«Трудно сказать, в какой момент рождается дружба. Когда по капле наливаешь воду в сосуд, бывает какая-то одна, последняя капля, от которой он вдруг переполняется, и влага переливается через край, так и здесь в ряде добрых поступков какой-то один вдруг переполняет сердце». Р. Брэдбери
Спать на футоне оказалось не так удобно, как на кровати, поэтому проснулся Гокудера не в самом лучшем настроении. Мукуро в комнате не было, но вскоре подрывник обнаружил его на пропитанной запахом готовки кухне: иллюзионист активно поглощал свежеприготовленный омлет с ветчиной. На Хранителя Тумана по-прежнему было не взглянуть без желания накормить и напоить, но он, как рассудил Хаято, и сам прекрасно с этим справлялся. Сдержанно пожелав Рокудо доброго утра и получив такое же сдержанное пожелание в ответ, он заглянул в холодильник и уставился на сиротливо стоявший у стенки питьевой йогурт. И без того не радужное настроение опустилось до нулевой отметки. Захлопнув холодильник, подрывник сел напротив Мукуро и, поставив перед собой йогурт, уточнил: — Решил меня разорить? — Справедливо рассудил, что из нас двоих в питательном завтраке больше нуждаюсь я, — с достоинством ответил иллюзионист. Под пристальным взглядом Гокудеры заглотнув последний кусок омлета, он многозначительно взглянул на цветастую пластиковую бутылку. — Я возьму? — Ты по-прежнему невыносим, — раздражённо вздохнул Хаято. Рокудо, приняв это за согласие, радостно схватил йогурт. — Но Десятый попросил за тобой присмотреть, — обречённо добавил он, глядя, как Хранитель Тумана быстро отвинчивает крышку и осушает бутылку. — Ку-фу-фу, а ты по-прежнему предан Саваде Тсунаёши, — усмехнулся иллюзионист. Метким броском закинув бутылку в стоявшую в углу урну, он подпёр впалую щёку кулаком и вкрадчиво спросил: — Но, может, что-то всё-таки изменилось, пока меня не было? Рассказ о том, что именно и как именно изменилось, пока его не было, занял у подрывника порядка часа. Мукуро слушал очень внимательно и не перебивал. К счастью, объяснял Гокудера на диво понятно, не упуская при этом ни единой детали, поэтому к концу его рассказа у Хранителя Тумана сложилось довольно чёткое представление о том, в какой ситуации они все оказались. Откинувшись на спинку стула, он уточнил: — Значит, демону можно навредить, имея при себе Кольцо Ада? — Да, — кивнул Хаято. От неожиданной догадки у него округлились глаза. — Стой, неужели… — Ужели, — усмехнулся иллюзионист, театрально взмахнув рукой, на которой в ту же секунду материализовалось три кольца довольно странной наружности. — Два я прихватил для себя, одно — для Франа. Но, полагаю, не стоит отдавать ему кольцо, не убедившись, что он не одержим. — Не стоит, — согласился Хаято. — Но мы можем узнать это с помощью Камикавы. — Можем, — задумчиво отозвался Рокудо, рассматривая массивное кольцо с налитым кровью красным глазом. — Если всё будет нормально, я отдам Франу кольцо. Оно не позволит демону завладеть его разумом. И, пожалуй, если не будет никаких проблем, я на время одолжу одно своё кольцо Маммону. Так будет лучше. У тебя ничего больше не осталось из еды? Ничего удивительного в прожорливости Рокудо не было: Гокудера прекрасно понимал, что ему нужно набрать вес, а вес из воздуха или по мановению волшебной палочки не появляется. Мысленно прикинув сумму своих сбережений, Хаято обречённо подумал, что такими темпами денег им хватит максимум на неделю. Но, раз уж он согласился присмотреть за Хранителем Тумана, то не имеет права халтурить. Отрицательно покачав головой и получив в ответ расстроенный вздох, Гокудера отправился в магазин. Впрочем, когда он вернулся, то застал у себя на кухне Тсуну: тот решил помочь другу хотя бы с провизией и попросил маман наготовить всего побольше. От благодарности Хаято чуть не прослезился, Мукуро же ограничился сдержанной усмешкой.__________________________
Хотя Тсуна с друзьями никому не говорили о том, что случилось с Нори, слух о том, что она попала в больницу, распространился по школе со скоростью степного пожара. Кому-то было жалко Камикаву, кто-то тайно радовался, в особенности девушки, которые ей завидовали. Большинство фанаток Ямамото считали Нори своей соперницей, и теперь, когда она перестала посещать уроки, решили, что у них будет больше шансов обратить на себя внимание своего кумира. Но они сильно разочаровались: Такеши стал часто прогуливать, так же, как и его друзья, а когда всё-таки приходил в школу, то на все знаки внимания реагировал, как обычно, дежурной улыбкой и отговорками о том, что ему срочно нужно куда-то отойти. Но проблемы с излишним вниманием были не только у Ямамото. Хром после возвращения Мукуро буквально расцвела, и многие девушки люто завидовали ей из-за того, что внимание почти всех парней в классе полностью сосредоточилось на ней. И когда после последнего урока в классе остались только те, кто ходил на дополнительные занятия, а Тсуна с друзьями уже ушли, Готанда Акеми подошла к мирно собиравшей сумку Докуро, схватила её за воротник блузки и вздёрнула вверх. Разговор в классе притих, но ни парни, ни девушки не спешили вступаться за Хром. — Что ты о себе возомнила? — Во взгляде Наги промелькнуло удивление: она искренне не понимала, чем вызвала недовольство одноклассницы, за спиной которой уже собрались её подружки. — Думаешь, ты здесь самая красивая? Да как ты ещё не сдохла от анорексии? Посмотри на себя, плоскодонка! Хром растерянно заморгала глазом, приоткрыв рот от недоумения. Она попросту не знала, как реагировать и что говорить. Чем она так не угодила этой девушке? Возможно, Киоко могла бы помочь ей советом или делом, но она сегодня не пришла в школу. Придумать что-либо иллюзионистка не успела: Готанда вдруг отвесила ей хлёсткую пощёчину и хорошенько встряхнула. — Думаешь, я не вижу, как на тебя косится Энма-кун? Думаешь забрать его себе, да? — Мы просто друзья, — тихо вымолвила Докуро. В её взгляде больше не было ни удивления, ни растерянности — только отрешённое равнодушие. — У меня есть любимый человек, но это не он. — Парень? У такой замухрышки? — Акеми звонко рассмеялась, подруги заулыбались и захихикали. — Никогда не поверю в этот бред. Ты себя в зеркале видела? Хотя… Одним глазом, наверное, трудновато себя рассмотреть. Ты же постоянно носишь эту чёртову повязку. Хочешь так выделиться? Привлечь внимание? — Неожиданно девушка подцепила пальцем тоненькую чёрную завязку, шедшую через лоб Хром, и слегка потянула на себя. Иллюзионистка против воли побледнела, когда её выволокли к доске и поставили так, чтобы её могли видеть все находившиеся в кабинете люди. — А давай её снимем? Она же всё равно тебе не нужна. — Акеми-тян, может, не… — заикнулась было одна из её подруг. Но Готанда резко дёрнула тесёмку на себя, и чёрная повязка с принтом-черепом осталась у неё в руке. Кабинет огласил испуганный визг: похоже, девушки не ожидали, что Хром действительно лишена правого глаза, веки которого опустились и почти срослись, образовав собой некрасивую складку. Лица одноклассниц исказились брезгливым ужасом, и единственный глаз иллюзионистки медленно наполнился слезами. Видеть эти лица было хуже самых обидных слов. — Надо же! — Очнувшись от шока, Акеми не выдержала и прыснула со смеху. Но на этот раз подруги не спешили за ней повторять. — Действительно одноглазая! Знаешь, теперь я буду звать тебя циклопом. Думаю, тебе подходит. Она хотела добавить что-нибудь ещё, но неожиданно с неё резко сдёрнули очки и ударили по лицу. Рефлекторно отпустив пошатнувшуюся Хром, Готанда закрылась руками и с криком упала на пол. Хранительница Тумана осталась стоять у доски, опустив голову и капая слезами на пол. — Стерва!.. — Схватившись за ушибленный глаз, Акеми с трудом села и впилась разъярённым взглядом в Хисаю, которая холодно смотрела на неё свысока и потирала кулак. Заметив, что подруги не спешат ей помогать, Готанда разозлилась ещё больше. — Совсем рехнулась? — Тебе же нравится выделяться, — процедила Юки. Наклонившись, она вырвала из руки одноклассницы повязку и добавила: — Заплывший глаз — самое то. — Я пожалуюсь на тебя Хибари, — выдавила Акеми, лихорадочно переводя взгляд с Хисаи на мелко дрожащую Хром и бездействующих подруг. От гнева, боли и унижения Готанда и сама начала плакать. — Никто за тебя не вступится. Тебя исключат из… Во взгляде Юки вдруг что-то поменялось, и Акеми замолчала. Поняла: ещё слово, и она ударит ещё раз. Намного сильнее, чем в первый. Но прежде, чем Готанда успела очнуться от испуга, Хисая уже ушла к парте Хром. Забрав её и свою сумки, она окинула огорошенных одноклассников полным ледяного презрения взглядом и вывела в коридор бившуюся в безмолвной истерике Докуро. Дойдя до женского туалета, девушка подвела дрожащую иллюзионистку к раковине и отошла к стене, пока та умывалась холодной водой и пыталась успокоиться. Через несколько минут придя в себя, Наги утёрла лицо рукавом, подняла тусклый взгляд на стоявшую рядом Хисаю и замерла, увидев в её глазах плохо скрываемое раздражение. — Почему ты позволила над собой издеваться? — вдруг спросила Юки. — Мне всё равно, — прошелестела Хром, всё ещё слегка подрагивая плечами. — И поэтому ты ревёшь? — скептически уточнила Хисая. Докуро поспешила вытереть всё ещё катившиеся из глаза слёзы, и она со вздохом добавила: — Прости, я просто злюсь на эту мразь. Надеюсь, синячелло у неё будет знатный. Хранительница Тумана шмыгнула носом, неотрывно глядя на Юки. Мысленно она отметила, что эта девушка совсем не такая, как Хару и Киоко: те всегда были вежливыми, добрыми и уж точно не стали бы никого бить. Юки же, насколько она успела понять, обладала довольно сложным и совсем нетипичным для девушки характером. Хисая не общалась с одноклассниками без необходимости и до сегодняшнего дня игнорировала все нападки и издёвки Акеми, чем невероятно её бесила. Но, несмотря на сегодняшнее происшествие, она не казалась Хром плохим человеком. «Возможно, — подумала она, — эта девушка неплохая. По-своему хорошая». — Если ещё будет приставать — нашли какой-нибудь глюк, — вдруг посоветовала Юки. — Савада вроде говорил, что ты иллюзионист. «Босс всё ей рассказал?..» — озадаченно моргнула Хром. Теперь эта девушка казалась ей ещё более странной: похоже, её совсем не волновал тот факт, что она учится в одной школе с боссом сильнейшей в мире мафиозной семьи и его подчинёнными. Из размышлений Наги вырвало осторожное прикосновение к лицу — Хисая надевала на неё повязку. — Знаешь, надо мной в старой школе тоже издевались, — неожиданно призналась она. Девушка вздрогнула и подняла на Юки полный смятения взгляд: неужели ей совсем не противно смотреть на её отсутствующий глаз? — Из-за того, что я никогда не ела в школе, носила заштопанные колготки и криво стригла чёлку. — И что… — она запнулась, — что ты делала? — Просто не принимала близко к сердцу, — пожала плечами Хисая. Закрепив тонкие тесёмки наглазной повязки, она серьёзно добавила: — Я перевелась сюда только потому, что те кретины начали портить мои вещи и пытаться вытолкнуть меня в окно. У тебя пока всё не так плохо, но если фокусы не помогут — обращайся. Почувствовав себя неловко, Наги шмыгнула носом и опустила полный смятения взгляд в пол. Говорить с Юки оказалось проще, чем она думала: хотя эта девушка и была не без странностей, она производила довольно хорошее впечатление. Но прежде, чем Хром успела поблагодарить её за помощь, их уединение нарушила одноклассница — та самая, которая попыталась остановить Акеми. На Докуро она даже не взглянула и сразу обратилась к Хисае, сказав, что её вызывают в кабинет дисциплинарного комитета. Хром виновато поджала губы. Похоже, из-за неё Юки достанется — ведь Хибари не терпит нарушителей дисциплины и не поскупится на наказание. Когда одноклассница ушла, она взглянула на Хисаю и недоуменно замерла, увидев в её взгляде пугающее предвкушение. Покосившись на ничего не понимавшую Хром, она с серьёзной миной произнесла: — Всё норм. Не ссы в трусы. — Что?.. — растерянно переспросила Докуро. — Неважно, — отмахнулась от неё Юки, направившись к двери. — Подожди! — Хисая обернулась, и Хром, подбежав к ней, выпалила: — Спасибо, ты мне очень помогла, и я… я… — смутившись, она робко закончила: — Поэтому я пойду с тобой. Юки молча вернула ей школьную сумку и быстро пошла вперёд по коридору: похоже, ей было всё равно на то, что Докуро собирается её сопровождать. Та не отставала и задумчиво глядела себе под ноги. Почему-то после разговора с Хисаей на душе стало немного легче, и мысли об искажённых брезгливым ужасом лицах одноклассниц больше её не тревожили. И хотя Юки больше ничего не говорила, это молчание совсем не напрягало, а, наоборот, дарило уют и приятное тепло. Дойдя до кабинета, Хисая решительно отодвинула дверь в сторону и зашла в кабинет. Хранительница Тумана робкой тенью проследовала за ней и, собравшись с духом, подняла взгляд на Хибари: тот сидел за письменным столом, рядом с которым стояла Акеми, едва ли не в буквальном смысле горящая жаждой мести. Юки не без удовольствия и гордости за себя отметила, что её глаз уже немного заплыл и налился синевой. А Готанда, уверенная в том, что уйдёт безнаказанной, встала рядом с Хисаей и смело посмотрела на главу комитета. — Что всё это значит? — мрачно поинтересовался Кёя. Голос у него был тихий и сиплый: похоже, болело горло. — Драки в стенах школы запрещены. — Тебе кратко или по существу? — Акеми озадаченно нахмурилась, переводя взгляд с Хибари на Юки. Она не знала, что эти двое неплохо общаются, и их панибратский тон немало её удивил. Глава комитета показал Юки два пальца, и она со вздохом продолжила: — Готанда издевалась над Докуро, а потом сорвала с неё повязку. Видимо, думала, что она для красоты. Я не удержалась. — Она врёт! — возмущённо воскликнула Акеми. Хибари вздохнул и со вздохом потёр переносицу. Его дико ломало, у него болела голова и саднило горло. Единственное, о чём он мечтал в данный момент — поскорее свалить всю работу на Кусакабе и уйти домой. — Я сама видела, как она обижает Хром-тян! А когда вступилась за неё, меня ударили! — Юки мне помогла, — встряла в их спор Хром. На секунду смутившись, она решительно нахмурилась и добавила: — Она ни в чём не виновата. — Я понимаю, что поступила плохо, — серьёзно кивнула Хисая. — Подбила ей только один глаз. Ужасная ошибка с моей стороны. В следующий раз я буду осмотрительнее и раскрашу оба. Прежде, чем покрасневшая от злости Акеми успела что-либо сказать, Юки достала из сумки телефон и подошла к Хибари. Готанда настороженно замерла, чувствуя, что сейчас произойдёт что-то не очень хорошее. Интуиция её не обманула: Хисая пару раз ткнула в экран смартфона, и кабинет огласил женский голос: — «Парень? У такой замухрышки? Никогда не поверю в этот бред. Ты себя в зеркале видела? Хотя… Одним глазом, наверное, трудновато себя рассмотреть…» — Научилась пользоваться камерой? — сипло спросил Кёя, не отрываясь от просмотра. — Уже давно, — кивнула Юки. Когда видео закончилось, она добавила: — А ещё фотографировать и приделывать людям на фотках разные штуки типа кошачьих ушей. — Прогрессируешь. Но это не избавит тебя от недельного дежурства по классу. А ты… — Кравшаяся к двери Готанда вздрогнула и испуганно обернулась на холодно прищурившегося Хибари. — Месяц драить туалеты. Я сообщу родителям и учителям о твоём поведении, и лично буду проверять, чтобы всё блестело. Ещё раз узнаю о чём-то подобном — вылетишь отсюда. Свободна. Смерив Юки и Хром полным ненависти взглядом, Готанда вышла из кабинета, нарочно хлопнув дверью. Хранитель Облака поморщился от громкого звука, а Хисая победно сжала кулак и шепнула: «Йес». Если бы она знала, что за такой удар ей придётся всего лишь неделю убирать кабинет, то непременно треснула бы эту стерву ещё пару раз. «Но пока с неё хватит и глаза», — довольно хмыкнув, девушка перевела взгляд на Кёю, и весь хороший настрой как ветром сдуло. — Простудился? — нахмурилась она. — Нет, — сипло ответил Хибари. — Ну да, ну да, — скептически кивнула Юки. Заметив лежавший перед ним ноутбук, она многозначительно спросила: — Игры на рабочем месте? — Лучше, — усмехнулся Хранитель Облака, открыв ноутбук. Хисая вместе с Хранительницей Тумана подошла к нему и удивлённо расширила глаза, уставившись в небольшой экран. — Камеры по всему городу. Пытаюсь вычислить убийцу, но пока безуспешно. — О, ты прям как настоящий… А, забыла, ты и есть мафиози. Надеюсь, вы поймаете эту мразь до того, как она зачистит город. — На озадаченный взгляд Кёи и Хром она добавила: — Савада вчера немного меня просветил и посоветовал быть осторожнее. Но осторожность вряд ли мне поможет, если я встречу вооружённого маньяка со сверхспособностями. — Она не нападает на обычных людей. Пока что, — нахмурился Хибари, переключаясь между камерами. — Можешь идти. — Ладно, если что узнаю — черкну тебе. — Девушка еле заметно улыбнулась и, потрепав его за волосы, направилась к двери. Уже почти выйдя из кабинета, она обернулась и, встретившись с убийственным взглядом взлохмаченного Кёи, наставительно добавила: — Взял бы ты выходной. — Исчезни. Махнув ему рукой на прощание, Юки закрыла дверь и, развернувшись, увидела перед собой Хром: та почему-то не спешила уходить и смущённо бегала взглядом по полу, неловко вжимая голову в плечи. Похоже, она хотела что-то сказать, но сама не знала, что именно, и от этого смущалась ещё больше. Обречённо вздохнув, Хисая поправила съехавшую с плеча сумку и произнесла: — Ты мне ничего не должна. — Но… — Докуро растерянно замерла, глядя в спину отдаляющейся однокласснице. Сама не зная, кому, она робко шепнула: — Спасибо… большое. У Наги остались смешанные впечатления от знакомства с Юки. С одной стороны, сегодня они заговорили впервые за весь учебный год, и заговорили не при самых лучших обстоятельствах, но с другой — Хисая оказалась неплохим человеком с вполне понятными принципами. Хром не могла отделаться от ощущения, что их пути ещё пересекутся. Это было приятное и тёплое ощущение, но почему-то от него Хранительнице Тумана не хотелось улыбаться. Тихонько вздохнув, она поудобнее перекинула сумку через плечо и двинулась в противоположном направлении. И только оказавшись на улице, где ветер охладил всё ещё горевшую от пощёчины щёку, Наги поняла, почему ей немного грустно думать о своей новой знакомой. В памяти всплыли её еле уловимая улыбка и медленно отдаляющаяся фигура. Сильная, стойкая, волевая… И такая же одинокая, как она несколько лет назад.__________________________
На следующий день Акеми пришла в школу с медицинской повязкой на глазу. Её драгоценного Энмы, так же, как и Тсуны с компанией, сегодня не было, поэтому девушка мысленно рвала и метала из-за того, что не сможет пожаловаться своему возлюбленному на мерзкую и злую ледышку Юки. На вопросы одноклассников она жалобно всхлипывала и испуганно косилась на Хисаю, которая, как обычно, не обращала на неё никакого внимания. Пару раз её о чём-то спросили впечатлившиеся рассказом Готанды одноклассники, но она даже не услышала. Сейчас мысли Юки были далеки от глупых вопросов и предстоящего урока алгебры. Хотя её лицо и оставалось невозмутимо спокойным, иногда в её взгляде проскальзывал непонятный одноклассникам ужас. Когда девушка перед звонком зашла в кабинет Хибари, то вместо него обнаружила за письменным столом Кусакабе, который сообщил, что глава комитета ушёл в отпуск. Выдавить из Тецуи подробности не удалось, и поначалу Хисая просто радовалась, что Кёя последовал её совету взять выходной. Но радость довольно быстро сменилась озадаченностью, потому что на короткую смс-ку с вопросом: «Ты живой?» ответа не последовало. Не то чтобы она волновалась. В самом деле, что могло случиться с человеком, которому никто в здравом уме даже на глаза не рискнёт попасться? Просто заболел и наверняка отлёживается дома с температурой, закидываясь лекарствами и почитывая книги, а на сообщение наверняка не ответил из принципа. Хисая никогда до этого не писала ему без дела, но знала, что Хранитель Облака не пропустил бы и дня на своей драгоценной работе без веской причины, а уж отпуск наверняка скрывает за собой что-то посерьёзнее обычной простуды. Больная фантазия тут же дала о себе знать, и перед мысленным взором девушки одна за другой представали картины, которые привели бы в ужас самого Тарантино. Возможно, он споткнулся о своего ежа, ударился виском об острый угол и истёк кровью. Или ночью в его дом пробрались грабители и перерезали ему горло, пока он спал. Или, может быть, в него стреляли? Он же член самой влиятельной в мире мафиозной семьи, а у такой семьи наверняка врагов выше крыши. А даже если в него не стреляли, он не бессмертен и наверняка мог пострадать как-то иначе. Но самая страшная мысль настигла Юки в тот момент, когда учитель вызвал её к доске. А что, если Кёя угодил под машину? В памяти всплыл оглушающий визг тормозов, пронзительный женский крик и густая беспросветная темнота после удара о бетонную стену. Хисая так сильно побледнела, что математик, спохватившись, поспешно махнул на неё рукой и вызвал к доске другого ученика. После звонка она наспех покидала всё в сумку, накинула пальто и молнией вылетела из кабинета, проигнорировав напоминание одноклассников о честно заработанном дежурстве. Одержимый паникой разум находил ответы на все теплящиеся надеждой вопросы. Почему Кусакабе ничего не рассказал? Просто не имеет права разглашать такие сведения о своём начальнике, иначе школьники впадут в смятение и не смогут сосредоточиться на учёбе. Почему Хибари не ответил на сообщение? Возможно, он физически неспособен это сделать. Почему… Разбиравший документы Тецуя невольно вздрогнул, когда дверь с треском ударилась о стену, и в кабинет вихрем ворвалась встрёпанная Юки. Подлетев к обомлевшему парню, она перегнулась через стол и выдохнула: — Адрес. — Я не распоряжаюсь такой информацией, — сдержанно ответил Кусакабе. Глаза Хисаи нехорошо блеснули, и он добавил: — Я правда не могу. — Слушай, Элвис, либо даёшь мне его адрес, либо я найду способ тебя усыпить и побрею налысо. Тецуя напрягся, неотрывно глядя на тяжело дышащую девушку. Обычно он не чувствовал веса своих волос, но сейчас ощутил его более чем отчётливо. Это была не простая школьница, которая при неудачной попытке напугать кого-то тут же сдувалась: Юки была человеком слова, когда дело касалось угроз. Если она обещала что-то сделать, то в её словах не стоило сомневаться. Поэтому Кусакабе не мог так рисковать. В битве страха потерять шевелюру и страха предстать лысым перед своим начальником всё же победил страх потерять шевелюру. Едва он дописал адрес на бумажке, как Хисая вырвала ту из его пальцев и умчалась прочь, на бегу застёгивая пальто. Остановившись на перекрёстке, девушка крепко зажмурилась и хлопнула себя по щекам. Она сама не понимала, почему так паникует. Но как Юки ни пыталась успокоиться, сердце продолжало колотиться так бешено и болезненно, что сдавливало горло. Вдохнув полной грудью, она прочитала короткую записку и, осмотревшись, рванула направо. Дорога была мокрой после выпавшего ночью и растаявшего утром снега, который превратился в грязную кашу и противно чавкал под ногами. Прохожие недовольно что-то бормотали, когда Хисая буквально распихивала их в стороны и бежала дальше, хватая воздух ртом. Так быстро она не бегала ни на одном уроке физкультуры. Добежав до нужной улицы, девушка лихорадочно осмотрелась и, найдя нужный дом — вполне обычный, разве что чуть больше других, — ринулась вперёд. Из-за бухавшего в ушах пульса она не слышала ни шума проезжавших мимо машин, ни смеха игравших неподалёку детей. Стрелой пронёсшись через сад и поднявшись по лестнице, она подскочила ко входной двери. Едва не падая, Хисая несколько раз нажала на дверной звонок и застыла в напряжённом ожидании, опираясь рукой о стену дома. С каждым мгновением страх всё больше затуманивал её разум, и когда через минуту она уже была готова влезть в дом через окно, послышался звук отпираемого замка. Хибари был вполне живым, но тяжёлое дыхание, красный нос и покрытое испариной и болезненным румянцем лицо не говорили о его состоянии ничего хорошего. Из-за его спины доносилось чириканье Хибёрда, который, похоже, был только рад гостям, в отличие от своего хозяина. Хранитель Облака уже хотел возмутиться тем, что Хисая явилась без приглашения, но слова застряли в горле, когда он увидел в её взгляде неконтролируемую панику и застывший страх. Неожиданно девушка переменилась в лице, и Кёе показалось, что она вот-вот его ударит. — Либо туда, либо обратно, — прохрипел он, еле подавив очередной приступ кашля. — Холодно. — Надо… проверять… телефон… — прерывисто выдохнула Юки, проходя мимо него в коридор. Когда всё-таки закашлявшийся в кулак Хранитель Облака закрыл дверь, она, пытаясь отдышаться, сбивчиво добавила: — Я… думала, тебя… сбила машина. — О, так ты за меня волновалась? — хмыкнул Кёя, скептически прищурившись. — Нужно было сразу звонить в полицию, скорую и службу спасения. Юки молча прислонилась спиной к двери и прижалась к ней затылком, всё ещё пытаясь восстановить дыхание. Судя по всему, она неслась сюда пешком от самой школы, от большого ума не додумавшись сесть на автобус. Кёя неожиданно понял, почему Хисая так сильно испугалась, и ему сразу расхотелось над ней измываться — это было бы слишком жестоко даже для него. Ведь она, похоже, действительно за него волновалась. Не без причины. И очень сильно. — Прикинь, да, — в тон ему ответила девушка, наконец, отдышавшись. Было видно, что она сильно злится. Окинув Хибари мрачным взглядом, Юки поинтересовалась: — Почему ты в одежде? — Мне раздеться? — хрипло усмехнулся Хранитель Облака. — Переодеться, — нахмурилась Хисая. — В пижаму. И под одеяло. — У меня нет на это времени, — ответил Кёя сквозь кашель. — Мне нужно… — Тебе нужно лечиться, иначе работать за тебя будет Кусакабе, а я буду плакать на твоей могилке о том, как нелепо ты умер. — Судя по упрямо сведённым бровям, Хибари был не согласен с таким утверждением. Раздражённо вздохнув, девушка развернулась к нему спиной, ухватилась за стальную ручку и на прощание сухо добавила: — Я приду завтра. — Избавь меня от такого счастья, — поморщился Кёя, закрывая за ней дверь. Впрочем, застав Юки у себя на пороге на следующий день, он нисколько не удивился: эта упрямая ехидна редко отступалась от своих слов. И сейчас эта её черта характера невероятно бесила Кёю. Он загородил проход, встав посреди дверного приёма и раскинув руки, но девушка с невозмутимым видом проскользнула под его правым локтем. — Ты всё ещё в одежде, — отметила она, когда Хибари обернулся, не спеша закрывать дверь. — Мой гардероб тебя не касается, — сузил глаза Хранитель Облака. Его голос был ещё более хриплым, чем вчера, глаза болезненно блестели, а во взгляде плясали бесенята. Кивнув на улицу, он добавил: — Если так обо мне волнуешься, то чеши отсюда, пока меня не продуло. — Кёя, а смотри, как можно. — Хисая, уже разувшись и кинув сумку в угол, подошла к двери и закрыла её. Переведя взгляд на источающего ледяную ауру парня, она добавила: — Вот и всё. — Ты… — Он даже не смог подобрать слова, вместо этого закашлявшись в кулак. — Ты невыносима, — наконец, прохрипел он сквозь кашель. — Знаю, — кивнула девушка. — Где твоя кровать? — Не скажу, — усмехнулся Кёя. — Прекрасно. — Юки наклонилась и достала из школьной сумки небольшой пакет. Выпрямившись, она начала осматривать коридор и доверительно сообщила: — Тогда буду таскать тебя по всему дому, пока не найду её. Заодно осмотрюсь в твоих хоромах. Что скажешь? — Вторая дверь справа. Хотя дом у Хибари был ненамного больше обычного, ему совсем не хотелось, чтобы его таскали по обоим этажам — из-за кашля он не спал всю ночь, поэтому у него совершенно не было сил не то что на прогулку, но даже на то, чтобы бороться с Юки. Та потянула его за рукав свитера и пошла вперёд, попутно оглядываясь и с любопытством ребёнка изучая обстановку. Дом был обставлен скромно, но со вкусом, а традиционность в интерьере удивительным образом сочеталась с современностью. Везде царил такой возмутительный порядок, словно каждый день дюжина профессиональных горничных доказывала свой профессионализм, выдраивая до блеска все плоские поверхности и расставляя по фэншую самые мелкие вещи: похоже, Хранитель Облака любил порядок во всём. Несмотря на заинтересованность его домашним бытом Юки выглядела серьёзной: она уже заметила, что всё, — ну, пожалуй, за исключением сверхъестественного порядка, — указывало на то, что живёт Хибари в гордом одиночестве. Как она, впрочем, и думала. Дойдя до комнаты Кёи, девушка на секунду остановилась, чтобы осмотреться. Комната была просторной и вполне обычной: широкая кровать, пара тумбочек по бокам, столик в углу, обогреватель и большое окно от пола до потолка, занавешенное кофейными шторами. Здесь также царил удивительный порядок. Сидевший возле обогревателя Хибёрд, завидев своего хозяина и Юки, радостно заверещал, взлетел и принялся нарезать круги вокруг люстры. Поставив пакет на тумбочку, Хисая обернулась на мрачного Хранителя Облака. — Переодевайся в пижаму и живо под одеяло. Раз уж взял отпуск, то будь любезен лечиться. — Я и так лечусь, — не особо убедительно прохрипел Хибари. — Если продолжишь в таком же духе, то недели тебе будет мало, и к твоему возвращению в школу та фройляйн с шикарными сисяо займёт твоё место. Школьники будут вспоминать главу Дисциплинарного комитета, кривляясь и хихикая в кулачок, а Кусакабе будет тайно носить твою фотографию под рубашкой и грустно вздыхать, считая облака в небе. Кёя нахмурился. Он не мог допустить, чтобы та девчонка из Шимон заняла его место, а это вполне могло произойти — всё это время оба их комитета умудрялись уживаться под крышей одной школы, но, сдай он позиции хоть ненадолго, всё может измениться не в лучшую для него сторону. Поэтому Хибари недовольно засопел и принялся неохотно стаскивать с себя свитер. — Молодец, — кивнула Юки. — Пойду помою руки. Когда она вернулась, глава комитета уже переоделся в серую пижаму и сидел в кровати, строча что-то на ноутбуке. Подойдя к нему, девушка сухо спросила: — И чем это ты занят? — Учёбой, — отрезал Хибари. — Я учусь удалённо. Материала много. — Ты можешь отложить это на пару дней? — уточнила Юки. — Пожалуй, — вздохнул Кёя. Хисая забрала у него ноутбук, поставила его на столик и подошла к тумбочке. Хибёрд спланировал ей на плечо и принялся любопытно наблюдать за тем, как она копается в загадочном пакете. Накрывшись одеялом до подбородка, Хибари спросил: — Что это? — Лекарства. — Юки поставила на тумбочку несколько коробочек. — И вкусняшка. — К коробочкам присоединилось одинокое красное яблоко. — Откуда у тебя столько денег? — подозрительно уточнил Хранитель Облака. Пробежавшись взглядом по названиям лекарств, он едко уточнил: — Продала почку? — Моя почка намного дороже этих лекарств, — в тон ему хмыкнула Хисая. Открыв коробочку с микстурой от кашля, она спокойно добавила: — Что-то принесла из дома, что-то докупила. — Добравшись до инструкции, Юки ненадолго замолчала, после чего достала из коробки мерный стаканчик, налила в него микстуры и поднесла его ко рту главы комитета. — Скажи: «А-а-а». Кёя убийственно сузил глаза — идти и дальше на поводу у этой ехидны он не собирался. Но ехидну, кажется, не волновало его мнение на этот счёт — без лишних слов она наклонилась и зажала ему нос, так крепко, что было не вздохнуть. Руки были под одеялом, а дёрнуться Хибари не рискнул — тогда чёртова микстура заляпает всё одеяло. Поэтому он поступил по-другому — задержал дыхание и вызывающе нахмурился, взглядом обещая девушке долгие и страшные мучения. Впрочем, через полминуты Хранитель Облака слегка посинел и выглядел уже не так воинственно. Выждав момент, Хисая молниеносным движением безжалостно залила микстуру в распахнувшийся рот. По вкусу эта дрянь была ничем не лучше натто*. Глава комитета посинел ещё больше и уже хотел выплюнуть её куда подальше, возможно, даже в лицо Юки, но та зажала ему рот и процедила: — Даже не думай. Поняв, что долго держать микстуру на языке невозможно, Кёя всё-таки проглотил её, поморщился и уставился на девушку так, словно мысленно препарировал её остывшее тело. — Я загрызу тебя до смерти, чёрт возьми, — прохрипел он. — А ты думал, я просто в гости пришла? — флегматично уточнила Хисая, убирая стаканчик и микстуру обратно в коробку. Предатель-Хибёрд по-прежнему сидел на её плече и явно был доволен жизнью, в отличие от своего хозяина. — Хрен. Поставлю тебя на ноги до следующей недели. Да, Кёя, я буду приходить каждый день, а если ты не откроешь, я вызову полицию, скорую и службу спасения, как ты мне и советовал. Тебя положат в больницу, и так случайно выйдет, что свободной будет только палата на восьмерых с маразматичными бабками — Савада не откажет мне в такой скромной просьбе, если я заверю его, что для тебя так будет лучше. Эти бабки будут ходить под себя, ругаться матом, громко храпеть и ещё громче пукать. Ты окажешься в газовой камере без свежего воздуха, потому что открывать окна они не будут, чтобы не дуло. — Ты этого не сделаешь, — хрипло и вполне искренне ужаснулся Кёя. — Ради тебя я готова на всё, — драматично заявила Юки. Взлетевший к люстре Хибёрд вторил ей гимном Намимори. Причин не верить человеку, который, однажды пообещав отомстить, напоил его до чёртиков, у Хранителя Облака не было, поэтому он неохотно, с видом обречённого на долгие муки человека кивнул. Хисая довольно хмыкнула и, указав на стоявшие на тумбочке коробки, добавила: — Тебя ждут мазь для носа и таблетки от кашля. Микстура — утром и вечером, таблетки — три раза в день. А, ещё травы — сейчас тебе нужно полоскать горло каждые полчаса. Пойду заварю. Прежде чем он успел что-либо сказать, Юки вышла из комнаты. «Эта чёртова…» — Хибари с обречённым вздохом осел на подушку. Хисая вела себя так непринуждённо и спокойно, словно бывала у него дома и до этого. Было очевидно, что под её напускной невозмутимостью что-то скрывается, но вот что именно — Хранитель Облака не знал. Хибёрд спланировал вниз и, усевшись перед ним на одеяло, что-то прочирикал. — Я вижу, ты рад, — мрачно заметил Кёя. Канарейка вопросительно склонила голову, и он с очередным вздохом уставился в потолок. Редко у Хибари дома находился кто-то, кроме него самого. Он привык к тишине и покою, поэтому слышать с кухни звуки возни и ругани вроде: «Где эта чёртова банка?» было странно и до жути непривычно. Его территорию нагло оккупировали, и Хранитель Облака был настолько озадачен этим фактом, что даже не мог понять, злится он или нет. Девушка вскоре вернулась со своей школьной сумкой и стулом, который поставила в угол рядом со столиком. Подтащив обогреватель к кровати, она уселась на стул, достала из сумки какую-то книгу и под аккомпанемент дикого кашля принялась за чтение. — Сама не заболеешь? — спустя какое-то время спросил глава комитета. Его хриплый голос звучал недовольно: ему не нравилось вот так лежать в кровати и ничего не делать. — Я редко болею, — ответила девушка, перелистывая страницу. Во избежание дальнейших вопросов она добавила: — Не знаю, почему. Полчаса уже прошло. Марш полоскать горло. — Я не говорил, что у меня болит горло, — нахмурился Хибари. — Но оно же болит, — заметила Юки, не отрываясь от чтения. Спорить Кёя не стал. Горло и вправду болело. К тому моменту, когда девушка убрала книгу в сумку, он прополоскал горло уже шесть раз. За это время она успела заставить его продегустировать таблетки от кашля, но ощутимого эффекта он пока не чувствовал, о чём незамедлительно и сообщил. — Естественно, ты же только одну выпил, — фыркнула Хисая. Подойдя к кровати, она наклонилась и уточнила: — Есть хочешь? Вообще скажи, если что понадобится. Вместо ответа Хранитель Облака раздражённо нахмурился и, упав на подушку, уставился в потолок. Хибёрд с чириканьем перелетел с одеяла на спинку кровати, устроился поудобнее, нахохлился и приготовился вздремнуть. — Ты весь красный, — нахмурилась девушка. Прежде, чем Кёя посоветовал ей оставить его в покое, она осторожно приложила ладонь к его лбу и мрачно заключила: — У тебя жар. Хибари не ответил. Рука была приятно прохладной, и он досадливо вздохнул, когда Хисая выпрямилась и принялась что-то искать среди стоявших на тумбочке лекарств. Хранитель Облака заметил, что кожа на её руках испещрена мелкими царапинами, но спрашивать ни о чём не стал. — Где градусник? — В тумбочке. Достав градусник, девушка протянула его главе комитета и уселась рядом. Уже через минуту Кёя вернул ей градусник, и она невольно расширила глаза, уставившись на электронный дисплей. 38,7. — Сколько? — без особого интереса уточнил Хибари. — Много, — уклончиво ответила Юки. Поднявшись на ноги, она отложила градусник на тумбочку и взяла в руки одну из коробочек. — Сейчас дам тебе жаропонижающее. Попробуй поспать. К удивлению Хисаи, ей даже не пришлось насильно вливать лекарство в рот Хранителю Облака: похоже, у него не было ни сил, ни настроения спорить с ней, что было вполне нормально при такой высокой температуре. Выпив жаропонижающее, парень отдал ей мерный стаканчик и тяжело осел на подушку, закрыв мутные глаза. Простояв рядом с кроватью ещё пару минут, Юки уселась обратно в угол вместе с учебником: в отличие от Хибари, ей нужно было делать уроки на завтра. Она просидела с Кёей допоздна, но тот об этом не знал — уснул ещё до того, как она открыла учебник. Убедившись, что он крепко спит, Юки забрала яблоко и тихо вышла из комнаты. Проснувшись, Хибари почувствовал, что ему уже не так плохо: похоже, температура спала. Сходив пополоскать горло, он вернулся в комнату и запоздало обнаружил на тумбочке тарелку с аккуратно нарезанными яблочными дольками. Рядом лежала записка: «Не забывай лечиться. Помни о газовой камере с бабками». Хисая исправно приходила каждый день, и Хранитель Облака, уже во всех красках нарисовав в своём воображении палату на восьмерых, исправно открывал ей дверь. Каждый день девушка донимала его напоминаниями о том, когда принять то или иное лекарство, заставляла мерить температуру каждый час и вообще производила впечатление домашнего тирана-шантажиста. Царапин на её руках становилось всё больше, и Хибари по-прежнему ни о чём не спрашивал — знал, что она не ответит или пошлёт его куда подальше с такими вопросами. Когда на пятый день уже не такой больной Кёя открыл дверь и увидел на своём пороге дрожащее и промокшее до нитки существо, он слегка удивился. По правде говоря, взглянув утром в окно и ничего не увидев из-за проливного дождя, он уже порадовался, что наконец отдохнёт в тишине и покое, но Хисая снова загубила все его надежды на корню. — Ты идиотка, — скорее констатировал, нежели спросил Хранитель Облака. Девушка выглядела так, будто её несколько раз окатили водой из ведра, а выглядывавший из-за спины гитарный чехол делал её ещё более жалкой и щуплой на вид. Вода в буквальном смысле текла с неё в три ручья. — Зонт… — выдохнула Юки. — Зонт? — вздёрнул бровь Хибари. — Порвался… Хранитель Облака сокрушённо вздохнул и затащил продрогшую девушку в коридор. С облегчённым вздохом сгрузив чехол на пол, Хисая проверила молнию и облегчённо выдохнула: в отличие от её пальто, чехол был водонепроницаемым. — Можно воспользоваться твоей ванной? — спросила она, судорожно расстёгивая пуговицы. — Будешь должна, — нахмурился глава комитета. Девушка повесила пальто сушиться на вешалку, и Кёя невольно присмотрелся к её худой фигуре, облепленной мокрой кофтой, через которую просвечивал лифчик. Юки заметно похудела, даже отощала. Хотя Хибари был уверен, что дальше уже некуда. — На что уставился? — привёл его в себя мрачный голос Хисаи. — Пытался разглядеть твою грудь, — хмыкнул Хранитель Облака. — Безуспешно. — Иди в жопу, — ещё более мрачно буркнула девушка, торопливо проходя мимо него. — Синее полотенце справа, — равнодушно отозвался глава комитета. Вместо ответа Юки громко хлопнула дверью. Защёлкнув задвижку, она сняла мокрую кофту, повернулась к зеркалу и смерила себя мрачным взглядом: на животе и спине уже начали проступать свежие синяки от мужских кулаков. «Хорошо, что Кёя не заметил, — ткнув пальцем в один из синяков, девушка болезненно поморщилась. — Иначе проблем будет ещё больше». Выжав мокрую одежду и оставив её в раковине, она забралась в ванну и, задёрнув занавеску, включила душ. Через десять минут Хисая достаточно согрелась и, обтёршись полотенцем, вдруг осознала страшную вещь. Приоткрыв дверь и высунувшись в холодный коридор, она лицом к лицу столкнулась с Хибари, который, похоже, собирался её поторопить. Судорожно прикрывшись полотенцем, Юки без обиняков сообщила: — Мне не во что одеться. Казалось, Кёя был готов придушить её на месте. Раздражённо нахмурившись, он захлопнул дверь, едва не ударив Хисаю по носу, и та, завернувшись в полотенце, обречённо подумала, что ей придётся щеголять голой до тех пор, пока не высохнет одежда. Но неожиданно девушке в голову пришла гениальная идея, и когда через пару минут Кёя открыл дверь, она с совершенно невозмутимым видом сушила феном свои трусы. Хранитель Облака впал в прострацию. — Сушу свои вещи, — ответила Хисая на повисший в воздухе вопрос. — Если через десять минут не оденешься и не вылезешь отсюда, я утоплю тебя в раковине, — загробным голосом пообещал Хибари, закрывая дверь. Юки покосилась на стоявший у двери табурет и увидела стопку сухой одежды, которую, очевидно, оставил для неё Кёя. Рядом с табуретом лежали тапочки. «Как всегда, говорит одно — делает другое», — хмыкнула девушка. Но, решив, что всё же лучше не рисковать — кто знает, что придёт в голову этому больному в прямом смысле мафиози, — она быстро досушила своё белье, наспех высушила волосы и начала лихорадочно одеваться. Когда Хисая зашла в комнату Кёи, тот сидел в кровати и читал книгу. Бросив на девушку короткий взгляд, он не удержался от смешка: Юки была взъерошена и старательно делала вид, что ничего необычного не происходит. Старая жёлтая толстовка с Пикачу и спортивные штаны были явно ей велики. Два раза она запуталась в штанинах и споткнулась, пока дошла до стула, на который повесила досушиваться джинсы, колготы, свитер и лифчик. «Будда, помоги мне это пережить», — вздохнул Хранитель Облака, утыкаясь взглядом в книгу. — Спасибо, что одолжил одежду и разрешил воспользоваться ванной, — поблагодарила Хисая. — Не за что, — коротко ответил Хибари, переворачивая страницу. — Эта кофта очень милая. Не думала, что ты такое носишь, — вдруг высказалась Юки, накинув на голову капюшон. Воодушевившись, она опустила руки в карманы и с ностальгическим вздохом добавила: — Я тоже смотрела покемонов, когда была мелкой. — Я носил её в средней школе, — отозвался глава комитета. Перелистнув страницу, он скептически добавил: — Не думал, что ты знаешь слово «милая». — Ну-у-у, — протянула Хисая, забавно покрутившись на пятках. — Я же всё-таки девушка. — В каком месте? — О-о-о, тогда тебя это не интересовало. — Хибари нервно дёрнулся, и Юки, смахнув несуществующую слезу, добавила: — В тот день мои честь и достоинство были запятнаны. — Мои честь и достоинство пострадали гораздо больше, — процедил Кёя. — Особенно достоинство, — едко ухмыльнулась Хисая. Покосившись на часы, она посерьезнела и добавила: — Тебе пора полоскать горло. — Дай дочитать главу. Тут как раз отворачивают голову приставучей ехидне. — Чем тебе так не угодили ехидны? — нахмурилась девушка. — Они же милые. — Пожалуй. Все, кроме одной. Неожиданно раздался звонок в дверь, и Юки вместе с Хибари подскочили от неожиданности. Дав знак, что она откроет, Хисая поторопилась в коридор. Заглянув в дверной глазок, она на секунду застыла, но быстро пришла в себя и, открыв дверь, уставилась на стоявшую на пороге женщину. По её иссиня-чёрным волосам, утончённым чертам лица и холодным серо-голубым глазам Юки сразу поняла, кто эта женщина. Всё в её образе, начиная уложенными в аккуратную в причёску волосами и заканчивая идеально подходящей к пальто сумочкой, говорило о её педантичности. Но почему-то от её взгляда Хисая невольно поёжилась. — Могу я зайти? — холодно уточнила женщина. Юки молча отошла в сторону, не в силах что-либо сказать — язык отнялся. Пройдя в комнату Хранителя Облака, который по-прежнему читал книгу, Хибари-старшая остановилась у его кровати и с явным неодобрением заметила: — Даже не здороваешься с матерью. Мне казалось, я хорошо тебя воспитала. — Привет, — поздоровался Кёя, подняв на неё полный ледяного равнодушия взгляд. — Здравствуй. Ты знаешь, зачем я приехала. — Понятия не имею, — хмыкнул Хранитель Облака, снова опуская взгляд в книгу. — Кажется, я ясно выразился в прошлый раз. Юки по-прежнему стояла в коридоре, но даже оттуда она могла почувствовать напряжение между этими двумя людьми, нараставшее с каждой секундой. Захотелось куда-нибудь спрятаться, но она не могла сдвинуться с места и стояла, словно парализованная. — Отец тобой недоволен. Я, откровенно говоря, тоже. — Раз я так вас разочаровал, может, оставите меня в покое? — мрачно предложил Хибари, переворачивая страницу. — Ты должен возглавить семейный бизнес. — Не помню, чтобы я на такое подписывался, — холодно отозвался парень. — У меня уже есть работа. Весьма неплохая. Скоро выплачу кредит за дом. — Да, хорошо живёшь, — согласилась женщина. — Даже прислугу завёл. Юки вздрогнула. Её будто облили грязной водой, в которой до этого полоскали половую тряпку. — Она не прислуга, — процедил глава комитета. — В самом деле? Прошу прощения, — без особого сожаления извинилась женщина, коротко обернувшись на безмолвно стоявшую в коридоре девушку. — Тогда кто она? — Тебя это не касается, — холодно отрезал Хранитель Облака. — Я имею право знать, с кем общается мой сын, — строго сказала женщина. Покосившись на стул, она удивлённо вскинула брови, заметив висевшие на спинке вещи. Главным образом её внимание, разумеется, привлёк лифчик. Развернувшись к Юки, она смерила её оценивающим взглядом, только заметив на ней одежду Кёи. Нахмурившись, женщина уточнила: — Ты его девушка? — Нет, — выдавила Хисая. — Просто попала под дождь, и… — Тогда кто? — оборвала её Хибари-старшая. — И что здесь делаешь? — Юки Хисая. — Девушка уже взяла эмоции под контроль, и теперь её лицо снова было непроницаемым, а голос — ровным и спокойным. — Рада знакомству. — Хибари Изуми. Взаимно. — По её тону Хисая поняла, что ни черта это не «взаимно», и её взгляд наполнился таким же ледяным равнодушием, с которым Хибари смотрел на свою мать. Сузив глаза, Изуми добавила: — Ты так и не сказала, что делаешь здесь, Юки Хисая. — Мы с Кёей неплохо общаемся. Я присматриваю за ним, потому что он заболел. — Не нужно, — неожиданно нахмурилась женщина. Во взгляде Юки промелькнуло удивление. Она подумала, что ослышалась. — Кёе не нужна поддержка, не нужны друзья. Он сам со всем справится. Тебе лучше уйти. От шока Хисая снова не смогла вымолвить ни слова. Поправив съехавшую с плеча сумочку, Изуми обернулась на Хранителя Облака и добавила: — Меня беспокоит то, откуда ты берёшь деньги и с кем общаешься, Кёя. Для тебя будет лучше унаследовать наш бизнес. Ты знаешь, отец скоро отойдёт от дел. — Я сам знаю, что для меня лучше. Продайте фирму, — процедил Хибари, резко накрываясь одеялом и отворачиваясь к окну. — Если это всё, чего ты хотела, можешь уходить. — Пожалуй. Но я вернусь, — кивнула женщина. Покосившись на Юки, всё ещё поражённо смотревшую на неё, она нахмурилась и прошла мимо, напоследок бросив: — Твой брат поступил бы правильно. Через секунду хлопнула входная дверь, и Хисая, словно в тумане, подошла к ней и закрыла задвижку. Она была так шокирована, что от набегающих волнами мыслей у неё загудела голова. Медленно пройдя обратно к комнате, Юки невольно остановилась в дверном проёме и невидящим взглядом уставилась на одеяло, под которым прятался Хранитель Облака. — Не бери в голову, — вдруг раздался из-под одеяла его голос. На удивление спокойный и равнодушный. — Она всегда такая. Девушка не ответила. Пройдя внутрь, она опустилась на стул и растерянно уставилась на свои руки. Хотя Хисая провела совсем немного времени со своей матерью, она запомнила её любящей, ласковой, умной, заботливой, всегда готовой поддержать, при необходимости серьёзной и решительной. Несмотря на все невзгоды взгляд мамы всегда был тёплым и нежным, иногда немного усталым, и те два года вместе с ней, которые помнила Юки, были самыми счастливыми, самыми драгоценными, самыми светлыми в её жизни. Но мама Хибари была совершенно другой. «Кёе не нужна поддержка, не нужны друзья. Он сам со всем справится. Тебе лучше уйти». «Она всегда такая». Теперь Юки поняла, почему Хибари так старательно избегал говорить на тему семьи. Семьи в том смысле, в котором её воспринимала она, у него попросту не было. Возможно, Изуми хотела сделать, как лучше, хотела таким образом научить младшего сына быть независимым и подготовить его ко взрослой жизни… Но она явно перестаралась. И Хисая невольно поймала себя на мысли, что у неё буквально чешутся руки что-нибудь сделать вопреки принципам этой странной, ни во что не ставящей семейные узы женщины. Когда задремавший Хранитель Облака проснулся, то услышал доносившееся с кухни приглушённое шипение. Прокашлявшись, он сунул ноги в тапочки и поплёлся в коридор, стараясь ступать как можно тише. Дойдя до кухни, Кёя замер в дверном проёме, со смятением глядя, как Хисая помешивает палочками в сковороде и что-то бубнит. Из всего её бубнежа, смешанного со шкворчанием сковороды и чириканьем сидевшего на окне Хибёрда, он разобрал только: «Уйду я, ага, как же, накося выкуси, Изуми-сан» и: «Блин, хоть бы не подгорело». Для Хибари хозяйничающая на его кухне девушка была чем-то диким и немыслимым, но почему-то эта картина не отталкивала и не раздражала, а наоборот, успокаивала и дарила странно приятное ощущение домашнего уюта, которого он никогда не знал. Придя в себя, Кёя уже хотел спросить Хисаю, что она делает на его кухне, но из любопытства решил немного за ней понаблюдать. Ещё несколько минут Юки внимательно следила за сковородой, совсем не замечая притаившегося за её спиной Хранителя Облака. Выключив плиту, она выложила на тарелку дымящийся омлет с рисом и облегчённо выдохнула: кажется, не подгорел. Неожиданно что-то вспомнив, девушка достала из холодильника кетчуп и, открыв его, напряжённо замерла. Теперь оставалось самое простое, но в то же время самое трудное. — Просто выдави его и не мучайся, — посоветовал Кёя, не удержавшись. Хисая подскочила, чуть не выронив кетчуп, и он добавил: — Только не облей мою одежду. — Я тебя сейчас оболью, — пригрозила Юки, сосредоточенно что-то рисуя на омлете. — Не стоит, — хмыкнул глава комитета, усаживаясь за стол. Когда девушка поставила перед ним тарелку, он выпал в осадок. На омлете было коряво написано: «Болезнь, уходи». — Я раньше не делала такой омлет, — добила его Юки. — Но видела на подработке, как его готовят. — Ехидна, я же только пошёл на поправку, — процедил Хибари, глядя на перекосившийся омлет так, словно его приготовила Бьянки. — Я слишком молод, чтобы умирать. — Намекаешь на то, что я плохо готовлю? — Вместо ответа Кёя встал и, поставив на стол вторую тарелку, взялся за нож. Хисая нервно хмыкнула и попятилась к двери. — А, так ты по человечинке, да? Любишь сырую, с кровью? Прости, я тоже ещё слишком молода… — Он слишком большой, — оборвал её Хранитель Облака, разрезая омлет напополам. — Будешь травиться вместе со мной. Несколько секунд простояв в прострации, Юки растерянно кивнула и принялась наливать чай. Поставив на стол две кружки, она уселась напротив Хибари, взглянула на придвинутую им тарелку и дёрнула бровью. На её половине было написано: «Уходи». — Это намёк? — Парень на это лишь усмехнулся и, отрезав от своей части небольшой кусочек, с привычным «итадакимас» положил его в рот. Не выдержав, Хисая спросила: — Ну, как? — Съедобно, — снисходительно кивнул Кёя. — Но соли маловато. — Ясно, — неловко кивнула в ответ девушка. Трапеза прошла в обоюдном молчании. Изредка Юки попадались мелкие скорлупки, и по лицу Хибари она понимала, что его эта беда тоже не обошла стороной. Но, к её удивлению, Хранитель Облака не стал как-либо это комментировать — просто молча ел. «Ничего, для первого раза неплохо. А в скорлупе много кальция», — мысленно подбодрила она себя, убирая со стола тарелки. Включив воду, Хисая взялась за губку и принялась за мытьё посуды. Глава комитета встал рядом и взял полотенце, очевидно, решив немного помочь. — Спасибо, — кивнула Юки, передавая ему тарелку. Мытьё посуды также прошло в обоюдном молчании. Подлив в кружки чая, девушка уселась напротив Хранителя Облака и заметила, что тот сильно напряжён. Неожиданно колючий браслет на его руке полыхнул фиолетовым, и на стол вывалился Ролл, который тут же устроился в руках своего хозяина и довольно зафырчал. Собравшись с духом, Хисая спросила: — Почему твои родители так настаивают на том, чтобы ты унаследовал семейный бизнес? — Семейная традиция, — поморщился Кёя, почёсывая млеющего ежа за ухом. — Меня не тянет всю жизнь торчать в строительной фирме. — А где ты хочешь работать? — осторожно уточнила Юки. — Что угодно, только не просиживание штанов в офисе, — раздражённо отозвался глава комитета. — Зачем ты спрашиваешь? — Ну, просто мне кажется, тебя это очень тяготит, — отозвалась девушка, отпив из кружки. Ненадолго задумавшись, она добавила: — Я не знаю, каково иметь таких родителей, но прекрасно понимаю, почему ты злишься. Хранитель Облака вдруг молча поднялся из-за стола и, пройдя мимо Юки, удалился к себе в комнату, видимо, не собираясь продолжать разговор. Хисая, проводив его задумчивым взглядом, напряжённо нахмурилась. Похоже, своими словами она сделала только хуже. Юки действительно понимала, что дело совсем не в семейном бизнесе, но не могла себе даже представить, каким одиноким чувствует себя Хранитель Облака при живых родителях. Судя по всему, они никогда не были им довольны, постоянно что-то требовали и не особо заботились о том, чтобы поддержать его, когда он в этом нуждался. Сильный же, сам справится. Неудивительно, что Кёя вырос таким холодным и недоверчивым. Но каким бы сложным ни был его характер, Хисая знала, что потребность в поддержке никуда не исчезла — иначе он после встречи с матерью вёл бы себя совершенно иначе. Юки была уверена, что после таких семейных встреч Хибари тренировался до потери пульса или с головой уходил в учёбу или работу, чтобы хоть как-нибудь отвлечься, но сейчас ему оставалось только задавить все эмоции на корню, делая себе только хуже. Хисая была не вправе осуждать его мать, потому что понимала, что у всех разный подход к детям и к жизни в целом. У её матери подход был совершенно другой: семья была для неё дороже всего на свете. Когда она умерла, Юки поняла, что больше никто о ней не волнуется, и ей самой не о ком волноваться. Для неё это было страшно, и то, как себя вела Изуми-сан, было для девушки совершенно дико. Сейчас у неё было два варианта: либо молча уйти, либо попробовать пробиться чуть дальше за окружавшие Хибари стены, поставив на кон его расположение. Уходить Хисая не собиралась. Она отлично понимала, что от её решения многое зависит, и была готова рискнуть. Ей хотелось стереть с лица Кёи это наигранное безразличие, хотелось поддержать его, но как это сделать — она не знала. Неожиданно девушку осенило, и она, плотнее обхватив кружку ладонями, озадаченно уставилась на своё отражение в неподвижной чайной глади. «Хисая, солнышко, запомни, что слова могут не только ободрить, но и ранить. Иногда они бесполезны или просто не нужны. Когда ты не найдёшь слов, чтобы поделиться с кем-то чувствами, то просто…» Неужели всё так просто? Удивление во взгляде Юки сменилось твёрдой решимостью. Поднявшись из-за стола, она взглянула на канарейку и тихо попросила: — Помолись за меня, что ли. — Хибёрд встрепенулся и запел гимн Намимори. Девушка выпала в осадок. — Не совсем то, но спасибо. Хибари сидел на кровати и читал книгу, машинально поглаживая лежавшего перед ней Ролла. Судя по исходившему от Кёи могильному холоду, зайти к нему в комнату и оторвать его от чтения означало добровольно положить голову на гильотину. Но Хисая на этом не остановилась — вынув книгу из нервно дёрнувшихся пальцев, она отложила её на тумбочку, после чего посадила на неё озадаченно фыркнувшего Ролла, который тут же вернулся в Браслет Облака. По лицу главы комитета пробежала тень, и он поднял на раздражающе спокойную девушку тяжёлый взгляд. — Что ты… Хисая вдруг опустилась ему на колени и обняла — медленно, бережно, мягко, положив голову ему на плечо и прижавшись всем телом. Когда её руки осторожно легли ему на спину, Хранитель Облака окончательно выпал из реальности и растерянно уставился в пространство перед собой. Раздражение как рукой сняло. На его место пришёл шок. Никогда у Кёи на коленях не сидел никто тяжелее Ролла, тем более девушка. Никого и никогда он не подпускал к себе настолько близко. Хибари был готов поверить, что это галлюцинация, игра воображения, но вес Юки не давал усомниться в реальности происходящего. Он совершенно не понимал, как вести себя в такой ситуации, и потому просто не шевелился. Даже дышать стал тише. Юки уже обняла его однажды, в свой день рождения, но тогда он был в зимней одежде и почувствовал разве что давление её рук. Сейчас же Хранитель Облака чувствовал намного больше. Живое тепло тела Хисаи, её руки и щекочущее шею дыхание, ощущение её спокойно бьющегося сердца — всё это окутало его, словно мягкое покрывало. Кёя уже почти забыл, что пару минут назад был готов полезть на стену от досады и злости на родителей. — Почему не ушла? — еле слышно спросил он. — Потому что я в твоей одежде, — иронично отозвалась девушка. Отстранившись, она уже серьёзно добавила: — Я же обещала тебя вылечить. Поэтому никуда не уйду. Взгляд Юки говорил больше любых слов, и Хранитель Облака почувствовал, как внутри что-то болезненно дрогнуло от этого её взгляда — пронзительного, глубокого, решительного и искреннего. Он вдруг понял, что совсем не хочет, чтобы Хисая уходила. Для Кёи всё это было слишком странно. Слишком необычно. Слишком невероятно. Слишком, слишком, слишком… От всех этих «слишком» у него голова шла кругом. Неожиданно девушка отвернулась и уставилась на настенные часы. Глава комитета вздрогнул, словно очнувшись от транса, и в следующую секунду нахмурился, очевидно, что-то для себя решив. — Тебе уже пора полоскать го… — Прежде, чем она успела перевести взгляд обратно на Хибари, тот порывисто прижал её к себе. Юки удивлённо расширила глаза. — Кёя?.. — Посиди так… — он уткнулся лицом ей в плечо и медленно выдохнул, — ещё немного. Хисая тихонько прислонилась виском к виску Хранителя Облака и закрыла глаза. Её губы тронула понимающая, немного грустная полуулыбка. — Я никуда не ухожу. Глава комитета на это ничего не ответил, только сжал её чуть сильнее. Юки тоже больше ничего не говорила, только сидела неподвижно и делилась с ним своим теплом. Сейчас любые слова были бы лишними и совершенно ненужными — оба это понимали. И общались молча — через выдохи, стук сердца и ощущение не столько физической, сколько душевной близости. Впервые в жизни Хибари чувствовал себя таким целым. Именно целым — его словно заново собрали по кусочкам, каким-то непостижимым способом соединили воедино и вдохнули в него жизнь. От этого было невероятно тепло и почему-то немного больно. Кёя с удивлением отметил, что эта боль приносит ему странное облегчение и что-то наподобие радости. На секунду он подумал, что окончательно сошёл с ума — как боль может приносить радость и облегчение? — но очень быстро пришёл ещё к одному выводу, который заставил его беззвучно усмехнуться. Таким живым он ощущал себя только в те моменты, когда сражался. Выкладываться на полную, преодолевать самого себя и чувствовать превосходство в силе было невыносимо приятно, но сейчас Хибари с удивлением осознал, что очередной поверженный противник, упавший к его ногам — совсем необязательное условие для этого. Сейчас он чувствовал себя по-настоящему живым человеком именно благодаря странной ноющей боли в груди. Это казалось безумным, необъяснимым и нелогичным, но в то же время правильным. От Хисаи еле уловимо пахло его шампунем и чем-то ещё — похоже, это был её собственный запах. Тонкий, естественный и до одури приятный — настолько, что Кёя неосознанно старался дышать как можно глубже, с каждым вдохом заполняя лёгкие до отказа. Неожиданно девушка обмякла, и он, услышав прямо у своего уха тихое сопение, выпал в осадок. Эта ехидна умудрилась заснуть у него на коленях. Судя по всему, она даже не удосужилась подумать о том, что он может сделать что-нибудь с её бренным телом, пока она в таком беспомощном состоянии. Возможно, Кёя и зашёл бы чуть дальше объятий, совсем немного — слишком пьяняще пахла её кожа, — но ему мешало осознание того, насколько Юки ему доверяет, если без каких-либо опасений уснула в его комнате, у него на руках, да ещё и на его кровати. Пожалуй, такое доверие было даже немного глупым, и глава комитета решил, что стоит напомнить Хисае об элементарной осторожности. Но позже. Будить её он не станет. Поудобнее обняв пробормотавшую что-то девушку, Хибари положил подбородок ей на плечо, закрыл глаза и расслабленно выдохнул. Впервые у него на душе было так спокойно от одного только присутствия рядом другого человека. Это противоречило всем его принципам — вот так близко подпустить к себе это раздражающе упрямое, язвительное, прямолинейное и безбашенное создание с напрочь отсутствующим чувством самосохранения. Но отталкивать Хисаю, несмотря на все её минусы, Кёя не хотел. Она была слишком тёплой. Для него по-прежнему оставалось загадкой, как у Юки получается читать его, словно раскрытую книгу. Почему она ни капли его не боится, хотя знает, кто он и на что он способен? Как находит с ним общий язык? «Потому что мы похожи», — пронёсся в памяти ответ, заставив его усмехнуться. Хранитель Облака всё ещё не понимал, чем они с Хисаей похожи. Он не собирался отказываться от своих принципов только из-за того, что в его жизни появился кто-то, кто способен понять его без слов. Но в одном Кёя был твёрдо уверен — эта девушка определённо не простая ехидна. И для неё он, возможно, сделает исключение.__________________________
Улицы стремительно наполнялись прохожими: многие спешили домой с работы, а кто-то просто вышел на улицу, чтобы прогуляться и подышать свежим после дождя воздухом. К вечеру распогодилось, по розовому предзакатному небу неторопливо плыли лёгкие перистые облака, сквозь которые просвечивало неумолимо клонившееся к горизонту солнце. Один из его лучей мягко прошёлся по кронам деревьев, погладил по щеке идущего за руку с матерью маленького мальчика, а после прокрался в один из домов через окно, на мгновение высветил два лежащих на кровати силуэта и пополз дальше. Хисая слабо улыбалась, обхватив Хранителя Облака руками и ногами, словно большую плюшевую игрушку. Тот собственнически прижимал её к себе и тихо сопел ей в затылок, положив одну руку ей на спину и другой обняв за талию. Оба спали и выглядели такими умиротворёнными, что даже сидевшая на изголовье кровати канарейка не смела подать голос, чтобы ненароком их не разбудить. Неизвестно, сколько продолжалась бы эта идиллия, если бы Судьба не решила, что хорошего понемножку. Пока молодые люди, сами того не ведая, во сне наслаждались обществом друг друга, за окном чинно, словно парусник при лёгком бризе, шествовала тучная дама с сумочкой, из которой то и дело высовывалась маленькая лохматая чихуахуа. Столкнувшись на углу с другой дамой и узнав в ней свою подругу, дама радостно улыбнулась, и уже через полминуты они стояли у ограды и увлечённо что-то обсуждали. О собачке все забыли, и она, возмущённая таким пренебрежительным отношением к своей важной персоне, высунула из сумочки короткую лопоухую морду и разразилась громким оголтелым лаем. Голос у неё оказался писклявым, визгливым и в общем на редкость противным, но хозяйка вокалистки была так увлечена беседой, что только изредка шикала и раздражённо щёлкала её по морде. Чихуахуа замолкала, но ненадолго — уже через несколько секунд она снова начинала на своём собачьем яростно костерить непутёвую хозяйку, неудобную сумочку и всю свою неудавшуюся жизнь в целом. Первой от приглушённого оконным стеклом лая, как ни удивительно, проснулась Хисая. Осознав, что лежит с кем-то в обнимку, она моментально очнулась от дрёмы и подняла голову, насколько это было возможно. Кёя спал. Черты его спокойного лица могли привести в восторг любого скульптора, а изгиб шеи и чувственно приоткрытые губы свели бы с ума любую мало-мальски искушённую девицу, но в глазах Хисаи вместо должного восхищения читался священный ужас. Главным образом он был вызван тем, что глава комитета прижимал её к себе и отпускать, похоже, не собирался. Одна его рука лежала на её спине, другая — на талии. Браслет Облака неприятно впивался шипами ей в лопатку. «Не может быть», — Юки недоверчиво нахмурилась и попыталась высвободить руку из-под Хибари, но тот, почувствовав шевеление с её стороны, недовольно вздохнул и крепче прижал её к себе. «Да ну на хрен», — уже с опаской подумала девушка, уткнувшись носом ему в шею. Хватка Кёи вдруг усилилась ещё больше, и она еле удержалась от болезненного стона — синяки на животе и боках были категорически против таких крепких объятий. Неожиданно собака затихла, и дама с сумочкой уже было обрадовалась, что сможет спокойно побеседовать с подругой, но не тут-то было. Чихуахуа вдруг завыла — на одной ноте, проникновенно, с душой, старательно выводя одну фальшивую ноту за другой. Этим воем можно было вызывать демонов, сбивать самолёты, мучить военнопленных, воскрешать мёртвых и исцелять глухих. Будить им Хибари Кёю, как выяснилось, тоже было можно, и весьма успешно. Хранитель Облака резко открыл глаза и едва не подскочил от раздиравшего уши истошного вопля. Придя в себя и осознав, что это всего-навсего собака, он с облегчённым вздохом закрыл глаза и немного успокоился. Ровно до того момента, как понял, что он кого-то обнимает. Опустив голову и увидев жутко перекошенное лицо Хисаи, Кёя закрыл глаза, посчитал до пяти и снова их открыл. Ничего не изменилось. Несколько секунд Хибари и Юки таращились друг на друга, а после расстыковались, резко раскатились в разные стороны и одновременно грохнулись на пол. Глава комитета потёр ушибленный затылок и услышал нецензурное восклицание по ту сторону кровати — похоже, Хисая тоже приземлилась не самым удачным образом. Поднявшись на ноги, он растерянно уставился на Юки — встрёпанную, тяжело дышавшую и не менее растерянную. — Пойду пополоскаю горло, — наконец, нашёлся Хранитель Облака. — А? Да, иди, уже пора, — с излишним энтузиазмом закивала девушка. Когда он поспешно покинул комнату, Хисая с сокрушённым стоном прислонилась спиной к стене и обхватила лицо ладонями, пытаясь успокоиться под аккомпанемент неутихающего собачьего воя. Получалось плохо — она всё ещё чувствовала каждый изгиб натренированного тела Кёи, чувствовала его запах, биение его сердца, его руки на своей спине и талии, его ровное дыхание у себя на макушке. К собственному ужасу, она почему-то совсем не злилась на Хибари за то, что он так бесцеремонно к ней прикасался — просто не знала, как теперь себя вести, находясь рядом с ним. Они же друзья, ну или хотя бы хорошие знакомые, а друзьям или хорошим знакомым не пристало жарко обнимать друг друга, лёжа на кровати. Но ведь Кёя удивился такому пробуждению не меньше неё, а значит, всё это не имеет никакого значения, и можно расслабиться. Тем более, он не воспринимает её, как девушку. Ещё бы, она же костлявая, низкая и плоская, не то что та девица из комитета Ликвидации — высокая, фигуристая и во всех смыслах шикарная, как раз под стать Хибари. Хисая поморщилась. Что за глупые мысли лезут ей в голову? С каких пор её волнуют подобные вещи? Не такая уж она плоская и костлявая, если наберёт вес. А то, что низкая — совсем неплохо, у маленького роста тоже есть свои преимущества. Да и, пожалуй, она только рада, что совсем неинтересна Кёе как девушка — и без того проблем хватает. Впрочем, спустя пару минут душевных терзаний Юки с обречённым вздохом всё-таки признала, что лежать в обнимку с Хранителем Облака — занятие довольно приятное. И, как она надеялась, ни к чему не обязывающее. Впервые за долгое время Хисая спала без кошмаров и чувствовала себя отдохнувшей, но ей было по-прежнему стыдно и неловко. Как себя вести? Что говорить? Юки была в смятении, и придумать ничего толкового так и не смогла. Когда Хибари вернулся в комнату, она невольно отшатнулась и вытаращила глаза, став похожей на рыбку-телескопа. Но Хранитель Облака даже не обратил на неё внимания — просто молча заполз под одеяло и потянулся к лежавшей на тумбочке книге. «Вот так, значит, да? Поматросил и бросил? Поканифолил и отфутболил?» — нахмурилась девушка, глядя на то, как он с невозмутимым видом открывает книгу. Сидевший на изголовье Хибёрд негромко чирикнул и перелетел на голову своему хозяину, который, похоже, не собирался ничего делать с повисшей в комнате тишиной, попеременно нарушаемой собачьим визгом и птичьим чириканьем. «Наверное, он просто не знает, что сказать, — кивнула сама себе Хисая. Глава комитета перевернул страницу, и она выпала в осадок. — Видимо, придётся мне. Только что говорить-то?» После пары минут лихорадочных раздумий девушка не нашла ничего лучше, кроме как выдать: — Знаешь, после всего, что между нами было, ты просто обязан на мне жениться. — Пожалуй, — кивнул Хибари, поднимая на неё взгляд. — Можно завтра. Юки поперхнулась воздухом и ошарашенно вытаращилась на Хранителя Облака, который смотрел на неё так серьёзно и невозмутимо, что было неясно, разыгрывает он её или нет. Подозрительно нахмурившись, Хисая осторожно уточнила: — Я пошутила. — Я тоже, — неожиданно усмехнулся глава комитета, снова опуская взгляд в книгу. — Шуточки у тебя, Кёя… — нервно хмыкнула девушка. — У тебя тоже, — отозвался Хранитель Облака. Вопреки ожиданиям Юки, напряжение между ней и Хибари никуда не исчезло. Прежде, чем она успела вновь задуматься над тем, как это исправить, за окном снова завыла собака. Впрочем, через несколько секунд вой начал удаляться, пока совсем не утих: похоже, хозяйка неугомонной псины наконец-то решила уйти с улицы. Тем временем Хисая сдёрнула со стула вещи и вышла в коридор, откуда вскоре вернулась уже в своей одежде. Она молча положила вещи Кёи на стул и уже было подумала уйти, как услышала: — Твои руки. — Юки вздрогнула. — Что с ними? Невольно сцепив намозоленные пальцы, она подняла взгляд на главу комитета: тот неотрывно смотрел на её кисти, испещрённые мелкими царапинами. Глупо было надеяться, что он не заметит даже этого. Нахмурившись, девушка уклончиво ответила: — Работа. — Что за работа? Хисая уже хотела съязвить, но передумала: ни в голосе, ни во взгляде Хранителя Облака не было даже тени насмешки или издёвки, только привычная мрачная серьёзность. Под этим взглядом Юки почувствовала себя нашкодившим ребёнком, которого взяли с поличным на очередной шалости. Это ощущение ей не понравилось. — Стройка, — наконец призналась она, с нарастающим раздражением глядя в сузившиеся глаза Хибари. — Принеси, подай, иди на хер. Такая, в общем, работа. — Зачем тебе так срочно понадобилась работа, ехидна? — спросил Кёя, неотрывно глядя на неё и откладывая книгу в сторону. Хисая мысленно взвыла: он явно не собирался заканчивать этот разговор, пока не выяснит то, что его так интересует. Похоже, недовольство всё-таки отразилось на её лице, потому что глава комитета вдруг вздохнул и добавил: — Я спрашиваю не потому, что мне интересно, а потому, что у тебя наверняка появились проблемы. — У меня всё зашибись, — процедила Юки. — Когда у людей, особенно школьников, как ты выразилась, «всё зашибись», они не идут работать на стройку, где платят больше, чем на подработке в обычном месте. Так что у тебя явно проблемы, ехидна. Судя по всему, с деньгами. Задолжала кому-то? — Ага. Тебе за твою трогательную заинтересованность моими личными проблемами, с которыми я могу разобраться сама, — не выдержала Хисая. — Чего прицепился? Зачем тебе всё это знать? — Затем же, зачем ты приходишь сюда, — нахмурился Кёя. Хисаю словно обухом по голове огрели. Чего она так на него взъелась? Может, он и правда за неё переживает, по-дружески, по-человечески, а она так злится, словно он над ней потешается. Хранитель Облака смотрел на неё так серьёзно, что в правдивости его слов засомневался бы только конченый параноик. Юки не была параноиком, и ей хотелось поверить, что она что-то значит для этого человека. Очень хотелось, но… Но что-то ей мешало. — У тебя кровь из носа, — вырвал её из прострации настороженный голос. Девушка утёрла нос рукой и озадаченно уставилась на окрасившиеся красным пальцы. Подняв голову, она увидела, как шевелятся губы Хибари, и вдруг осознала, что ничего не слышит — ни его голоса, ни тиканья часов, ни собственного дыхания. По её растерянному взгляду Кёя понял, что что-то не так, но спросить ничего не успел — глаза Хисаи резко помутнели, и она опасно пошатнулась. Реакции главы комитета можно было позавидовать: ещё мгновение, и девушка приложилась бы головой об угол столика. Легонько тряхнув её за плечи и не получив никакой реакции, Кёя уже подумал, что она потеряла сознание, но Юки вдруг пошевелилась и слабо попыталась отстраниться. — Всё хорошо. — Её голос был таким тихим, что почти слился с шипением проехавшей за окном машины. — Со мной иногда бывает. Окончательно придя в себя, она вырвалась из хватки Хибари и направилась в ванную, откуда тут же послышался звук потёкшей из крана воды. Глава комитета, встав около двери, устало провёл рукой по лицу. Не то чтобы он волновался за эту ехидну. Просто не понимал, как она может так спокойно относиться к таким настораживающим недомоганиям. Когда Юки вышла из ванной, он невольно присмотрелся к её лицу: ничего необычного, разве что нездоровая бледность и тени под тусклыми глазами, что, впрочем, было неудивительно с той подработкой, которую она себе нашла. Не выдержав долгого и пристального взгляда Кёи, Хисая скорчила жуткую рожу и зловещим шёпотом спросила: — Что, красивая? — Глаз не оторвать, — с каменным лицом подтвердил Хранитель Облака. Юки со смешком прислонилась к противоположной стене и уставилась на Хибари. Странно, но она больше не чувствовала неприятного напряжения, так досаждавшего им обоим после пробуждения. Кёя спокойно смотрел на неё в ответ, а значит, по поводу недавнего конфуза можно больше не беспокоиться. Облегчённо вздохнув, девушка с мрачным юмором заметила: — Клёво я атмосферу разрядила. — Да уж, — хмыкнул глава комитета. — Голова не кружится? — Нет. Всё норм. Просто устала. И хватит на меня так пялиться, не умираю же я, в самом деле. — После пары минут обоюдного молчания Хисая добавила: — Прости, что психанула. Кёя промолчал, очевидно, ожидая продолжения. От его колючего неотрывного взгляда Юки было неприятно и зябко, но через минуту ей удалось собраться с духом. — Отчим… — Она запнулась, словно сомневаясь, стоит ли рассказывать, но тут же продолжила: — Он просрочил аренду за два месяца. Свою зарплату, как обычно, спустил на пойло, шалав и карты. Такие дела. — Я могу выплатить тебе зарплату, — вдруг предложил Хранитель Облака. — За эти два месяца с твоей помощью было задержано около двадцати нарушителей закона. Для школьницы, работающей на полставки, это солидная цифра. Пожалуй, ты даже наработала на премиальные. — Кёя, я благодарна за то, что тебя беспокоят мои проблемы, но… — Юки нахмурилась. — Это мои проблемы, я сама с ними разберусь. Если мне понадобится помощь — ты узнаешь об этом первым. Глава комитета усмехнулся. Он прекрасно понимал, что Хисая привыкла во всём полагаться только на себя, — сам был таким же, — но её упрямство, граничащее с идиотизмом, невероятно его раздражало. Вряд ли Юки успеет заработать нужную сумму до того, как их выселят. Даже если она и знала об этом, спорить с ней было бесполезно, но Хибари и не собирался этого делать. Проследовав в коридор, девушка накинула пальто, обернулась и недоверчиво нахмурилась. Хранитель Облака выглядел довольным. Слишком довольным, что не могло не насторожить. — Чего ухмыляешься? — подозрительно уточнила она, застёгивая пуговицы. — Счастлив, что я наконец-то сваливаю? — Конечно, — хмыкнул Хибари, глядя, как она надевает и застёгивает сапог. — Меня ждут горячий чай, интересная книга и тишина. — Горло полоскать не забывай, — пригрозила ему Юки вторым сапогом. — Наш уговор про газовую камеру всё ещё в силе. — Забудешь про такое, — поморщился Кёя. — Тебя проводить? — Ты уже один раз меня проводил, — буркнула Хисая, одёргивая пальто и проверяя, всё ли она застегнула и всё ли взяла. — Боюсь, ещё одного раза наша дружба не… Чёрт, я забыла гитару. — Стой, сейчас принесу, — остановил её глава комитета. Прошла минута, две, но он всё не возвращался. «Чего он там копается?» — Юки уже хотела разуться и сходить проверить, чем занят Кёя, но тот неожиданно вернулся и вручил ей чехол. Девушка подозрительно оглядела его и, не обнаружив ничего необычного, благодарно кивнула. Надев чехол, она подняла взгляд на Хибари и с грустью осознала, что уходить ей совсем не хочется. Словно пытаясь сгладить внезапно возникшую неловкость, Хисая отстранённо поинтересовалась: — Когда вернёшься в школу? — Через пару дней, — отозвался Хранитель Облака, прислонившись плечом к стене. — У меня же всё-таки отпуск. — Ясно, — кивнула девушка. — Не забывай лечиться. Пока. — Пока. Сомкнув пальцы на стальной дверной ручке, она глубоко вдохнула… И снова не ушла. Юки сжала челюсти, подавляя желание засмеяться. Рядом с Хибари Кёей она чувствовала себя спокойно и умиротворённо, но каждый раз, когда она уходила, проведённое с ним время казалось простым сном — слишком хорошим для того, чтобы оказаться правдой. А правда была в том, что каждый раз Хисая возвращалась туда, где её ждали липкий от грязи и рвоты пол, пустой холодильник и пьяный отчим, который никогда не прощал ей долгого отсутствия. Она словно жила в двух мирах — в одном не могла остаться, из другого не могла сбежать. С каждым разом возвращаться домой было всё труднее. А смотреть на Кёю — всё невыносимее. Но прекратить с ним общаться она уже не могла. Привязалась. И, пожалуй, эта привязанность была единственным, что удерживало её от того, чтобы наглотаться таблеток или броситься с моста. — Хисая. Девушка вздрогнула. Медленно обернувшись, она расширила глаза и замерла, ошарашенно глядя на Хранителя Облака. — Можешь остаться. Юки не выдержала и всё-таки засмеялась — тихо и совсем невесело. Неожиданно она затихла, и по её дрогнувшим губам скользнула улыбка. Благодарная и в то же время невыносимо горькая. — Нет, Кёя. Не могу. В её голосе и взгляде было столько боли и бессилия, что Хибари пробрал мороз по коже. Прежде, чем он опомнился, входная дверь громко хлопнула, оставив его в гордом одиночестве. Закрыв щеколду, глава комитета прошёл к себе в комнату, на секунду замер и с размаху упал на кровать, спрятав лицо в покрывале. Какого чёрта он творит? Зачем предложил ей остаться? На него это совсем не похоже. «Я рехнулся, — усмехнулся Хранитель Облака, перевернувшись на спину и уставившись в потолок. — Совсем сошёл с ума». Хибёрд звонко что-то прочирикал и перелетел с изголовья кровати к нему на грудь. Пролежав так несколько минут, Кёя тяжело вздохнул, и усмешка медленно сошла с его губ. Долгожданная тишина почему-то совсем его не радовала. Ещё через несколько минут комнату неожиданно огласил гимн школы Намимори. Пересадив недовольно пискнувшую канарейку на подушку, глава комитета потянулся за телефоном и, не глядя на дисплей, нажал на кнопку вызова. — Ты рехнулся!? — раздался из динамика крик Юки. Хибари усмехнулся — она буквально читала его мысли. — Ни хера не смешно! Что в моём чехле делают сто тысяч!? — Твоя зарплата, — невозмутимо отозвался глава комитета, принимая сидячее положение. Хорошо, что Хисая обнаружила деньги только сейчас — иначе вернула бы на месте. — Зарплата? — хохотнула девушка. — Ты прикалываешься, да? — Нет. Это зарплата и двадцать тысяч премиальных. Я уже говорил, что ты отлично поработала. — Я же… — Девушка задохнулась — не то от возмущения, не то от растерянности. — Я же говорила, что мне не нужна помощь! Ты вообще меня слушал!? — Слушал, — нахмурился Хранитель Облака. — А ты, похоже, нет. Я же сказал, что это твоя зарплата. Честно заработанная. Юки промолчала, тяжело дыша в трубку. Глава комитета живо представил, как она, растерянно поникнув плечами, смотрит на десять банкнот, которые он положил внутрь гитарного чехла. Похоже, Хисая обнаружила их, только когда пришла домой. Или в школу. Или куда-нибудь ещё — кто знает, где эта ехидна решила скоротать ночь на этот раз… — Если это моя зарплата, почему ты не выдал её лично мне в руки? — наконец, спросила девушка. — А ты бы взяла? — Не получив ответа, Хибари покосился на часы и со вздохом поднялся на ноги. — Я пойду. Пора полоскать горло. Не хочу в газовую камеру. Не дожидаясь ответа, он сбросил звонок, кинул телефон на кровать и, потягиваясь, направился в ванную. Откровенно говоря, ему слабо верилось, что Юки пойдёт на такие радикальные меры, если он не будет нормально лечиться, но здравый смысл упрямо твердил, что даже в таком случае лечение забрасывать на стоит. Прополоскав горло, Хранитель Облака вернулся в комнату и уже хотел взяться за недочитанную книгу, как заметил значок конверта на дисплее раскладушки. Прочитав сообщение, он положил телефон на тумбочку и потянулся к книге.«Спасибо».
Через пару минут безуспешных попыток вникнуть в содержание книги Кёя отложил её в сторону и с раздражённым вздохом провёл рукой по лицу. В ушах звучал блёклый голос Хисаи, перед глазами стояли её исцарапанные руки и горькая улыбка. Это было невыносимо. Схватившись за телефон, Хранитель Облака быстро написал сообщение Дино, переоделся, достал из-под подушки тонфа и стремительно вышел в коридор. Плевать на чёртову простуду. Если он не отвлечётся, то на самом деле сойдёт с ума.