«Иногда присутствие другого человека, даже безмолвное, помогает справиться с отчаянием». М. Леви
До камеры Ямамото добрался без проблем: благодаря иллюзии Хром патрулировавшие коридоры варийцы даже не почувствовали его присутствия. Оказавшись перед тяжёлой сейф-дверью, он вдруг вспомнил, что не знает кода от замка, и с досады стукнул дверь кулаком: если попытаться сломать замок, может сработать сигнализация или другое средство оповещения. «Да и чёрт с ним», — Такеши уже хотел достать катану, но подоспевшая иллюзионистка отпихнула его в сторону и, на секунду задумавшись, нажала несколько клавиш на сенсорной панели: похоже, Фран сказал ей код. Когда в замке что-то щёлкнуло, Хранитель Дождя открыл дверь, и по ушам тут же ударил надрывный душераздирающий крик. Единственное, что он запомнил перед тем, как разум затянуло багровой пеленой гнева — два склонившихся над койкой мужчины. На то, чтобы вырубить их ударом тупой стороны катаны по шее, ушло меньше секунды. Осевшие на пол тела почти сразу начали растворяться в воздухе сизой дымкой пламени Тумана, из которого они изначально и были созданы. Такеши обернулся, и стоявшая на пороге иллюзионистка невольно сделала шаг назад, переводя испуганно-удивлённый взгляд с лезвия катаны на койку, где лежала давившаяся рыданиями полуобнажённая девушка. — Хром, принеси её сумку. Хотя лицо Ямамото оставалось по-прежнему непроницаемым, его голос дрожал и прерывался от гнева, а в глазах горел дикий огонь. Докуро никогда не видела его в таком состоянии и понимала, что он с трудом держит себя в руках. Решив, что лучше без лишних слов выполнить просьбу мечника, она молча кивнула, стиснула в руках полыхнувшее пламенем Тумана копьё и убежала. Отставив в сторону катану, тут же превратившуюся в синай, Ямамото сделал шаг к Камикаве, но та отвернулась и зажмурилась, словно надеясь, что, если вот так крепко зажмуриться — никто её не увидит. Всё её тело выше пояса покрывали царапины, длинные розовые волосы разметались по матрасу, искромсанные майка и бюстгальтер валялись рядом с койкой. Джинсы с девушки, похоже, снять не успели, и этот факт немного успокоил Такеши. Он даже думать не хотел о том, что было бы, если бы он не успел вовремя. Стянув с себя куртку, Хранитель Дождя накрыл ей сдавленно всхлипнувшую Нори и присел рядом с ней на край койки, не зная, как себя вести, чтобы не напугать её ещё больше. Девушка вдруг повернула к нему голову и приоткрыла глаза, из которых тут же покатились слёзы. В её взгляде было столько страдания, отчаяния и боли, что у Ямамото в груди всё сжалось. Нори попыталась что-то сказать, но вместо слов с сухих губ сорвался лишь невнятный шелест. Она не могла пошевелиться, не могла ничего сказать — только дрожала и глотала рвавшиеся наружу слёзы. Секунду поколебавшись, мечник нерешительно притронулся к руке Камикавы и замер. Мышцы под его рукой так вибрировали и дрожали от напряжения, что эта дрожь невольно передалась и ему. Бережно взяв Нори за плечи, Такеши медленно притянул её к себе и снова замер, слыша, что она часто и тяжело задышала — не то от страха, не то от боли, не то борясь с приближающейся истерикой. С одной стороны, ей было жутко страшно, с другой — хотелось, чтобы её обняли и успокоили, и от борьбы этих двух противоречивых желаний девушке с каждой секундой становилось всё хуже. В конце концов она не выдержала и заревела в голос, прижавшись лбом к плечу по-прежнему неподвижного Ямамото. На время Камикава забыла о том, что злилась на него — сейчас ей было жизненно необходимо чувствовать кого-нибудь рядом с собой. Кого-нибудь, кто разделил бы с ней эту боль, согрел, защитил и не дал наложить на себя руки. Лучше всего на эту роль подходил её старший брат, но сейчас его здесь не было. Такеши не знал слов, которые могли бы утешить девушку, и ему оставалось только обнять её — осторожно, несмело, опасаясь напугать или причинить боль. Он понимал, что ей нужна поддержка, но не забывал о том, что одно-единственное неправильное действие может ранить её ещё сильнее, не столько физически, сколько морально. Когда Нори сорвалась на крик, Хранитель Дождя непроизвольно прижал её к себе, успокаивающе гладя по волосам и спине, слегка покачивая, словно маленького ребёнка. Он понятия не имел, сколько времени прошло перед тем, как Камикава начала затихать: минуты тянулись мучительно медленно. Варийские часовые в коридоре по-прежнему ничего не замечали, но Ямамото то и дело прислушивался к их разговору, косясь в сторону приоткрытой двери: несмотря на иллюзию Хром, нельзя было терять бдительность. — Почему… — Такеши вздрогнул и опустил взгляд на Нори, которую он рефлекторно продолжал гладить по голове. У девушки заплетался язык, её по-прежнему колотило, а безжизненный голос вибрировал от напряжения. — Почему ты… ничего… Договорить у неё так и не получилось, но мечник понял, что она хотела спросить. Он ждал этого вопроса, и потому ответ не заставил себя ждать: — Если бы я схлестнулся с Варией, то Тсуна с ребятами не остались бы в стороне. Случился бы обвал. — Ямамото знал, что не мог ничего сделать, но чувство вины всё равно острыми когтями терзало его изнутри. — Прости, — совсем тихо добавил он. Девушка не злилась. Она была так измотана, что сил на какие-либо эмоции у неё попросту не осталось. Шмыгнув носом, Нори доверчиво прижалась щекой к груди мечника и закрыла мокрые от слёз глаза. Размеренный стук его сердца успокаивал и дарил ощущение безопасности. — Как ты? — Никак, — через силу выдавила девушка. Установившееся молчание напрягало, и она тихо попросила: — Расскажи… что-нибудь. Хранитель Дождя задумался. Своей просьбой Камикава поставила его в тупик: в самом деле, что он может ей рассказать? Вряд ли она сейчас захочет слушать правила подачи мяча в бейсболе, кроме которого в голову почему-то ничего не шло. Через пару минут Ямамото решил, что самым лучшим вариантом будет рассказать подруге о той стороне своей жизни, которую он скрывал всё это время — о мафии. Смысла и дальше держать это в тайне уже не было. Нори прятала лицо у него на груди и молчала. Из-за того, что не могла говорить, или из-за того, что не могла остановить тёкшие из глаз слёзы — Такеши не знал. Он понимал, что ей спокойнее от звука его голоса, и продолжал рассказывать: о схватке с бандой Кокуё, о Конфликте Колец, о битве с Мильфиоре в уже несуществующем будущем, о сражениях с Шимон и Битве Представителей, рассказе Примо и самых последних событиях, из-за которых девушка и оказалась в камере. — Я никого не убивала, — заявила она, когда мечник закончил свой рассказ. Голос Нори звучал твёрже и увереннее: похоже, она успела немного прийти в себя. — Знаю, — вздохнул Такеши. Осторожно опустив Камикаву на койку, он закончил: — И Тсуна тоже знает, но… Для Варии неважно, убийца ты или нет. Девушка попробовала пошевелить рукой. Получалось плохо, но она была уверена, что очень скоро сможет нормально двигаться — в конце концов, она не самый обычный человек, и её не могут надолго вывести из строя такие вещи, как боль и медицинские препараты. Однако в любой момент мог вернуться Маммон с очередной дозой транквилизатора, а значит… Неожиданно Нори подняла голову, и Хранитель Дождя замер, столкнувшись взглядом с тусклыми льдисто-голубыми глазами. — Я умру? — как-то уж слишком спокойно уточнила она. — Нет, — отрезал Ямамото. Покосившись на прислоненный к изголовью койки синай, он перевёл взгляд обратно на Камикаву и решительно добавил: — Я сделаю всё, чтобы этого не произошло. — Тогда позвони своему отцу, — неожиданно попросила Нори. Такеши озадаченно вскинул брови, и она добавила: — Скажи, где мы. Мечник не понимал, как звонок отцу может помочь спасти Камикаву от смерти, но решил, что сейчас не стоит расспрашивать её об этом. Пока он доставал телефон и набирал нужный номер, девушка обессиленно выдохнула и закрыла болевшие от слёз глаза. Она не знала, почему, но после слов Такеши она окончательно успокоилась. Мышцы ныли уже не так сильно, телом овладела приторная слабость, сознание поплыло, и она провалилась в долгожданную темноту._______________________________
— Нори, я дома! Хлопнув входной дверью, Шики повесил куртку на крючок и побрёл в сторону ванной. После учёбы и подработки он сильно вымотался, и единственное, о чём он сейчас мечтал — кружка ароматного чая, тёплый плед и убаюкивающая болтовня сестры. Вымыв руки, парень с усталым вздохом прошёл в гостиную и с размаху рухнул на диван. — Ну что, снова наваляла этому Ямамото? Никто не ответил. Подождав с минуту, Камикава настороженно позвал: — Нори? Снова тишина. Нахмурившись, рыжий встал с дивана и заглянул на кухню, в туалет, даже проверил просторный шкаф в коридоре, но сестры нигде не оказалось. Поднявшись на второй этаж, он проверил сначала комнату Нори, а после свою. Пусто. В груди холодным комом застыло нехорошее предчувствие. Шики понимал, что его сестра могла ещё не вернуться домой, но сердце чувствовало, что с ней что-то случилось. Выхватив мобильник, он набрал номер Нори и напряжённо замер, услышав, как за стеной зазвонил её телефон. «Эта идиотка снова забыла его дома», — нервно дёрнув бровью, Камикава сбросил звонок и уставился на миниатюрный экран телефона: пять часов вечера. Нори говорила, что вернётся к двум. Подойдя к своему шкафу, парень достал оттуда длинные кожаные ножны с торчащей рукоятью меча и привычным движением закрепил их на спине. Проверив крепления ремней, он достал из кармана джинсов старинное кольцо с выгравированным по ободку фениксом, надел его на палец и решительным шагом направился к лестнице. Сначала стоит проверить место, где Нори обычно тренируется в одиночестве: вроде бы туда она сегодня пошла вместе с Ямамото Такеши. Если её там не окажется — следующим пунктом будет «Таке-суши»: Ямамото-старший наверняка знает, где находится его сын. А в том, что Такеши причастен к пропаже Нори и знает, где её найти, у Шики не было никаких сомнений. Заперев входную дверь, он обвёл улицу внимательным взглядом, дождался, пока вышедшая из магазина старушка свернёт за угол… И исчез._______________________________
Савада уже успел пересказать Реборну и Верде последние события и теперь слушал их спор, не прекращающийся вот уже полчаса. Учёный утверждал, что, если бы рукопись была фальшивой, об этом давно стало бы известно, а киллер пытался втолковать ему, что сейчас глупо рассчитывать на такую вещь, как верификация. Верде наотрез отказывался признать бесполезность научного подхода до тех пор, пока сам не увидит что-либо сверхъестественное. — У меня есть третий вариант, — неожиданно подал голос Тсуна, уже порядком уставший слушать спор двух бывших Аркобалено. — Рукопись в любом случае прошла многие экспертизы, прежде чем оказаться на столе у Девятого. Вопрос в том… — Почему старичок Тимотео так торопится, — весело закончил за него Бьякуран. — Гипер-интуиция Тсуны уже не раз нас спасала, — подключился к обсуждению Дино. — Девятый всегда прислушивался к его мнению. Сейчас же он слышать ничего не хочет и форсирует события. Подозрительно, но пока я не понимаю, почему он изменил своим принципам. — Не знаю, в чём дело, но мне кажется, что что-то не так, — кивнул Тсуна. — Только я никак не… Договорить он не успел: в зал ворвалась запыхавшаяся и явно напуганная Хром. У Савады сердце ушло в пятки, Киоко с Хару обеспокоенно переглянулись и уже хотели спросить, что случилось, но девушка не собиралась тратить время на разговоры: схватив сумку Нори, она пулей вылетела обратно в холл. В зале установилась напряжённая тишина, которую вскоре нарушил Реборн: — Юни, тебе нехорошо? Тсуна перевёл взгляд на стоявшую у окна Юни и замер, увидев, что её лицо покрывает нездоровая бледность. Прежде, чем он предложил сходить за аптечкой, глаза девушки помутнели, и она осела на пол. Бьякуран, кажется, был совсем не удивлён: поднявшись на ноги, он молча перенёс её на освободившееся кресло и встал рядом, прислонившись спиной к стене. — Что с ней? — нахмурился Дино. — То, что блокирует мою силу, воздействует и на Юни, — устало пояснил Джессо. — На меня тоже что-то давит, но я пока держусь. — Видимо, на вас влияет присутствие Хранителя Греха, — предположил Верде. — До прибытия Варии и Хранителя Похоти вам было не так тяжело, я прав? Джессо кивнул, и Тсуна снова погрузился в размышления. Почему-то ему упорно казалось, что Саданори не имеет никакого отношения к тому, что творится с Юни и Бьякураном. «Но что тогда может так на них воздействовать? — он обеспокоенно покосился на бывшую Аркобалено Неба. — Может быть, где-то поблизости есть сущность, похожая на ту, которую я почувствовал у себя дома? Но сейчас я ничего такого не ощущаю… Что это тогда?..» Неожиданно двери соседнего зала открылись, и оттуда вышел Маммон, за которым следовали другие старшие по званию, включая Занзаса. Тсуна побледнел: он думал, что у них оставалось больше времени до того, как Вайпер продолжит допрос Камикавы. Босс Варии покосился на него, но так ничего и не сказал — только раздражённо хмыкнул и вышел в холл за своими подчинёнными. Внутри всё сжалось, и Савада сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Зверёк, долго ещё ждать? — с иронией уточнил Хибари. — Ещё немного, — дрогнувшим голосом ответил Десятый. Он и сам понимал, что дальше тянуть уже некуда, но… — Ещё чуть-чуть. В зале установилось гнетущее молчание. Тсуна сидел как на иголках и не спускал тревожно блестевших глаз с напольных часов: их тиканье казалось невыносимо громким, давило на мозг, раздражало и без того напряжённые нервы. Уже через минуту отчётливое постукивание секундной стрелки заглушил лихорадочный пульс, и Десятый снова сделал глубокий вдох. Когда зазвонил телефон, он среагировал молниеносно. — Да? — От волнения у Тсуны дрожали руки. Чуть не выронив мобильник, он вцепился в него так, что пластиковый корпус жалобно хрустнул. — Тсунаёши-кун, это снова я, — проскрипела трубка. Савада замер. — Твои слова заставили меня задуматься, и… Сам не понимаю, что на меня нашло, так что… Тимотео замолчал, пытаясь сформулировать мысль. Тсуна закусил губу и покосился на часы. Возможно, уже через секунду Ямамото схлестнётся с кем-то из Варии… Или уже схлестнулся? — Думаю, можно подождать, — наконец, произнёс Девятый. — Хотя свиток действительно подлинный, его содержание расходится с вашими данными, поэтому я проведу повторную, более детальную экспертизу. Это займёт несколько дней. Скажи Занзасу, что я изменил приказ: до выяснения всех обстоятельств девушка должна оставаться в камере, но не вредите ей. Про свиток в присутствии Скуало лучше не говорить — мы всё ещё не знаем, можно ли ему верить. — Хорошо! — Савада сбросил вызов и выскочил в холл, на ходу крикнув: — Ребята, бегом вниз!_______________________________
Часов в камере не было, поэтому Ямамото считал собственные вдохи, чтобы не потеряться во времени, и внимательно наблюдал за Нори. Та хмурилась во сне и бубнила себе под нос, но как бы Такеши не прислушивался, он не мог понять ни слова. Когда он успел насчитать пятьсот вдохов, веки Камикавы дрогнули, и она медленно перевела на него мутный взгляд. Мечник с удивлением заметил в её глазах знакомый красноватый отблеск. — Как ты? — обеспокоенно спросил он. — Жить буду, — вздохнула Нори. Ямамото отметил, что её лицо больше не такое мертвенно-бледное, и она уже может нормально говорить. «Похоже, ей лучше», — с облегчением подумал он. Камикава тем временем задумчиво нахмурилась и добавила: — Странный сон приснился… Козёл в кругу из латинских букв «V», «G» и «M». — Странно, — согласился Такеши. Честно говоря, он был рад, что девушке приснился относительно спокойный сон после всего, что она пережила. — Этот сон что-то значит? — Думаю, да. — Нори задумчиво нахмурилась. — Иногда кольцо посылает мне какие-то образы, но их сложно понять сразу. — Кстати о кольце… Прости, что спрашиваю об этом сейчас, но это очень важно. — Камикава промолчала, и мечник, сочтя это за согласие, спросил: — Какова цель Хранителей Грехов? — Понятия не имею, — хмыкнула девушка. — Э? — только и смог вымолвить Ямамото. Придя в себя, он поражённо выдохнул и произнёс: — Но ты же одна из Хранителей! Как ты можешь не знать, зачем хранишь это кольцо? — Вот так, — вздохнула Нори. — Единственное, что я точно знаю — Вонгола как-то связана с Хранителями Грехов. Хотела спросить об этом Саваду, но, похоже, вы знаете не больше моего. Такеши нервно хохотнул. Он был уверен, что Камикава, будучи одним из Хранителей Грехов, знает об их целях, и реальность сильно его разочаровала: история с Грехами по-прежнему оставалась полна загадок и тайн, а у Саданори не было никакого алиби. Ведь если бы она точно знала цели Хранителей Грехов, то об этом можно было бы рассказать Девятому… — Возможно, Хранители Грехов сотрудничают с Вонголой, — добавила девушка. — Или, наоборот, враждуют. Но в последнее мне как-то не верится. — А если всё-таки враждуют? — помрачнел Ямамото. — Что будешь делать? — Буду неправильным Хранителем, — хмыкнула Камикава. — Лично у меня нет никаких причин враждовать с Вонголой. Разве что Маммон… Она не договорила, но Такеши прекрасно понял, что она хотела сказать. Ему оставалось только догадываться, как сильно Нори ненавидит Вайпера после всего произошедшего. Зная, как она больно бьёт, Ямамото мог бы пожалеть бывшего Аркобалено Тумана, но он сам злился на него не меньше Камикавы. Установившееся молчание с каждой секундой становилось всё мрачнее: похоже, Нори снова погрузилась не в самые хорошие воспоминания о сегодняшнем дне. Мечнику довольно быстро надоело это напряжение, и он задумчиво протянул: — И как так получилось, что ты стала Хранителем Греха? — Девушка перевела на него задумчивый взгляд, и он добавил: — Ты же не была им всю жизнь, так? — Год назад мы с мамой и братом отдыхали в Риме. Я нашла оба своих кольца, когда мы заселились в отель: они лежали в тумбочке рядом с кроватью. Ямамото округлил глаза. Он не был удивлён тем, что Нори обнаружила эти кольца в Италии: в конце концов, её предшественница была родом именно оттуда. И всё же ему казалось, что Камикава должна была найти эти кольца где-нибудь на экскурсии по римским достопримечательностям или купить в антикварной лавке, но она снова ввела его в замешательство. Как такие артефакты оказались в отеле, да ещё в прикроватной тумбочке? Вряд ли предыдущие жильцы номера оставили такие драгоценности в качестве чаевых горничным… «Значит, кто-то намеренно подложил туда кольца, — нахмурился Такеши. — Только вот кто?» — Когда я их увидела… Не знаю, как попонятнее объяснить… — Нори ненадолго задумалась. — Не то чтобы эти кольца мне понравились… Я почувствовала, что должна их взять. Но в тот момент, когда я впервые их надела, ничего не произошло, и я решила, что это самые обычные кольца. Так я думала до тех пор, пока через неделю кольцо Греха не убило парня, который хотел… Ну, ты понимаешь. После этого мне приснился сон, в котором я узнала, какая сила заперта в этом кольце. — И оно предложило тебе продать душу за обладание этой силой, — уверенно добавил мечник. — Нет. — Он удивлённо вскинул брови, и Камикава продолжила: — Кольцо сразу признало меня в качестве Хранителя — возможно, из-за того, что я изначально была неподвластна греху Похоти. Когда я снова зажгла кольцо, в мозгу что-то щёлкнуло, и я сразу поняла, что нужно делать, чтобы его пробудить. Я будто всегда это знала, но почему-то забыла. Странное чувство. — А как тебе удалось его пробудить, никого не убив? — Я просто зажигала кольцо и тренировалась, как обычно. Периодически что-то «вспоминала» и просто дополняла тренировку, — пояснила девушка. — В течение года мне снились странные сны. Сначала я увидела женщину, которая была Хранительницей Похоти до меня: она нарисовала собственной кровью странный герб, под которым написала слово «Вонгола». Потом мне приснился мужчина с огнём во лбу и в пластинчатых перчатках, на которых я снова увидела слово «Вонгола». Он был в мантии и выглядел внушительно, поэтому я решила, что Вонгола — это какая-то организация, а этот мужчина — её лидер. — Это был Первый босс Вонголы, Джотто, — кивнул Такеши. — Первый? Вот как… — Камикава задумчиво замолчала, но вскоре продолжила: — Следующий сон был о Саваде, который был с таким же огнём во лбу и в похожих перчатках. С каждым новым сном рядом с ним появлялось по одному человеку — ты, твой вечно недовольный друг, капитан боксёрского клуба, маленький мальчик, глава нашего Дисциплинарного комитета, парень с трезубцем и девушка с наглазной повязкой. Я узнала, что вы тоже владеете какими-то кольцами и умеете вызывать пламя, похожее на моё, но ваши кольца почему-то изменили свою форму. Потом мне приснилось, как на Хибари Кёю напали вендиго. — Теперь ясно, почему ты с самого начала знала, кто я, — вздохнул Ямамото. После слов Нори многое обретало смысл, но вопросов оставалось по-прежнему много. — Вендиго приснились мне как раз перед нашей первой тренировкой, — кивнула девушка. — Я будто была вместе с тобой и Гокудерой на той поляне, но я пока так и не поняла, откуда они взялись и почему напали. После этого мне часто снился один и тот же сон, где муравьи раздирали на части пчелу, но… — Ты пока не поняла, что это значит, — закончил за неё Такеши. — Какие-то странные образы тебе посылает твоё кольцо. — Нет, я уверена, что они все имеют смысл, — решительно заявила Нори. — Из рассказа Первого Вонголы выходит, что разумность сущности кольца зависит от того, насколько сильно Хранитель подвластен своему Греху. Грубо говоря, если бы я была развратной, то сущность моего кольца быстро захватила бы мои разум и тело. Но я полностью контролирую своё кольцо и уже пробудила его, поэтому оно способно лишь посылать мне визуальные образы. Думаю, оно пытается меня направить и как-то помочь, но… Образы слишком смутные и абстрактные. — Значит, Хранитель, которого мы ищем, уже не принадлежит сам себе? — спросил Ямамото. — Именно, — мрачно подтвердила Камикава. — Если эта девушка до сих пор не пробудила своё кольцо, значит, она просто не знает о том, что она Хранитель Греха. — Погоди, — нахмурился мечник, — кольцо же должно было ей об этом сообщить, разве нет? — По идее да, но… — Нори на пару минут затихла, а после задумчиво продолжила: — Может, эта девушка настолько подвержена своему Греху, что кольцо сочло бесполезным о чём-то ей сообщать? Оно жаждет пробудиться, и ему абсолютно неважно, каким способом — чем проще, тем лучше. А зачем пытаться достучаться до Хранителя, если проще сразу захватить его сознание? — Но тогда она уже давно бы убила столько людей, сколько нужно, — не согласился Такеши. — Кажется, ты не совсем понимаешь, с чем вы столкнулись, — усмехнулась Нори. — Эта девушка не контролирует кольцо, а значит, его сущность разумна. Кольцо может мыслить. Анализировать. Рассуждать. Продумывать ходы. И оно понимает, что лучше убивать понемногу, чтобы не обнаружить себя. Хоть кто-нибудь из выживших очевидцев запомнил эту девушку в лицо? Мечник промолчал. А ведь и правда — Хару запомнила только глаза напавшей на неё девушки. Гокудера не увидел даже этого — Хранительница выпрыгнула в окно прежде, чем он успел её разглядеть. И всегда убийства происходили в тёмное время суток, за исключением нападения на Хару. Но в тот момент в её доме не было электричества, а значит, там тоже было темно. — Что это вообще за сущность? Как-то слишком невероятно всё это звучит, — нахмурился Ямамото. — Ты говоришь так, словно эти кольца живые. — Скорее всего, Люцифер слегка увлёкся, когда наполнял эти кольца силой демонов-Грехов, и вместе с половиной их силы заключил в кольцах часть их демонической сущности, — задумчиво протянула Камикава. — Можно сказать, что кольца живые, и их сущности — тоже в своём роде демоны. Понятия не имею, насколько кольцо сильно в случае с этой Хранительницей. Видимо, его сущность на время замещает её сознание, возможно, она способна корректировать память, и эта девушка даже не подозревает о том, что кого-то убивала. К тому же, таким образом кольцо может укрепить власть над ней — например, с помощью галлюцинаций, от которых она станет ещё больше подвержена своему Греху. И чем больше она будет ему подвержена, тем дольше кольцо сможет контролировать её тело и разум. По сути, эта девушка одержима, но не знает об этом, и ваши шансы вычислить её близятся к нулю. — Насладившись шоком на лице Ямамото, Нори с невесёлым смешком добавила: — Так что вы, ребята, в полной заднице. Хранитель Дождя не мог с этим не согласиться. При таком раскладе найти одержимую девушку практически невозможно, а значит, убийства продолжатся, и они ничего не смогут с этим поделать до тех пор, пока не вернётся Мукуро. Но ведь он предупреждал, что вероятность его возвращения крайне мала, а значит, как это ни прискорбно, не стоит так рассчитывать на его помощь. «Но что нам тогда делать? Как найти эту девушку?» — эти вопросы прочно засели в сознании Такеши, но в голову не шло ни одной путной идеи. Видя, что он сильно загрузился после её разъяснений, Камикава решила немного его отвлечь. У неё всё ещё оставался к нему один важный вопрос. — Ямамото, я правда тебе не противна? Хранитель Дождя вздрогнул, и напряжённая задумчивость в его глазах разбавилась удивлением. — Почему ты должна быть мне противна? — Ну… — Нори поджала губы и отвела взгляд. — Я Хранитель, наверное, самого омерзительного Смертного Греха. К тому же сегодня я из любопытства испытала на тебе свою силу, и, хотя ничего не произошло, факт остаётся фактом. Плюс ко всему ты знаешь о том, что меня изнасиловали, да и вообще ты знаешь меня не с самой хорошей стороны… И ещё я сломала тебе ребро… Мечник тихо засмеялся, и Камикава замолчала, возмущённо надувшись. Разве она сказала что-то смешное? После всего, что с ней сегодня случилось, она чувствовала себя грязной, осквернённой, испорченной, недостойной чьей-либо симпатии, и тот факт, что она Хранитель того Греха, который так искалечил ей жизнь, лишь подливал масла в огонь ненависти к самой себе. — Нори, я уже отвечал на этот вопрос. Моё мнение не изменилось. Негромкий спокойный голос заставил девушку вынырнуть из пучины мрачных размышлений. Когда её взгляд прояснился и переполз на Такеши, она невольно замерла. В ореховых глазах было столько искренности, тепла и доброты, что горло свело судорогой. «Никто в этом мире не совершенен. А настоящий друг, узнав твои слабости и недостатки, никогда от тебя не отвернётся». — Но знаешь, я могу обидеться, если ты будешь во мне сомневаться, — нахмурился Хранитель Дождя. Заметив, что глаза Камикавы блестят от слёз, он спохватился и встревоженно спросил: — Что случилось? Что-то болит? — Ямамото-о, — всхлипнула девушка. — Что? — с готовностью отозвался тот. — Ты такой хоро-оший… Такеши замер в недоумении, и она отвернулась к стене, забавно шмыгнув носом. Почему-то в этот раз от взгляда на слёзы подруги ему не было больно — вместо этого какое-то совершенно новое и незнакомое чувство зародилось у него в груди, тёплое, приятное и перехватывающее дыхание. Больше всего на свете ему сейчас хотелось обнять Нори, защитить, стереть слёзы с её щёк, уберечь её от всех опасностей и избавить от страхов. Почувствовав себя неловко, Ямамото подпёр голову кулаком и перевёл взгляд на дверь как раз в тот момент, когда из-за неё показалась Хром с сумкой Камикавы в руках. В какой-то степени мечник почувствовал облегчение: сейчас ему совсем не хотелось ломать голову над новыми ощущениями, а вернувшаяся Докуро предоставила ему отличную возможность отвлечься. Подойдя к тяжело дышавшей иллюзионистке, Такеши с благодарной улыбкой забрал у неё спортивную сумку и под пристальным взглядом уже успокоившейся Нори начал поочерёдно выкладывать на койку бутылку воды, аптечку, чистые джинсы, футболку… и нижнее бельё. — Ямамото? — Хм? — Ты гей? — неожиданно спросила девушка. Хром поперхнулась воздухом, и она уверенно добавила: — Только гей может с таким каменным лицом держать в руках бюстгальтер. — Ха-ха, правда? — усмехнулся Такеши. — Хром, поможешь ей переодеться? Докуро молча кивнула и подошла к Нори, а Хранитель Дождя скрестил руки на груди и торопливо отвернулся к двери, чувствуя, как к щекам стремительно приливает кровь. В конце концов, он был самым обычным парнем, которому до сегодняшнего дня не доводилось прикасаться к интимным предметам женского гардероба. Пока Наги осторожно стирала с кожи Камикавы высохшие пятна крови и обрабатывала царапины, та с сосредоточенным видом сжимала и разжимала кулаки: хотя действие транквилизатора уже ослабло, ей всё ещё было трудно двигаться. Когда Докуро помогла ей переодеться, девушка почувствовала себя намного лучше: кровь больше не стягивала кожу, а в чистой одежде было легко и комфортно. Отложив в сторону аптечку, иллюзионистка осторожно поднесла наполовину пустую бутылку к губам Нори, и та буквально за пару глотков её осушила. — Спасибо, — поблагодарила она. Хранительница Тумана смущённо улыбнулась, но неожиданно посерьезнела, вскочила на ноги и потянулась к своему копью. — Хром, что случилось? — нахмурился Ямамото. — Маммон, — отозвалась девушка. — Идёт сюда. И не один. Хранитель Дождя молча подошёл к койке и забрал прислоненный к стене синай. Стоило ему развернуться к двери, как на пороге возник Вайпер, который уже понял, что что-то не так. На то, чтобы раскусить иллюзию Хром, у него ушло не больше пяти секунд. — Я же говорил никого не пускать, — недовольно обратился Маммон к часовым, прожигая Докуро и Ямамото мрачным взглядом из-под капюшона. — Так ведь и не пускали, — озадаченно ответил один из варийцев. Вайпер обречённо вздохнул: он не мог винить их в том, что они ничего не увидели. Даже если бы эти рядовые очень захотели, то не смогли бы увидеть, услышать или почувствовать что-то сквозь иллюзию этой девчонки, которую он сам и научил пользоваться своим талантом. — Ты передумала? — поинтересовался он у побледневшей Саданори, не обращая внимания на стоявших рядом с койкой Хранителей. Наги покосилась на Такеши: пальцы судорожно впиваются в рукоять катаны, между бровей — складка, в устремлённом на Вайпера взгляде пылает плохо сдерживаемый гнев. Понимающе поджав губы, Докуро перевела взгляд обратно на Маммона, который, так и не дождавшись ответа, снова вздохнул. — В таком случае ты нам больше не нужна. — Ши-ши, ты вроде говорил, что для меня будет работа после допроса? — В камеру зашёл лучезарно улыбавшийся Бельфегор. Нори стиснула зубы, перевернулась набок и, опираясь на руки, с трудом приняла сидячее положение. — Допрос окончен? — Окончен. — Иллюзионист смерил замершую Камикаву равнодушным взглядом и добавил: — Делай, что хочешь. Меньше чем за секунду Потрошитель достал несколько стилетов, но до Саданори они так и не долетели, со звоном столкнувшись с Шигуре Кинтоки и иллюзорным копьём Тумана. Принц нехорошо улыбнулся, глядя на Ямамото и Хром, заслонивших растерянно замершую девушку. Подоспевшие варийские офицеры во главе с Занзасом заинтересованно хмыкнули. — Мусор, вы понимаете, что пошли против Девятого? — уточнил босс Варии. В ответ Ямамото молча выставил перед собой полыхнувшую пламенем Дождя катану, а Наги стиснула в руках своё копьё. Нори затаила дыхание — не то от шока, не то от ужаса. Занзас достал пистолет и наставил его прямо в лицо Такеши, но тот даже не дрогнул. Мечник знал, что у него не хватит сил отразить атаку босса Варии, но Хром, похоже, решила помочь, а вдвоём у них будет больше шансов. Коротко переглянувшись с иллюзионисткой, он уже приготовился применить одну из защитных форм Шигуре Соэн, когда услышал, что по коридору кто-то бежит. — Стойте! — Ворвавшийся в камеру Тсуна в панике замахал руками и загородил собой двух своих Хранителей вместе с Камикавой. — Девятый изменил приказ! Не нужно никого убивать! — Вы прикалываетесь? — процедил Занзас, переводя взгляд с Тсуны на озадаченных Хром и Такеши. Впрочем, не только они были удивлены: всех в той или иной степени озадачило решение Тимотео в самый последний момент внести изменения в такое важное распоряжение. Нори не знала, радоваться ей или нет: босс Варии так и не опустил направленного на Ямамото пистолета, Такеши всё ещё держал наготове катану, а значит, опасность ещё не миновала. — Девятый действительно изменил приказ, — произнёс Реборн, вошедший в камеру следом за своим учеником. За спиной киллера маячили Дино, Энма, Хаято, Рёхей и Кикё. — Согласно новому приказу Хранитель Похоти останется в камере до выяснения всех обстоятельств. Дон Тимотео запретил как-либо ей вредить. И, думаю, вам двоим лучше опустить оружие. Раздражённо цыкнув, Занзас убрал пистолет в закреплённую на ремне кобуру и прислонился спиной к стене. Тсуна перевёл взгляд на Такеши: Шигуре Кинтоки превратился в синай, который мечник с облегчённым вздохом закинул на плечо. Бельфегор тоскливо вздохнул и ушёл: похоже, он уже настроился кого-нибудь убить, и теперь был очень расстроен. Напряжение в камере ослабло, но Савада почему-то не мог успокоиться, и плохое предчувствие продолжало терзать его нервы. Десятый покосился на Нори: та выглядела изнурённой, но не теряла присутствия духа. «Ну, она жива, а это главное, — успокоил себя Тсуна. — Теперь бы ещё выяснить, что…» — Вро-о-о-ой! — «Боже, нет…» — Какого хера!? — «Боже, только не это…» — Савада умоляюще покосился на Скуало, но тот был слишком раздосадован и зол, чтобы молчать. Все, кроме ничего не понимающей Нори, закрыли уши руками. — Я целую ночь смотрел сраные записи с камер, не спал, выслеживал эту девку, и всё зря!? Старик над нами стебётся!? — Ску, успокойся, — заворковал Луссурия, нежно приобняв его за плечо. У Суперби задёргался глаз, но Хранитель Солнца уже повернулся к Тсуне и уточнил: — Есть новые данные? — Не совсем. Просто Девятый захотел ещё раз проверить уже известную информацию, прежде чем решать судьбу Нори-сан, — с готовностью отозвался Савада. Реборн одобрительно кивнул, и он закончил: — Скорее всего, в ближайшее время всё разъяснится. — В ближайшее время? — В голосе Скуало слышался неприкрытый сарказм. Сбросив с себя руку Луссурии, он начал громко возмущаться: — Меня задолбал этот город! Задолбало гоняться не пойми за кем! Задолбал чёртов босс, который не понимает, что в этой дыре с огнём не сыщешь нормального вискаря! Из работы одни только бумажки, книжки и расследования, расследования, расследования, мать их за ногу! Я уже забыл, когда последний раз с кем-то дрался! — Ску, у тебя стресс, — сочувственно вздохнул Луссурия. — И склероз, — так же сочувственно добавил Фран. Нори поражённо таращилась на разыгравшуюся перед ней сцену. Судя по реакции остальных присутствовавших в камере, подобное поведение со стороны этого длинноволосого мужчины считалось нормой, и она отрешённо подумала, что это, скорее всего, ещё не самое шокирующее, что ей предстоит увидеть. — Заглохни, акула. — Занзас смерил мечника таким взглядом, что тот сразу затих. — Если так неймётся — подерись с кем-нибудь, только не еби мозг. — Отлично. — Лицо Суперби преобразилось в ухмылке, и он покосился на Такеши. — Савада, я заберу этого придурка на пару часов. — Только пусть с вами пойдут Гокудера и Рёхей, — нахмурился Тсуна. Гнетущее волнение никак не желало его отпустить, и он добавил: — Мне так будет спокойнее. — Без проблем, Савада! — Не волнуйся, Десятый! Если что, вдвоём мы сможем их разнять. — Только не в этом доме, — сурово добавил Кикё. — Что касается девчонки, — продолжил босс Варии, покосившись на сидевшую на койке Камикаву, — то за ней будут смотреть Маммон и Фран. Мы не знаем, можно ей верить или нет, так что используйте транквилизатор, — бросил он Вайперу, уже выходя из камеры. Леви и Луссурия, переглянувшись, последовали за ним. — Занзас, подожди! Нужно поговорить! — Босс Варии обернулся, и Тсуна добавил: — Наедине. — О, это то, о чём я думаю? — проворковал Луссурия. Скуало за спиной Савады громко хохотнул. — Нет, — выпал в осадок Десятый. — Но это очень важно. — Остаётесь дежурить у камеры, — приказал двум своим Хранителям Занзас. Покосившись на Тсуну, он раздражённо нахмурился и бросил: — Я на улицу. Когда босс Варии ушёл, а Леви и Луссурия вышли в коридор, Маммон достал из складок плаща небольшой шприц и направился к Саданори, но остановился, заметив в её глазах пугающий красноватый отблеск. — Нори-сан, всё хорошо, он ничего вам не сделает. — Голос Тсуны звучал успокаивающе, но девушка не ответила, продолжая прожигать Вайпера полным ненависти взглядом. — Если вам так не по себе, то, может, Дино-сан останется здесь, пока Ямамото не вернётся? — Он обернулся на Каваллоне, и тот, переглянувшись с Ромарио, согласно кивнул. Развернувшись обратно к Нори, Савада добавил: — Я тоже вернусь сюда, как только поговорю с Занзасом, а пока вы можете рассказать Дино-сану что-то, чего ещё не успели рассказать всем нам. Это очень важно. Камикава покосилась на Ямамото, и тот одобрительно кивнул, словно говоря, что всё в порядке. Нахмурившись, она неохотно расслабилась, и Вайпер занялся инъекцией. Когда он закончил, девушка почувствовала знакомую неприятную слабость, превращающую мышцы в кисель, и со вздохом упала на койку. Удовлетворённо кивнув, иллюзионист обернулся на Тсуну и сказал: — Всем, кроме Франа и Каваллоне, покинуть камеру. Не мозольте глаза. Савада обеспокоенно нахмурился: предчувствие чего-то нехорошего никак не желало его отпускать, но сейчас ему нужно было поговорить с Занзасом. Решив сразу же после разговора с боссом Варии вернуться сюда, Десятый в последний раз бросил на Нори полный смятения взгляд выбежал в коридор. Следом за ним вышли все, кроме Дино, Скуало и Ямамото. Подойдя к койке, он забрал свою куртку и развернулся к Суперби, на лице которого уже расцвела полная предвкушения ухмылка. Окинув Такеши критическим взглядом, он сказал: — Надеюсь, за два месяца с этой девкой ты не размяк. — Ха-ха, размякнешь с таким тренером. — Хранитель Дождя обернулся на Камикаву и, помахав ей рукой, вместе со Скуало направился к двери, за которой уже слышались приглушённые голоса рьяно о чём-то споривших Гокудеры и Рёхея. — Я вернусь через пару часов. Девушка не ответила. Буквально за секунду её охватила такая лихорадочная тревога, что сердце заколотилось как сумасшедшее, язык будто приклеился к нёбу, и стало трудно дышать. Где-то поблизости находилось что-то опасное, что-то, от чего нужно было бежать и спасаться как можно скорее. Нори переводила растерянный взгляд с одного мафиози на другого, силясь понять, что могло вызвать у неё такой приступ волнения. Заметив её смятение, Дино тоже внимательно осмотрел камеру, но не нашёл ничего, что могло бы выглядеть подозрительно. «Кажется, Савада тоже что-то почувствовал, — Камикаве вспомнились наполненные беспокойством глаза Тсуны. В панике она оглядывала стены, пол, потолок и находящихся в помещении людей, пытаясь заметить или почувствовать причину своего беспокойства. — Где-то очень близко… Где-то здесь…» Нори остановила взгляд на приоткрытой двери, к которой подошёл Ямамото. Шедший рядом Скуало вдруг положил руку ему на плечо и обернулся. Девушка замерла. Последнее, что она увидела перед тем, как закрылась дверь — оранжевые глаза с вертикальными зрачками и жуткая, леденящая кровь улыбка.