«Самые могучие души рождаются в страданиях. Сильнейшие из них покрыты шрамами». Х. Джебран
На следующий день ребята вместе с Дино и Реборном пришли навестить Саданори. Девушку ночью перевели в одиночную палату интенсивной терапии, отмыли от крови, переодели в больничную сорочку и обрили налысо: из-за обилия травм врачам пришлось сделать много швов на голове. Камикава по-прежнему находилась на учёте у вонгольских врачей: обычные медики могли что-то заподозрить, узнав, что за ночь её кости почти срослись. Но несмотря на то, что состояние её тела улучшалось намного быстрее, чем у обычного человека, прогнозы врачей не стали положительнее, о чём и сообщил дежуривший у двери медик. Палата была наполнена гудением и пиканьем различных приборов. Едва завидев подключенную к ним девушку, ребята впали в ступор. Непривычно было видеть её такой — без волос и с трубкой ИВЛ во рту. На красивом лице застыло спокойное умиротворённое выражение, со стороны казалось, что Нори просто спит, и Тсуна поймал себя на том, что неосознанно ждёт, когда она откроет глаза и посмотрит на них. Но глаза Камикавы по-прежнему оставались плотно закрытыми. — Ну… Привет, что ли, — первым пришёл в себя Рёхей. Ответом ему была тишина. Нахмурившись, он вслух подумал: — Экстремально странно говорить с человеком в коме. — Она слышит, — кивнула Хром. — Просто говорите с ней, как обычно. И мафиози, переглянувшись, заговорили. Беседовать в присутствии бессознательной Камикавы было неловко и непривычно, поэтому обстановка в палате царила не самая жизнерадостная. То и дело косясь на Нори, они обсуждали вчерашний день, размышляли, что им теперь делать и как найти других Хранителей Грехов, но вскоре разговор перешёл в более нейтральное русло. Киоко и Хару предложили устроить праздник, когда Камикава очнётся, но прежде, чем друзья успели высказаться насчёт этой идеи, кольцо Вонголы на руке Тсуны неожиданно вспыхнуло и выплюнуло на пол пламенный сгусток, который через несколько мгновений преобразился в Первого Вонголу. Быстро оглядевшись, тот остановил взгляд на лежавшей на койке девушке и помрачнел. — Я знаю, что произошло, — кивнул Джотто, едва Тсуна открыл рот, чтобы заговорить. — У меня мало времени. И плохие новости. Даже не успев поздороваться, мафиози коротко переглянулись и выжидательно уставились на Примо, приготовившись слушать. Переведя серьёзный взгляд на Саваду, мужчина произнёс: — Для начала, я не оставлял после себя никакой рукописи. Её создали и подсунули вам демоны. Наверняка в ней дана частично верная информация, чтобы отвести вам глаза. — Так и есть, — вздохнул Тсуна. — Теперь насчёт демонов, — продолжил Джотто. — В моё время люди ещё верили в Бога и боялись кары за свои грехи, но теперь они делают всё, что им вздумается. Люди стали испорченными и охотными до пороков. Это сделало Грехов сильнее. — Насколько? — уточнил Реборн. — Я не знаю. Но, судя по всему, — Примо кивнул на Саданори, — гораздо сильнее того, какими они были в моё время. — Но с ними же можно как-то справиться? — нахмурился Гокудера. — Мы уже избавились от Жадности, разве другие Грехи чем-то отличаются от неё? — Кардинально, — кивнул Джотто. Хаято удивлённо расширил глаза. — У высших демонов существует иерархия. Жадность — один из двух слабейших грехов, слабее неё — только Обжорство. Не думаю, что за полтора века ситуация сильно изменилась. Тсуна похолодел: именно этого он и опасался. Неужели они с такими ужасными последствиями одолели одного из самых слабых демонов? Что же будет, когда они столкнутся с более сильными? — И… что нам делать? — хрипло спросил Савада. — Не знаю, — покачал головой Джотто. — Демоны стали сильнее, но Хранители Грехов — нет, потому что количество заключённой в кольцах Грехов силы неизменно. Сейчас демоны бесплотны, в таком состоянии они могут разве что черпать силу из грешных людей, как Уныние черпало силу из тебя и твоего Хранителя Дождя, когда вам было грустно. Но… — он нахмурился, — я не сталкивался с тем, чтобы они захватывали под свой контроль живых людей. Возможно, сейчас среди ваших знакомых есть ещё кто-то одержимый, кроме Суперби Скуало. Ребята ошарашенно переглянулись. Тот факт, что прямо сейчас среди них может находиться один из Грехов, ни много ни мало их напряг. — Их можно как-то вычислить? — нахмурился Дино. — Я так понимаю, что нет, — снова покачал головой Первый. — Разве что Хранитель Греха может почувствовать демона, даже если тот в бесплотном состоянии. — Но почему они не захватили наши тела? — вдруг спросила Хром. — Тогда они без проблем получили бы кольца Вонголы и лишили нас единственного способа изгнать их в ад. — Как раз кольца Вонголы и защищают вас от одержимости Грехами, — объяснил Примо. — Являясь частью Тринисетте, они оберегают своих владельцев. Полагаю, с кольцами Грехов, Марэ и пустышками Аркобалено ситуация та же — демоны не могут взять под контроль их владельцев. — А кольца Шимон? — с надеждой уточнил Энма. Примо качнул головой, и он поёжился. — Значит, Дино-сан, я или кто-то из моей семьи тоже можем быть одержимыми? — Возможно, — вздохнул Джотто. Покосившись на Реборна, он продолжил: — Что касается бывших Аркобалено, то я думаю, что демоны не могут вами овладеть: вы долго находились под воздействием пустышек и впитали часть их силы. А насчёт Скуало… Вам стоит поговорить с ним, если он придёт в себя. В любом случае, демон сильно рискует: вселившись в живого человека, он оказывается в ловушке, так как не может покинуть его тело. Если вы преждевременно обнаружите его, то сможете изгнать без каких-либо последствий. — Звучит обнадёживающе, — кивнула Хару. — Но если демон поймёт, что вы его раскусили, то может убить того, в кого вселился, чтобы сбежать, — добавил Примо. Миура побледнела. — Действуйте осторожно. Особенно с Девятым Вонголой. — С Девятым? — расширил глаза Дино. — Вы же не хотите сказать, что… — Возможно, он одержим кем-то из Грехов, — мрачно подтвердил Джотто. — Его поведение и слова Жадности о том, что они уже сделали свой ход, указывают именно на это. В палате установилась напряжённая тишина: никто не мог поверить в то, что тот самый «шаг», который сделали Грехи, состоял в приобретении контроля над Тимотео. От ужаса у Тсуны помутнело в глазах: если Примо прав, то всё человечество находится в огромной опасности. Савада как никто другой знал, что Вонгола имеет влияние во всех сферах по всему миру, а также доступ к ядерному, химическому, биологическому и другому не менее смертоносному оружию. Стоит боссу отдать приказ и подписать соответствующие бумаги… — Но я могу ошибаться, — прервал его размышления Джотто. — Тимотео уже немолод. Возможно, он просто болен и оттого его разум помутился. Но если он действительно одержим, и демон поймёт, что вы его раскусили, вряд ли он станет убивать Тимотео — слишком много власти сосредоточено в его руках. В любом случае вы не можете ему доверять. Поэтому пока просто наблюдайте. Сейчас вы не можете причинить демонам никакого вреда, но вот они вам — всецело. — Должен же быть хоть какой-нибудь способ… — растерянно пробормотала Киоко. — Он есть, — кивнул Примо. — Низших демонов и нежить можно уничтожить. Высших же демонов невозможно убить — их можно только ранить и ослабить, чтобы потом изгнать в ад. В обоих случаях вам понадобится помощь Хранителей Грехов и то, чего обычный смертный никогда не найдёт. — Что это? — с надеждой спросил Тсуна. Похоже, его совсем не тронули слова о том, что обычному смертному никак не найти того, что так им нужно. — «Чтоб устоять пред дьявольским отродьем, испей Крови Господа, коснись Священного Савана и приложи уста своя к Животворящему Древу». Мафиози недоуменно переглянулись. Быстрее всех пришёл в себя Гокудера — он увлекался историей и мифологией, поэтому отчасти понял, о чём идёт речь. — То есть нам нужно найти реликвии, которые как-либо связаны с Богом? — Примо кивнул, и у подрывника вырвался нервный смешок. — Вы же понимаете, что никто не знает, где находятся настоящие реликвии? У нас нет времени копаться в тысячах подделок по всему миру. — Я понимаю, — кивнул Джотто. — Поэтому вам понадобится помощь Талбота и ребёнка Марэ. Тсуна понимающе нахмурился. Рано утром ему позвонил Бьякуран и подтвердил вчерашнее предположение Реборна, сказав, что после изгнания Жадности их с Юни силу больше ничто не ограничивает. Правда, оказалось, что у него по-прежнему нет доступа к информации, хоть как-либо связанной с Грехами. «Но ведь Бьякуран не пробовал узнать что-то о религиозных реликвиях… — во взгляде Савады промелькнула надежда. — Возможно, он действительно сможет нам помочь». Джессо был их последней надеждой: о Талботе они ничего не слышали с тех самых пор, как тот помог им снять с Аркобалено проклятия Радуги. Загадочный старик словно в воду канул вместе со своим небольшим домом в горах и десятком овец, за которыми он так увлечённо ухаживал. Масштабные поиски ни к чему не привели, и мафиози сошлись на том, что Талбот либо скончался — в конце концов, он был уже очень стар, — либо просто не хочет, чтобы его нашли. — Сейчас у вас две задачи. Первая — найти эти три вещи, ни в коем случае не нарушая того порядка, в котором я их перечислил. Нарушите порядок — всё будет зря, — продолжил Примо, медленно становясь прозрачным. — Вторая — поддерживать Хранителей Грехов. На их долю выпало тяжкое бремя… — он покосился на Саданори и сочувственно нахмурился. — Несмотря на свою силу и феноменальную выносливость Хранители Грехов остаются людьми, которым свойственно переживать, ошибаться, бояться и умирать. У тебя в руках, Дечимо, — Джотто поднял серьёзный взгляд на Тсуну, — власть, деньги, лучшие врачи, разведка, всё то, что недоступно обычным людям. Эта девочка жива только благодаря твоему решению помочь ей. Не забывай, что даже сильнейшие иногда могут оказаться слабее самых слабых. Без вашей поддержки этим ребятам не справиться. — Я понимаю, — кивнул Тсуна. — Но… Почему вы сразу не рассказали нам обо всём? Тогда Нори-сан, возможно, сейчас была бы в порядке. — Время — весьма тонкая материя, Дечимо, — вздохнул Примо. Его тело становилось всё прозрачнее и прозрачнее, пока палату не озарила ослепительная вспышка. — Я дух прошлого и не имею права как-либо влиять на будущее… Но я могу подтолкнуть вас к верному решению. Вы последняя надежда человечества. Если вы проиграете — мир обречён вечно гореть в Аду. Когда зрение пришло в норму, мафиози проморгались и мрачно переглянулись, понимая, что перед ними стоит непосильная задача. Единственными, кто не потерял присутствия духа после слов Примо, были Тсуна и Реборн, который уже набирал чей-то номер. Палату огласили негромкие гудки — киллер включил громкую связь. — И как мы найдём то, что за тысячи лет никто не нашёл? — пробормотал Дино. — Не знаю, — покачал головой Тсуна. Его глаза решительно блеснули. — Но у нас нет другого выхода. Чего бы нам это ни стоило, мы должны найти эти реликвии. И как можно скорее. — Но мы даже не знаем, какие реликвии нужно искать, — нахмурился Ямамото. — Надеюсь, у тебя достойная причина отвлекать меня от исследований, — неожиданно заговорил телефон Реборна недовольным голосом Верде. — Разумеется, — усмехнулся киллер. — «Чтоб устоять пред дьявольским отродьем, прикоснись к савану Господню, испей крови его и приложи уста своя к Животворящему Древу». Поможешь расшифровать? — «Кровь Господа» — полагаю, тут пояснения не нужны, — скептически отозвался телефон. — «Священный Саван» — это полотно, в которое завернули Иисуса Христа после распятия, а «Животворящее Древо» — крест, на котором его распяли. Больше ничего сказать не могу, никогда не видел подобных вещей вживую. — Отлично, — кивнул репетитор. — Теперь мы знаем, что нам нужно. Осталось только найти эти реликвии. Похоже, нам всем снова придётся собраться вместе. — Видимо, придётся, — недовольно отозвался телефон. — На меня не рассчитывайте. Искать эти реликвии… Не факт, что они вообще существуют. Даже если и так, это бесполезная трата времени. — Мы должны попытаться, — решительно высказался Тсуна. — Что ж, попытайтесь, — скептически согласился Верде. — Но я привык исследовать существующие и научно объяснимые феномены, поэтому буду просто наблюдать. Нужно быть полным идиотом, чтобы не понимать, что если за тысячи лет никто не нашёл настоящих реликвий, то просто так вы их не найдёте, даже если будете знать точные координаты. Надеюсь, Реборн, ты исполнишь своё обещание, и у меня будет возможность изучить тела Хранителей Грехов. Раздались гудки, и репетитор, сбросив звонок, почувствовал на себе вопросительные взгляды ребят. Вздохнув, он пояснил: — Я пообещал предоставить ему Саданори или Шики ненадолго. В обмен на это он согласен с нами сотрудничать. Мне не хочется этого признавать, но помощь Верде сейчас нам не помешает. — Это всё очень здорово, Реборн, но ты забыл спросить Шики-сан и Нори-сан, — нахмурился Тсуна. — И я не позволю проводить над ними опыты. Если такова цена помощи Верде, то обойдёмся без неё. Сам знаешь, какие эксперименты он проводит. — Ишь, раскомандовался, — хмыкнул киллер. Видя, что Десятый не собирается уступать, он вздохнул и добавил: — Он просто хочет изучить физические показатели, чтобы выяснить, чем Хранители Грехов отличаются от обычных людей. Ничего опасного. Едва Реборн договорил, как дверная ручка вдруг повернулась, и в палату заглянула Юрико. Она приятно удивилась, увидев, сколько людей пришло навестить её дочь — ведь у той никогда не было много друзей. Пообещав вернуться позже, ребята заторопились выйти в коридор, когда Шики молча схватил Ямамото за шкирку и, отведя в угол, быстро ему что-то сказал. Хранитель Дождя коротко кивнул, и Камикава, смерив мафиози пристальным взглядом, скрылся за дверью палаты. — Что случилось? — взволнованно спросил Тсуна. — Да так, — пожал плечами мечник, — завтра будем тренироваться. — Что будешь делать, Тсуна? — спросил Дино прежде, чем Десятый успел как-либо отреагировать на слова Такеши. — С этими реликвиями? — Мы ничего о них не знаем, — вздохнул Савада. — И вряд ли узнаем. На поиски таких сведений могут уйти годы, поэтому обратимся к Юни и Бьякурану. Надеюсь, они смогут нам помочь. — Но нормально ли это? — обеспокоенно нахмурилась Киоко. — И он, и Юни-тян только вчера в полной мере обрели свою силу, может, не стоит пока их беспокоить? — У нас нет времени на отдых, — жёстко отрезал Реборн. — Пойдёмте. Через час они уже стояли перед коваными железными воротами. Тсуна заметил, что охранники нервничают и то и дело оглядываются по сторонам. Переглянувшись, они молча открыли ворота и пропустили незваных гостей на территорию поместья. Стоило Саваде опасливо сделать несколько шагов вперёд, как откуда-то сверху его радостно окликнул по имени знакомый голос. Десятый без задней мысли задрал голову к небу и успел только испуганно заорать, когда Бьякуран подобно хищной птице спикировал на него и стиснул так, что хрустнули рёбра. — Пойма-ал! — весело пропел Джессо. Перед тем, как его «поймали», Тсуна успел заметить, что белоснежные крылья Бьякурана стали намного больше — похоже, благодаря приросту силы за счёт кольца Марэ, которое мягким огоньком теплилось у него на пальце. — Что ты делаешь? — прохрипел Савада, отплёвываясь от лезших в рот пламенных перьев. Судя по силе хватки, босс Мильфиоре чувствовал себя великолепно, и Киоко зря за него волновалась. — Тренируюсь. Я же теперь Хранитель Марэ, — Джессо отпустил его и, скорчив пафосную рожу, продемонстрировал крылатое кольцо Неба, — так что я должен стать сильнее, чтобы встать на стражу добра и справедливости. — Лунную призму не забудь, — выпал в осадок Савада. Теперь он понял, почему охранники вели себя так напряжённо. — Нам нужна твоя помощь. Окинув внимательным взглядом столпившихся за спиной Савады ребят, Бьякуран кивнул и жестом пригласил их пройти внутрь особняка. Решив, что не стоит располагаться в том зале, где они вчера провели несколько долгих часов в напряжённом ожидании, Джессо провёл их в другой конец дома, а после — на кухню, где Блюбелл под одинаково обречёнными взглядами Кикё и Закуро жарила оладьи. Судя по преисполненным страдания лицам парней, готовила она не очень. Тсуна невольно отметил, что Хранитель Урагана Марэ выглядит не так уж плохо — видимо, отоспался за ночь. — Присаживайтесь. — Джессо гостеприимно кивнул на большой длинный стол. Покопавшись в небольшом шкафчике, он достал пачку зефира, прислонился спиной к стене и спросил: — Как Скуало-кун и Нори-тян? — Без изменений, — покачал головой Тсуна. Бьякуран грустно вздохнул и, разорвав пачку, закинул в рот пару зефирок. — Сегодня появился Примо, и… Пересказ разговора с Джотто занял около десяти минут. За это время Блюбелл нажарила оладий, и теперь они стояли на столе дымящейся подгоревшей горкой, источающей приторный сладкий запах. Пробовать их никто не спешил, и девушка обиженно дула щёки, косясь на Кикё, который, в свою очередь, с живейшим интересом разглядывал пейзаж за окном под ехидные смешки Закуро. — Понятненько, — кивнул Джессо, лениво сжимая пальцами очередную зефирку и закидывая её в рот. — Хочешь, чтобы я попробовал что-нибудь узнать с помощью своей силы? Я попробую, но не обещаю, что у меня получится. О демонах я так и не смог ничего разузнать. — Спасибо, — поблагодарил его Десятый. Так ничего и не ответив, босс Мильфиоре неожиданно уселся рядом и отложил пачку зефира в сторону. Поставив локти на стол, он сцепил руки в замок, закрыл глаза и замер. — Ты прямо сейчас?.. — тихо спросил Тсуна. — Прямо сейчас, — кивнул Бьякуран, снова зажигая кольцо Марэ. — Посидите тихо. Что бы ни случилось, не дёргайте меня. Если буду что-то говорить — записывайте. — А, эм… Хорошо, — растерянно согласился Савада, переглянувшись с друзьями. Никому из присутствовавших ещё не доводилось видеть, как Джессо заглядывает в другие миры, разве что Погребальным Венкам в будущем, поэтому все с интересом и лёгким опасением следили за ним. Но ничего особенного не произошло — босс Мильфиоре всё так же неподвижно сидел на стуле, только кольцо на его пальце время от времени гасло и тут же загоралось вновь с новой силой. Через десять минут мафиози обеспокоенно переглянулись, но нарушить напряжённую тишину никто не решился. Только сейчас они поняли, что Джессо не уточнил, сколько он пробудет в таком состоянии. Тсуна жестом показал друзьям, что он и один может остаться с Бьякураном, но они отрицательно мотнули головами. Обречённо вздохнув, парень перевёл взгляд на босса Мильфиоре и в ужасе расширил глаза, увидев, что у того пошла кровь из носа. Он уже хотел тряхнуть Бьякурана за плечо, но Реборн вовремя перегнулся через стол и перехватил его руку. Савада даже не взглянул на своего репетитора — только провожал взволнованным взглядом каждую алую каплю, стекавшую с подбородка Джессо и разбивавшуюся о поверхность стола. Бьякуран вдруг открыл глаза и мутным взглядом уставился на белого как смерть Энму, сидевшего напротив. Опустив взгляд на свои руки и заметив на столе небольшую кровавую лужицу, он рассеянно потянулся за салфеткой. Киоко, Хару и Блюбелл вскочили налить ему воды, но в итоге стакан перед боссом Мильфиоре поставила его Хранительница Дождя. — Ты как? — обеспокоенно уточнил Десятый. — Ничего. — Тсуна облегчённо вздохнул, но Джессо, утирая кровь с лица и всё так же глядя сквозь Энму мутным взглядом, тихо добавил: — Я ничего не смог узнать. Информация, связанная непосредственно с Богом и нашим врагом, закрыта. Даже если я в других мирах и знаю что-то, то не смогу передать эти сведения в это измерение с помощью своей силы. Тяжело вздохнув, босс Мильфиоре зажал нос салфеткой и откинул голову, пытаясь прийти в себя: похоже, подключение к другим измерениям далось ему тяжело. Мафиози мрачно переглянулись: только что их последняя надежда разузнать местонахождение реликвий разбилась вдребезги, оставив после себя пугающую неизвестность. Если даже Бьякурану не под силу выяснить хоть что-нибудь, как они теперь узнают, откуда начинать поиски? — Что случилось? — раздался негромкий голос со стороны двери. Обернувшись, Тсуна увидел Юни, одетую в домашнее синее платье: очевидно, она почувствовала, что Джессо использовал свою силу, и тут же примчалась на кухню. Подойдя к Бьякурану и заглянув ему в лицо, девушка сразу же всё поняла и мрачно нахмурилась. — Я же просила тебя… — начала было она. — Юни. — Бывшая Аркобалено вздрогнула и покосилась на Реборна: его лицо пугающе оттеняла надвинутая на глаза шляпа. — У нас проблемы. Опустившись на свободный стул рядом с хранившим молчание Джессо, она кивнула, давая понять, что готова слушать. Тсуна вместе со своим репетитором повторил всё то, что недавно рассказал Бьякурану, добавив, что даже с его силой не удалось ничего выяснить про реликвии. Внимательно выслушав их, девушка снова кивнула и задумчиво нахмурилась. — Талботу точно что-то известно, но… — она подняла взгляд на Реборна, — я не знаю, где он. — Никто не знает, — обречённо вздохнул Дино. — Значит, придётся руководствоваться в своих поисках доступной информацией. — Бессмысленно, — прогнусавил Бьякуран. Отняв от лица пропитавшуюся кровью салфетку, он шмыгнул носом и продолжил: — До нас люди сотни лет искали эти реликвии. Хотя они что-то и нашли, у нас нет никаких зацепок насчёт того, какие найденных реликвий — настоящие, и есть ли вообще среди них таковые. Проще найти иголку в стоге сена. — Предлагаешь сидеть, как мышь под веником? — нахмурился Хаято. — Гокудера-кун, — шикнул на него Тсуна. — Пока нам действительно лучше притаиться, — неожиданно согласился Джессо. Достав из пачки три зефирки, он поставил их рядом друг с другом и задумчиво подпёр голову кулаком. — Вполне возможно, найти эти реликвии можно только с помощью Хранителей Грехов — это объясняет, почему местоположение подлинных реликвий до сих пор неизвестно. Пока мы нашли всего двоих Хранителей из семи, но Нори-тян в коме, — он ткнул крайнюю зефирку пальцем, и та упала набок, — Шики-кун вряд ли согласится оставить свою мать и разъезжать по миру, пока его сестра в таком плачевном состоянии, — вторая зефирка упала рядом с первой, — а третий Хранитель — та самая убийца, которую мы ещё даже не нашли. Тсуна молча следил за тем, как последняя зефирина заваливается набок и лениво покачивается по инерции. Бьякуран прав — сейчас начинать поиски просто бессмысленно. У них нет ничего, с чего можно было бы начать. К тому же, если найти эти реликвии можно только с помощью Хранителей Грехов, то тогда им остаётся только ждать, когда Саданори придёт в себя. Если придёт… — А ты не можешь её вернуть? — неожиданно спросил Такеши. — Ты же помог мне, когда я отходил после операции. — Видишь ли, Ямамото-кун, — задумчиво протянул босс Мильфиоре, по очереди тыкая пальцем лежавшие на столе зефирки, — всё не так просто. После операции ты был без сознания, поэтому я попробовал тебе помочь, хотя и не думал, что у меня получится. Кома, особенно глубокая, кардинально отличается от потери сознания. Ни в одном из известных мне измерений ещё не изобрели способ вывести человека из глубокой комы. Я проверял. — Но она же не сможет ходить, когда очнётся. Это можно исправить? — нахмурился Дино. Бьякуран одну за другой отправил в рот многострадальные зефирки и, запив их водой, продолжил: — Я ввёл Ямамото-куну испытательный препарат, и он успешно оправился после травмы. Но Ямамото-кун — обычный человек, а Нори-тян — Хранитель Греха. Думаю, не стоит напоминать, сколько транквилизатора пришлось в неё вкачать. Той дозы препарата, которую я ввёл Ямамото-куну, для неё будет недостаточно. А выверить необходимую ей дозу невозможно — мы не знаем, как перестроился организм Нори-тян после того, как она стала Хранителем Греха, да и я не вижу особого смысла это изучать — это явно не обычная мутация, которую можно объяснить научным путём. Сейчас её показатели снизились до человеческих, иначе на неё не действовали бы препараты, которые ей вводят в рамках терапии. Но их и так слишком много, а Нори-тян сейчас слишком слаба. Если я дам ей такой мощный препарат, она может умереть. Сердце не выдержит. — Ты прав, — кивнул мечник, опустив взгляд на свои руки. — Извини, я совсем забылся. — Ничего, — понимающе улыбнулся Джессо. Обведя притихших ребят пристальным взглядом, он устало вздохнул и попросил: — Пожалуйста, перестаньте так на меня надеяться. Это касается не только Ямамото-куна и Дино-куна. Я не Господь Бог, в конце концов. — Странно слышать это от тебя, — усмехнулся Реборн. Оглядев притихших ребят, он добавил: — Нам лучше сосредоточиться на поиске убийцы. Пока это всё, что мы можем сделать. — Кстати об убийце, — вдруг протянул Бьякуран, отправляя в рот очередную зефирку, — я тут связался со знакомым ЦРУшником… — «Во что я ввязался?..» — нервно подумал Тсуна. А Джессо продолжил: — Он пробил записи камер по дням убийств, но так и не нашёл ничего, что могло бы нам помочь. Данные инфракрасных датчиков тоже ничего не дали. Полный ноль. — Инфракрасные датчики? — непонимающе нахмурился Рёхей. — Каждый объект выделяется особым цветом согласно своей температуре, — пояснил Реборн. — Насколько я знаю, они могут отследить живых существ даже сквозь стены. Но, учитывая то, с чем мы имеем дело, неудивительно, что такая аппаратура бесполезна. Видимо, искать убийцу есть смысл только при помощи радара колец. — Мы с Шо-тяном и Спаннер-куном дежурим по очереди, радар просматривается круглосуточно. В этом можете на нас рассчитывать, — подмигнул босс Мильфиоре. — Спасибо, — кивнул Савада. — Надеюсь, в следующий раз мы… — он запнулся, — успеем. — Ну, пока мы беззащитны против этой убийцы, — напомнил ему Джессо, — так что это вряд ли. Есть новости о Мукуро-куне? — На кухне установилась напряжённая тишина. Покосившись на побледневшую Хром, он грустно вздохнул. — Ясненько. Ну, если что будет слышно — сообщите. На этом разговор сошёл на нет, и мафиози, поблагодарив Бьякурана и вежливо отказавшись от предложенных Блюбелл оладий, молча удалились. Реборн и Дино что-то рьяно обсуждали, но шедший позади Тсуна не слушал, целиком погрузившись в невесёлые размышления о пропавшем иллюзионисте. Рокудо никак не давал о себе знать вот уже больше месяца, и вопрос Джессо вновь заставил Саваду задуматься о том, что с ним наверняка что-то случилось — там, куда он отправился, не было места обычному человеку. И хотя Мукуро нельзя было назвать обычным человеком, Десятый жутко за него волновался. Больше всего ему не давало покоя то, что он никак не может помочь своему Хранителю Тумана. Всем им оставалось только ждать и молиться за него… — Ладно, ребят, я в додзё. — От неожиданности Тсуна подскочил и, оглядевшись, понял, что они уже успели дойти до торгового центра. Ямамото слабо улыбнулся, глядя на озадаченное лицо друга. — Боюсь, Шики с меня шкуру спустит, если я опоздаю. — Аккуратнее, — нахмурился Савада. — Шики-сан всё-таки тоже Хранитель Греха. — Конечно, — кивнул Ямамото. — Савада прав, — нахмурился Рёхей. — Береги кости. — Да успокойтесь вы, — ободряюще улыбнулся мечник. — Не убьёт же он меня, в конце концов. — Я бы не был так в этом уверен, — хмыкнул Гокудера. Как Хранитель Дождя выяснил получасом позже, друзья действительно волновались не зря. Шики дрался совсем не так, как его сестра: если та в ближнем бою не использовала никакого оружия, то он весьма неплохо владел мечом. Не настолько хорошо, чтобы одолеть Такеши, но достаточно, чтобы не дать ему расслабиться. Старший Камикава не делал ненужных движений, был внимателен, хладнокровен и спокоен. Он не использовал кольцо Греха, чтобы не убить Хранителя Дождя, но тому и без этого было непросто: он уже немного отвык сражаться с мечом против меча, тем более против такого серьёзного противника. Такеши не знал, сколько времени прошло перед тем, как его отец буквально выволок их обоих из додзё и потащил в сторону ресторана, где поставил перед ними по тарелке удона. Шики тактично отказался, на что бывший мечник пугающе спокойным голосом сообщил, что сегодня утром заточил ножи. Камикава не мог по достоинству оценить таившуюся в этих словах угрозу, но по лицу Ямамото он понял, что с Тсуёши лучше не спорить, и молча принялся за удон. Ужин прошёл в молчании: Хранитель Гнева не был настроен на разговор, а Такеши не хотел портить их и без того напряжённые отношения, поэтому тоже молчал. Поблагодарив за еду, Камикава сухо сообщил, что завтра вечером снова придёт в додзё, и ушёл, накинув на голову капюшон толстовки. Хотя он и вёл себя не самым дружелюбным образом, что было вполне объяснимо, мечник отчасти был рад такому повороту событий: ведь теперь он сможет хоть немного отвлечься от мрачных мыслей. Так начались тренировки Ямамото с Хранителем Гнева. Дино снова стал подолгу пропадать на тренировках с Хибари, и Тсуна мысленно молился за здравие Каваллоне. Впрочем, времени на молитвы у него было мало — Реборн не давал расслабиться ни ему, ни другим его Хранителям, и они регулярно тренировались на пустыре за городом. Иногда к ним присоединялся Шики, и в такие дни ребятам приходилось особо тяжело — так же, как Ямамото в самом начале тренировок с Нори. Сразу же выяснилось, кто страдает от греха Гнева — Гокудера не успел даже глазом моргнуть, а меч Камикавы уже был у его горла. Та же история приключилась с Рёхеем — в конце концов, он был довольно раздражителен. Поэтому этим двоим пришлось с досадой отказаться от тренировок с Хранителем Гнева и продолжить отрабатывать свои навыки в спаррингах с другими людьми. Тем, кто оказался силён перед Гневом, пришлось несладко. Шики сразу пояснил, что, если они неподвластны греху, это не даёт им никаких гарантий. В качестве примера он привёл Ямамото — хотя тот и не страдал от греха Похоти, это не мешало Нори выжимать из него все соки. — Погоди, — не понял Тсуна. — Даже если я не раздражителен, я могу тебе проиграть? — Именно, — кивнул Камикава. — Очевидно, этот принцип работает со всеми грехами. — То есть у меня есть только шанс на победу? — нахмурился Савада. — Твоя неуязвимость перед Гневом даёт тебе возможность ранить меня. Но это будет непросто. Я ведь не обычный человек. Радужка вокруг вытянувшихся зрачков Шики медленно порозовела, пока не стала настолько яркой, что Тсуна невольно прищурился. Камикава многоголосо усмехнулся и испарился, через долю секунды оказавшись за спиной Савады. Тот резко отскочил в сторону, но Шики двигался слишком быстро. Одним ударом он отшвырнул ошарашенного Десятого к Реборну, который стоял в стороне и наблюдал за происходящим. — Тсуна, как у тебя с предсказанием его движений? Савада поднялся на ноги и мрачно покачал головой, уставившись на Камикаву — тот, похоже, даже не собирался драться в полную силу. Если бы он зажёг кольцо и воспользовался мечом — для Десятого это была бы верная смерть. Ни через день, ни через два никому не удалось одолеть Камикаву. Тренироваться на открытой местности становилось всё рискованнее, по крайней мере для Тсуны: всё-таки X-баннер был крайне разрушительной техникой. Завидев в новостях репортаж с места их последней тренировки, — точнее, того, что от него осталось, — Савада понял, что с этим надо что-то делать. Но подземная база, где они все могли бы без проблем тренироваться, всё ещё не была завершена, а значит, пока им оставалось только портить ландшафт вокруг города.__________________________
За тренировками и поиском информации о реликвиях неделя пролетела незаметно. Новостей от Девятого не было, и Тсуна с каждым днём волновался всё больше. От Занзаса вестей также не было — Вария работала в штатном режиме и старательно избегала встреч с будущим Десятым. Спаннер и Шоичи изготовили для Шики и Нори именные передатчики, поэтому теперь почти наверняка следующий неопознанный сигнал, который появится на радаре, будет указывать на убийцу. Неуправляемая Хранительница пока никак о себе не напоминала, но мафиози оставались начеку. О Мукуро по-прежнему не было никаких новостей. Хром хотелось верить, что он вернётся, но надежда в её тускнеющем взгляде становилась всё бледнее и слабее. Тсуна чувствовал вину перед девушкой, но по-прежнему молчал, когда она спрашивала о Рокудо: во-первых, он сам понятия не имел, что с ним и когда он вернётся, во-вторых — он не мог нарушить данное иллюзионисту обещание ничего не рассказывать Хром. А та с каждым днём становилась всё более подавленной и печальной, увядая на глазах. Состояние Нори окончательно стабилизировалось, но в сознание она так и не пришла. Верде и Маммон категорически запретили забирать у неё кольцо Греха — из давнего рассказа Первого Вонголы было предельно ясно, что произойдёт, если такой могущественный артефакт попадёт в руки простому человеку или окажется вдали от своего хозяина. Ребята старались выкроить время для визита к Нори, но единственными, кто ежедневно находил полчаса для того, чтобы посидеть в палате, послушать писк приборов и посмотреть на неподвижное умиротворённое лицо Камикавы, были девушки, Такеши и, ко всеобщему удивлению, Хаято. Похоже, подрывник чувствовал себя виноватым из-за того, что плохо относился к Саданори, которая пусть и оказалась Хранителем Греха, но человеком была хорошим. — Да ладно тебе, Гокудера, — пихнул его локтем Ямамото. — Вот она очнётся, и вы помиритесь. — Ага, конечно, — нахмурился Хаято. — Достаточно того, что я больше не подозреваю в ней врага. Пойдём уже. Если опоздаем на тренировку, Реборн-сан с нас шкуру сдерёт. — Ты неисправим, — вздохнул Хранитель Дождя. Покосившись на часы, он неохотно кивнул и, поправив чехол с катаной, вместе с Гокудерой вышел из палаты. Обернувшись на Саданори, мечник слабо улыбнулся и добавил: — До завтра. Перед тем, как уйти из больницы, друзья решили заглянуть к Скуало, который лежал в соседней палате. Хотя здоровью варийского капитана ничто не угрожало, он по-прежнему был без сознания: из-за длительной одержимости ему требовалось время, чтобы прийти в себя. На тумбочке рядом с больничной койкой Гокудера заметил записку с коряво нарисованной лягушкой в углу. — «Возвращайтесь быстрее, капитан. Без вас скучно», — прочёл он. — Ха-ха, похоже, это от Франа, — усмехнулся мечник, глядя на своего учителя: левая сторона его лица была перебинтована, скрывая пустую глазницу. — Наверное, без Скуало у них стало тихо. — Похоже, — кивнул подрывник, возвращая записку на место. — Вот теперь точно пойдём. — Пойдём, — согласился Такеши. Никто из них не злился на Скуало — в конце концов, он не по своей вине оказался марионеткой в руках демона. Ребята искренне надеялись, что с Суперби всё будет хорошо, ведь потеря глаза могла отразиться на его жизни и работе не самым лучшим образом. Единственным, кто точно знал, что варийский капитан преодолеет все трудности, был Хранитель Дождя. Он ни разу не видел, чтобы его наставник сдавался. И был уверен, что он не сдастся и в этот раз. Выйдя из больницы, друзья коротко переглянулись и пошли вперёд. Несмотря на то, что было довольно прохладно, шедший снег таял, едва коснувшись земли, и превращался в грязную кашу, противно чавкавшую под ногами. Перейдя дорогу, мафиози завернули за угол и вдруг услышали вдалеке странный звук — не то шипение, не то скрежет. Повертев головами, они удивлённо уставились на холм, воздух над которым с каждой секундой становился всё темнее и темнее, пока окончательно не почернел. Неожиданно вся чернота сжалась в одну точку, от которой тут же разошлась волна могильного холода, дошедшая до парней через несколько секунд. — Эй, Гокудера, — напряжённо позвал его Ямамото, — а это не то место, где… Он не договорил: точка вдруг вытянулась в ломаную трещину, которая выплюнула на землю что-то, подозрительно похожее на человека, и тут же с шипением закрылась. Переглянувшись, друзья поняли, что думают об одном и том же. Сорвавшись с места, они опрометью рванули к холму. — Как думаешь, это может быть он? — взволнованно спросил Такеши. Хранитель Урагана не ответил: он не так часто выходил на пробежку, чтобы ещё и разговаривать на ходу. До холма они добрались за несколько минут, едва не попав под машину на перекрёстке. Преодолев подъём на самый верх, ребята быстро огляделись и увидели человека, лежавшего недалеко от них. Подбежав поближе, они невольно ужаснулись. Человек лежал на спине и, раскинув руки, стеклянным взглядом смотрел в затянутое серыми облаками небо. Рядом валялись трезубец и что-то похожее на покрытый слизью, завязанный в узел большой кожаный мешок, от которого исходил тошнотворный запах гнили и крови. Грязное лицо парня осунулось, щёки впали и истончились настолько, что сквозь кожу проглядывали челюсти. Одежда была изорвана в клочья — судя по всему, чьими-то когтями — и едва прикрывала иссохшее тело окровавленными обрывками. Правое плечо выглядело так, словно голодный зверь с остервенением вонзил в него свои клыки и попытался вырвать кусок плоти. Если бы друзья не знали, что это Мукуро, то ни за что на свете не узнали бы его. Придя в себя, они метнулись к Хранителю Тумана и бухнулись на колени рядом с ним. Гокудера тут же проверил его пульс и облегчённо выдохнул: иллюзионист был скорее жив, чем мёртв. Но, похоже, находился в полубессознательном состоянии, так как ни на что не реагировал. — Так, — решительно нахмурился Хаято, решив взять ситуацию под свой контроль, — ты берёшь его, я беру мешок с трезубцем, и идём ко мне. Тут недалеко, минут десять, но придётся идти дворами, чтобы не заметили. Такеши не стал спорить. Осторожно взвалив на себя безвольное тело Хранителя Тумана, он тут же задохнулся, ощутив вязкий запах крови и грязи. Невольно Ямамото подумал, что трезубец вместе с мешком будут потяжелее Мукуро — даже сквозь куртку он спиной чувствовал выступающие рёбра иллюзиониста. Гокудера тем временем ходил вокруг мешка и подозрительно оглядывал его со всех сторон. Наклонившись, он осторожно дотронулся пальцем до кожистой поверхности, которая тут же с шипением задымилась. Хаято отдёрнул руку и сдавленно выругался. — Обжёгся, — пояснил он прежде, чем Хранитель Дождя успел спросить, что случилось. Неожиданно подрывника осенило, и он, ещё раз оглядев мешок, потрясённо вымолвил: — Слышь, Ямамото… По ходу это желудок. — Желудок? — так же потрясённо переспросил Такеши, чуть не уронив Мукуро. — Желудок, — кивнул Гокудера. — Но чей — непонятно. Вот этот узел — часть пищевода, и внутри явно что-то есть. Скорее всего, кровь грешников, за которой Рокудо туда отправился. Но как, блин, дотащить эту хреновину до дома? — Надень перчатки, — предложил мечник. — Может, он только живое обжигает? — Сейчас проверим. — Хранитель Урагана быстро достал из карманов кожаные перчатки, натянул их и осторожно ткнул желудок пальцем. — Не обжигает, — удивлённо подтвердил он. — Давай сюда трезубец. Мукуро всё равно полегче этого мешка будет. Передав трезубец мечнику, который изловчился достать мобильник и быстро написать Тсуне, Гокудера примерился, кое-как перехватил желудок обеими руками и в раскоряку двинулся к тропе, ведущей вниз. Ямамото, напоследок осмотревшись, последовал за ним. До квартиры Хаято они добрались меньше, чем за десять минут. К счастью, в подъезде никого не было, и мафиози смогли незаметно подняться на третий этаж. Осторожно сгрузив свою ношу на пол, подрывник отпер дверь, пропустил вперёд Ямамото и зашёл следом. Затащив в квартиру противно хлюпнувший желудок, он облегчённо вздохнул и защёлкнул щеколду. — Так. — Гокудера снова нахмурился, переводя взгляд с мышечного мешка на Мукуро и судорожно соображая, что делать дальше. — Так. «С этой склизкой дрянью ничего не будет, а вот Рокудо…» — погрузившись в размышления, он кивком указал Такеши на гостиную. Кое-как стянув обувь, мечник прошёл в комнату, где осторожно сгрузил Хранителя Тумана на заправленную кровать. Хаято тем временем быстро вымыл руки и умчался за аптечкой. Прибежав в комнату, он бухнул аптечку на тумбочку и уселся рядом с Мукуро. Для начала стоило его осмотреть, но Гокудера не видел в этом особого смысла: и так было ясно, что иллюзионист весь изранен. Перевернув его, подрывник мрачно уставился на длинные жуткие царапины, явно оставленные чьими-то острыми когтями. Надавив на край раны и увидев гной, он помрачнел ещё больше. — У тебя есть телефон Камикавы? — Не дожидаясь ответа Такеши, Хранитель Урагана добавил: — Напиши ему. Вряд ли Сасагава сможет тут помочь. Пока Ямамото строчил сообщение Шики, он достал из аптечки небольшой фонарик и, перевернув Рокудо обратно на спину, поочерёдно посветил в оба его глаза. Зрачки реагировали — значит, всё не так плохо, как могло бы быть. Но едва Хаято убрал фонарик, как Хранитель Тумана резко вдохнул и зажмурился, сдавленно застонав от боли. — Живой? — без особой надежды на ответ уточнил Гокудера. — Свет… — Парни невольно вздрогнули: привычный им мелодичный голос теперь звучал сухо, надломленно и тускло. — Уберите… Прежде, чем подрывник успел вскочить на ноги, Ямамото подбежал к окну и зашторил его наглухо. Иллюзионист облегчённо выдохнул, но глаза открывать не спешил: похоже, за время, проведённое в аду, он слишком привязался к темноте и напрочь отвык от солнечного света. Пару минут никто ничего не говорил: Мукуро пытался прийти в себя, а Хаято и Такеши были слишком растеряны. — Сколько меня не было? — наконец, тихо спросил Рокудо. — Месяц с лишним, — осторожно ответил Такеши. Сухие губы дрогнули в улыбке, и Хранитель Тумана приоткрыл глаза. По-прежнему стеклянные, словно неживые. Гокудера, осмотрев его, поражённо замер от неожиданной догадки. — Сколько времени прошло в аду? — Он не ожидал, что его голос прозвучит так глухо. — Год? — Я не считал, — ещё шире улыбнулся иллюзионист. — Может, месяц, может, год. Попался я почти сразу же. Видимо, меня там ждали, раз приготовили такой радушный приём. Мне удалось выбраться, но, похоже, ненадолго. — В смысле? — нахмурился Ямамото. — Эту рану ничем не исцелить. — Мукуро с трудом скосил пустые глаза на своё окровавленное, страшно разодранное плечо. У него не осталось сил даже на то, чтобы поморщиться от боли. — Выход из ада стережёт Цербер. Яд на его клыках смертоноснее любого известного в мире живых, но убивает он медленно. Думаю, мне осталось несколько часов. Потом я вернусь туда, откуда с таким трудом сбежал. Какая ирония. Иллюзионист попробовал усмехнуться, но вместо привычного «ку-фу-фу» вышел лишь хриплый, вымученный смешок. Парни переглянулись: они были так шокированы, что не могли ничего сказать, и им было совсем не смешно. Оба подумали, что если кто и может помочь Мукуро — так это один из Хранителей Грехов. Поэтому Ямамото, решительно кивнув, без лишних раздумий рванул в коридор и уже через пару секунд хлопнул дверью. Подрывник же прислонился спиной к стене и хмуро уставился на Хранителя Тумана — тот улыбался так, что хотелось ему врезать. — Знаешь, чем я занимался всё это время, Гокудера Хаято? Хранитель Урагана напрягся: он не ожидал, что разговор зайдёт в такое русло. Но Мукуро, похоже, сильно нервничал, если так хотел обсудить с кем-то — неважно, с кем — всё, что с ним произошло. И хотя внешне он оставался пугающе спокойным, Гокудера прекрасно понимал, какая буря скрывается за этим спокойствием. Подняв взгляд в потолок, иллюзионист негромко продолжил: — Ад — довольно занятное место. После каждого круга ты возрождаешься, чтобы продолжить свои мучения. Я остался прежним из-за того, что в аду время для моего тела замерло, и оно неизменно возвращалось в целостное состояние. Меня швыряло о скалы и разрывало на части на втором круге, я изгнивал до костей на третьем, на четвёртом меня втаптывали в землю, на пятом — топили, на шестом круге я медленно плавился в раскалённом гробу. На седьмом круге меня рвали на части собаки, а то, что от меня оставалось, варили в кипятке. На восьмом — потрошили и опускали в кипящую смолу, на девятом я тонул в ледяном озере, пока снова не попадал на второй круг… — Но как ты сбежал? — Мукуро дёрнулся: он целиком погрузился в свои воспоминания, и своим вопросом Гокудера вернул его в реальность. Нахмурившись, подрывник добавил: — Судя по всему, тебе не дали бы сбежать так просто, как раньше. — Не дали бы, — вздохнул Рокудо. — Но в преисподней внезапно началась непонятная суматоха. Мне это было на руку. — «Видимо, из-за Жадности — мы же изгнали эту тварь», — кивнул самому себе Гокудера. А Мукуро продолжал: — На выходе меня ждал Цербер, и пришлось с ним схватиться. Было непросто его завалить, но мне нужна была кровь грешников, которой в его желудке оказалось более чем достаточно. Видимо, многие пытались сбежать, но безуспешно. — Ясно, — кивнул Хранитель Урагана. — Но даже если на курорте для грешников тебе понравилось больше, чем здесь, так просто тебя туда никто не отпустит. — Единственное, чем вы можете помочь — как можно быстрее обработать оружие и кольца этой кровью, — отозвался Мукуро. — И ничего не рассказывать Хром. Я уже смирился. Прежде, чем нахмурившийся подрывник успел что-либо сказать, иллюзионист закрыл глаза и медленно выдохнул. Его губы по-прежнему были растянуты в улыбке. Вымученная, болезненная — она была единственным, что защищало его от страха смерти. — Не пускай её сюда. Если я увижу её, то снова захочу жить. А я уже забыл, что значит быть живым. И, пожалуй, перед смертью не хочу вспоминать, каково это. Так легче. Гокудера отчасти понимал желание Мукуро уйти по-тихому, но, вспомнив теплящийся надеждой взгляд Хром и то, как она угасала с каждым днём, он ощутил дикую злость. Как этот чёртов Рокудо может так просто сдаться? Неужели он забыл, зачем и ради кого пошёл на такой риск, отправляясь в ад? Хаято уже хотел высказать своё возмущение, но его опередил дверной звонок. Бросив на всё ещё улыбающегося Мукуро раздражённый взгляд, подрывник вышел в коридор. В том, что Десятый привёл с собой Докуро, у него не возникло никаких сомнений. Гокудере не хотелось думать о том, что просьба Рокудо не пускать её в квартиру могла оказаться его последней просьбой, но всё же он решил к ней прислушаться. Впрочем, едва он открыл дверь, как на него налетела Хром. Встрёпанная, запыхавшаяся, с горящим решимостью и отчаянной надеждой взглядом — она выглядела так, словно была готова свернуть горы на своём пути. Позади маячили взволнованные Тсуна и Рёхей. Прежде, чем спохватившийся Хаято успел вытолкать девушку за дверь, она с необычной для себя силой отпихнула его в сторону и, не вслушиваясь его в возмущённые восклицания, рванула вперёд. Подбежав к лежавшему на кровати иллюзионисту и увидев его раны, Докуро застыла и в ужасе поднесла руки ко рту. Состояние Мукуро произвело на неё неизгладимое впечатление, так же, как и на Тсуну с Рёхеем, не решавшихся пройти в комнату дальше дверного проёма. Когда Хром упала на колени перед кроватью, Савада подумал, что у неё началась истерика. Отчасти он оказался прав — девушка действительно заплакала. Но не от горя. — Живой… — Осторожно взяв в свои ладони руку Мукуро, она прижалась к ней щекой и улыбнулась сквозь слёзы. — Ты живой… Иллюзионист поджал губы и крепко зажмурился. У него на лице отразилось столько боли, сколько не причиняла ему ни одна полученная в аду рана. — Что с ним? — тихо спросил Тсуна, оглядывая своего израненного Хранителя Тумана полным смятения взглядом. Ямамото в своём сообщении не упомянул, что Рокудо находится в таком плачевном состоянии, и увиденное повергло Десятого в немалый шок. — Он умирает, — так же тихо ответил Хаято. — Скорее всего, помочь ему может только Камикава. — Скорее всего? — дрогнувшим голосом уточнил Рёхей. Гокудера промолчал, и Тсуна перевёл полный растерянности и неверия взгляд обратно на тихо всхлипывавшую от радости Хром. Наверное, он должен был отвести её от кровати — пускай даже силой, — и всё объяснить. Но почему-то он не мог заставить себя сделать и шага вперёд. Впрочем, Саваде и не пришлось этого делать. — Наги. — Девушка медленно подняла голову и замерла, столкнувшись взглядом с Мукуро. В его глазах и голосе было столько горечи, что она похолодела, чувствуя, как овладевшее ей облегчение оборачивается отчаянием. Неотрывно глядя на неё, иллюзионист попросил: — Уйди. Хром обернулась на Тсуну, Гокудеру и Рёхея — те молча смотрели на неё в ответ, подавленные, шокированные, неспособные ничем помочь. Поджав губы, она отвернулась к Рокудо и уткнулась лицом в его руку, судорожно вцепившись в неё пальцами. Хранитель Тумана беззвучно усмехнулся, кожей чувствуя её горячие слёзы. Несколько секунд понадобилось ему для того, чтобы почувствовать собственные — такие же горячие и горькие. Странно было ощущать, как они стекают по щекам, смешиваясь с кровью и грязью. За всё проведённое в аду время Мукуро не испытывал ничего, кроме боли и желания поскорее покончить с ней. Но сейчас он был готов отдать всё на свете, чтобы почувствовать эту боль ещё немного, чтобы пожить ещё немного, чтобы Наги перестала в исступлении бормотать его имя и улыбнулась. Ведь он так хотел, чтобы она улыбалась, когда он вернётся… Всхлипывания девушки вдруг перешли в рыдания — громкие, пронзительные и душераздирающие. Хранитель Тумана впервые видел её в таком состоянии, впервые слышал столько страдания в её голосе. Кажется, даже когда родители бросили её умирать в больнице, ей не было так больно. И впервые за долгое время Рокудо Мукуро парализовало страхом. Взгляд разноцветных глаз медленно наполнился смесью ужаса и осознания. Он больше не вернётся оттуда, откуда до него не возвращался никто. Он умрёт. Он уже умирает. Это конец. Хранитель Тумана совсем не хотел умирать вот так — на чужой кровати, в чужой квартире, в муках от медленного отравления ядом. Не то чтобы он боялся боли — он уже привык к ней настолько, что она стала последним, что могло бы его напугать. Но, пожалуй, было бы здорово умереть в бою: красиво, отважно и достойно, так, чтобы его запомнили сильным и смелым, а не чахлым, жалким и иссохшим, подобно старику. Или умереть в старости, прожив долгую, насыщенную событиями жизнь рядом с любимой девушкой. Или, или, или… Чёрт возьми, да как угодно, но только не так. Не здесь. Не сейчас… — А вот и я, цветов не надо, — раздался откуда-то сбоку спокойный грудной голос. Вздрогнув и покосившись на его обладателя, Мукуро увидел внушительного высокого парня с вишнёвыми волосами. Рядом с ним стоял Ямамото Такеши, похоже, ни капли не удивлённый таким соседством. Озадачиться тем, как они оказались в комнате, если их только что здесь не было, иллюзионист не успел — незнакомый парень с равнодушием профессионала наклонился к Хром и одним ударом ребра ладони по шее заставил её с тихим всхлипом обмякнуть. Под убийственным взглядом Хранителя Тумана передав бессознательную девушку Такеши, он уселся на край кровати и достал меч из закреплённых на спине ножен. Прежде, чем придушенный злостью Рокудо успел как-либо отреагировать, кольцо на руке незнакомца вспыхнуло ядовито-розовым, и налившийся таким же ярким пламенем клинок пронзил его сердце. Через пару секунд Мукуро понял, что он до сих пор жив, а при сложившихся обстоятельствах в виде торчавшего из груди меча это было в высшей степени странно. Более того — вместо боли иллюзионист явственно ощутил, как силы стремительно возвращаются в его измученное тело. Нахмурившись, он поднял полный смятения взгляд на лицо незнакомца: глаза у того были такими же ядовито-розовыми, как обтекавшее меч пламя, с вертикальными зрачками. — Это Камикава Шики, Хранитель Гнева, — представил его Ямамото, осторожно усадив Хром в стоявшее в углу кресло. Рокудо удивлённо расширил глаза, а Такеши как ни в чём не бывало продолжил: — Как выяснилось, Хранители Грехов нам не враги, ну, по крайней мере, двое из них точно. Насколько мы поняли, обычными способами тебе не помочь, поэтому решили попросить помощи у Шики. И, похоже, не зря. Покосившись на своё плечо, Хранитель Тумана поражённо замер. Рана стремительно затягивалась. — Но как же яд? — растерянно выдохнул он. — Какой ты скучный, — многоголосо хмыкнул Камикава. Мукуро и раньше слышал демонические голоса, но видеть человека с таким голосом для него было в новинку. — В чудеса не веришь. Хранитель Тумана действительно не верил в чудеса. Но сейчас, ощущая, как боль утихает и как к нему возвращаются силы, он был готов поверить во что угодно. — Как ты сюда попал? — неожиданно спросил иллюзионист. Возможно, ему показалось, но даже его голос стал звучать живее. Где-то глубоко в душе затеплилась надежда, что ещё не всё потеряно. — Переместился, — спокойно отозвался Шики. — А сейчас передаю тебе свою жизненную энергию. Больше вопросов Рокудо не задавал. Пожалуй, на сегодня чудес с него хватит. Пока Шики занимался исцелением Хранителя Тумана, Гокудера пересказывал его историю Тсуне, Такеши и Рёхею. Судя по шокированным лицам, они прониклись рассказом до глубины души: Сасагава и Ямамото — сложностью повествования, а Савада — содержанием и деталями. Он даже и подумать не мог, что иллюзионисту придётся пережить такой ужас, чтобы помочь им и достать кровь грешников. Самым большим шоком для Тсуны стало то, что в преисподней, судя по всему, время шло намного быстрее, и отчасти он понимал, что тот человек, которого он видит сейчас — уже совсем не тот, с кем он попрощался месяц назад. Но всё же это был он. — Мукуро. — Тот медленно повернул голову к Тсуне и увидел, что он улыбается, мягко и немного грустно. — Знаю, этого будет мало за всё то, что ты сделал, но спасибо тебе. Я рад, что ты вернулся. Мы все в большом долгу перед тобой. — Пожалуй, я пока не буду ничего с вас требовать. Иметь должников довольно полезно. — У Тсуны нервно дёрнулся глаз. Нет, всё-таки Рокудо Мукуро не изменится никогда. — И ты напрасно радуешься, Савада Тсунаёши. Твоё тело — моя цель, забыл? Шики дёрнулся от неожиданности и начал переводить полный недоумения взгляд с иллюзиониста на Саваду. Ямамото тихо прыснул в кулак, честно постаравшись изобразить покашливание. — Ты сначала своё тело в порядок приведи, прежде чем на чужое заглядываться, — выпал в осадок Десятый. Шики вопросительно вздёрнул бровь, и он во избежание недопонимания торопливо пояснил: — Мукуро хочет захватить мой разум, чтобы уничтожить мафию и весь мир заодно. — Тогда какого хрена я его спасаю? — нахмурился Камикава. — Он уже пятый год меня захватывает, и всё никак не захватит. Я привык, без этого будет скучно, — вздохнул Тсуна, не давая возмущённому Рокудо вклиниться в поток его слов. — Но на всякий случай берегись его трезубца. Одна царапина — и он сможет в тебя вселиться. А вообще он хороший парень, правда, слегка… Как бы это сказать… — Ебанутый, — помог своему боссу Хаято, также не дав Мукуро и шанса что-либо добавить в свою защиту. Покосившись на нехорошо прищурившегося иллюзиониста, он хмыкнул и добавил: — На правду нельзя обижаться, Рокудо. Нормальный человек не будет танцевать стриптиз на дне рождения у собственного босса. — И дарить ему подарки с сюрпризом, — кивнул Савада. — И прокрадываться ко мне в дом ночью, как ни в чём не бывало пить кофе на кухне и расхаживать в домашнем халате, а потом притворяться феей и говорить, что мне показалось, — закивал Рёхей. — Может, вы прекратите обсуждать меня в моём присутствии? — недовольно нахмурился Мукуро. — Вообще было бы неплохо, если бы вы все заткнулись, — многоголосо вздохнул Шики. — А то я могу случайно потерять концентрацию, и этот хороший ебанутый парень со странными наклонностями захлебнётся кровью. Мафиози переглянулись и кивнули друг другу, единогласно решив, что живым Мукуро всё же устраивает их больше, чем мёртвым. В комнате установилась тишина, которую нарушали только размеренное тиканье настенных часов и шелестящее шипение, исходившее от сиявшего меча Камикавы. Впрочем, уже через пару минут Шики вытащил своё оружие из груди Мукуро, и кольцо Греха на его пальце медленно погасло. — Шрамы останутся, — уже нормальным голосом бросил Камикава, убирая меч обратно в ножны. — Но не думаю, что это проблема. У ребят невольно вырвался облегчённый вздох: значит, жизни Хранителя Тумана больше ничто не угрожает, и можно немного расслабиться. Рокудо тем временем поражённо осматривал своё плечо: рваная рана полностью затянулась, и теперь о ней напоминали только белые рубцы, проглядывавшие сквозь пятна подсохшей крови. — Шрамы — это экстремально круто, — усмехнулся Рёхей. — Так что не расстраивайся. — Было бы из-за чего, — рассеянно пробормотал иллюзионист, пребывавший в глубочайшем шоке от собственного спасения. Боль ушла, яд волшебным образом перестал действовать на его организм, да и другие раны, судя по ощущениям, тоже затянулись. Переведя взгляд на Хранителя Гнева, Мукуро негромко, но вполне искренне поблагодарил его. Шики на это лишь отмахнулся — мол, не за что, хотя выглядел он уже не таким бодрым, как несколько минут назад. — И я, кстати, не очень понял, — нахмурился Камикава, покосившись на Тсуну, — что вам понадобилось в аду? — Мы безоружны против той сумасшедшей девки. Но если обработать наше оружие и кольца кровью грешников, оружие Хранителей Грехов больше не будет представлять для нас угрозу, — пояснил Гокудера. — По словам Рокудо, конечно. На деле мы не знаем, правда это или нет. — Так проверьте на мне, раз уж я здесь, — пожал плечами Камикава. — Где эта кровь? — Сейчас покажу, — решительно кивнул подрывник, выходя из комнаты. Одновременно с Тсуной обернувшись на Хранителя Тумана, он добавил: — Полежи тут, мы скоро. — Ага, — всё так же рассеянно отозвался иллюзионист. Похоже, он всё ещё пребывал в прострации и никак не мог привыкнуть к мысли о том, что он окончательно вернулся в мир живых. Переглянувшись с Десятым, Гокудера направился в коридор, где уже стояли Ямамото, Шики и Рёхей — последние двое недоверчиво вглядывались в склизкий мешок, лежавший на полу у самой стены. — Это и есть желудок Цербера? — уточнил Камикава: похоже, он краем уха всё-таки слышал историю Гокудеры. Тот кивнул, и он поднял взгляд на парней. — Кто хочет его открыть? — Он обжигает любого, кто дотронется до него голыми руками, — нахмурился Хаято. — Жалкие смертные, — фыркнул Шики, опускаясь на корточки перед желудком. — Ничего без меня не можете. Мафиози молча следили за тем, как Камикава с невозмутимым видом развязывает затянутый в узел пищевод. Пожалуй, ничего удивительного в этом не было: в конце концов, Шики был одним из Хранителей Грехов, а значит, косвенно был связан с адом и его обитателями. Сам Камикава тем временем уже справился с узлом и осторожно заглянул в образовавшуюся дыру. В нос тут же ударил сильный запах железа, а внутри хлюпнувшего желудка что-то блеснуло, отражая свет. Не отрывая взгляда от мерцающей жидкой поверхности, Шики протянул руку к замершему Тсуне. — Давай сюда кольцо и варежки. Спохватившись, Савада судорожно покопался в карманах, достал вязаные варежки и, секунду поколебавшись, вложил их в руку Камикавы вместе с кольцом Неба. Он понимал, что эта авантюра может плохо кончиться, но этот риск был жизненно необходим. «Надеюсь, они не растворятся в этой крови, — нервно подумал Десятый. — Иначе мне не жить…» Засунув кольцо в одну из варежек, Хранитель Гнева ухватил их двумя пальцами и целиком погрузил в наполнявшую желудок кровь. Ребята нагнулись, чтобы посмотреть на происходящее поближе, но Шики так красноречиво на них покосился, что они тут же отшатнулись. Камикава тяжело вздохнул и перевёл взгляд обратно на желудок. Кровь неприятно щекотала кожу, словно газировка. — Сколько держать? — уточнил Шики. Тсуна замялся. — Уже хватит, — раздался из комнаты всё ещё немного слабый голос Мукуро. — А почему нельзя просто взять все наши вещи и облить их этой кровью? Так же быстрее, — нахмурился Рёхей. — Можно. Только отгонять почуявших эту дрянь нежить и низших демонов будете без меня, — отозвался Мукуро. — Пока она в желудке — это безопасно. Камикава вытащил руку из желудка и нахмурился: та часть кисти, которую ему пришлось погрузить в кровь, тихо шипела и дымилась так, словно он всё это время держал её в кипящем масле. То же самое происходило и с перчатками Тсуны, которые сохли буквально на глазах. Никаких следов крови на них и в помине не было. Поднявшись на ноги, Шики протянул варежки Саваде. — Надевай. Тсуна с опаской дотронулся до них, но ничего необычного не почувствовал. С кольцом тоже всё было в порядке — по крайней мере, внешне ничего не изменилось. Надев его, Савада натянул варежки и невольно отшатнулся, когда Шики резким движением выхватил из-за спины меч. Кольцо Гнева на руке Камикавы ярко вспыхнуло, и клинок окутало ядовито-розовое пламя, настолько яркое, что у Десятого уже в которой раз заслезились глаза. Тряхнув головой, он тоже зажёг кольцо, и варежки на его руках обратились в пластинчатые массивные перчатки, а на лбу вспыхнуло пламя Предсмертной Воли. — Я так понимаю, сейчас мой меч не должен проходить сквозь твои руки, — многоголосо изрёк Камикава. Тсуна молча кивнул, и он добавил: — Тогда пробуй. Переглянувшись с друзьями, Савада дотронулся до сияющего клинка и замер. Руки не прошли сквозь него, как когда он помогал Шики спасти Саданори. Не было больше того будоражащего неприятного холода в груди — только явственное ощущение твёрдой стали под пальцами. Неожиданно Камикава сделал выпад, и Тсуна машинально закрылся руками. Охватившее его перчатки пламя Неба столкнулось с пламенем Гнева, обдав стоявших рядом ребят лёгким ветерком. — Ты чё творишь!? — зашипел Гокудера, возмущённо вытаращившись на Шики, который был так спокоен, словно не пытался секунду назад пронзить Саваду мечом. — Проверял, может ли его пламя противостоять моему, — объяснил Камикава, убирая меч обратно в ножны. Погасив кольцо, он обернулся и уточнил: — Поэтому ты сказал обработать кольца? Обернувшись, Тсуна увидел Мукуро: похоже, тот просто не мог пропустить такой важный момент и поэтому решил встать с кровати. И сейчас, когда иллюзионист стоял, обессиленно прислонившись плечом к дверному косяку, Савада в полной мере оценил степень его истощения. «Кожа да кости», — горестно вздохнул Десятый, глядя на жутко выпирающие рёбра. — Полагаю, моя затея увенчалась успехом, — кивнул Рокудо, бросив короткий взгляд на перчатки Тсуны. Покосившись на Хаято, он уточнил: — Я могу воспользоваться твоей ванной? — Воспользуйся, — милостиво кивнул Гокудера. — Только не вздумай переодеваться в это тряпьё. — Ку-фу-фу, предлагаешь мне ходить голым? — ухмыльнулся Хранитель Тумана. — Боже упаси, — поморщился подрывник. — Иди уже. Откопаю для тебя что-нибудь. — Гокудера-кун, — окликнул его Тсуна, когда иллюзионист по стеночке уполз в ванную, — ничего, если он немного поживёт у тебя? — Конечно, Десятый, — улыбнулся Хранитель Урагана, мысленно представляя, как они с Рокудо перегрызутся уже через день совместного проживания. Савада от такой улыбки на лице Хаято невольно похолодел и уже хотел сказать, что может сам приютить Мукуро, но его опередил Такеши: — Может, он у меня поживёт? Отец будет только рад. — Да уж ладно, раз сюда его притащили, пусть остаётся, это же не навсегда, — вздохнул Гокудера, уже смирившись с тем фактом, что ему минимум неделю придётся терпеть рядом с собой ку-фу-фукающее недоразумение в лице Хранителя Тумана. — Не хочется это признавать, но мы на самом деле в долгу перед Рокудо. Только у меня одежды на него не найдётся. Разве что халат. — Попросим Хром принести его вещи, — кивнул Тсуна. Не сдержав улыбки, он добавил: — Представляю, как она обрадуется, когда узнает, что Мукуро выжил. Спасибо огромное, Шики-сан. — Не за что, — пожал плечами Камикава. — Я пойду? — Нет, подождите! — спохватился Савада, вцепившись ему в руку. Ему повезло, что Хранитель Гнева решил уйти через дверь, иначе он через секунду оказался бы у него дома. — Мы сегодня же должны собрать всех здесь и всё обработать, а это возможно только с вами! Это очень срочно! Та девушка может напасть в любой момент! — Сколько по времени это займёт? — нахмурился Шики. Савада растерялся, но прежде, чем он успел что-либо сказать, Камикава произнёс: — Вам повезло, что сегодня не моя смена на работе. — Спасибо большое, — благодарно кивнул Тсуна, доставая телефон. — Тогда я сейчас же сообщу всем, чтобы приходили сюда как можно быстрее. Уже почти закончив оформлять смс-рассылку, он вспомнил слова Занзаса о том, что телефонная связь сейчас может быть небезопасна. Поэтому Савада торопливо поменял текст сообщения, написав, что дома у Гокудеры проводится срочное собрание, и все должны прийти во всеоружии. Убрав мобильник обратно в карман, Десятый поднял взгляд на своих товарищей и сказал: — Ну, теперь ждём. За десять минут ожидания Гокудера успел поменять окровавленное покрывало на кровати, а Ямамото и Рёхей сбегали домой за своим оружием, и Шики как раз вытаскивал из желудка Браслет Солнца, когда раздался дверной звонок. Первыми пришли Шимон; от вида склизкого желудка Энму слегка перекосило, но он без колебаний согласился обработать кровью оружие и кольца. Желудок перетащили на кухню, где было больше свободного места, и теперь Шики, сидя на табуретке, с видом скучающего фокусника опускал в кровь различные атрибуты вооружения. Едва он закончил, как в дверь снова позвонили. Гокудера уже хотел пойти открыть дверь, но из ванной неожиданно выплыл Мукуро. Ребята впали в ступор: с распущенными волосами он напоминал скорее диснеевскую принцессу или модель в рекламе шампуня, нежели одного из самых опасных иллюзионистов в мире. Хаято мысленно поблагодарил Бога за то, что этот опасный иллюзионист догадался надеть халат, чтобы не шокировать их ещё больше. Сам Хранитель Тумана выглядел измождённым, но счастливым — вряд ли в аду у него была возможность помыться. Покосившись на стоявших в ступоре парней, он гордо фыркнул, поплотнее запахнулся в халат и, пошатываясь, отправился встречать гостей. Бьякуран очень удивился, когда дверь в квартиру Гокудеры Хаято ему открыл Рокудо Мукуро. Пару секунд они молча пялились друг на друга, пока Джессо с радостным: «Мукуро-кун!» не набросился на него. Практически услышав, как хрустнули кости захрипевшего Рокудо, Тсуна вместе с Юни бросился ему на помощь. Отобрав у босса Мильфиоре своего Хранителя Тумана, Савада тоном детсадовской воспитательницы объяснил ему, что так делать нельзя, что Мукуро ещё не пришёл в себя и что вообще его лучше не трогать, а то он ещё, чего доброго, затаит обиду. Бьякуран, кажется, всё понял, но выглядел по-прежнему радостным, и Тсуна не мог его за это винить: ведь он и сам был рад, что Мукуро вернулся. Смерив хмурого иллюзиониста весёлым взглядом, Джессо вместе с Юни и своими Хранителями проследовал на кухню, с которой уже собирались уходить Шимон. Через полчаса после ухода Мильфиоре пришёл Занзас со своей сворой. Варийцам явно было не по душе всё происходящее, но они понимали, что если они не хотят умереть при случайной встрече с полоумным Хранителем Греха, то выбора у них нет. Шики под заинтересованным взглядом томно вздыхавшего Луссурии явно чувствовал себя неуютно, но оставался на диво невозмутимым. После того, как оружие и кольца были обработаны кровью грешников, Фран протянул Камикаве кольцо Дождя Варии и новый протез кисти с закреплённым на ней мечом. Ямамото невольно улыбнулся: похоже, не только он верил в то, что Скуало вернётся и продолжит свой путь Императора Мечей. Следующими пришли Реборн и Бьянки, которая вела за руку на удивление молчаливого Ламбо, тащившего за собой массивный шлем Грозы. Впрочем, завидев желудок Цербера, Бовино тут же заорал дурниной и спрятался в свой шлем. Реборн преувеличенно спокойно уточнил у Гокудеры, сколько он готов продержать эту дрянь в своей квартире. Хаято пожал плечами, и киллер, стягивая шлем с Ламбо, пояснил, что Фонг и Череп прибудут в Японию минимум через пару дней. — А что с учителем Колонелло? — нахмурился Рёхей. — У него беременная жена дома, — отозвался Реборн, проходя на кухню. — Если он и приедет, то только с ней. А это большой риск. Ребята переглянулись, но говорить ничего не стали. Киллер тем временем уже выкладывал на стол пистолеты. Первый, второй, третий… Пересчитав их, Тсуна удивлённо уточнил: — Пять? Откуда столько? — Мой, твой и Бьянки. А эти два я прикупил на днях. — Врёшь, — нахмурился Савада. — Эти два вообще не твои. — Возможно, — усмехнулся Реборн, снимая с пальца кольцо Солнца. Десятый понял, что ничего из него не вытянет, и со вздохом опустился на табуретку рядом с Шики, который снова со скучающим видом начал опускать в желудок предметы вооружения. Савада знал, что эти пистолеты принадлежат не Реборну, и почему-то на душе у него было неспокойно. Решив, что он обязательно поговорит с репетитором позже, Савада покосился на уже обработанный и слегка дымящийся пистолет, который киллер тут же забрал и запрятал куда-то под пиджак. — А зачем вы привели Ламбо? — вдруг вспомнил он, глядя, как Шики лениво опускает в желудок кольцо Бьянки. — Думаю, его шлем на всякий случай тоже стоит обработать, — ответил Реборн. — Если на него вдруг нападёт та Хранительница, у него будет небольшой шанс выжить. Неожиданно в дверь снова позвонили. Пока Шики пытался просунуть шлем Ламбо в желудок, Мукуро снова открыл дверь и напряжённо замер. Через секунду Тсуна увидел в коридоре Хибари и встревоженно переглянулся с ребятами, но Хранитель Облака, вопреки их ожиданиям, повёл себя более чем спокойно: молча пройдя на кухню мимо иллюзиониста, он протянул Шики свой Браслет Облака вместе с тонфа. Через минуту получив их обратно, Кёя так же спокойно удалился обратно в коридор. Прежде, чем хлопнуть дверью, он окинул Мукуро хмурым взглядом и, кажется, хотел что-то сказать, но передумал и вместо этого только покачал головой. Когда глава комитета ушёл, Тсуна вздохнул с облегчением: всегда, когда Хибари и Мукуро сталкивались лицом к лицу, он чувствовал вполне объяснимое напряжение. Ведь разнимать этих двоих чаще всего приходилось именно ему… — Так я могу идти? — прервал его размышления Шики. — Только обработай ещё вот это. — Подойдя к нему, Рокудо прямо из воздуха выхватил копьё Хром и вместе с Серьгой Тумана протянул ему. На удивлённый взгляд Савады он пояснил: — Ей ещё далеко до моего уровня, поэтому мне было нетрудно завладеть её оружием. Вернув копьё иллюзионисту, Камикава махнул рукой на прощание и исчез. Мукуро озадаченно моргнул и вдруг пошатнулся, но его успел поймать Реборн. Тсуна осторожно забрал из ослабевших пальцев Рокудо копьё вместе с атрибутом Вонголы и отнёс их в комнату. Бьянки, коротко переглянувшись с киллером, забрала шлем Грозы и молча ушла вместе с Ламбо. Когда за ними закрылась дверь, бывший Аркобалено провёл Хранителя Тумана в комнату и уложил его на кровать. Иллюзионист не сопротивлялся — похоже, он истратил последние силы и нуждался в отдыхе. — Сколько ты будешь восстанавливаться? — уточнил киллер. — Без понятия, — вздохнул Мукуро. Телом начала овладевать неприятная слабость, и он недовольно поморщился. — Я много пропустил? — Потом расскажем, лучше поспи, — нахмурился Тсуна. Рокудо обречённо вздохнул, но спорить не стал и рассеянно уставился в потолок. Сидевшая в кресле Хром вдруг пошевелилась, и Савада, переглянувшись с ребятами, заговорщически добавил: — А мы пока прогуляемся, да, парни? — Да, экстремально пройдёмся, — закивал Рёхей, который, как ни странно, первым понял, к чему клонит Тсуна. Прежде, чем Гокудера успел напомнить, что это, вообще-то, его квартира, и он не хочет оставлять её на произвол судьбы, Реборн выпихнул его из комнаты. Услышав, как хлопнула входная дверь, иллюзионист повернул голову и молча уставился на Хром. Та, окончательно придя в себя, удивлённо вскинула брови: за то время, пока она была в отключке, раны Мукуро бесследно исчезли, и в целом он выглядел уже не так плачевно. Прежде, чем Рокудо успел что-либо сказать, девушка тихо попросила: — Пожалуйста, скажите, что не умрёте. — Мне казалось, мы перешли на «ты», — вздохнул Рокудо. Хром смущённо нахмурилась, и он добавил: — Нет, я не умираю. Ещё пару секунд Докуро молча смотрела на него, пытаясь осмыслить услышанное, а после её глаз снова наполнился слезами. Сама не своя от радости, она с радостным возгласом кинулась к Мукуро и обняла его так крепко, как только могла, словно боясь, что он сейчас испарится. Иллюзионист хотел погладить Наги по голове, но рука задрожала и отказалась подниматься. С обречённым вздохом он закрыл глаза, слушая её тихие всхлипы и впитывая исходившее от неё тепло. Через несколько минут Хранитель Тумана, сам не понимая, зачем, повторил: «Я не умираю». Уже немного успокоившись, девушка устроила голову у него на плече и затихла, жадно вдыхая его запах и вслушиваясь в его дыхание. Действительно живой. Тёплый. Реальный. — Но Мукуро-сама, куда вы… — Ты, — поправил её иллюзионист. Наги напряглась, и он тихо усмехнулся. — Просто Мукуро. — Просто Мукуро, — тихо повторила за ним девушка, скорее машинально, нежели осознанно. Помедлив, она добавила: — Босс ничего мне не рассказывал. Хранитель Тумана усмехнулся. Значит, Савада Тсунаёши сдержал своё обещание ничего не говорить Наги, и она ничего не знает о том, что он сделал и куда исчез. Рокудо искренне считал, что сам должен всё ей рассказать, но почему-то сейчас, когда этот момент настал, ему стало не по себе. Я просто убил беспомощного ребёнка, Наги, но ты всё равно меня любишь, правда? Всё будешь доверять мне, всё равно не отвернёшься от меня, правда? Мукуро беззвучно рассмеялся. Уже в который раз он убеждался в том, что для Наги он слишком отвратителен, слишком порочен, слишком испорчен и грязен. Но она, похоже, по-прежнему была уверена в обратном, доверительно прижимаясь щекой к его плечу, ещё совсем недавно истекавшему отравленной кровью. — Я убил ребёнка. — Я знаю. Иллюзионист распахнул глаза и уставился на Наги: та смотрела на него в ответ, серьёзно и спокойно. В её взгляде не было ни отвращения, ни страха, ни даже удивления, которое он так ожидал увидеть после своих слов. Видя, что Рокудо крайне растерян, девушка вздохнула и негромко продолжила: — Это было очевидно. Босс около недели не выходил из своей комнаты. Гокудера проболтался, что он убил ребёнка, а когда я спросила, связано ли это с твоим исчезновением — все промолчали. После того, как босс пришёл в себя, он сказал, что я просто должна в тебя верить, что ты сам мне всё расскажешь, когда вернёшься. Я сразу поняла, что он был последним, кто тебя видел, а значит, в тот день вы были вместе. Но я не знала, что случилось с тобой после этого. Не знала, зачем вы всё это сделали и куда ты ушёл. Куда ты уходил, Мукуро? Хранитель Тумана молча смотрел на Хром, не в силах что-либо сказать. Он был сильно озадачен, во-первых, тем, что всё это время Наги знала о том, что он сделал, во-вторых — тем, что она прислушалась к его просьбе и без колебаний сменила привычное раболепное «Мукуро-сама» на простое «Мукуро». Эта девушка не переставала его удивлять. Тяжело упав на подушку, иллюзионист уставился в потолок и заговорил: — Чтобы противостоять убийце или любому Хранителю Греха, нужно было обработать оружие кровью грешников, которую можно было достать только в одном месте. Но открыть портал туда способна только чистая, ничем не запятнанная и достаточно сильная для этого душа. Такую душу имеют только новорожденные. — Переведя дыхание, он продолжил: — Я рассчитывал достать достаточно крови и вернуться, но у обитателей преисподней были на меня иные планы. Пришлось там задержаться. Я потерял счёт времени, но в аду внезапно начался непонятный переполох, и я смог вырваться. У самого выхода в мир живых я столкнулся с Цербером, в желудке которого нашлось предостаточно крови. Перед смертью он покусал меня от души, я знал, что от его яда не существует лекарства, но всё равно вырвался сюда, чтобы передать вам чёртову кровь. Честно говоря, я не рассчитывал, что выживу. — Я рада, что ты выжил, — тихо шепнула девушка. Рокудо Мукуро был действительно страшным человеком и придерживался довольно жёстких жизненных принципов. Он понимал, почему Савада Тсунаёши так убивался после того, как помог ему забрать душу ребёнка, но совсем не понимал, почему Наги так спокойно воспринимает его поступок. Она же девушка. Хранитель Тумана не очень хорошо разбирался в девушках — гораздо ближе ему были иллюзии и игры с чужим разумом и терпением, — но он был искренне убеждён, что девушке полагается быть очаровательно доброй и мягкосердечной. И совершенно точно ей не полагается так спокойно реагировать на новость о том, что её избранник под покровом ночи заколол трезубцем невинного младенца. Разумеется, он заблаговременно наведался в больницу под прикрытием иллюзии и выяснил, у какого из новорожденных меньше всего шансов выжить. Разумеется, он заколебался, занося трезубец над маленьким беззащитным тельцем. Но в конечном итоге его рука не дрогнула. — Ты так спокойна, — усмехнулся Рокудо. — Неужели тебя не трогает тот факт, что я убил ребёнка? — Трогает, но… — Хром замолчала, пытаясь поточнее перевести свои мысли в слова. — Я понимаю, что у тебя не было другого выхода. Если бы он был, ты никогда бы не сделал того, что сделал. Иллюзионист не удержался от беззвучной усмешки. Снова Наги верит в самое лучшее, отметая всё остальное. Эта её черта казалась ему немного забавной. И всё-таки в чём-то Наги была права: если бы у него был другой выход, то, конечно, он не стал бы никого убивать, и ребёнок умер бы естественной смертью. Но другого выхода не было. Он сделал то, что сделал. И всё равно Наги не отвернулась от него, не обвинила в бездушном равнодушии, наоборот — попыталась понять. И где-то в глубине души Хранитель Тумана был этому рад. Как эта девушка смогла остаться такой доброй в таком жестоком, полном несправедливости мире? Мукуро не знал, как ей это удалось. Но очень хотел, чтобы её душа оставалась такой же доброй и светлой как можно дольше. Устало вздохнув, он прижался впавшей щекой к голове Хром и закрыл слипавшиеся от сонливости глаза, вслушиваясь в её дыхание. Он уже не помнил, когда последний раз чувствовал себя так спокойно и умиротворённо. Мукуро словно вновь попал на цветочное бескрайнее поле — тот маленький солнечный мирок, где они с Наги встречались, пока он находился в капсуле с физраствором на самом нижнем уровне тюрьмы Виндиче. Цветы на этом поле никогда не увядали, трава всегда была зелёной, а солнце никогда не пряталось за облаками. За годы, проведённые в тюрьме, Рокудо, кажется, запомнил каждый сантиметр этого неизменного места. Мир этой девушки был тихим и скучным, но в то же время настолько уютным и тёплым, что в нём хотелось остаться навсегда. Вместе с ней. — Наги, я люблю тебя. — И я вас. — Снова на «вы»? — сквозь полудрёму уточнил Хранитель Тумана. — Тебя, — неловко исправилась девушка. — Я тоже люблю тебя. Спи. Мукуро встревоженно нахмурился, когда она встала с кровати, но Хром не собиралась никогда уходить — взяв с кресла шерстяной плед, она улеглась рядом и накрыла их обоих. Ощутив, как его осторожно обнимают хрупкие руки, иллюзионист мгновенно расслабился и обессиленно выдохнул. Он вдруг почувствовал, как сильно устал — так он не уставал ещё никогда. Плед оказался невероятно тёплым, ровное дыхание лежавшей рядом Наги убаюкивало, и очень скоро разомлевший Рокудо провалился в долгожданную темноту. …закрыв за собой входную дверь, Гокудера заглянул в свою комнату и уставился на кровать, где в обнимку с Хром спал умиротворённо улыбающийся Хранитель Тумана. Несмотря на трогательность момента брови подрывника сошлись на переносице, и он вслух возмутился: — Твою мать, это моя кровать! — Помедлив, он уже обречённо уточнил: — А мне теперь куда? Не получив ответа на свой вопрос, Хаято вздохнул и, взяв себя в руки, принялся зашнуровывать только что снятые ботинки. Похоже, придётся одолжить у бейсбольного придурка футон. Заставлять Рокудо Мукуро спать на полу — себе дороже.