«Самые лучшие уроки мы получаем, делая ошибки. Ошибки прошлого — мудрость будущего». Д. Тернер
Какое-то время в палате стояла напряжённая тишина: все были так потрясены, что не могли выдавить из себя ни звука. Спокойное и серьёзное выражение лица Тсуны не давало усомниться в правдивости его слов, но мафиози трудно было в это поверить. Первым от шока отошёл Фран. — Босс, вы накаркали. — Занзас дёрнулся и перевёл на мальчика рассеянный взгляд. — Сказали же, что скорее застрелится… — Фран, — резко одёрнул его Бел. Иллюзионист замолчал, и он, задумчиво потерев подбородок, добавил: — Девятый не мог пустить себе пулю просто так. — Не мог, — согласился Мукуро. — Только если не почувствовал, что теряет контроль над собственным разумом. — Хочешь сказать… — заикнулся Луссурия. — Скуало говорил, что демон овладевает чужим разумом не сразу, а постепенно, — продолжил Рокудо. Суперби согласно кивнул. — Вряд ли Девятый знал, что с ним происходит — скорее всего решил, что сходит с ума, и понял, что в таком состоянии ему опасно оставаться у власти. Теперь ясно, почему Скуало упомянул Гордыню. Против неё Девятый держался довольно долго. — Сука, — процедил Суперби. — Вот от чего Жадность нас отвлекала… — растерянно вымолвил Такеши. — Погодите, если Гордыня почти завладела Девятым, то вся секретная информация… — Дино резко побледнел. Мукуро только молча кивнул, и Каваллоне схватился за голову. — О Господи… — Итого они могли узнать про общак* Альянса, акции, — начал загибать пальцы Бел, — исследовательские лаборатории, склады оружия и снаряжения… — Не думаю, что их это волнует, — оборвал его Гокудера. — Демонам нужны кольца Грехов, от Вонголы и Марэ они тоже не откажутся. А значит, приоритетом для них будет наша база, — мрачно добавил Гокудера. — Уже не секретная. Теперь демонам известно её местоположение. — Не совсем, — возразил Тсуна. Взгляды всех присутствующих тут же обратились к нему, и он неловко почесал щёку, не зная, как получше объяснить ситуацию. Первым всё понял Занзас. — Мусор, ты дал Девятому ложные координаты? Савада, немного помедлив, осторожно кивнул. Мафиози поражённо замерли. То, что Тсуна осмелился обмануть Девятого Вонголу, стало для всех большой неожиданностью. Удивлённым не выглядел только Занзас, который продолжал просверливать замявшегося парнишку мрачным взглядом. — И он тебе поверил? — наконец, нарушил тишину босс Варии. — Ну, по мне же не скажешь, что я могу наврать, — пробормотал Тсуна. — Мне почему-то показалось, что так нужно. — Где база на самом деле? — нахмурился мужчина. — Прости, Занзас, — покачал головой Савада. — Мы не знаем, кто из вас может быть одержим. Я не могу так рисковать. — Совсем страх потерял, мелочь? — гневно зашевелил усами Леви. — Ты теперь никто. Либо отвечаешь на вопросы, ли… — Заткнись, — мрачно посоветовал ему Занзас. Хранитель Грозы послушно заткнулся, продолжая, впрочем, прожигать Тсуну злым взглядом. — Девятый не передавал мне титул. Это сделала овладевшая им Гордыня. Следовательно, этот указ недействителен. Мелкий мусор сохраняет за собой право наследовать титул Десятого, но он не сможет выполнять обязанности босса, пока мы окончательно не разберёмся с демонами. — Я попрошу отца этим заняться, — кивнул Тсуна. — Емитсу, значит, — задумчиво промолвил Занзас. — Гордыня может им овладеть? — Вряд ли, — покачал головой Дино. — Разве что Зависть. Думаю, он всегда завидовал тем, кто имеет возможность ежедневно видеть свою семью. — Значит, решено, — кивнул босс Варии. — На похороны мы не поедем. И вам не советую. Не до этого сейчас. Вария продолжит искать убийцу. Прежде, чем кто-либо успел что-то сказать, он молча проследовал к двери и вышел из палаты, бросив напоследок на Тсуну мрачный взгляд. Его подчинённые вместе с сокрушённым Дино ушли следом, оставив Скуало ругаться себе под нос. Впрочем, его быстро сморило, и уже через пару минут он отключился: видимо, ещё не до конца восстановил силы после долгой потери сознания. — Что будем делать? — наконец, нарушил тишину Рёхей. — Занзас прав, — отозвался Савада, глядя на лицо варийского капитана, который даже во сне не перестал хмуриться. — Продолжим искать убийцу и зацепки насчёт реликвий. Нужно рассказать обо всём Энме, Бьякурану и Реборну. — Тсуна, ты такой спокойный, что аж страшно, — отметил Ямамото. — А ты не бойся, — пожал плечами Десятый, продолжая вглядываться в лицо Скуало. Ребята встревоженно переглянулись. — Реборн, наверное, расстроится, — вздохнул он. Савада и сам не знал, почему он так спокоен. Возможно, он просто подсознательно ждал, что случится нечто подобное. Или был настолько шокирован, что пока этого не понял. Долго выносить напряжённую атмосферу никто из друзей не смог, и они быстро пришли к решению разойтись по домам. Рассеянно попрощавшись с парнями, Тсуна неторопливо двинулся в нужном ему направлении. Прохладный вечерний ветер легонько гладил его по щекам и теребил встрёпанные волосы. Он был не так уж и хорошо знаком с Девятым, чтобы убиваться из-за его смерти. Конечно, Тсуне было жаль, что всё обернулось таким образом — ведь хотя они и виделись всего несколько раз, Тимотео был к нему невероятно добр и снисходителен, всегда общался с ним как с равным. Единственное, что волновало Саваду на тот момент — это то, что они лишились стержня, опоры в лице Девятого, который, несмотря на преклонный возраст, оставался сильным, решительным и преданным своей семье до самого конца. Он не считал Тимотео трусом — ведь они не успели бы ему помочь, а значит, в сложившейся ситуации самоубийство было для него единственным способом избавиться от демона. И хотя старик об этом не знал, он поступил очень смело. Реборн на новость о смерти Тимотео отреагировал именно так, как и ожидал Тсуна — помрачнел, надвинул шляпу на глаза и отправился на кухню. Поднимаясь к себе в комнату, Савада услышал, как репетитор молча открывает бутылку виски, которая до этого стояла в шкафчике. — Эй, Тсуна. — Он неохотно спустился и, высунувшись из-за угла, встретился с мрачным взглядом киллера. — Посиди со мной, что ли. — Я не буду с тобой пить. — А я тебе и не дам, — ответил Реборн, щедро наполняя стакан. Обречённо вздохнув, Савада приготовился весело провести вечер и сел за стол напротив своего репетитора, который отпил из стакана и задумчиво уставился на оставшееся в нём содержимое. Алкоголь приятно обжигал и согревал изнутри. — Жаль старика, — наконец, произнёс бывший Аркобалено. — Он был достойным человеком. — Да, — согласился Тсуна. Пока киллер медленно, но неотвратимо опустошал бутылку, Савада рассказывал ему обо всём, что произошло. Новость о том, что Девятый был одержим, Реборна ни капли не удивила — либо он тоже предполагал нечто подобное, либо уже достиг той кондиции, когда мало что может удивить. Когда через полчаса содержимого бутылки убавилось ровно наполовину, Тсуна забрал её и под мрачным взглядом репетитора убрал на место. — Так ты обманул Девятого? — уточнил Реборн, когда он сел обратно за стол. Савада кивнул, и он тяжело вздохнул. — Похоже, ты с самого начала знал, что с ним что-то не так. — Я не знал, — возразил парень. — Просто… — Просто знал, — пихнул его локтем Реборн. — Уж я-то знаю. — Ты заговариваешься. — Зато не буйствую, — парировал киллер. Для выпившего полбутылки виски он говорил и мыслил на удивление трезво. Немного помолчав, мужчина хлопнул Саваду по плечу. — Тяжело тебе придётся, Тсуна. Я думал, у тебя будет ещё хотя бы лет пять, чтобы пожить нормально… — Ничего не поделаешь, — нахмурился Десятый. — Справлюсь как-нибудь. Я же не один. — Не один, — согласился киллер. — Но ты пока не представляешь, что тебя ждёт. Поднявшись со стула, он ещё раз хлопнул Тсуну по плечу и удалился к себе в комнату, оставив на столе недопитый наполовину стакан. Савада остался сидеть за столом и задумчиво рассматривать кольцо Неба. Голова была тяжёлой после всего произошедшего за день. Действительно, он не один. Тсуна был уверен, что друзья его не бросят и последуют за ним куда угодно — даже в Италию, где он займёт кресло босса. А это значит, что у них тоже не останется времени на нормальную жизнь. Рёхей не сможет дальше блистать на боксёрском ринге, Ямамото окончательно откажется от бейсбола, Ламбо придётся слишком рано повзрослеть, а Киоко… Тряхнув головой, Тсуна ухватился за стакан, осушил его до дна и тут же задохнулся. Виски огнём обжёг горло и пищевод. — И как Занзас постоянно это пьёт…__________________________
Новый год прошёл довольно тихо — у ребят не было времени на праздничное веселье. Тсуне постоянно звонил отец, чтобы обсудить какие-то официальные вопросы. Пару раз Саваде пришлось уехать в Киото, чтобы встретиться с представителями других семей Альянса и объяснить им ситуацию с Девятым. Разумеется, о Грехах он не сказал ни слова, но, к счастью, версия о старческом маразме показалась мафиозным боссам весьма убедительной — ведь Тимотео был уже слишком стар для того, чтобы нести груз ответственности за Вонголу на своих плечах. Январь обещал быть холоднее, чем обычно — дороги то и дело присыпало снегом, по ночам случались довольно крепкие заморозки. Впрочем, Реборна погодные условия никак не волновали, и ребята продолжали упорно тренироваться на свежем воздухе: тайная база Вонголы всё ещё не была до конца готова к использованию. По словам Тсуны, Джаннини изобрёл какой-то новый механизм защиты, и нужно было ещё немного времени, чтобы закончить работу над ним. Дальнейшие поиски информации было решено поручить Спаннеру и Шоичи, но пока они так и не смогли найти ничего нового. Впрочем, сдаваться было не в их характере. Уже второй час Шоичи монотонно барабанил по клавиатуре и неотрывно глядел в монитор ноутбука. Поиски информации о реликвиях до сих пор стояли на месте, но он упорно продолжал один за другим выполнять поисковые запросы. В наушниках грохотал метал, глаза слипались от долгой работы за компьютером, и заснуть не давал только солист, который, казалось, не пел, а надрывно орал под музыку. В мастерской больше никого не было, и в душе Ирие был этому даже рад: никто его не отвлекал, а значит, он может спокойно доделать пару дел и отправиться домой. Неожиданно кто-то бесцеремонно стащил с него наушники. И Шоичи уже знал, кто. — Бьякуран-сан, — обречённо вздохнул он, не отрывая сосредоточенного взгляда от монитора, — вам больше нечем заняться? — Просто зашёл проверить, как ты тут, — раздался из-за спины мелодичный голос Джессо. — Я же могу проведать своего лучшего друга? Ирие услышал, как тот придвигает к столу своё любимое кресло, и не удержался от очередного обречённого вздоха. Похоже, нормально завершить все дела не удастся, и придётся задержаться. — Можете, — неохотно отозвался он, когда Джессо расположился в кресле справа от него, — если не будете меня отвлекать. — Хорошо. Шоичи снова обречённо вздохнул. В последнее время он чувствовал себя неуютно рядом с Бьякураном. Не поворачивая головы, Ирие бросил на того быстрый косой взгляд и мысленно отметил, что выглядит друг задумчивым и подавленным. «В любом случае, — одёрнул себя парень, — сначала нужно сделать ещё пару запросов и помочь Джаннини с кодом». То ли монотонный стук клавиш усыпил Бьякурана, то ли тот слишком глубоко задумался, но за два часа он не проронил ни единого слова. Когда электронные часы показали шесть вечера, Ирие закрыл все приложения, отодвинул от себя ноутбук, устало помассировал виски и повернулся к Джессо. Тот полулежал в кресле, свернувшись калачиком, и взгляд его был таким грустным и растерянным, что любому несведущему захотелось бы его обнять. Но Шоичи только нахмурился. Он уже знал, что его ждёт. — Шо-тя-а-ан, — протянул Бьякуран. Сейчас он был похож скорее на обиженного ребёнка, нежели на хладнокровного и серьёзного босса Мильфиоре. — Она меня избегает. — Понятное дело, — вздохнул Ирие. Это был уже третий раз, когда Джессо жаловался ему на свою неразделённую любовь. Первый разговор на эту тему застиг Шоичи врасплох. Была полночь, он уже собирался ложиться спать, когда услышал, как кто-то стучит в окно. Любой на месте юного программиста словил бы инфаркт, но он только обречённо вздохнул, раздвинул занавески и впустил в комнату Бьякурана, не забыв поворчать на счёт того, что ещё не все легли спать, и его могли заметить простые смертные с улицы. Впрочем, Джессо выглядел таким подавленным и расстроенным, что Шоичи сразу же забыл о нравоучениях и спросил, что случилось. Короткий рассказ о неудавшемся подкате к бывшей Аркобалено Неба не вызвал у парня ничего, кроме нервного тика на левом глазу. Сообщив боссу Мильфиоре, что тот поступил не самым умным образом, и он ничем не может помочь в такой ситуации, Ирие вытолкнул его обратно в окно и запер фрамугу. Второй разговор состоялся уже в поместье Мильфиоре и отличался от первого только тем, что душевные страдания Бьякурана за несколько дней лишь усилились. Поэтому сейчас Ирие уже не просто предполагал, а точно знал, о чём пойдёт речь и какие фразы будут фигурировать в диалоге. — Но я же просто признался в своих чувствах. — Вы её поцеловали, — устало уточнил Шоичи. — Но это ведь одно и то же! — Нет, Бьякуран-сан, это не одно и то же, — нахмурился Ирие. Он сам не ожидал, что его голос прозвучит так мрачно и серьёзно. — И я бы на вашем месте перестал об этом думать, по крайней мере сейчас. Девятый Вонгола мёртв, убийца всё ещё бродит по городу, мы до сих пор ничего не выяснили о реликвиях, а вы из-за девушки хандрите. — Пожалуй, ты прав, — вздохнул Джессо. — Просто никак не могу понять, что мне теперь делать. — Я в этом не спец, — пожал плечами Шоичи. Смущённо нахмурившись, он отвёл взгляд в сторону и неловко закончил: — Я ни с кем ещё не встречался, и… Вряд ли могу вам что-то посоветовать. — Слушай, Шо-тян… — задумчиво протянул Бьякуран. — Что? — нервно дёрнулся программист. — А если бы ты был девушкой, ты бы в меня влюбился? — Нет, — выпал в осадок Ирие. — Почему? — Вы страшный человек, Бьякуран-сан. — Ты разбиваешь мне сердце, Шо-тян, — вздохнул Джессо. Хранитель Солнца на это только нахмурился, и он вдруг серьёзно добавил: — Ты напряжён в последнее время. Что-то случилось? Шоичи медленно перевёл на него взгляд и замер. Этого он и боялся. Бьякуран заметил. — Вам показалось, Бьякуран-сан, — неловко улыбнулся парень. — Всё хорошо. — Точно? — недоверчиво уточнил Джессо. Шоичи кивнул, и он облегчённо засмеялся. — Я уже испугался, что ты на меня за что-то обиделся, или я чем-то тебя разозлил, или… Шо-тян? — А? — вздрогнул Ирие. — Простите, я задумался. — Иди-ка ты домой, — вздохнул Бьякуран. — Отдохни, выспись. — Но радар… — Я подежурю, — ободряюще улыбнулся он. — Иди. Решив не спорить, Шоичи поднялся на ноги и направился к вешалке, не успев заметить, как улыбка медленно сошла с лица Бьякурана. Сняв с крючка куртку, он вдел руки в рукава, застегнул молнию, проверил карманы — ключи и плеер на месте. — Ну, я пойду? — как-то неуверенно спросил парень. — Иди-иди. До встречи, Шо… Ирие выскочил из мастерской и захлопнул дверь раньше, чем Джессо успел договорить. Он мчался вперёд так, словно от этого зависела его жизнь. Чуть не сбив с ног Кикё и торопливо извинившись, Шоичи пулей выскочил на улицу и помчался к калитке. Он успокоился, только когда оказался достаточно далеко от поместья. Рухнув на лавочку, Ирие расстегнул воротник и откинулся на деревянную спинку. Изо рта шёл пар, вечерний холод неприятно кусал его за щёки. Кое-как отдышавшись, Шоичи поднял взгляд в огненно-красное небо. Солнце уже почти зашло. Ему было жутко стыдно за своё поведение, но он ничего не мог с собой поделать. В последнее время, глядя на кольцо Марэ, парень всё больше задумывался о том, что произошло в будущем — том самом, где он предал Бьякурана. Конечно, у него были на то причины, ведь он действовал ради общего блага, — убеждал себя Ирие. Но легче почему-то от этого не становилось. Бьякуран будто забыл об этом. Забыл, что в будущем Савада Тсунаёши убил его только из-за того, что он, Шоичи, этому поспособствовал. Ведь фактически это он, Шоичи, убил Бьякурана. А Бьякуран вёл себя как ни в чём не бывало. Даже когда они первый раз встретились в этом времени, в его взгляде не было ни злости, ни обиды, ни разочарования — ничего, что хоть сколько-нибудь помогло бы Шоичи избавиться от чувства вины. Бьякуран был искренне рад встрече с Шоичи. А Шоичи не знал, радоваться или сквозь землю провалиться. Наверное, ему было бы легче, если бы Бьякуран не был с ним так добродушен и дружелюбен. Лучше бы ненавидел, проклинал, обращался только по делу… Но Бьякуран относился к нему как к другу. Лучшему. И от этого было ещё паршивее. Когда парень вернулся из своих размышлений в реальность, уже стемнело. Вдоль улицы зажглись фонари, по дороге то и дело проносились машины с ярко горящими в сумраке фарами. Шоичи поднялся на ноги и тут же недовольно поморщился — снова затекла спина. «Семнадцать лет, а уже как старик», — вздохнул он, застёгивая воротник и накидывая на голову капюшон. Проверив время по телефону, Ирие обречённо вздохнул, опустил руки в карманы и двинулся вперёд по дороге. До дома было далеко — он успел добежать только до окраины города. Шоичи много раз хотел вернуть Джессо чёртово кольцо, но что-то его останавливало. И сейчас, вытянув перед собой руку и глядя на жёлтый камень в серебристой оправе, он понимал, что снова не сможет этого сделать. У него просто не хватит смелости объяснить Бьякурану, в чём дело. Но серьёзного разговора, похоже, никак не избежать. Босса Мильфиоре не так легко обмануть — Шоичи прекрасно это знал. И потому нервничал ещё больше. Ему жуть как хотелось наконец выплеснуть то, что он держал в себе всё это время, но в то же время ему было страшно. Останутся ли они друзьями после такого разговора? Станет ли кому-то от этого легче? Перейдя дорогу, он остановился на перекрёстке и задумался. Если идти по главной дороге, то до дома он дойдёт минимум через час. «Уже довольно поздно… — кивнув самому себе, он свернул с оживлённой улицы и на автопилоте продолжил двигаться вперёд по пустынной улочке. — Думаю, здесь лучше срезать». Народу на улицах того района, через который он шёл, было непривычно мало. В какой-то момент Шоичи понял, что за десять минут не встретил на своём пути ни одного человека. Остановившись под фонарём рядом с обклеенным потрёпанными афишами домом, он быстро огляделся. В самом деле, ни души. Окружавшие Шоичи здания недружелюбно наблюдали за ним пустыми мёртвыми окнами. «Не надо было срезать, — пожалел о своём решении парень. Но поворачивать назад он не хотел, так как уже довольно сильно ушёл от главной улицы. — Ничего, главное не уходить далеко от света», — успокоил себя Ирие и двинулся вперёд по проулку. Выйдя на освещённую улицу, он почувствовал себя увереннее. Неожиданно фонарь мигнул — сначала раз, потом другой. Лампочка в нём лопнула с таким громким звуком, что Шоичи вздрогнул. И тут же услышал ещё один хлопок. И ещё один, и ещё… Не успел он опомниться, как оказался в темноте. Резко похолодало. Спиной Ирие почувствовал чей-то взгляд. — Ненавидишь самого себя? — раздался многоголосый шёпот чуть ли не над самым ухом. Он попятился, ошарашенно глядя в бледно-голубые глаза, искрившиеся в темноте двумя холодными огоньками. — Тот, кто предал однажды, неизбежно предаст снова. Ты ведь знаешь об этом?.. Шоичи медленно согнул ноги в коленях, готовый в любую секунду сорваться с места. — Я избавлю тебя от страданий. Хотя в глубине души он знал, что ему не убежать.__________________________
Босс Мильфиоре отчуждённо наблюдал за вспыхивающими на карте точками, облокотившись на стол и подперев щёку кулаком. Похоже, Тсунаёши с ребятами снова позвали на тренировку Хранителя Гнева — иначе объяснить такое скопление колец в одном месте за городом Джессо не мог. Да и думал на тот момент он совсем не об этом. Тряхнув головой, Бьякуран придвинул к себе ноутбук и застучал по клавишам. Радар время от времени пищал, но беспокоиться было не о чем — сигнала о неопознанном кольце не поступало. Через полчаса Джессо закрыл очередную вкладку в браузере и устало провёл рукой по лицу. До сих пор им не удалось ничего узнать про эти чёртовы реликвии, без которых они беспомощны перед демонами, словно дети. Босса Мильфиоре раздражало такое положение вещей, но ещё больше его выводила из себя собственная беспомощность. — Бьякуран-сама, можно? — Тот рассеянно кивнул, и Кикё, проскользнув в мастерскую, закрыл за собой дверь. — Простите, что отвлекаю. Я принёс вам чай. Джессо так же рассеянно кивнул в знак благодарности. Поставив кружку на стол, Хранитель Облака перевёл взгляд на лицо своего босса и нахмурился. Таким отрешённым и печально-задумчивым он видел его впервые. Набравшись решимости, парень осторожно спросил: — Бьякуран-сама, что-то случилось? Тот медленно повернул к нему голову, и Кикё замер, не в силах пошевелиться под немигающим взглядом аметистовых глаз. Он видел, что Бьякуран раздумывает над тем, стоит ли отвечать на вопрос, а если стоит, то честно или не очень. Наконец Джессо вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, уставился в потолок. — Кикё-кун, я правда страшный человек? — А? — Вопрос босса застал Хранителя Облака врасплох. Но отвечать нужно было быстро и честно, поэтому он спокойно произнёс: — Иногда. Например, когда злитесь, бываете довольно пугающим. Но в целом я не считаю вас страшным человеком. Почему вы спрашиваете? — Да так, — уклончиво ответил Джессо. — Простите мою настойчивость, Бьякуран-сама, — вежливо склонил голову парень. — Просто мне показалось, что вы чем-то обеспокоены. — Тебе правильно показалось, Кикё-кун, — кивнул босс Мильфиоре. — Мы всё ещё не можем найти ничего толкового о реликвиях, которые упоминал Первый Вонгола. Весь Альянс растерян из-за смерти Девятого, и я уверен, вскоре какая-нибудь из семей попытается перехватить инициативу на мировой арене. — Это серьёзно, — признал Кикё. — Серьёзнее некуда, — вздохнул босс Мильфиоре. Переведя взгляд обратно на карту, он негромко добавил: — И, кажется, я чем-то обидел Шо-тяна. Никак не могу понять, в чём дело. — Вот как, — пробормотал Хранитель Облака, невольно вспомнив, как Ирие чуть не сбил его с ног в коридоре. — Вы раньше никогда не ссорились. Я уверен, что всё наладится. Прежде, чем Джессо успел ответить, раздался сигнал тревоги, и на настенном экране вспыхнула ярко-красная точка. Переглянувшись с Кикё, он окинул карту быстрым взглядом. Хранитель Облака, уставившись на экран, недоуменно нахмурился и произнёс: — Мы ближе всего к этому месту. Но это малонаселённый район. На кого она могла напасть? Бьякуран задумчиво прищурился, но почти тут же расширил глаза, удивлённо поникнув плечами и невидящим взглядом глядя на карту. Лихорадочно проверив закреплённую на ремне коробочку, он сорвался с места. Кикё бросился за ним. Хотя Джессо не ответил на вопрос, ответ был известен им обоим. Прислуга шарахалась в стороны и жалась к стенам, уступая дорогу мчащемуся вперёд боссу Мильфиоре. Неожиданно тот резко остановился, и раскрывшиеся за его спиной пламенные крылья с треском прорвали рубашку. Распахнув окно, Бьякуран запрыгнул на подоконник и быстро обернулся на замершего Хранителя Облака. — Она нужна нам живой, — напомнил ему Кикё. — Встретимся на месте, — кивнул Джессо. Прежде, чем Кикё успел что-либо сказать, он выпрыгнул в окно и торпедой взмыл в воздух. Ледяной ветер больно стегнул его по щекам, оттянул за волосы и пробрался под рубашку. На этот раз он успеет. Должен успеть.__________________________
Первый удар прошёл мимо — Шоичи каким-то чудом успел отскочить. Съехавшие с носа очки блеснули, отражая призрачно-голубое сияние, исходившее от зажатого в руках девушки оружия. Несмотря на яркий свет Ирие не мог разглядеть её лица. — Это ты убил его. Ирие вздрогнул и медленно расширил глаза, неотрывно глядя на одержимую Хранительницу. Он знал, что Хранители Грехов сродни эмпатам и могут чувствовать чужие эмоции, если те связаны с каким-либо грехом, но столкнуться с таким вживую было для него шоком. — Ты предатель. Мы оба это знаем. Парень не увидел, как она замахнулась — в следующую секунду полыхнувшее пламенем оружие уже летело в его сторону. Рефлекторно закрывшись руками, он невольно вздрогнул, когда лезвие с металлическим звоном столкнулось с ярко полыхнувшим пламенем Солнца, прошло сквозь него и пронзило плечо. Шоичи согнулся пополам: было так больно и холодно, будто его кинули в прорубь. «Жертва может попытаться вырвать из себя оружие в момент поглощения энергии, но мало кому это под силу», — всплыли в памяти слова Мукуро. Собравшись с силами, Ирие сомкнул пальцы на лезвии и не удержался от крика. Боль была настолько невыносимой, что он рухнул на колени. Шоичи буквально чувствовал, как его жизнь угасает, подпитывая стоявшую неподалёку девушку через демоническое оружие. Из последних сил сжав пальцы, он резко рванул лезвие и отшвырнул его от себя, словно ядовитую змею. С трудом поднявшись на ноги, парень выпрямился и удивлённо взглянул на свою руку: кольцо Марэ на его пальце горело мягким жёлтым пламенем. «Точно, Шики-сан ведь обработал его той кровью… — сжав руку в кулак, он поднял взгляд на Хранительницу, к которой уже вернулось её оружие. — Но меня это не спасло. Похоже, я слаб перед её Грехом». — Боишься умирать? — Шоичи вздрогнул. А девушка тихо засмеялась, и от её смеха у него по спине побежали мурашки. — Цепляешься за свою жалкую жизнь, жалеешь себя… Ради чего? Не успел он моргнуть, как она уже стояла перед ним. Ирие замер, почувствовав на горле чужие пальцы. Они были настолько ледяными, что он перестал чувствовать свою шею. Как бы он ни старался вглядеться в лицо девушки, разглядеть его не получалось. По животу разлился неприятный холод — похоже, его снова пронзили оружием Греха. — Ты убийца. Шоичи замер. — Жалкий трусливый ублюдок, который даже не смог сделать всё собственными руками и запятнал чужие. И после этого ты смеешь строить из себя друга? Одержимая девушка не просто чувствовала его эмоции… — Ты во всём виноват. Ты. Твоя вина. …она озвучивала его мысли. — Если бы не ты, если бы тебя не было… Ирие так замёрз, что потёкшие из глаз слёзы показались ему кипятком. Два призрачно-голубых огонька перед ним расплылись двумя смазанными пятнами. Хранительница резко отпустила его и пинком откинула к изгороди. Шоичи ударился об неё так, что упал на землю и больше не шевелился. Ушибленная голова потяжелела и закружилась, в глазах ещё больше помутнело. Хрипло закашлявшись, он с трудом смог поднять взгляд на одержимую девушку — та приближалась к нему медленно, шаг за шагом, словно давая шанс убежать и тем самым издеваясь над ним. Оружие в её руке ярко полыхнуло призрачно-голубым огнём. Ирие понял, что сейчас умрёт. Наверное, он должен был испугаться или хотя бы попытаться встать, но у него не осталось сил ни на страх, ни на сопротивление. Он был опустошён, и эта кричащая мёртвая пустота казалась даже приятной. В ней хотелось утонуть. «Мама с сестрой расстроятся», — отрешённо подумал Шоичи, когда подошедшая вплотную девушка неожиданно наступила ему на голову и вдавила её в асфальт. Но даже эта мысль не всколыхнула в нём никаких эмоций. Он просто молча наблюдал за тем, как Хранительница замахивается, готовясь к последнему удару. Неожиданно что-то ярко вспыхнуло, и Шоичи невольно зажмурился. Когда он открыл слезящиеся глаза, то не увидел ничего, кроме огромного белого пятна. — Сюрпри-из, — раздался знакомый мелодичный голос. Девушка удивлённо расширила глаза и испарилась перед самым носом Бьякурана, не дав ему шанса взглянуть ей в лицо. — Стесняется, — вздохнул он, присаживаясь на корточки рядом с программистом и поправляя съехавшие с его носа треснувшие очки. — Ты в порядке, Шо-тян? Ирие просипел что-то невнятное и хрипло закашлялся. Джессо неодобрительно вздохнул и осторожно усадил его, прислонив спиной к изгороди. На руках у него осталась кровь. Сзади что-то просвистело, и босс Мильфиоре закрылся крыльями. Полыхнувшее оружие со звоном отлетело от них и вернулось к хозяйке, удивлённо замершей в паре метров от выпрямившегося Джессо. Тот улыбнулся, и его руку с кольцом Марэ обволокло чистое пламя Неба. Воздух начал еле ощутимо закручиваться у его ног, подхватив пыль и асфальтовую крошку. Шоичи снова закашлялся. От Бьякурана повеяло такой мощью, что дышать стало ещё труднее. — Подойди поближе. Несмотря на то, что Ирие плохо видел, что происходит, он едва ли не на физическом уровне ощущал то, с каким трудом босс Мильфиоре держит себя в руках. Похоже, нападение на своего Хранителя Солнца он воспринял как личное оскорбление. Или же разозлился из-за того, что не успел вовремя прийти на помощь. А в том, что Бьякуран злится, у Шоичи не было никаких сомнений. Как и в том, что теперь Бьякуран намного сильнее и опаснее того Бьякурана, с которым они сражались в будущем. Того Бьякурана… «Которого я убил». — Или боишься, что я тебя узнаю? — вкрадчиво усмехнулся босс Мильфиоре. Вместо ответа Хранительница снова метнула в него своё оружие, но Джессо с лёгкостью поймал его за лезвие. «Похоже на нож, — прищурился он. Хотя оружие уже начало поглощать его жизненную энергию, отпускать его Бьякуран не спешил. — Но лезвие слишком тупое для ножа. И не разглядеть, что это — слишком ярко светится…» Отпустив оружие, Джессо окинул окружавшие его здания оценивающим взглядом и покосился на друга: кажется, тот держался из последних сил. «Если начну сражаться с ней здесь, то подставлю Шоичи под удар, — он перевёл взгляд на стоявшую неподалёку девушку, не рискующую выйти из тени. — Она с лёгкостью может к нему переместиться. Паршиво». Хранительница попробовала метнуть оружие под другим углом, но оно снова столкнулось с белоснежным крылом и со звоном отскочило от него. Неожиданно что-то вспыхнуло, и над головой Джессо возник пламенный змееобразный дракон, тут же угрожающе раззявивший пасть. — Теперь моя очередь, — усмехнулся Бьякуран. Дракон яркой молнией ринулся к девушке, двигаясь по непредсказуемой траектории. Но цели он так и не достиг: Хранительница исчезла, и вместо неё удар пришёлся на стену соседнего здания, в которой с грохотом открылась дыра. «Как и ожидалось, — Джессо настороженно огляделся, готовый в любой момент защищаться. — Куда она делась? Не могла же она далеко…» Удара сверху Бьякуран не ожидал и еле успел закрыться крыльями. Между лопаток расползся неприятный холод, дракон пыхнул пламенем и яркой вспышкой вернулся в коробочку. Пинком Джессо откинул от себя противницу и медленно выпрямился, не сводя немигающего взгляда с отступившей в тень девушки. Дышать стало намного труднее — за один удар эта ярко сияющая хреновина вытянула из него колоссальное количество энергии. «Она нужна нам живой», — всплыли в памяти слова Хранителя Облака. — Не беспо… койтесь обо… мне… — раздался сзади еле слышный голос Шоичи. — Важнее… её… — Ты умрёшь, если я начну с ней сражаться, — процедил Джессо. — Он и так умрёт, — неожиданно заговорила возникшая поодаль Хранительница. — То, когда он очистится от своих грехов — всего лишь вопрос времени. Я бы даже сказала… Бьякуран расширил глаза и резко обернулся на Шоичи — тот уже съехал по каменной стене на землю. Под его головой начала медленно расползаться кровавая лужа. — …минуты. — Бьякуран-сама! — из-за угла выскочил Кикё, который, увидев лежавшего на земле Ирие, замер и медленно перевёл взгляд на неподвижно стоявшего Джессо. — Что тут… — Ты опоздал. Столько холодной стали в голосе своего босса он не слышал уже давно. Прежде, чем Хранитель Облака успел что-то сказать, в глазах Джессо вспыхнул пугающий огонь, и он стрелой кинулся к одержимой Хранительнице. Та тут же испарилась, и босс Мильфиоре сочно выругался на итальянском, со злости пнув кусок асфальта. Кикё понимающе нахмурился. Эта девушка не стала сражаться с ними только из-за того, что после боя у неё не осталось бы сил на то, чтобы сбежать. Да и, судя по всему, она уже получила то, что хотела. Молча Кикё наблюдал, как его босс медленно подходит к неподвижно лежащему у стены Хранителю Солнца, опускается перед ним на колени и приподнимает его над землёй, подложив руки под его голову и спину. — Шо-тян? — неуверенно позвал Джессо. Осторожно дотронулся до его шеи, проверяя пульс. — Шоичи?.. Но вены Ирие молчали. Так же, как и он сам. Неподвижные зелёные глаза за треснувшими стёклами очков безмолвно смотрели в ночное небо. Бьякуран невольно стиснул пальцы у него на затылке и почувствовал, как сильно его волосы успели пропитаться кровью. Он снова не успел. — Бьякуран-сама… — Кикё встал рядом и, поколебавшись, добавил: — Думаю, ему уже не помочь. Но Бьякуран его не слышал. Он не слышал ничего, кроме неистово бьющегося в висках пульса. «Когда я оставил вас одного в прошлый раз, вы решили захватить мир. Поэтому просто потерпите моё присутствие». Уложив Ирие на землю, Джессо десять раз быстро надавил скрещенными руками на его грудную клетку, зажал ему нос и вдохнул воздух в лёгкие. Губы у Шоичи оказались такими холодными, будто были отлиты изо льда. Кикё молча стоял рядом, не зная, чем может помочь. А Бьякуран пружинисто давил руками на грудь друга, делал дыхание рот в рот, тряс и бил его по щекам, но всё безрезультатно. — Дыши, зараза! — с бессильной злостью крикнул Джессо. Хранитель Облака впервые видел его в таком отчаянии. — Дыши, чёрт тебя возьми! Дыши! Выругавшись на итальянском, босс Мильфиоре снова несколько раз надавил на грудь всем своим весом, вдохнул воздух и приложил ухо к сердцу. Тишина. Медленно выдохнув, он прижал к себе безвольное тело и невидящим взглядом уставился в пространство перед собой. В плане серьёзных решений Джессо был умён, расчётлив и хладнокровен, за что его безмерно ценили подчинённые. Он всегда находил выход, даже когда казалось, что его нет. Умел выкрутиться из любой, даже самой паршивой ситуации, найти подход к любому человеку. Но сейчас… Скорая доехать уже не успеет. Шики после тренировки наверняка истратил все свои силы. А он сам… Что ему делать? Что он может сделать? Что?.. Неожиданно для самого себя Бьякуран понял, что действительно не знает, что делать. Не видит выхода. Впервые за много лет. Он тихо рассмеялся, но тут же затих и стиснул зубы, чувствуя, как в глазах противно щиплет — от безысходности, от растерянности и осознания собственного бессилия. Он может только сжимать в руках мёртвое тело и жалеть о том, что не появился здесь минутой раньше. Всего лишь одна минута могла бы всё изменить… — У тебя есть выбор. Джессо поднял отрешённый взгляд на две невысоких фигуры в длинных плащах. Их лица скрывали капюшоны, но по голосу он сразу узнал Червелло. Кажется, Кикё их не видел. — Тебе уже известно, кто мы, — произнесла первая фигура. Бьякуран впервые встречался с ними в этом времени, но понятия не имел, о каком выборе идёт речь. Опустив взгляд на лицо Шоичи, он коротко усмехнулся. В самом деле, какой у него может быть выбор? Разве он может что-то сделать, если его друг уже умер? Он же не Бог, в самом деле… — Как истинный владелец кольца Марэ ты волен сделать выбор. Помочь своему Хранителю Солнца и высвободить истинную силу колец Марэ, — заговорила вторая фигура, — или дать ему умереть и оставить всё как есть. — Часть силы колец Марэ до сих пор запечатана, — равнодушно пояснила первая фигура. — Если твой выбор падёт на путь милосердия — зажги кольцо. Оно услышит тебя и твоё сердце. — Однако помни: если заколеблешься хоть на секунду и устрашишься смерти, — добавила вторая, — оно уничтожит тебя. Уже через секунду на дороге остались только он и Хранитель Облака, который по-прежнему стоял рядом и не знал, чем может помочь своему боссу. Тот высвободил руку из-под спины Шоичи и уставился на крылатое кольцо: в глубине оранжевого камня мерцала еле заметная тёплая искорка. Переведя взгляд на неподвижное лицо друга, Бьякуран решительно нахмурился. — Кикё-кун, вызови скорую. — Бьякуран-сама, что вы… Прежде, чем парень договорил, кольцо Неба ярко сверкнуло, и Джессо охватило неистовым пламенем, которое тут же перекинулось и на Шоичи. Тяжело расправив пылающие крылья, Бьякуран осторожно обнял его, закрыл глаза и медленно выдохнул, поставив подбородок ему на плечо. Он чувствовал, как сила переполняет его, разливается по телу, течёт по венам раскалённым металлом и освобождается трепещущим, переливающимся искрами огненным маревом. Хотя босс Мильфиоре прекрасно понимал, что окружающее его пламя — его собственная жизнь, которой он без колебаний решил рискнуть, на душе было так легко и спокойно, как не было уже очень давно. Кикё замер, чувствуя, как кольцо Облака на его пальце завибрировало, отзываясь на пламя Неба. Растерянность в его взгляде быстро сменилась пониманием. Он уже видел такое, когда в будущем Аркобалено Неба пожертвовала собой, чтобы возродить своих товарищей. Но тогда она была скована страхом смерти и справилась только благодаря Гамме, решившему последовать за ней. Джессо же не выглядел испуганным или грустным — только улыбался, едва-едва заметно. И горел до страшного красиво. Умиротворённое спокойное лицо, огромные белоснежные крылья, испачканные чужой кровью руки… Всё это было охвачено ярким пламенем угасающей жизни. От Бьякурана исходила такая мощь, что Кикё благоговейно затаил дыхание, с ужасом глядя на пожирающее его пламя Неба. Придя в себя, он попытался прорваться через огненную завесу, но неведомая сила мягко, но настойчиво оттолкнула его назад. — Бьякуран-сама, что вы делаете!? — крикнул Хранитель Облака. Джессо открыл глаза, вкрадчиво посмотрел на него. Улыбнулся — устало и виновато. Как в последний раз. — Я делаю то, что должен. Кикё вздрогнул и стиснул челюсти. Он понимал, что не может ничего изменить. Не может пойти против решения своего босса, даже если тот решил рискнуть собственной жизнью. Он может только молча стоять рядом и наблюдать. Поджав губы, Хранитель Облака достал из кармана телефон. Его голос так сильно дрожал и прерывался, что диспетчер в скорой помощи два раза переспрашивала адрес. Едва Кикё объяснил, куда нужно ехать, как что-то ярко вспыхнуло, и крылья Джессо разлетелись по воздуху мириадой мерцающих искр. Окружавшее его пламя резко погасло, и он без сознания повалился наземь. — Бьякуран-сама! — Хранитель Облака выронил телефон и рухнул на колени рядом со своим боссом. — Бьякуран-сама, очни… Неожиданно рядом раздался хриплый кашель, и он нервно вздрогнул. Через силу приняв сидячее положение, Шоичи шмыгнул перепачканным кровью носом и недоуменно уставился на белого как смерть Кикё. А после опустил взгляд на неподвижно лежавшего рядом Джессо. — Бьякуран… сан?..__________________________
Юни металась по больничному коридору, нервно теребя край вязаной кофты и не зная, куда себя деть. Привычно хмурый Закуро то и дело косился на Кикё, который дрожащей рукой гладил по голове тихо всхлипывающую Блюбелл. Генкиши стоял в стороне и делал вид, что происходящее никак его не касается, Ирие стоял рядом с ним и пустым взглядом гипнотизировал дверь реанимационной палаты, над которой ярко-красным горело: «Не входить». После короткого рассказа Кикё и Шоичи обо всём случившемся Закуро едва не набросился на программиста, и Хранитель Облака с трудом его удержал, аргументируя тем, что тогда все усилия Бьякурана по спасению этого «сукиного сына» и «бесполезного выродка» окажутся напрасными. Кажется, слова Кикё немного успокоили разбушевавшегося Хранителя Урагана, но время от времени он всё равно бросал на Шоичи убийственные, полные жгучей ненависти взгляды. Этот кошмар длился уже шесть часов. Хотя за окном начинало светать, никому спать не хотелось. Всё это время их не пускали в палату, и им оставалось только коротать время в ожидании, полном страшной неизвестности. Из-за двери изредка доносились голоса мафиозных медиков, которые на повышенных тонах спорили между собой. Ни о чём хорошем это не говорило. Когда в коридор вышел врач, Юни подскочила к нему и судорожно вцепилась в его халат. Она уже открыла рот, чтобы что-то спросить, но не смогла вымолвить ни слова. Все находившиеся в коридоре мафиози тут же взволнованно оживились, ожидая вердикта врача. — Очень странно, — вымолвил тот, поправив очки. — Я никогда с таким не сталкивался. — Что с ним? — спросил Генкиши. Из всех присутствующих он один сохранял спокойствие. — Скорее жив, чем мёртв, — вздохнул мужчина. — Тогда какого хера вы заперлись там на шесть ебучих часов, если с ним всё нормально? — прорычал Закуро. — Я не говорил, что с ним всё нормально, — покачал головой врач. Задумавшись на пару секунд, он уточнил: — Сколько ему полных лет? — Двадцать, — нахмурился Кикё. — В чём дело? — Не знаю, как получше объяснить… Мы успели провести некоторые тесты… — К делу, очкарик, — процедил Закуро. — Внешне это незаметно, но его организм постарел на несколько лет. Мы пока не выяснили, на сколько точно. Это однозначно не прогерия**. Хотя она и вызывает преждевременное старение, оно происходит не так быстро и в итоге заметно внешне. Нужно провести детальный осмотр. Результаты будут известны вечером. — Но он будет жить? — с надеждой спросила Блюбелл. — Мы не можем давать никаких прогнозов, пока не выясним, что с ним, — нахмурился врач. Окинув растерянных мафиози понимающим взглядом, он уважительно поклонился и вернулся в палату. Едва дверь за ним закрылась, как у Юни подкосились ноги, и она рухнула на колени прямо посреди коридора. Генкиши молча взял её за плечи, пересадил на лавку и предложил принести воды, но девушка его не слышала и невидящим взглядом смотрела в пространство перед собой. Перед её глазами стоял недавний сон — чёрные костюмы, белый лакированный гроб и умиротворённое лицо в обрамлении белых лилий. Рискнуть жизнью ради друга и подчинённого — поступок поистине благородный. Раньше ей и в голову бы не пришло, что жестокий и хладнокровный Бьякуран на такое способен. В будущем он и вовсе не задумывался о своих подчинённых, готовых умереть за него, и воспринимал их феноменальную преданность как нечто само собой разумеющееся. Но когда они участвовали в Битве Представителей, Джессо без колебаний принял на себя выстрел Колонелло, защитив Тсуну. А теперь спас от смерти своего Хранителя Солнца и лучшего друга, которого в будущем сам был готов убить ради победы в Чойсе. Юни была рада, что Шоичи жив. Была рада, что Бьякуран изменился в лучшую сторону. И всё же…«Если я умру, ты снова будешь плакать. А я не хочу, чтобы ты плакала».
Больше всего на свете ей сейчас хотелось увидеть его. Живого. Крепко обнять, прижаться ухом к груди, почувствовать его тепло и услышать, как бьётся его сердце. Бывшая Аркобалено согнулась пополам, поставила локти на колени и судорожно обхватила голову руками, от чего её забранные в хвост тёмные волосы выбились из-под резинки. У неё не осталось сил на то, чтобы скрывать терзавший её страх под маской спокойствия. Она понимала, что это непрофессионально, что совсем не так должен вести себя босс перед своими подчинёнными, но ничего не могла с собой поделать. Кикё уже хотел попробовать её успокоить, но Хранительница Дождя вдруг подскочила к нему и энергично задёргала за рукав кофты. В отличие от Юни она даже не пыталась сдерживать накатывающую истерику. — Кикё, Бьякурашка не умрёт? — Хлюпнув носом, она сквозь слёзы выдавила: — Не умрёт? — Не знаю, — честно ответил Хранитель Облака. Девушка поникла, отошла в сторону и свернулась калачиком на жёсткой лавке рядом с Юни. — Блюбелл, ты слышала, что сказал врач. Всё станет известно вечером. Нам нужно идти, нельзя надолго оставлять поместье без присмотра. — Не пойду, — выдавила она. — Никуда не пойду, пока не увижу Бьякурашку. — Я вернусь в поместье, — спокойно сообщил Генкиши. Покосившись на бывшую Аркобалено, он уточнил: — Юни-сама, вы остаётесь? Девушка ничего не ответила, и мечник, расценив это как согласие, молча покинул отделение. — Как же меня бесит этот говнюк, — процедил Закуро. — Хоть глаза мозолить не будет… — Больше никто не пойдёт? — нахмурился Кикё. Не дождавшись ответа, он опустился на лавку рядом с тихо всхлипывающей Блюбелл, скрестил руки на груди и прислонился спиной к стене. — В таком случае будем ждать. В плане защиты особняка на Генкиши можно положиться. Время тянулось мучительно медленно. В течение дня Шоичи несколько раз звонил Тсуна: ему всё же решили сообщить о случившемся, и теперь он не находил себе места от волнения. Около двух дня он забежал в отделение и уселся рядом с Кикё, похоже, не собираясь никуда уходить. Где-то в полдень прямо посреди коридора возник Шики с мечом наперевес. Быстро разузнав обо всём у Тсуны, он прислонился спиной к стене и мрачно уставился на дверь палаты. — Внутрь пока никого не пускают, — осторожно сообщил ему Савада. Камикава на это лишь хмыкнул и исчез. Через секунду из-за двери послышался испуганный возглас. «Шики-сан как всегда…» — обречённо вздохнул Тсуна. Впрочем, Хранитель Гнева вышел в коридор буквально через пару минут, на ходу убирая меч в закреплённые за спиной ножны. — Пока не очнулся, — устало вздохнул он. — Если бы проблема была в жизненной энергии, я бы смог ему помочь. Но дело в чём-то другом. — Врачи хоть что-нибудь сказали? — взволнованно спросил Тсуна. — Нет, — качнул головой Камикава. — Черкни мне, как всё выяснится. Если что, я буду у Нори. Переведя взгляд на Юни, он понимающе нахмурился и исчез. Савада обречённо вздохнул и прислонился затылком к стене, уставившись в потолок. Он был озадачен и жутко взволнован. Если проблема не в жизненной энергии, то в чём? Врачи то заходили, то выходили из палаты, и ничего не говорили. Около трёх часов в реанимационное отделение завезли каталку с пожилой женщиной. Но откачать так и не смогли, и спустя час её, накрытую белой простынёй, вывезли из реанимационной два санитара. Каталка не вписалась в проём, и под тихую ругань санитаров из-под простыни вывалилась дряблая женская рука. Только было успокоившаяся Юни съёжилась и закрыла лицо руками. Когда из палаты вышел уже знакомый им врач, за окном давно стемнело. Мафиози были измотаны ожиданием, но тут же оживились и напряглись: мужчина выглядел уставшим и очень серьёзным. Поправив очки и откашлявшись, он произнёс: — Согласно результатам тех тестов, которые мы успели провести, его организм состарился на семь лет. Его жизни ничто не угрожает, состояние стабильное, но он по-прежнему не приходит в сознание. Мы считаем, что у него тяжёлая форма летаргии. — Объясните, — нахмурился Кикё. — Летаргия — болезненное состояние, похожее на длительный сон, — вздохнул врач. — В тяжёлой форме сопровождается резкой потерей веса и обезвоживанием организма. Проявляется сильно выраженной мышечной гипотонией, отсутствием некоторых рефлексов, прекращением биологических выделений, снижением артериального давления и температуры тела. Пульс и дыхание определяются с трудом, зрачки не реагируют на свет. Отсутствуют реакция на болевые раздражители, потребность в пище и воде, человек не воспринимает окружающий мир. Интеллект застывает на возрастной отметке начала сна, биологический возраст также замирает на месте. В коридоре установилась гробовая тишина. Хотя мафиози знали, что ничего хорошего врач им не сообщит, они всё равно были повергнуты в шок. Единственным, кто не выглядел огорошенным словами медика, был Тсуна, хотя в его взгляде по-прежнему сохранялось беспокойство. — Он придёт в себя? — нахмурился он. — Трудно сказать, — покачал головой врач. — В зависимости от причины такой сон может длиться до нескольких лет. Мы проведём ещё несколько тестов в течение недели. Пройдёмте внутрь. Мафиози переглянулись и следом за ним зашли в палату. У Юни тут же подломились колени, и она упала бы, если бы Тсуна вовремя не поддержал её за плечи. Он помнил, как выглядела Хару после нападения одержимой Хранительницы, но сейчас, глядя на Бьякурана, понимал, что у подруги была не такая тяжёлая форма летаргии. Она хотя бы дышала и двигалась во сне, иногда что-то бурчала себе под нос. А Джессо походил на недвижимую мраморную статую и был пугающе, мертвенно бледен — настолько, что кожа по цвету почти сливалась с его волосами и больничной рубашкой, а татуировка под левым глазом выделялась так сильно, что напоминала тёмную причудливую кляксу. Руки были вытянуты поверх простыни, в левую был введён катетер капельницы, которую поправлял санитар. Дышал парень так слабо, что это было совсем незаметно. Если бы Тсуна не знал, что Бьякуран жив, то непременно решил бы, что тот мёртв. Юни была так шокирована увиденным, что даже не плакала — просто стояла, парализованная ужасом, и пустым взглядом смотрела на Джессо. Савада понимающе нахмурился и, всё ещё поддерживая её за плечи, усадил на стоявший у стены стул. Белый как полотно Шоичи решился подойти к койке первым. Наклонился, осторожно дотронулся до лба Бьякурана. Тот действительно был холодным. Хотя врач подробно описал им состояние, в котором сейчас находился Джессо, Ирие всё равно испытывал чувство, что смотрит на труп. — То есть… Он проживёт на семь лет меньше, чем мог бы? — глухо спросил парень, убрав руку. Вставшие по бокам от него Погребальные Венки в молчаливом ужасе смотрели на своего босса, отказываясь верить в происходящее. Закуро выглядел непривычно подавленным, Блюбелл давилась слезами и крепко держалась за Кикё — похоже, ей трудно было устоять на ногах. Хранитель Облака, казалось, вообще не замечал повисшей на нём девушки. — К сожалению, — кивнул врач. — Я не стану вас обнадёживать. В настоящее время не существует как такового способа борьбы с летаргией, мы можем только поддерживать больного в стабильном состоянии до того, как он очнётся. С завтрашнего дня он будет находиться в стационарной палате. — Ясно, — растерянно проронил Кикё. Коротко обернувшись на бывшую Аркобалено Неба, он развернулся обратно к Бьякурану, словно надеясь, что тот сейчас откроет глаза. Но Джессо оставался так же бледен и неподвижен. — В любом случае случившееся нельзя предавать огласке. — Я опять… — Шоичи схватился за голову и съёжился. — Опять из-за меня… Кикё нахмурился, сжал зубы, но всё-таки не выдержал и, схватив Ирие за воротник кофты, впечатал его в стену. Мафиози замерли — Хранитель Облака Марэ редко позволял себе столь резкое и яркое проявление эмоций. Блюбелл не удержалась на ногах и всё-таки осела на пол, ошарашенно уставившись на Кикё. Закуро понимающе нахмурился. — Да, из-за тебя Бьякуран-сама в таком состоянии. — Голос Хранителя Облака дрожал и прерывался — не то от горя, не то от еле сдерживаемой злости. Шоичи растерянно смотрел на него, не в силах проронить ни слова. — Но это был его выбор. Он решил рискнуть собственной жизнью, чтобы спасти тебя. И лучше тебе сделать так, чтобы это было не зря. Отпустив его, Хранитель Облака последний раз взглянул на Джессо и стремительным шагом вышел в коридор. Закуро и Блюбелл нехотя последовали за ним, и в палате кроме Шоичи остались только Тсуна и Юни, которая по-прежнему пустыми глазами смотрела на неподвижного Джессо. — Шоичи-кун. — Ирие вздрогнул и перевёл полный смятения взгляд на Саваду — тот выглядел по-прежнему спокойным. Подойдя к нему, Тсуна хлопнул его по плечам и заглянул ему в глаза. — Перестань винить себя. Ты не мог знать, что всё так обернётся. Шоичи не мог с ним согласиться. Ведь если бы он поговорил с Бьякураном раньше, если бы он не был таким жалким трусом и не испугался обсудить с ним то, что уже так давно его терзает, то, возможно, ничего бы не случилось. — Ты не запомнил убийцу? — Ирие снова вздрогнул, и Тсуна осторожно добавил: — Понимаю, что тебе сейчас тяжело, но постарайся вспомнить хоть что-то, кроме глаз. — Было слишком темно, — качнул головой программист. — Я ничего толком не видел. Прости, я понимаю, как это важно… Если что-то вспомню, тут же сообщу тебе, Тсунаёши-кун. — Спасибо. — Напоследок стиснув его плечи, Десятый отпустил его и направился к двери. Перед тем, как выйти из палаты, он добавил: — Думаю, Бьякуран скоро очнётся. Он сильный. Невольно Ирие испытал облегчение. Как правило, предположения Тсуны, даже самые пустяковые, оказывались правдой, поэтому на его интуицию можно было всецело полагаться в любой ситуации. Но беспокойство и чувство вины никак не желали отпускать Шоичи — ведь из-за него босс Мильфиоре постарел на семь лет, хотя внешне этого было никак не заметно. Последний раз так паршиво он чувствовал себя после того, как в будущем Тсуна убил Бьякурана. Он много раз говорил себе, что это время никак с ним не связано, но вместе с воспоминаниями об этом уже несуществующем будущем он приобрёл эмоции, которые испытывал он сам, но на десять лет старше. И эти эмоции до сих пор не давали ему покоя — ужас от содеянного, страх, чувство вины, неверие в реальность произошедшего, злость на самого себя… И облегчение от того, что весь этот ад, наконец, кончился. Умом Шоичи понимал, почему тогда он чувствовал облегчение. Но сейчас, глядя на белого как мел Джессо, неподвижно лежащего на больничной койке, Ирие не мог себе этого простить. Сейчас он не чувствовал никакого облегчения. Неверие в реальность? Да. Чувство вины? Дайте два. Злость на самого себя? Ещё бы. Но больше всего его сейчас одолевали ужас и паника от осознания того, что Бьякуран может никогда не проснуться. Хотя Тсуна и сказал, что он очнётся — что, если он ошибся? Что, если Джессо навсегда останется в таком состоянии? Тряхнув головой, Ирие покосился на Юни: её взгляд был по-прежнему пустым и тусклым. Он даже не хотел думать о том, каково ей сейчас — ведь Бьякуран значил для неё очень много. Пожалуй, гораздо больше, чем Шоичи мог себе представить — ведь после смерти Гаммы у неё остался лишь один по-настоящему близкий человек, которого она сегодня почти потеряла. Подойдя к бывшей Аркобалено, он встал рядом и осторожно приобнял её. Несмотря на то, что Юни была одним из боссов Мильфиоре, сейчас ей нужна была поддержка. — Он обязательно проснётся, Юни-сан, — неожиданно заявил Хранитель Солнца. От того, как твёрдо и уверенно прозвучал его голос, он и сам поверил в собственные слова. Опустив взгляд на Юни, Шоичи серьёзно добавил: — И тогда, пожалуйста, больше не избегайте его. Девушка медленно подняла на него невидящий взгляд, в котором на секунду что-то вспыхнуло, но тут опустила его обратно на свои колени. Ирие никуда не уходил, и от ощущения его руки на своём плече ей становилось немного легче — наверное, если бы сейчас она осталась одна, но попросту сошла бы с ума. Через какое-то время она молча встала, подошла к койке, наклонилась и осторожно погладила Бьякурана по холодной щеке. Затем так же молча поправила накрывавшую его простыню и вышла из палаты. Шоичи, последний раз взглянув на Джессо, последовал за ней. Хотя на неделю вперёд у Мильфиоре не было запланировано никаких встреч с представителями других мафиозных кланов, уже утром следующего дня Юни поняла, что в одиночку попросту не справится со всеми делами. Просить о помощи не пришлось — Кикё и Генкиши помогали ей всем, чем только могли, но без Бьякурана им всё равно приходилось тяжко. На тренировке Погребальные Венки с удивлением поняли, что их кольца теперь могут пропускать через себя намного больше пламени, чем раньше. Но в чём была причина таких изменений, они не знали. Шоичи не участвовал в тренировках — вместо этого он с новыми силами взялся за поиск информации о реликвиях и использовал все средства, какие только можно. Спаннер уже давно не видел друга таким взбудораженным и решительным, и помогал всем, чем только мог. Проникшись ситуацией, они не брезговали взломом информационных баз и до самого вечера не выходили из мастерской. Юни пару раз заходила проведать их, но программисты были так увлечены своим делом, что даже не заметили, как она оставила поднос с едой на столе. Часы складывались в дни и волочились одной бесконечной тягучей лентой. Бывшая Аркобалено всё свободное время проводила в больнице, Погребальные Венки попеременно навещали своего босса вместе с ней и охраняли поместье. Джессо перевели в обычную палату, которая находилась рядом с палатой Скуало, и довольно часто из-за стены доносились громкие и не самые цензурные крики: варийский капитан явно был недоволен тем, что его так долго держат в больнице, о чём неустанно и в разных формах сообщал навещавшим его боевым товарищам. Кикё каждый раз недовольно хмурился и сетовал на то, что палата их боссу досталась не из самых спокойных, но Юни на это только слабо улыбалась и осторожно гладила Бьякурана по волосам. Вряд ли он слышал, что происходит вокруг, но ей казалось, что уж лучше так, чем если бы он спал в полной тишине. Вполне возможно, что он проснётся именно от того, какой шум стоит в соседней палате. Прошло пять дней, а Джессо всё не просыпался. У Тсуны с компанией теперь было на один повод больше наведываться в больницу после изматывающих тренировок Реборна, и каждый вечер они неизменно навещали Бьякурана. По словам врачей, за несколько дней он потерял в весе из-за отсутствия необходимости в пище, но Джессо сам по себе был довольно худым, и никаких внешних изменений, кроме появившейся эти дни щетины, ребята не заметили. На седьмой день Шоичи решил отвлечься от поисков информации и прогулять школу, чтобы навестить своего друга в больнице. Зайдя в палату, он никого не обнаружил: Тсуна с ребятами наверняка были в школе или тренировались, у Юни и Погребальных Венков снова было много дел, и они наверняка придут сюда вечером. В соседней палате было тихо, и Ирие понял, что неизбежно заснёт: в последнее время он совсем не высыпался. Придвинув к койке стул, он сел и уставился на Бьякурана — тот был по-прежнему бел как полотно и не подавал никаких признаков жизни. Парень хотел что-то сказать, но передумал. Поставив локоть на колено, он задумчиво подпёр голову кулаком и устало вздохнул. Уже через пять минут он начал клевать носом, а вскоре и совсем уснул. Шоичи не знал, сколько проспал, но начал просыпаться он от того, что кто-то ткнул его пальцем в руку, и та стремительно съехала с колена. В следующую секунду он со всей дури ударился лбом об это самое колено и проснулся окончательно. Тут же Ирие проверил очки — вроде не разбились, — и, сориентировавшись в ситуации, медленно поднял взгляд на Джессо. Тот уже опустил свободную от капельницы руку и еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Второй рукой он мог двигать с трудом — катетер стоял на локтевом сгибе. — Смотри не убейся, Шо-тян. — Голос у Бьякурана был тихим и немного сиплым после недельного молчания. — У тебя это хорошо получается. Хранитель Солнца молча таращился на него, не в силах выдавить из себя ни звука. От шока у него отнялся язык, все мысли в его голове спутались в бессвязный клубок. Он не знал, чего ему хочется больше — обнять или придушить улыбающегося Бьякурана на месте. Взяв себя в руки, Ирие первым делом написал сообщение Кикё и Тсуне, затем критически осмотрел друга и осторожно спросил: — Как вы себя чувствуете? — Хреново, — честно ответил Джессо, осматривая палату всё ещё мутным после долгого сна взглядом. Сил даже на то, чтобы сесть, у него не было, и Шоичи пришлось ему помочь. — Воды нет? Ирие торопливо достал из сумки бутылку и протянул её Бьякурану, но она тут же выскользнула из его пальцев и упала на пол. Босс Мильфиоре склонил голову и задумчиво уставился на свою руку, не заметив полного смятения взгляда Шоичи. Тот понимал, что это следствие долгого сна и обезвоживания организма, но всё равно почувствовал болезненный укол страха. Титаническим усилием воли взяв себя в руки, Ирие поднял бутылку, наполнил взятый с тумбочки стакан и неловко прислонил его к губам Джессо. Тот осушил его в считанные секунды и многозначительно покосился на бутылку. Шоичи пришлось наполнять стакан до тех пор, пока бутылка не опустела. — Я схожу за врачом, — сообщил он, когда Бьякуран напился и блаженно осел на подушку. Едва дверь за Хранителем Солнца закрылась, он болезненно поморщился — между лопаток болело так, будто туда загнали нож и медленно проворачивали его внутри. Но Шоичи знать об этом было совершенно необязательно — и так волнуется. Покосившись на капельницу, Бьякуран обречённо вздохнул и поднял взгляд на потолок. Опять больница… Как же он их не любил. Последним, что Джессо помнил перед тем, как здесь оказаться, был холодный асфальт и кричащий что-то Кикё. Но гораздо прочнее в его памяти закрепилось неподвижное лицо Шоичи и его остекленевшие глаза. Проснувшись и увидев рядом с койкой живого и невредимого друга, Бьякуран испытал радостное облегчение — значит, у него всё получилось, и Червелло не соврали. Но что случилось с ним самим? Ему было любопытно, но почему-то он совсем не волновался. Врач не сказал ничего необычного — босс Мильфиоре догадывался, что после расхода такого колоссального количества жизненной энергии он впадёт в летаргию или другое подобное анабиозу состояние. Капельницы, разработка мышц, наблюдение и выписка минимум через неделю — ничего нового. Оставшись наедине с напряжённо молчащим Шоичи, он задумчиво заметил: — Судя по твоему лицу, врач забыл что-то сказать. Ирие застыл и нервно закусил губу, не зная, как поделикатнее объяснить другу, что с ним. Эмоции, которые на протяжении всей недели нещадно терзали его острыми когтями, снова начали брать верх над холодным разумом. Джессо видел, что Шоичи колеблется, но давить на него не стал. — Ваш организм постарел на семь лет, — наконец, произнёс тот. — Хотя внешне это незаметно. — Вот как, — задумчиво протянул Бьякуран. — Неудивительно. — Неудивительно? — дрогнувшим голосом переспросил Ирие. — Кольцо забрало слишком много моих сил, — кивнул босс Мильфиоре, переводя взгляд на потолок. — Вполне логично. Чтобы что-то получить, нужно чем-то пожертвовать. — Безусловно. — Голос Шоичи дрожал от напряжения — ему с трудом удавалось держать себя в руках. — Только вы забыли о том, что есть люди, которые не пережили бы вашей смерти. — Смерти? — усмехнулся Джессо. — Помилуй, Шо-тян, как я мог умереть? Мне же ещё в университет поступать вместе с тобой. Да и… — О, конечно, вы не могли умереть, — нервно улыбнулся Ирие, не дав ему закончить. Бьякуран опасливо на него покосился. — Зато могли всего лишь не проснуться. Это ведь намного лучше, да? — Шо-т… — Хотя, действительно, какая, к чёрту, разница? — засмеялся программист. — На семь лет больше, на семь лет меньше! Это же такая мелочь! — Ш… — Что?! — крикнул Ирие, вскочив на ноги и дико сверкнув глазами. Бьякуран удивлённо моргнул — похоже, нервный срыв друга поразил его гораздо больше, чем новость о том, что его жизнь сократилась на семь лет. Он впервые видел на лице Шоичи столько боли и бессильной злости. — О чём вы вообще думали, когда приняли такое безрассудное решение!? — Я не хотел, чтобы ты умер, — спокойно отозвался босс Мильфиоре. Для Ирие, похоже, это не было весомым аргументом, и он со вздохом добавил: — Я фаталист, Шо-тян. Ничего уже не изменить, так зачем зря переживать? — Будь вы фаталистом — не стали бы меня спасать, — процедил программист. — Я фаталист относительно всего, что касается меня самого. — Прежде, чем Ирие успел выпалить что-то в ответ, Бьякуран вдруг спросил: — Ты когда-нибудь держал в руках труп, Шо-тян? Хранитель Солнца вздрогнул. Эти слова, словно хлёсткая пощёчина, немного его отрезвили, но злость на друга и самого себя по-прежнему жгла его изнутри раскалёнными добела углями. А вот взгляд Джессо, напротив, был спокойным и холодным. — Я держал. И не один. Поверь, когда сжимаешь в руках мёртвое тело и понимаешь, что не можешь ничего изменить… — Он усмехнулся и перевёл взгляд на потолок. — Это непередаваемо. Шоичи промолчал. Хотя голос Бьякурана был таким же, как взгляд — ровным и на удивление спокойным, — он прекрасно понимал, что скрывается за этим хладнокровным спокойствием. Ирие знал, что Джессо до сих пор винит себя в смерти своих подчинённых, что у него на руках умерли Гамма, Торикабуто и лучший друг, но в порыве эмоций программист совсем об этом позабыл. Ему вдруг стало очень стыдно и мерзко от самого себя. — Тогда я ничего не мог сделать, — продолжил босс Мильфиоре, — потому что у меня не было кольца Марэ. Но в этот раз у меня была возможность, и я ей воспользовался. Если был хотя бы крошечный шанс на то, что ты выживешь, я не хотел и не должен был его упускать. Даже если это означало, что мне придётся рискнуть собственной жизнью. — Ради друзей нужно жить, а не умирать, — глухо возразил Шоичи. — Но я ведь выжил, — резонно заметил Джессо. Ирие на это только раздражённо вздохнул — спорить с ним было бесполезно. — Я понимаю, почему ты так злишься, но попробуй поставить себя на моё место. Разве ты не поступил бы так же? — Поступил бы, — кивнул Хранитель Солнца, усаживаясь на стул и поправляя съехавшие с носа очки. Конечно, если бы перед ним встал такой выбор, то он, несмотря на свою трусость, не стал бы колебаться. И всё же… Нахмурившись, Ирие тихо добавил: — Но я всё равно не понимаю… — Чего не понимаешь? Шоичи поставил локти на колени и нервно сцепил руки. Сейчас или никогда. — Не понимаю, почему вы делаете вид, что я вас не предавал. Он не мог поверить, что всё-таки это сказал. Опустив голову, Ирие невидящим взглядом уставился в пол. Посмотреть на Бьякурана сейчас было выше его сил. — Вам и на это тоже всё равно? — совсем тихо добавил он. Ответа не последовало, и Шоичи уже успел пожалеть о сказанном, как вдруг Джессо прыснул, но не удержался и звонко расхохотался. Не веря своим ушам, парень поднял голову и растерянно замер — босс Мильфиоре закрывал лицо рукой и откровенно ржал. — Что смешного? — нахмурился он. — А я всё думал, чем тебя обидел, — задыхаясь, выдавил Бьякуран сквозь смех. Он хотел сказать что-то ещё, но вместо этого истерически всхлипнул и снова захохотал. — Бьякуран-сан! — возмущённо воскликнул Ирие. — Прости. Сейчас. — Джессо вытер выступившие от смеха слёзы, шмыгнул носом, перевёл взгляд на Шоичи и насупился, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу хохот. — Всё. — Почему вы не злитесь? — серьёзно спросил Хранитель Солнца. — Из-за меня Тсунаёши-куну и ребятам пришлось пройти через всё это. Фактически… — он запнулся, — это я вас убил, понимаете? — Я как-то сказал, что ты умный, — отозвался Джессо. — Беру свои слова назад. — Э? — озадаченно заморгал Ирие. Босс Мильфиоре зажал рот рукой и сдавленно захихикал. — Бьякуран-сан, перестаньте. — Не могу. — Видя, что программисту совсем не весело, он всё-таки взял себя в руки и с улыбкой продолжил: — Ты очень забавный, Шо-тян. Так переживаешь из-за того, чего не было. Что-то опять себе нафантазировал, придумал сам себе проблему и мучаешься зря. — В смысле? — нахмурился Шоичи. — Я ничего не придумывал, я действительно… — Этого будущего не существует, — устало вздохнул Бьякуран. — Мы с тобой знакомы пять лет, и что-то я не припомню, чтобы ты меня предавал или убивал. Почему я должен злиться из-за того, чего ты не делал? Ирие поражённо замер, на несколько секунд его взгляд потерял всякую осмысленность. А потом его снова захлестнуло. Болью, виной, раскаянием, осознанием собственного идиотизма. Только когда босс Мильфиоре удивлённо расширил глаза, он почувствовал, как по щекам стекают слёзы. — Шоичи, эй, ну ты чего? — обеспокоенно заверещал Джессо, с трудом принимая сидячее положение. — Всё же хо… Хранитель Солнца неожиданно сел на край койки и порывисто обнял его. — …рошо. Шоичи трясло, он сбивчиво что-то тараторил сквозь слёзы, и Бьякуран смог разобрать только слово «простите», которое тот повторял в исступлении, словно молитву. Поставив подбородок ему на плечо, Джессо закрыл глаза и умиротворённо вздохнул. Улыбнулся — едва заметно, искренне. — Шо-тян. — Что? — выдавил тот. — Ты тёплый. Ирие ничего на это не ответил, только сжал друга сильнее, словно боясь, что тот сейчас исчезнет, разлетится по воздуху пламенными искрами, как тогда, в будущем, которого уже не существует — а может, и не существовало никогда. Бьякуран с трудом поднял руку, слабо взъерошил и без того взлохмаченные рыжие волосы и взглянул на дверь, из-за которой в палату заглядывал Тсуна. Завидев эту немую сцену, он неловко улыбнулся и тихо прикрыл дверь. — Задушишь, — прохрипел Джессо, чувствуя, что не может нормально вдохнуть. — Простите, — уже в который раз повторил Шоичи. Осторожно устроив Бьякурана на подушке, он шмыгнул носом, сконфуженно улыбнулся и тут же испуганно подскочил от резкого грохота, с которым дверь отъехала к стене. В ту же секунду под возмущённые восклицания Кикё в палату заскочила Блюбелл. Увидев вполне живого Бьякурана, она в один длинный прыжок оказалась на койке и с размаху положила обе ладони на его щёки. Босс Мильфиоре уже подумал, что она сейчас заревёт, но девушка вместо этого озадаченно нахмурилась, склонила голову вбок и выдала: — Бьякурашка, ты шершавый. — Точно, я же не брился, — округлил глаза Джессо. — Мне идёт? Блюбелл прищурилась, покрутила его лицо в разные стороны и вынесла вердикт: — Нет. Закуро идёт больше. — Слезь с босса, — отозвался вставший рядом с койкой Хранитель Урагана. Следом за ним в палату зашли Тсуна и Кикё. — Не маленькая уже. Раздавишь. — Не раздавлю, — мрачно пробубнила девушка, обхватив Бьякурана руками и уткнувшись лицом ему в грудь. Тот улыбнулся и погладил её по голове. — Как вы себя чувствуете? — обеспокоенно нахмурился Кикё. — На все двадцать семь, — ещё шире улыбнулся Джессо. Хранитель Облака побледнел, и выпавший в осадок Шоичи тут же отвесил ойкнувшему боссу подзатыльник. — Больно же! — Плохая шутка, Бьякуран-сан. — Наверное, — признал босс Мильфиоре, оценив перекошенное лицо Кикё. Виновато улыбнувшись, он добавил: — Всё нормально. Только есть хочется. — Ну, это поправимо, — с облегчением вздохнул Савада. — Через кольца теперь можно пропускать больше пламени, — нахмурился Закуро. — Ваша работа, Бьякуран-сама? — Вроде того, — кивнул босс Мильфиоре. — А как так получилось? — не понял Тсуна. — Появились Червелло и предложили мне выбор, — задумчиво протянул Джессо. — Спасти Шо-тяна и вместе с этим освободить кольца, или оставить всё как есть. Сказали, что если я не буду бояться умереть, то всё получится. — И ты им поверил? — вздёрнул бровь Десятый. — Серьёзно, никто даже не знает, кто они такие. — Конечно, поверил, — кивнул Бьякуран. — Они не врут, если дело касается Тринисетте. — Но ты же мог умереть, — нахмурился Десятый. Венки согласно закивали. — Не мог, — лучезарно улыбнулся босс Мильфиоре. — Я же не боялся. И всё получилось. Тсуна выпал в осадок. Бьякуран действительно такой наивный или притворяется? Неожиданно дверь снова резко отъехала к стене, и в проёме показалась Юни, за спиной которой маячил Генкиши. Судорожно хватая ртом воздух, она быстро осмотрела палату, увидела Бьякурана и застыла. Шоичи переглянулся с Кикё и серьёзно сказал: — Ну, мы пока за врачом сходим. — Нужно, чтобы вас осмотрели, — серьёзно кивнул Хранитель Облака. — Не скучайте тут без нас, — ехидно протянула Блюбелл, соскакивая с койки. — Но меня же уже… — начал было Джессо. Палата опустела раньше, чем он успел договорить. Только Хранительница Дождя перед тем, как выйти в коридор, обернулась на босса и залихватски ему подмигнула. Вместе с Хранителем Тумана Юни перешагнула порог, тут же подбежала к койке и замерла в паре шагов, неотрывно глядя на Джессо и не решаясь подойти ближе. Под её широко раскрытыми глазами залегли тени — девушка всю неделю почти не спала. Едва она засыпала, как видела неподвижное лицо в обрамлении белых цветов. И тут же просыпалась от собственного крика. Сейчас лицо Бьякурана было таким же бледным, как в её сне, вот только он был живой. Уставший, ослабленный, но живой. Словно не веря в это, бывшая Аркобалено сделала шаг вперёд, протянула дрожащую руку и дотронулась до его щеки. По-прежнему холодная, но уже не так пугающе. — Ты опять плохо спишь, — виновато улыбнулся Джессо. — А я спал так долго, что не успел приготовить тебе подарок. Девушка вздрогнула. Только сейчас она вспомнила, что сегодня её день рождения. — Мне ничего не нужно. — Тихий голос дрожал и прерывался. — Только живи. Прежде, чем босс Мильфиоре успел что-либо сказать, Юни опустилась на край койки и обняла его, прижавшись всем телом. Он замер, боясь пошевелиться, и вдруг почувствовал себя очень неуютно. Разумно рассудив, что от объятий любимой девушки ему вряд ли может стать неуютно, Бьякуран осмотрел палату и остановил взгляд на стоявшем у двери Генкиши. От мечника веяло могильным холодом — похоже, он был очень зол. Джессо улыбнулся. — Ген-кун, нам с Юни-тян нужно поговорить. По лицу Хранителя Тумана пробежала нехорошая тень. — Наедине, — вкрадчиво добавил Бьякуран. Пальцы Генкиши нервно дёрнулись в направлении меча и тут же сжались в кулак. — Без тебя, — ещё вкрадчивей. — Генкиши, иди, — неожиданно выдавила сквозь слёзы девушка. Тот удивлённо нахмурился, но всё же подчинился. Одарив Бьякурана испепеляющим взглядом, мечник вышел из палаты и хлопнул дверью. — Кажется, он расстроился, — задумчиво протянул босс Мильфиоре. Почувствовав, как бывшая Аркобалено содрогается в безмолвной истерике, он с трудом поднял руку и погладил её по слегка встрёпанным волосам. — Ну-ну, Юни-тян… Девушка вжималась лицом в плечо Джессо, и он позволял ей тихо заливать слезами свою рубашку. Всю эту неделю она каким-то чудом держала себя в руках, чтобы не угнетать подчинённых ещё больше. И сейчас, когда эмоции накрыли её сокрушающей волной, Юни уже не могла их сдержать. Боль, страх и отчаяние выходили из неё вместе со жгучими слезами, постепенно сменяясь долгожданным облегчением. Успокоилась бывшая Аркобалено на удивление быстро — Бьякуран насчитал четыре минуты, когда она перестала дрожать, неловко отстранилась и уставилась на него. Видя, что девушка не знает, что сказать, он улыбнулся и произнёс: — Похоже, у меня появился конкурент. — Конкурент? — нахмурилась Юни. — Именно, — кивнул Джессо. — Ген-кун явно к тебе неравнодушен. — Знаю, — вздохнула девушка. — Но… Она замялась и слегка покраснела, но смущение в её взгляде почти сразу сменилось твёрдой уверенностью — похоже, она приняла какое-то решение. Какое — Бьякуран узнал секундой позже. Ласково обняв его лицо ладонями, Юни притянула его к себе так близко, что теперь он видел только её глаза — пронзительно синие, немного грустные и всё ещё мокрые от слёз. Босс Мильфиоре замер. Весь его мир сузился до этих глаз. Невероятно, завораживающе красивых. Сердце пропустило пару ударов и заколотилось в горле так, словно хотело его задушить. Девушка чуть погладила большими пальцами его скулы, прислонилась своим лбом к его лбу и улыбнулась, ловя губами его дыхание. — Мне нужен только ты. Джессо шумно выдохнул, и она, закрыв глаза, коснулась его губ — робко, неловко, но так чувственно и нежно, что внутри всё болезненно приятно сжалось. Время замерло. Бьякуран понял, что тонет. В её руках, в её трепетном тепле. В ней. О чём он действительно жалел в тот момент, так это слабость и капельница. Чёртова слабость и проклятая капельница, из-за которых он не мог нормально обнять Юни, прижать её к себе и никогда больше не отпускать. Всё, что он мог — это слабо приобнять её за талию и ответить на поцелуй. Осторожно, мягко, медленно, стараясь не спугнуть. Когда девушка начала отстраняться, Джессо бессознательно потянулся за ней, не желая отпускать момент. Он хотел бы её удержать, но не мог. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, словно не до конца веря в реальность происходящего. Мягко улыбнувшись, бывшая Аркобалено осторожно обняла Бьякурана и прижалась ухом к его груди, слушая, как бьётся его сердце. Джессо задумчиво провёл рукой по её волосам, но вдруг нахмурился и серьёзно спросил: — Юни, ты уверена? — Та подняла голову и вопросительно нахмурилась. — Физически мне теперь двадцать семь, — объяснил босс Мильфиоре. — И ты сейчас в таком состоянии, что можешь не понимать до конца, что делаешь. Ты точно… — Уверена, — кивнула девушка, снова опуская голову ему на грудь. — И я не слишком старый? — забеспокоился Джессо. — Бьякуран-сан, вы не старый, — вдруг раздался из-за двери голос Шоичи. — Вы идиот. Босс Мильфиоре перевёл взгляд на дверь — между ней и косяком была заметна щёлка. Будь он лет на пять помладше, то смутился бы, но сейчас его лицо преобразилось в пугающей улыбке. — Подсматривать нехорошо, — вкрадчиво сказал он. — Мы не подсматриваем, — серьёзно возразил Ирие, приоткрывая дверь ещё больше и заглядывая в палату одним глазом. — Мы наблюдаем. — Кикё, я ничего не вижу! — обиженно заныла Блюбелл. — Они уже целовались? — Я не смотрел, — честно ответил Хранитель Облака. — Я уважаю личное пространство босса. — Тогда мог бы не подслушивать, — пихнул его локтем Закуро. — Целовались, — невозмутимо сказал Тсуна. Блюбелл радостно заверещала. Юни смущённо вжала голову в плечи, и Джессо увидел, как стремительно краснеют её уши. Усмехнувшись, он ласково погладил её по волосам и поднял взгляд на своих Хранителей, которые рьяно спорили о том, что нарушает личное пространство их босса, а что — нет. Если бы не череда глупых случайностей, если бы маленький мальчик из семьи Бовино не свалился на голову Ирие Шоичи, то ничего этого бы не было. Кикё работал бы в душном офисе, Блюбелл провела бы всю жизнь в инвалидном кресле, а Закуро навсегда остался бы в мирной итальянской деревушке. И Саваде Тсунаёши не пришлось бы убивать его, Бьякурана, ради того, чтобы спасти этот мир от неминуемого разрушения. Отчасти Джессо понимал, почему в будущем он был так одержим безумной идеей подчинить себе все измерения. Тогда этот мир казался ему слишком скучным и мерзким, чтобы смиренно влачить в нём существование. Только умерев, он понял, что смотрел на жизнь слишком эгоистично и однобоко, не замечая простых, но таких прекрасных вещей, к которым стоило только протянуть руку — и они наполнили бы его тем светом, к которому он так стремился. Сейчас, пропуская через пальцы шелковистые тёмные пряди и слыша голоса преданных ему Хранителей, Бьякуран был рад, что всё сложилось именно так. Что он умер тогда. Потому что сейчас он понимал, что ради таких вещей действительно стоит жить.