимая с вешалки пальто. Улыбнувшись, Хранитель Дождя махнул им рукой и поспешил к другим столикам, услышав, как хлопнула входная дверь. Оказавшись на улице, Юки полной грудью вдохнула прохладный воздух и повернулась к Хибари: её обычно бледные щёки окрасились здоровым румянцем, однако взгляд оставался таким же холодным и безжизненным. Поправив шапку, она уставилась на Хибари. — У меня вопрос. — Спрашивай, — разрешил Кёя, проверяя время по телефону. Три часа дня. — Это всё из-за моего дня рождения? — в лоб спросила Хисая. Убрав телефон, Хранитель Облака поднял на неё равнодушный взгляд, и она мрачно продолжила: — Ты заставил меня купить одежду и сводил в ресторан за свой счёт, хотя ненавидишь людные места. Ни за что не поверю, что ты сделал это потому, что просто захотел. В глубине серо-голубых глаз девушка разглядела озадаченность: похоже, Хибари как раз собирался сказать именно это и теперь не знал, как ещё ответить на заданный вопрос. — Ты, кажется, забыла, но я ничего не собирался тебе дарить, ехидна, — сухо напомнил ей Кёя после небольшой паузы. — И ты не считаешь этот день праздником, так что не вижу проблемы. Я просто отдыхаю, а ты сопровождаешь меня потому, что я так захотел. — Отлично, надеюсь, мы правильно друг друга поняли. — Юки придала своему лицу раболепное выражение и спросила: — Куда ещё вы хотите пойти, хозяин? Хибари нахмурился и, опустив руки в карманы, двинулся в сторону главной улицы. Хисая догнала его и зашагала позади, тоже спрятав руки в карманы пальто и стараясь не спотыкаться: Кёя шёл так быстро, что она едва за ним поспевала. При взгляде на маячившую впереди спину девушка не могла удержаться от раздражённого вздоха: хотя Хранитель Облака упорно скрывал свои настоящие мотивы, она всё прекрасно понимала. Впрочем, мысли по этому поводу улетучились, когда он остановился перед высоким зданием, в котором Юки узнала городской океанариум. Покосившись на замершую спутницу, парень молча направился ко входу. На кассе Хисая чуть не упала в обморок от цены посещения: на такую сумму она могла жить целую неделю. Прежде, чем она успела прошмыгнуть обратно на улицу, Кёя молча впихнул ей билет и чуть ли не силой затащил в основное помещение. Оказавшись внутри, Юки обмерла и растерялась от большого количества посетителей, но через пару минут пришла в себя и нерешительно подошла к стеклу, за которым проплывали морские обитатели самых разных видов, цветов и размеров. Она надолго задерживалась у каждого метра огромного аквариума, было видно, что ей интересно, но в то же время она выглядела так, будто чувствовала себя до жути виноватой, и эта вина не давала ей полностью отдаться наблюдению за сновавшими туда-сюда рыбами. Стоявший рядом Хибари вскоре не выдержал и раздражённо произнёс: — Можно подумать, ты здесь впервые. Хисая кивнула, с плохо скрываемым восхищением рассматривая проплывающую мимо китовую акулу. Та была такой огромной, что девушке пришлось задрать голову. Кёя нахмурился и перевёл взгляд на аквариум, но мысли его занимали совсем не сновавшие перед глазами обитатели морских глубин. Сколько ещё раз знакомые ему и другим людям вещи окажутся для этой ехидны новыми или недоступными? Размышления Хибари на этот счёт прервал маленький мальчик, который случайно толкнул его в попытках пробиться поближе к стеклу. Наткнувшись на холодный взгляд серо-голубых глаз, мелкий попятился с испуганным «простите», но его тут же подхватил незнакомый мужчина. Извинившись, он посадил ребёнка себе на плечи и указал на проплывавшего у самого стекла ската. По-детски большие глаза мальчика восхищённо заблестели, и он сразу позабыл и про огромную толпу, и про пугающего парня с канарейкой на голове. Задумчиво прищурившись, Кёя посмотрел на стоявшую рядом Хисаю: сейчас её глаза блестели так же, как у ребёнка, сидевшего на плечах своего отца, вот только к интересу и восхищению примешались неуместные растерянность, отчуждённость и печаль. Хранитель Облака поспешно перевёл взгляд на аквариум и уставился на подплывшую к стеклу акулу. Раздражение от давившего на слух гомона толпы смешалось с неприятной горечью. Девушка не знала, сколько времени прошло перед тем, как она смогла оторваться от созерцания искусственной морской экосистемы, но когда она развернулась к Хибари, то вместо него увидела высокого темноглазого мужчину в кожанке, который странно ухмылялся и неотрывно за ней наблюдал. Оглядевшись в поисках главы комитета, Юки поняла, что нигде поблизости его нет. — Эй, крошка. — Что-то больно сжало плечо, и она, задрав голову, увидела того самого мужчину в кожаной куртке. — Потерялась? Убрав с плеча чужую руку, Хисая кинула на незнакомца мрачный взгляд и направилась к выходу из океанариума, косясь по сторонам. «Наверное, не выдержал и вышел», — кивнув самой себе, девушка ускорила шаг. Оказавшись на улице, она осмотрелась: Кёи поблизости не наблюдалось. Было полшестого вечера, уже стемнело, но людей на улице было предостаточно, и все они куда-то спешили: кто-то собирался отметить конец рабочей недели, а кто-то торопился отдохнуть дома. Юки же домой совсем не хотелось, и она растерянно нахмурилась: можно ли ей уйти отсюда, или нужно подождать Хибари? Наверное, он разозлится, если она уйдёт без его разрешения. Решив, что лучше встать на самое заметное место, девушка двинулась к ближайшему фонарю, но её неожиданно снова схватили за плечо. — Невежливо так уходить, когда тебе хотят помочь, — обожгло ухо горячим дыханием. Юки уже было собралась двинуть приставучему незнакомцу локтем в бок, но замерла, почувствовав, как живот укололо холодное остриё. — Не хочешь прогуляться? Он думал, что девушка испуганно кивнёт и послушно уйдёт вместе с ним, но вместо этого вздрогнул и, опустив взгляд, увидел упиравшийся в его живот нож. Ледяной взгляд Юки не предвещал ничего хорошего, и мужчина разумно рассудил, что лучше оставить мелкую паршивку в живых, чем рисковать своей жизнью. Убрав оружие, он бросился бежать, но в конце улицы его схватили два парня с повязками Дисциплинарного комитета. Быстро сложив и спрятав нож во внутренний карман пальто, Хисая заметила Хранителя Облака, стоявшего совсем рядом и наблюдавшего за ней. Хибёрд на его голове распушил перья и любопытно озирался по сторонам. — Где тебя носило? — нахмурилась девушка. Кёя не ответил, очевидно, словив когнитивный диссонанс: он был уверен, что ему придётся вмешаться, и никак не ожидал, что Хисая справится сама. — Я чуть мужика не вскрыла, пока тебя ждала, — уточнила она. Глава комитета на это лишь неопределённо хмыкнул и запустил руку в карман пальто. Немного покопавшись, он протянул озадаченной Юки кулак. Не понимая, чего хочет Кёя, она вопросительно вскинула брови и стукнула его кулак своим. Хранитель Облака раздражённо нахмурился и, перевернув руку девушки ладонью вверх, уронил в неё что-то маленькое. Опустив взгляд на свою ладонь, Хисая обнаружила на ней брелок — крошечного мягкого белька с большими пластмассовыми синими глазами, красиво искрящимися в свете уличного фонаря. — Я решил купить себе что-нибудь. Второго дали бесплатно. — Кёя покрутил на пальце такого же белька. — Можешь выбросить или оставить, мне всё равно. Юки молча смотрела на маленького зверька и прогоняла в памяти все события сегодняшнего дня. Она всегда покупала подержанную одежду на вырост, а сегодня получила от практически незнакомого человека возможность купить нормальную одежду и воспользовалась ей, пусть и не по своей воле. Впервые за много лет она сходила в ресторан и впервые в жизни побывала в океанариуме, о чём мечтала с детства, но не могла себе позволить… — Кёя, я ценю то, что ты так добр ко мне. — Хибари уставился на Юки, поднявшую на него потускневшие глаза. Её взгляд был таким же, как и голос: холодным и отчуждённым. — Но мне это не нужно. Для меня этот день не имеет ничего общего с праздником. — Я уже говорил, что отдыхаю, а ты здесь по моей прихоти. Не зазнавайся, ехидна, — усмехнулся глава комитета. Хисая опустила голову и уставилась на маленького белька, чувствуя, как в груди поднимается обжигающая волна горького гнева. Сжав брелок, она стиснула зубы и попыталась успокоиться, но безуспешно. На секунду Кёе показалось, что девушка готова его ударить. — Она умерла в этот день. Хранитель Облака вздрогнул, словно от пощёчины, и замер, когда Юки подняла на него горевший злобой и давней болью взгляд. Сделав глубокий вдох, она продолжила: — Я пошла за тобой только потому, что не хотела идти домой. Но ты, видимо, плохо понял, когда я сказала, что мне ничего от тебя не нужно, и захотел поиграть в благородного самодура. Не пойми меня неправильно, Кёя: я правда ценю то, что ты сделал… Вернее, хочу ценить, но почему-то только злюсь. Наверное, мне было бы весело, если бы я не чувствовала себя бесполезным и виноватым в собственной дурости нищим куском дерьма, о котором ты вдруг вспомнил из-за желания потешить собственное самолюбие. — Голос Хисаи неожиданно дрогнул, и она опустила голову так, что верхнюю часть лица скрыла тень от чёлки. — Мне самой от себя тошно за свои чувства, но я ничего не могу с собой поделать. Я не могу считать праздником тот день, в который родная мать умерла у меня на руках, а я ничем не смогла ей помочь. Это оскорбит её память. — Хо-о, то есть ты считаешь, что это жалкое выражение на твоём лице не оскорбляет её память? — усмехнулся Хибари. Лицо Юки исказилось от злости, и она замахнулась для удара, но он с лёгкостью остановил её кулаки и сжал так, чтобы она не могла вырваться. — Тебе, кажется, было четыре, когда это случилось? Не думаю, что ты могла чем-то помочь. — Я могла, — процедила Хисая. — Мои органы подходили. — Ты приняла бы органы собственного ребёнка, ехидна? — Юки промолчала, и глава комитета удовлетворённо хмыкнул. — Ей бы не понравилось, что ты винишь себя в её смерти. — А ты не винишь себя в смерти своего брата? Если бы он тогда не пришёл в школу, то остался бы жив. — Осознав, что она только что сказала, Хисая ошарашенно выдохнула. Промелькнувшая во взгляде парня боль подействовала на неё отрезвляюще, и она уставилась себе под ноги. Опять сорвалась. — Кёя, я не… — Поначалу я себя винил, — неожиданно ответил он. — Но потом я стал достаточно взрослым для того, чтобы понять, что в жизни есть вещи, на которые мы не можем повлиять, но можем выбрать, как к ним относиться. Твой день рождения был важным днём в жизни твоей матери, и у тебя странный взгляд на то, что оскорбляет её память, а что — нет. — Почему тебя так это волнует? — тихо спросила Юки. — Волнует? Ни капли. Меня просто бесит твоё выражение лица, — презрительно отозвался Хранитель Облака. Отпустив руки Хисаи, тут же беспомощно обвисшие, он отвернулся и двинулся в противоположную сторону, очевидно, решив, что на этом их разговор окончен. Девушка растерянно смотрела на влажно поблёскивавший асфальт, обдумывая события последних пяти минут, и с каждой секундой раздражение в её взгляде всё больше разбавлялось растерянностью. «Всегда празднуй свой день рождения. Забыть о проблемах и просто радоваться… Создавать счастливые воспоминания… Я не прощу себе, если ты возненавидишь этот день…» Юки испуганно расширила глаза. Почему она вспомнила об этом только сейчас? Как она вообще могла забыть эти слова? Хисая вдруг осознала, что она бы об этом и не вспомнила, если бы не слова Кёи, от которых в мозгу словно что-то щёлкнуло, прояснив сознание. Но сейчас её волновало совсем другое: почему она забыла? И почему сорвалась на Хибари, который попытался её вразумить? В висках болезненно запульсировало, картинка поплыла, и девушка пошатнулась. — Кёя, постой. Вышло не так громко, как хотелось, и отошедший уже достаточно далеко Хранитель Облака её не услышал, продолжая удаляться. Юки стиснула зубы и, пошатываясь, двинулась следом, не обращая внимания на косившихся на неё прохожих. С каждым шагом голова кружилась всё сильнее, сознание заволакивало плотной густой пеленой, но Хисая продолжала идти. Когда парень остановился на светофоре, она схватила его за плечо и хотела что-то сказать, но не успела, провалившись в окутавший её мысли туман. Придя в себя, Юки обнаружила, что сидит на лавочке и по-прежнему сжимает в руке несчастного белька. Когда в глазах окончательно прояснилось, она увидела Кёю, стоявшего рядом и наблюдавшего за проходившими мимо людьми. Заметив, что Хисая пришла в себя, глава комитета уже собрался уходить, но она судорожно впилась пальцами в его рукав. — Не знаю, что на меня нашло. — Девушке было немного трудно говорить, но она твёрдо вознамерилась довести задуманное до конца. — После твоих слов я вспомнила кое-что важное. Ты был прав. Прости, что задела тебя. Я не хотела. Серо-голубые глаза хищно сощурились, но Юки не боялась и не отводила взгляда, прекрасно понимая, что, если она это сделает, Хибари действительно уйдёт. Спустя пару минут напряжённой игры в гляделки он раздражённо вздохнул и неожиданно надвинул шапку ей на лицо. Наблюдая за тем, как Хисая тихо ругается и поправляет шапку, Хранитель Облака мрачно произнёс: — В следующий раз я не буду так снисходителен. — Тогда сходишь со мной ещё кое-куда? — Он насмешливо вздёрнул бровь, и девушка серьёзно добавила: — Пожалуйста. — Ты неправильно просишь, ехидна, — ухмыльнулся глава комитета. Юки перекосило, но она понимала, что другого выхода у неё нет: в конце концов, она действительно была виновата перед Кёей. Набрав в лёгкие побольше воздуха, девушка на одном дыхании произнесла: — Пожалуйста, простите вашей ничтожной безрассудной рабе столь оскорбительные слова в ваш адрес и позвольте ей отвести вас в очень важное для неё место. — Принято. Прежде, чем Хисая успела высказать свои нецензурные мысли по поводу жестокого обращения с ехиднами, Кёя перехватил её запястье и потянул, вынуждая встать. Одёрнув пальто, она упрятала брелок в сумку и хмуро покосилась на Хранителя Облака, опустившего руки в карманы пальто. Только сейчас Юки заметила, что канарейка, до этого всё время сидевшая на его голове, куда-то пропала. Поймав недоуменный взгляд девушки, Хибари указал на свою шапку. — Я спрятал его, иначе он замёрзнет. — Не боишься, что он нагадит тебе на голову? — язвительно поинтересовалась Хисая, тоже опустив руки в карманы и неторопливо двинувшись вперёд. — Хибёрд хорошо воспитан, в отличие от тебя, — отозвался Кёя, нагнав её и идя рядом. — Я хорошо воспитана, просто кое-кто слишком увлёкся игрой в раба и хозяина. — Ты сама её затеяла. — Ты сам сказал мне её прекратить. — Я передумал. Это забавно. — Ты ущемляешь мои права. — У раба нет никаких прав. — Эксплуататор. — Ехидна. Слово за слово они дошли до цветочного магазина, куда девушка и направилась. «Это и есть важное место?» — зайдя внутрь, Хибари невольно усмехнулся, глядя на ошарашенное лицо продавщицы: Юки высыпала перед ней всё содержимое кошелька. Женщина пересчитала деньги и куда-то отошла, быстро вернувшись с небольшим букетом нежных белых лилий. Хисая что-то тихо сказала, и продавщица, жалостливо покосившись на неё, убрала из букета ветку с тремя цветками. Забрав сдачу, девушка вежливо поклонилась и вышла на улицу вместе с Кёей, которого неожиданно осенило. Покосившись на букет в её руках, он понимающе нахмурился. Шесть цветков. До кладбища они дошли молча. Юки уверенно шла вперёд, даже не глядя вокруг: похоже, она знала это место как свои пять пальцев. Хибари тоже бывал здесь время от времени, но всё же не так хорошо ориентировался и потому следовал за девушкой. Остановившись напротив одной из многочисленных могил, она присела и положила на неё букет, не спеша убирать руку. Могила ничем не отличалась от других могил, на надгробии было выгравировано: «Юки Фумико». Поднявшись на ноги, Хисая покосилась на стоявшего рядом Кёю: тот смотрел могилу и, судя по всему, был погружен в свои мысли. Когда он очнулся и повернулся к девушке, та уже молитвенно сложила руки и закрыла глаза. Похоже, Юки не собиралась молиться вслух, и Хибари поймал себя на том, что ему даже любопытно, о чём она сейчас рассказывает покоящейся здесь женщине. «Привет, мам. Прости, я уже долго тебя не навещала, — Хисая виновато нахмурилась. — Много нового произошло. Я всё же перевелась в другую школу. Там много придурков, а в моём классе учится босс Вонголы — Савада Тсунаёши, и его друзья. Вонгола — это самая влиятельная в мире мафиозная семья, но это ничего не меняет, Савада тоже придурок, и вокруг него много таких же придурков. Они все такие энергичные, что это утомляет, — она вздохнула, но её выражение лица быстро смягчилось. — Знаешь, появился человек, которому удалось меня заинтересовать, он стоит рядом со мной. Его зовут Хибари Кёя, он глава Дисциплинарного комитета и подчинённый Савады. Хорошо, что он меня не слышит, а то треснул бы за «подчинённого», — Юки иронично хмыкнула. — Порой он раздражает своей самоуверенностью, ещё он ненавидит толпу, серьёзно относится к дисциплине и вечно грозится «загрызть до смерти» тех, кто её не соблюдает. У Кёи тяжёлый характер, и я пока единственная, кто смог пробить его скорлупу. Было непросто, но я справилась, потому что мы с ним похожи. В общем-то мы неплохо общаемся, хотя он, наверное, всё ещё не готов с этим согласиться, — она вдруг посерьезнела. — Сегодня Кёя очень мне помог. Я почему-то забыла твои последние слова, но… Он заставил меня вспомнить, и благодаря этому я сейчас здесь. Наверное, если бы не Кёя, я бы ещё долго к тебе не приходила, ведь я давно начала винить себя в том, что с тобой произошло. Не знаю, как я не сломалась, но сейчас стало легче, потому что я не одна. После школы пойду работать, чтобы накопить на жильё, а потом буду поступать в музыкальное училище, как и хотела. И ещё… В следующем году я попробую отметить свой день рождения. Понятия не имею, как это будет происходить, но у меня ведь есть, с кем его провести, а остальное не так уж и важно. Мне ещё много всего нужно сделать… И я хочу, чтобы ты гордилась мной, поэтому буду стараться жить хорошо. Я ещё вернусь». Открыв глаза, девушка уставилась на выгравированные на надгробии иероглифы. С души словно камень свалился. «Я всё сделала правильно, — Юки медленно выдохнула, чувствуя, как волнение и непонятный страх уступают место облегчению и спокойствию. — Но это только благодаря…» — Снег***. — Она вздрогнула и подняла расширившиеся глаза на Хибари: тот задумчиво смотрел куда-то вверх. Почувствовав на себе взгляд девушки, он усмехнулся и добавил: — Идёт. Хисая подняла голову к глубоко-синему небу и растерянно моргнула, когда ей на лицо опустилась пара снежинок. Снег в Намимори был настоящей редкостью, а если и выпадал, то только несколько дней в середине января. Последний раз так рано он начался седьмого декабря четырнадцать лет назад, а сейчас шёл так плавно, ровно и неторопливо, что казалось, будто время замедлило свой ход или вовсе остановилось. Небольшие белоснежные хлопья с ленивой грацией оседали на надгробии и лепестках лилий, медленно укрывая их тонкой вуалью. — Знаешь, Кёя, тогда тоже шёл снег. Хранитель Облака взглянул на Хисаю и замер: её серо-зелёные глаза по-доброму прищурились, а на губах играла мягкая, тёплая и немного грустная полуулыбка. Слабый свет ещё не до конца вышедшей из-за облака луны красиво выбелил лицо Юки, искрившееся от растаявших на нём снежинок. Опустив голову, она наткнулась на задумчивый взгляд Хибари и улыбнулась чуть шире. Сейчас она чувствовала, что всё наконец-то встало на свои места. Покинув кладбище, Хисая с удивлением осознала, что они всё ещё идут бок о бок, хотя Кёя уже мог решить, что в достаточной мере выполнил её просьбу, и уйти домой. Они шли медленно, не считая минут, никуда не торопясь и не глядя друг на друга. Фонари мягко освещали припорошенную снегом дорогу, и падавшие с неба снежинки серебристо блестели в электрическом свете, создавая по-настоящему зимнюю атмосферу. С соседней улицы слышались радостные крики и весёлый смех выбежавших из домов детей. Покосившись на Хранителя Облака, Юки вдруг дёрнула его за рукав пальто и, заглянув ему в глаза, смешно надулась. — Где мой подарок? Поперхнувшись воздухом, Хибари остановился и недоуменно уставился на девушку: она была почти на голову ниже, и вкупе с обиженным выражением лица это придавало ей ещё большее сходство с капризным ребёнком. Нахмурившись, глава комитета произнёс: — Ты уже своё получила. — Это не считается. Ты просто отдыхал, а я сопровождала тебя по твоей прихоти. Кёя вскинул брови, поражённый такой уверенной наглостью. С одной стороны, он действительно весь день подчёркивал, что все его действия не имеют никакого отношения к дню рождения этой ехидны. С другой стороны, она прекрасно понимала истинные мотивы его действий, и теперь поставила его в тупик его же словами. — Ты сама говорила, что тебе ничего не нужно. — Я передумала, — невозмутимо сообщила Хисая. Глава комитета нехорошо сузил глаза, но девушка смотрела на него всё так же спокойно: похоже, её психика была непробиваема для его убийственного взгляда, от которого особо трусливые личности убегали в панике или вовсе падали в обморок. Пугать Хисаю было совсем неинтересно, и через пару минут Кёе наскучила игра в гляделки. Стряхнув с плеч снег, он устало вздохнул и натянул шапку на лицо раздражённо цыкнувшей Юки. — И что же тебе нужно, ехидна? Поправив шапку, Хисая окинула улицу внимательным взглядом в поисках того, что могло бы ей понадобиться. Не обнаружив ничего подходящего, она задумчиво нахмурилась, на какое-то время выбыв из реальности. Хибари быстро надоело ждать, и он уже потянулся к её шапке, но Юки вдруг перехватила его руку и рванула вперёд, похоже, определившись с выбором. Кёя понятия не имел, куда его тащат, но решил пока не сопротивляться и молча следовал за девушкой. Когда спустя пару поворотов та остановилась возле фотокабинки, в его взгляде появилась тень обречённости. — Одежда у меня уже есть, а украшения, косметика и прочая херь мне не нужны, — объяснила Хисая. — Но мне было бы приятно смотреть на фотографию и вспоминать этот день. Покосившись на Юки, глава комитета раздражённо вздохнул и подтолкнул её к адскому приспособлению. Ему просто нужно перетерпеть несколько минут мучений, а потом он уйдёт домой, где его ждут тёплый плед и чашка горячего чая на ночь. Удовлетворённо хмыкнув, Кёя перевёл взгляд на Хисаю, растерянно замершую перед экраном: похоже, она не имела ни малейшего представления, что нужно делать. Хибари не страдал любовью к фотосессиям, но был лучше знаком с современными технологиями и, дабы побыстрее со всем расправиться, опустил деньги в автомат и взял командование процессом на себя. — Только сделай лицо попроще, — мрачно попросила Юки, снимая шапку. Хранитель Облака в ответ на это нахмурился и молча поставил её рядом с собой, устремив взгляд в камеру. Через несколько минут автомат выплюнул две одинаковых фотоленты, состоявших из четырёх цветных кадров на белом фоне. Забрав свою ленту и убрав её во внутренний карман пальто, глава комитета отдал вторую девушке, которая тут же уставилась на получившиеся фото. На первом она спокойно смотрела в объектив и показывала знак мира правой рукой, а у стоявшего рядом Кёи было такое равнодушное выражение лица, будто он фотографировался на паспорт. На втором фото Юки расслабила руку и удивлённо расширила глаза, потому что Хибари с усмешкой пересадил канарейку ей на голову. На третьей фотографии Хисая и Кёя задумчиво косились друг на друга, а птица раскрыла крылышки и жизнерадостно блестела чёрными глазами. Четвёртая фотография показалась девушке самой необычной: там она добродушно и непривычно весело улыбалась, глядя в камеру, а в глазах Хранителя Облака горели задорные искорки, и благодаря этому казалось, что он тоже, хоть и немного, но улыбается. «Если бы камера сработала на секунду позже, то у него, да и у меня было бы совсем другое лицо… — запрятав фотоленту в сумку, Юки покосилась на Хибари: тот осторожно надевал шапку, пытаясь не разбудить успевшую задремать на его голове канарейку. — Здорово, что у меня теперь есть такая фотография». Оказавшись на улице, Хисая поняла, что прощаться с главой комитета ей совсем не хочется. Тёплое и уютное чувство, переполнявшее её последние полчаса, уступило место горькой тоске. Как бы ей хотелось ещё немного пройтись по городу, ещё совсем чуть-чуть помолчать рядом с Кёей и не думать о том, что её ждёт дома… Юки помотала головой, отгоняя мрачные мысли, и подняла глаза на Хранителя Облака. — Когда у тебя день рождения? — Этот вопрос застал парня врасплох, но он всё же ответил: — Пятого мая. Пауза затянулась: Кёе было больше нечего сказать, а Хисая о чём-то задумалась. Молчание с каждой секундой становилось всё более напряжённым, и он уже хотел наконец-то уйти, но девушка неожиданно улыбнулась, слабо, но мягко и искренне, а в её взгляде появились благодарность и толика тёплой, доброй грусти. Главе комитета уже был знаком этот взгляд: Юки так же смотрела на него в тот день, когда он позвал её на каток. — Спасибо за сегодня. — Я просто отдыхал. — Кёя язвительно усмехнулся. — Ничего личного. — Знаешь… Для меня не так уж и важно, какими мотивами ты руководствовался. — Он непонимающе нахмурился, и Хисая, опустив взгляд, тихо добавила: — Гораздо важнее то, что благодаря тебе у меня появилось больше хороших воспоминаний. Прежде, чем Хибари успел задуматься над её словами, Юки неожиданно сделала шаг вперёд и неловко его обняла, прислонившись виском к груди. Хрупкие руки бережно легли ему на спину, притягивая ближе. Хранитель Облака застыл. — Спасибо, Кёя. Вышедшая из-за угла старушка покачала головой и, бормоча что-то насчёт несдержанности современной молодёжи, поторопилась пройти мимо. Простояв так с минуту, Хисая отстранилась и торопливо зашагала прочь, так больше ничего и не сказав. Глава комитета задумчиво глядел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом. Устало вздохнув, он поддался секундному порыву и поднял взгляд на тёмное небо, подставив лицо снежинкам, которые таяли, едва успев коснуться кожи. Сейчас Хибари испытывал смешанное чувство недоумения, смятения и странного тепла. Возможно, из-за того, что его впервые за много лет так искренне за что-то поблагодарили, или потому, что не побоялись так крепко и отчаянно обнять — Кёя не знал точно. Но было тепло, несмотря на вечернюю прохладу и щекотно таявший на лице снег.