«Жизнь — это цепь потерь. Ты теряешь молодость, родителей, любимых, друзей, удовольствия, здоровье и, наконец, саму жизнь. Ты можешь не принимать этого — и все равно будешь терять». А. Азимов
— …поэтому землетрясения с высокой магнитудой не ожидается. Несмотря на прогноз мы настоятельно просим всех жителей южного Хонсю сохранять бдительность. А теперь перейдём к мировым новостям… Тсуна, позёвывая, отпил из кружки с чаем и покосился на настенные часы. Через двадцать минут начинался первый урок, и если раньше такие временные рамки вызвали бы у него панику, то сейчас Савада лишь устало вздохнул и покосился на мирно попивающего кофе Реборна. В очередной раз он задумался о том, сколько людей ошибочно приняли умиротворённое выражение на лице его репетитора за чистую монету, не заметив спрятанного под пиджаком пистолета, как вдруг понял, что ведущая новостей до сих пор молчит. Нахмурившись, Десятый перевёл взгляд на экран телевизора: симпатичная женщина в синем деловом костюме напряжённо хмурилась и прижимала к уху небольшой наушник. Пару раз кивнув, она растерянно уставилась в камеру и заговорила: — Только что мы… мы получили сообщение о том, что города Таунсвилл в Австралии и Потсдам в Германии полностью вымерли. Кружка выскользнула из ослабевших пальцев Тсуны и с оглушительным звоном разбилась. Горячий чай зеленоватым пятном растёкся по полу. — Предположительно все жители погибли в одно время. Пока неизвестно, что послужило… — Ведущая снова замолчала, прижала к уху наушник и через несколько секунд шокированно продолжила: — То же самое случилось с городами Виго в Испании, Маркем в Канаде, Яньцзи в Китае и Кливленд в Огайо, США. Численность населения всех перечисленных городов превышала сто тысяч человек… Дальше Савада не слушал — встревоженный голос ведущей отошёл на второй план. Сейчас перед его мысленным взором стояла жуткая улыбка одержимого варийского капитана. «То есть вернуть свои демонические сущности и тела вы сможете только с помощью колец Грехов?» «О, нет… Нет… Есть и другой путь». «Какой?» «Скоро вы о нём узнаете…» Повернув голову, Тсуна встретился взглядом с репетитором. Похоже, он думал о том же. — Шесть городов, — нахмурился бывший Аркобалено. — Хотел бы я сказать, что это совпадение… — Нет, — качнул головой Савада, на автомате собирая с пола стеклянные осколки. Он старался говорить спокойно, но голос всё равно дрожал. — Жадность говорила об этом. Видимо, для них это ещё один способ вернуть себе сущность и вместе с ней — тело. Но почему они начали не с более крупных городов? — Возможно, пока силёнок маловато, — предположил Реборн. — Даже если они позарятся на более крупные города, всё равно не вернут себе всю мощь. Только тело. Десятый рассеянно кивнул, прибирая беспорядок. Ему даже думать не хотелось, сколько людей погибло ради того, чтобы напитать своей жизненной энергией этих чёртовых демонов. И сколько ещё может погибнуть, не имея даже крошечного шанса на спасение. Тсуна прекрасно понимал, что в случившемся нет его вины, что пока он бессилен, но на душе всё равно было тяжело. Ведь если бы у них была хоть какая-нибудь зацепка насчёт реликвий… Выпрямившись, Савада покосился на часы и обречённо вздохнул. Он снова опаздывает. До школы Десятый добрался за десять минут, и стоявшие на воротах парни из Дисциплинарного комитета проводили его мрачным взглядом исподлобья. Учитель, как обычно, попенял ему за опоздание, но в класс пустил. Впрочем, из лекции Тсуна уловил ровным счётом ничего — лишь пару раз его взгляд прояснялся, и он записывал что-то в тетрадь. Многие ученики так же не могли сосредоточиться на уроке — громкая новость выбила их из колеи. Сразу после звонка он вместе с друзьями вышел в коридор. Едва они заговорили, как к ним подскочила Юки, которая, похоже, была единственной, кто ещё не знал, что произошло. Десятый молча кивнул ребятам на пустующий класс, где тут же объяснил Хисае, почему все так встревожены. Пока она, хмурясь, обдумывала услышанное, Рёхей воинственно сжал кулак и выпалил: — Нельзя допустить, чтобы они добрались до Хранителей Грехов. — Из которых мы нашли только двоих, — невесело усмехнулся Гокудера. Боксёр сразу же растерял весь пыл и мрачно нахмурился. — В общей сложности погибло более полутора миллиона человек. Сдаётся мне, это только начало. — У нас мало времени, Тсуна, — покачал головой Ямамото. — Если твоя теория верна, такими темпами им ничего не стоит вернуть себе тела. И, если верить словам Примо, сейчас Грехи намного сильнее, чем раньше. Хотя нам удалось избавиться от Жадности… — Даже при таком раскладе у нас не будет шансов, — закончил за него Хаято. — Я знаю, — нахмурился Тсуна. — Но что мы можем сделать? У меня пока нет идей… — Накрыться простынёй и ползти на кладбище, — хмыкнула Юки. Шутку никто не оценил, и она со вздохом уточнила: — Кёю никто не видел? — Наверное, у себя в кабинете, — пожал плечами Савада. — Или патрулирует территорию школы. Хисая кивнула на прощание и, выйдя в коридор, плотно закрыла дверь. Постояла немного, поправила съехавшую с плеча сумку и двинулась к кабинету главы комитета. Дверь была приоткрыта, что было странно: и Кёя, и Кусакабе всегда плотно её закрывали, частенько даже на щеколду, чтобы ученикам неповадно было заходить просто так. Проскользнув в кабинет и прикрыв дверь, она подняла взгляд и увидела сидящего за столом Тецую: тот, судя по всему, спал, положив голову на сложенные перед собой руки. Что тоже было очень странно: насколько Юки знала, Кусакабе никогда не позволял себе лишней минуты отдыха без разрешения своего начальника. А в то, что Хибари разрешил ему вздремнуть на рабочем месте, ей верилось с трудом. — Эй, Кусакабе, — осторожно позвала она. Не дождавшись никакой реакции, она подошла к столу и ткнула его пальцем в плечо. — Не видел Кёю? Парень молчал. Хисая вдруг поняла, что в кабинете царит неестественная, мёртвая тишина, и в этой тишине даже тиканье настенных часов казалось слишком громким. Неожиданно её взгляд наткнулся на смятую записку, лежащую на столе перед Тецуей. Осторожно взяв в руки клочок бумаги, девушка расправила его и замерла.«Обернись»
Юки почувствовала спиной чей-то взгляд. По позвоночнику стрельнуло холодом. Резко обернувшись, она облегчённо выдохнула — позади было всего лишь окно, из которого на неё растерянно смотрело её собственное отражение. Хисаю вдруг пронзила страшная мысль, и она медленно опустила на Тецую прояснившийся взгляд. Наклонилась, залезла пальцами за идеально выглаженный воротник его рубашки и замерла. Шея была тёплой. Но пульса она так и не нащупала — только измазала пальцы в крови. Придя в себя, Юки взяла Кусакабе за плечи и заставила его откинуться на спинку кресла. Голова парня безвольно запрокинулась, и Хисая поражённо застыла. Тецуя улыбался. Намного шире, чем мог бы — рот был разрезан почти до ушей. Взгляд неподвижных глаз был по-кукольному стеклянным и пустым. Девушка попятилась, чувствуя, как от запаха крови в груди ледяной волной поднимается ужас. Голова потяжелела, в ушах зашумел пульс, кабинет закружился и начал стремительно погружаться во тьму. Колени подломились. Удара об пол она уже не почувствовала. В этот же момент дверь открылась, и в кабинет вбежал глава Дисциплинарного комитета вместе с Дино, который всё ещё говорил по телефону с Шоичи — тот позвонил меньше минуты назад, чтобы предупредить об опасности. Оба поражённо застыли и медленно перевели взгляд с Кусакабе на Юки, неподвижно лежащую на полу. В несколько шагов оказавшись у стола, Хибари прижал пальцы к шее Кусакабе, хотя и так было ясно, что ему уже ничем не помочь. Нахмурившись, Хранитель Облака внимательно осмотрел его лицо. Судя по всему, сначала его убили, а потом решили поиздеваться — иначе на лице застыла бы гримаса боли, а не удивление. Похоже, он даже не успел понять, что происходит. — Конь, запри дверь. Хотя Кёя сохранял видимость хладнокровного спокойствия, Каваллоне никогда не слышал, чтобы его голос звучал так глухо. Задвинув щеколду, он молча убрал телефон в карман, достал из-под пиджака пистолет и настороженно осмотрелся. Хибари тем временем подошёл к Юки, присел и проверил её пульс. В отличие от его заместителя девушка была жива, но, видимо, потеряла сознание. Помрачнев, Хранитель Облака проверил сначала одну её руку, потом вторую. Затем, секунду поколебавшись, полез в её школьную сумку. — Кёя, ты же не думаешь, что… — вырвалось у Дино. — Проверь камеры, — оборвал его Хибари. Каваллоне видел, что ему трудно держать себя в руках, поэтому возражать не стал. Взяв со стола ноутбук, он присел на диван и застучал пальцами по клавиатуре. Через несколько минут Мустанг нервно усмехнулся и перевёл взгляд на своего ученика. — Камеры по всей школе словили сбой в полдесятого утра и не работали в течение двух минут. Проклятье, её кольцо вырубило камеры по всей школе, понимаешь?.. — Что с классом Савады? — холодно уточнил глава комитета, по второму разу проверяя каждый карман в сумке Хисаи. — Ни до, ни после отключения камер я не увидел ничего подозрительного. Когда они включились, Юки была вместе с Тсуной и остальными, — нахмурился Каваллоне. Захлопнув ноутбук, он уже громче продолжил: — Чёрт, Кёя, ну сам подумай! Наверняка она зашла в кабинет, увидела записку, изуродованный труп, и просто… Хранитель Облака ничего на это не ответил. Он не обнаружил в сумке девушки ничего, что хоть отдалённо могло походить на кольцо Греха или демоническое оружие — только учебники, тетради, письменные принадлежности и потрёпанный кошелёк. Ничего странного или подозрительного. Он ещё раз внимательно осмотрел Хисаю, и неожиданно его взгляд наткнулся на край бумаги, выглядывавший из-под её бедра. Взяв с пола заляпанный кровью клочок бумаги, Кёя прочёл написанное на нём слово и нахмурился ещё сильнее. Почерк был незнакомый. — Кёя, что там? — обеспокоенно спросил Дино. — Обернись, — вслух прочитал Хранитель Облака. Поднявшись на ноги, он переложил девушку на кровать и метнулся к аптечке. Щедро смочил ватку нашатырным спиртом, вернулся к дивану и сунул её под нос Юки. Похлопав её по щекам и не дождавшись реакции, Кёя под неодобрительным взглядом Дино довольно грубо встряхнул её за плечи. Хисая медленно открыла глаза и пару секунд смотрела на него пустым мутным взглядом, пока не очнулась окончательно. А когда очнулась, начала тихонько смеяться и бормотать что-то себе под нос. Хибари снова хлопнул её по щекам, и она затихла. Потом судорожно вздохнула, прижала к щекам дрожащие руки. — Где лежала записка? — сухо спросил Хранитель Облака. Девушка что-то неразборчиво прошептала, и он с нажимом повторил: — Где? — На столе, — глухо выдавила Юки. — Конь, дай ей успокоительное, — бросил он, поднимаясь на ноги. — Кё… — И заткнись. Подойдя к столу, Хибари встал за кресло и обернулся. Встретился взглядом со своим отражением, осмотрел окно, карниз, занавески — ничего необычного. Взглянув на подоконник, он заметил ещё одну записку. Взял её в руки. — В шкафу, — вслух прочёл глава комитета. В несколько шагов оказавшись у шкафа, он распахнул деревянные дверцы и застыл. На коробке с книгами сидел Хибёрд, держащий в клюве очередную записку. Рядом лежали ножницы и помятые обрезанные перья. Забрав у птицы кусок бумаги, Кёя беззвучно усмехнулся. — Чем выше летишь — тем больнее падать, — прочёл он. Канарейка подпрыгнула и попыталась взлететь, но тут же шлёпнулась на пол и беспомощно захлопала подрезанными крыльями. — Это нападение отличается от предыдущих, — уверенно произнёс Дино. Покосившись на изуродованный труп в кресле, он помрачнел и продолжил: — Она явно хотела тебя задеть. Убила твоего заместителя, изуродовала труп, подрезала крылья птице, поддразнила записками… Молча подняв канарейку с пола, Кёя ухватил пальцами конец крыла, осторожно его вытянул. Маховые перья действительно были подрезаны, но если это легко можно исправить пламенем Солнца, то вернуть к жизни мёртвого человека не сможет ничто и никто. Хибари не хотелось этого признавать, но этой полоумной твари удалось его задеть. Только зачем ей это нужно? Почему именно его она решила уколоть побольнее? — Она вывела из строя камеры во всей школе, — снова заговорил Мустанг. — Значит, стала намного сильнее. Если её не остановить… — Уйди. И забери ехидну. Кёя обернулся, и Дино замер. Уже давно он не видел у своего ученика такого дикого взгляда. — Но… — Я не буду повторять. Дино неодобрительно нахмурился, но всё же помог Юки подняться на ноги и вместе с ней прошёл к двери. Выпроводив девушку в коридор, он секунду поколебался, подошёл к Хранителю Облака и крепко хлопнул его по плечу. Вопреки ожиданиям Мустанга, он не стал сопротивляться. — Конь. — Хибари поднял голову и встретился глазами со взглядом Дино. Тёплым, грустным и полным дружеского сочувствия. — Если не исчезнешь — здесь станет на один труп больше. — Хорошо, — вздохнул Каваллоне. — Но я скоро вернусь. Не могу же я оставить тебя одного. Слегка стиснув пальцы напоследок, он убрал руку и покинул кабинет. Как только дверь за ним закрылась, Хранитель Облака быстро сделал пару звонков, опустился на диван и полным смятения взглядом уставился в пространство перед собой. Он не мог назвать Кусакабе своим другом — хотя они были знакомы ещё с младшей школы, с ним его связывали исключительно деловые отношения. Они просто работали вместе. Кусакабе был просто его заместителем. Просто делал свою работу — и делал настолько хорошо, что вряд ли кому-то удастся его заменить. Но у Тецуи была семья, были родители, друзья. Вне работы он был обычным человеком — очень хорошим, благородным и добропорядочным. И Хибари не представлял, как будет смотреть его родным в глаза, оправдываться, почему не смог защитить их друга, товарища и сына, почему не справился с лежавшей на нём ответственностью за своего подчинённого. Медленно выдохнув, он вцепился пальцами в волосы. Закрыл глаза, снова медленно выдохнул. Падать оказалось действительно больно.__________________________
Хотя за последнее время было несколько похорон, Хибари не утруждал себя их посещением. Последний раз он был на похоронах своего брата, много, очень много лет назад. Тогда ему было восемь, но, несмотря на это, воспоминания о том дне сохранились целиком и не утратили своей чёткости. Во многом потому, что это было для него большим шоком — осознавать, что прах в забрасываемой землёй урне совсем недавно был его самым родным человеком. В тот день он был единственным, кто плакал над свежей могилой — все взрослые, даже его родители держались спокойно и никак не показывали своих эмоций. Если таковые у них вообще имелись. Сейчас же Кёя был одним из тех равнодушных взрослых, которых он так презирал в детстве. Игнорируя стоящего рядом Каваллоне, он спокойно смотрел, как урну забрасывают землёй, старался не слушать рыданий стоявшей неподалёку женщины, которая вместе с сыном, кажется, потеряла и часть себя. Краем уха глава комитета слышал, как родственники Кусакабе перешёптываются у него за спиной, чувствовал спиной их полные осуждения и неприязни взгляды. — Это его начальник? Хибари Кёя? — Говорят, с ним считается даже местная полиция… — Раз он такой сильный, почему не смог защитить Тецую? — И ведь хватило совести сюда прийти… — Как этот Хибари посмел показаться на глаза его родителям? — Стоит с каменным лицом, даже не расстроился… — Ну конечно, наймёт себе кого-нибудь другого… — Это он виноват… — Хибари-сан? — Кёя покосился на подошедшего к нему Саваду, за спиной которого, как всегда, маячили другие травоядные. Нахмурившись, Тсуна слегка поклонился, и ребята повторили за ним. — Не слушайте их, они просто ищут виноватого. Примите наши соболезнования. Хранитель Облака перевёл взгляд обратно на могилу. Сейчас у него не было никакого настроения не то что слушать, но даже смотреть на Саваду и его травоядную свору. Десятый прекрасно это понимал, поэтому не стал больше ничего говорить и молча ушёл, поманив за собой друзей. — Кёя, я тоже пойду, — хлопнул его по плечу Дино. — Если что — звони, потренируемся. Постояв перед могилой ещё несколько минут, глава комитета последний раз оглядел её, задержал взгляд на имени, выгравированном на припорошенном снегом мраморном надгробии. Поёжился, поднял воротник бушлата — день выдался холодный. Цветов на похороны он не принёс — у Тецуи была аллергия на пыльцу, но шушукающиеся за спиной Кёи люди, судя по сваленным у надгробия букетам, об этом не знали. Покинув территорию кладбища, он невольно застыл на месте, и торопившийся куда-то шустрый старичок едва в него не врезался. Проигнорировав раздражённые замечания в свой адрес, Хибари покосился на кладбище и снова поёжился. Идти домой не хотелось, звать коня на тренировку прямо сейчас — тоже. Медленно выдохнув пар изо рта, он опустил руки в карманы и двинулся в сторону центра, решив просто пройтись по городу. Очень скоро Кёя почувствовал спиной чей-то взгляд, но оборачиваться не стал и просто продолжил неторопливо идти вперёд. Через пару кварталов он всё-таки не выдержал — остановился и, не оборачиваясь, громко спросил: — Долго собираешься за мной идти? — Не знаю, — честно созналась Юки. — Пока не придумаю, как начать разговор. Хранитель Облака раздражённо вздохнул и двинулся вперёд, но уже быстрее. Хисая, на удивление, не отставала, хотя по ставшему шумным дыханию и участившимся шагам было ясно, что такая скорость даётся ей очень нелегко. Когда девушка отстала, у главы комитета вырвался облегчённый вздох — сейчас он был не настроен на разговоры, тем более с этой приставучей ехидной. Пройдя ещё пару метров, он зачем-то всё-таки обернулся. Юки лежала на земле лицом вниз, выбросив вперёд правую руку. Вставать она, похоже, не собиралась. Заподозрив неладное — вряд ли девушка решила просто полежать на дороге и отдохнуть, — Хранитель Облака быстро подошёл к ней, перевернул на спину и застыл. Кожа у Хисаи была едва ли не белее, чем снег, из-под полуприкрытых век виднелись белки закатившихся глаз. Придя в себя, Кёя опустился на колени, быстро проверил дыхание, пульс. Тишина. Чёрт, неужели инфаркт? Она же прыгала из окна, бегала много и часто — не от хорошей жизни, разумеется, — но свалиться замертво, не пробежав и сотни метров? Серьёзно? Хибари помнил, как оказывать первую помощь при остановке сердца, но раньше ему не доводилось проводить реанимацию. Ослабив шарф на шее Юки, он судорожно расстегнул верхние пуговицы её пальто и уже собрался закинуть её голову, когда наткнулся на её мрачный взгляд. — Кёя, наши отношения развиваются слишком быстро, — хрипло выдавила Хисая. — Я ещё не готова к такому. Тем более на дороге. Хранитель Облака растерянно замер. Чёрт возьми, эта ехидна секунду назад была фактически мертва! Но она, похоже, об этом не знает и теперь наверняка подозревает его в очередном посягательстве на её честь. Для чего, в общем-то, у неё есть все основания. Да, сегодня ему определённо не везёт. — Я в порядке, — буркнула Юки, как ни в чём не бывало поднявшись на ноги. Глава комитета последовал её примеру и уже хотел что-то сказать, но она его опередила: — Меня периодически так вырубает на несколько секунд. Врач сказал, что это из-за слабого сердца. — В таком случае перестань бегать, — холодно отозвался Кёя. — Сердечникам противопоказан бег на скорость, это знает любой идиот. Если решила сдохнуть, будь любезна — не рядом со мной. — Смерив её раздражённым взглядом, он добавил: — И ты не в моём вкусе. Отряхнув налипший на брюки снег, глава комитета одёрнул бушлат и двинулся вперёд. Тут же позади послышались торопливые шаги. — Кёя, подо… — похоже, она поскользнулась, — да блять! Подожди, говорю! Хибари мученически закатил глаза. Сегодня ему не просто не везёт, а катастрофически не везёт. Смирившись с тем, что от этой ехидны никак не отвязаться, он обернулся, и Юки, не успев затормозить, на полной скорости врезалась в него. Дорога была ужасно скользкой — притоптанный снег за ночь превратился в твёрдую ледяную корку. Едва не навернувшись, Кёя судорожно попытался сохранить равновесие и рефлекторно схватился за вцепившуюся в него девушку. Удержаться на ногах получилось, но немного нестандартным способом. И теперь он крепко держал Хисаю за талию, прижимался губами к её губам и в молчаливом удивлении смотрел в её расширенные серо-зелёные глаза. Губы у девушки оказались сухими, слегка обветренными, но в то же время мягкими и горячими. Господи, лучше бы он грохнулся. Юки не шевелилась, даже не моргала — то ли была в излишнем шоке от происходящего, то ли он слишком крепко прижал её к себе, то ли всё вместе. Разорвав поцелуй — это же был поцелуй? — она спросила, сбивчиво дыша ему в губы: — Ты бессмертный? — Я не специально, — пробормотал Хранитель Облака. — Может… — девушка запнулась, почувствовав, как губы обожгло его дыхание, — может, тогда отпустишь меня? Она не совсем понимала, почему Хибари до сих пор прижимает её к себе и не спешит отстраняться, сохраняя между их лицами минимальное расстояние. Хисая видела, что он удивлён произошедшим конфузом не меньше её, но помимо удивления в его глазах читалась целая буря эмоций. Ей даже на секунду показалось, что Кёя сейчас сократит последние оставшиеся между ними сантиметры и поцелует её по-настоящему, но он не двигался и просто молча смотрел на неё. И чем дольше он на неё смотрел, тем больше Юки хотела отвернуться. Хотела, но почему-то не могла. На Хибари же сейчас не влияет никакое демоническое кольцо, верно? Тогда что, чёрт возьми, происходит? Неожиданно глава комитета разжал руки, и Хисая оказалась на свободе. В ту же секунду она снова поскользнулась и едва не рухнула наземь, но он вовремя схватил её за локоть и не дал упасть. — Спасибо, — выдавила девушка, опасливо переступив ногами по дороге. — Зачем ты за мной пошла? — нахмурился Хранитель Облака. Юки невольно отметила, что он держится как-то уж слишком холодно и отстранённо. Скорее всего, неловкость от произошедшего только усугубила его душевное состояние, которое, как она была уверена, и без этого оставляло желать лучшего. — Ты выронил бумажник, — пробормотала Хисая, протягивая ему потерянную вещь. — Что ж, спасибо, — кивнул Хибари, забрав бумажник. Она уже хотела что-то сказать, но он отрезал: — А теперь, будь любезна, оставь меня в покое. Девушка понимающе нахмурилась, глядя ему в глаза — такие же холодные, как падавший с неба снег. Засунув бумажник в карман, Кёя поёжился, отвернулся и двинулся вперёд, невольно стараясь идти как можно быстрее. Шагов позади слышно не было. Несмотря на холод, народу на улицах оказалось много, даже в том тихом спальном районе, куда отправился Хибари. Этот день выдался едва ли не самым снежным за всю зиму, и жители города не хотели упускать такую редкую возможность пройтись по заснеженным улицам Намимори. На маленькой детской площадке было много детей, в своём зимнем обмундировании похожих на бронированных ниндзя: они бегали друг за другом, играли и радостно подбрасывали снег в воздух. Поёжившись, Хранитель Облака зашёл на детскую площадку и осмотрелся. Качели, песочница, качалка-балансир, две горки, соединённые конструкцией из железных лесенок — кажется, время совсем не тронуло это место. Он редко бывал здесь, будучи ребёнком, и, как правило, прогулки с родителями не приносили ему никакой радости — если, конечно, рядом не было старшего брата, с которым он был готов пойти хоть на край света. Поймав едва не врезавшегося в него ребёнка, Кёя отпустил его бежать дальше и опустился на лавочку. Мимо тут же пронеслось несколько детей, которые, похоже, играли в догонялки. Засунув руки в карманы, глава комитета спрятался в поднятый воротник бушлата и закрыл глаза. Хотя вокруг кипела жизнь, а в воздухе вместе со снежинками искрился детский смех, мрачные мысли никак не желали его покидать — они душили, опутывали липкой сетью и давили голову изнутри. «Если бы не ты, твой брат был бы жив». «Раз он такой сильный, почему не смог защитить Тецую?» Рядом раздался шелест одежды, но Хибари не придал этому значения. Сейчас ему было плевать абсолютно на всё, в том числе и на то, что кто-то посмел сесть рядом с ним. К тому же, он закоченел настолько, что уже не чувствовал ни рук, ни ног, ни тела, как будто их и не было. Наверное, даже если бы тем, кто сел рядом, оказался Рокудо Мукуро, он не сдвинулся бы с места. Неожиданно этот кто-то намотал ему на шею пушистый тёплый шарф и поправил смявшийся воротник. Неохотно разомкнув отяжелевшие веки, Хранитель Облака перевёл мутный взгляд на потревожившего его человека. — Заболеешь же, — нахмурилась Юки, протягивая ему один из бумажных стаканчиков. — Я тебе кофе купила. Горячий, без сахара. Возьми. Напиток в стаканчике с пластмассовой крышкой обжигал руки даже через плотный картон. Кёя задумчиво сковырнул носик крышки, и образовавшаяся дырочка задымила паром, как печная труба на морозе. Покосившись на Хисаю, которая уже присосалась к своему стакану с чаем, он сделал глоток и тут же поёжился, резко почувствовав, как сильно замёрз. Кофе был горьким и крепким. — Ты меня преследуешь, — скорее констатировал, нежели спросил Хибари, грея об стаканчик заледеневшие руки. — Нет. Просто… — Девушка замялась, опустила взгляд на свой стакан. Покрепче обхватила его ладонями, погладила большими пальцами пластиковую крышку. — Тебе же плохо. — Мне не плохо, — нахмурился Хранитель Облака. — И будет ещё лучше, если ты уйдёшь. — Кёя, я обычно не мешаю тебе заниматься самодурством и играть в железного человека, — нахмурилась Юки, развернувшись к нему, — но я, ты уж извини, прекрасно понимаю, как тебе сейчас хуёво. Поэтому делай что хочешь, можешь вылить на меня кофе, но я останусь здесь и буду морозить задницу вместе с тобой. У Хибари не было ни малейшего желания спорить или обсуждать что-то с этой ехидной, но та, кажется, и сама это понимала — вместо того, чтобы доставать его разговорами, она молча развернулась к нему боком и принялась, потягивая чай, наблюдать за носящимися по площадке детьми. Через пару минут она бросила стакан в стоявшую рядом с лавочкой урну и, поплотнее запахнув воротник пальто, медленно выдохнула пар изо рта. Кёя невольно остановил взгляд на её влажно блестящих порозовевших губах. — Жалко Кусакабе, — вдруг сказала Юки, и он торопливо перевёл взгляд на детскую площадку. — Я не общалась с ним, но мне кажется, он был достойным человеком. Допив кофе одним большим глотком, Хибари медленно смял картонный стаканчик и уронил его в урну. Разговор на эту тему в любом случае был неизбежен, поэтому лучше уж сразу расставить все точки над «i», чем потом ловить на себе её полные сострадания взгляды. От одной такой перспективы ему становилось действительно плохо. — Кусакабе Тецуя был моим подчинённым, — отрезал глава комитета. — Он полагался на меня, а я нёс за него ответственность и не справился. Вот и всё. Девушка помолчала немного, потом придвинулась поближе, прижалась к нему боком. Положила голову на его дрогнувшее плечо. — Это уже случилось, Кёя. И ты ничего не изменишь тем, что винишь во всём себя. Так сложилось, так произошло. Ты сам говорил мне, что есть события, на которые мы не можем повлиять, но можем выбрать, как к ним относиться. Хранитель Облака промолчал, намеренно не глядя на неё. Прежнего не вернёшь, мёртвых не воскресишь — он прекрасно всё это знал. И хотя от слов Юки Хибари не почувствовал себя лучше, он явственно ощутил, как её спокойствие постепенно передаётся ему вместе с исходившим от неё живым теплом. Через час уже начало темнеть, но детская площадка по-прежнему полнилась криками и смехом. Кёя наблюдал за детьми и изредка косился на Хисаю, которая в полудрёме что-то тихо бормотала у него на плече. И хотя за этот час никто из них не проронил ни слова, у него было странное ощущение, что она просто впитала часть его негативных эмоций, забрала их себе, потому что сейчас ему даже дышать было намного легче. Вдохнув полной грудью обжигающе холодный воздух, Хранитель Облака покосился на девушку — та расслабленно наблюдала за резвящимися на площадке детьми из-под полуопущенных ресниц. — Спасибо за кофе, — вдруг сказал глава комитета, переведя взгляд на горку, с которой каталась пара мальчишек. — Я немного согрелся. — Не за что, — отозвалась девушка. — Тебе не холодно без шарфа? — Пф-ф-ф, — фыркнула она. — Я не мерзлявая. За собой лучше следи: закоченел весь. — Так заметно? — нахмурился Хибари. — Нет, но… — Юки запнулась, — у тебя губы холодные. Кёя поперхнулся воздухом и почувствовал, как лицо резко обожгло холодом. Торопливо спрятав нос в шарф, он тут же об этом пожалел. Шарф принадлежал Хисае, и пах он тоже Хисаей. Которая, как назло, до сих пор прижималась к нему боком. Боже, пусть отодвинется уже или встанет. — Я так и не извинился, — спустя пару минут неловкого молчания произнёс Хранитель Облака. — За что? — уточнила Юки. Кажется, она так задумалась, что даже не поняла, о чём он говорит. — За то, что случайно тебя… поцеловал, — запнулся Кёя. — Прости. — А, за это, — вздохнула девушка, поднимаясь на ноги. Хибари невольно отметил, что лицо у неё немного порозовело. Это же от холода, да? — Честно говоря, не думаю, что это можно назвать поцелуем. Забей. — И что, по-твоему, можно назвать поцелуем? — скептически уточнил Кёя. — Ну… — Хисая ненадолго задумалась, после чего неожиданно серьёзно продолжила: — Я думаю, что поцелуй — это когда соприкасаются души, а не только губы. В общем, это был ненастоящий поцелуй, так что не парься. И кончай морозить здесь задницу, а то реально заболеешь. — Снова будешь меня лечить? — хмыкнул глава комитета, вставая с лавочки. — Нет, сразу попрошу Саваду договориться о палате на восьмерых, — едко отозвалась Юки, двинувшись к выходу с детской площадки. Хранитель Облака неторопливо последовал за ней. Пару улиц они прошли рядом, но молча, даже не взглянув друг на друга. Дойдя до перекрёстка, Кёя остановился одновременно с Хисаей, которая развернулась к нему и скрестила руки за спиной. Было видно, что ей не хочется прощаться, да и Хибари не отказался бы вот так молча пройти с ней ещё пару-тройку улиц. — Ты сейчас домой? — вдруг спросила девушка. — Пойду мучить коня на тренировке, — качнул головой Кёя. — Надо отвлечься. — Поосторожнее, Дино-сан тоже не промах, — нахмурилась Юки. Хибари скептически фыркнул и уже хотел снять шарф, но она быстро добавила: — Оставь, потом отдашь. — Ты точно не замёрзнешь? — нахмурился он. — Кёя, когда я последний раз болела, мне было… — Девушка возвела глаза к небу, пытаясь вспомнить если не точный день, то хотя бы год. — Я тогда училась в средней школе. Давно это было, в общем. Так что позволь мне принести эту великую жертву на алтарь твоего здоровья. — Ты невыносима, — обречённо вздохнул Хранитель Облака. Повисла неловкая пауза, но ни он, ни Хисая не спешили расходиться. Хибари чувствовал себя невероятно глупо, Юки, судя по растерянному выражению лица, тоже. Смерив её задумчивым взглядом, он вдруг серьёзно предложил: — Может, на время переберёшься ко мне? — Что? — спокойно переспросила Хисая. Либо она совсем не удивилась, либо удивилась настолько, что ещё сама этого не поняла. Глава комитета терпеливо повторил своё предложение, и она нервно хохотнула. — Ты же шутишь, да? — Кажется, я чем-то не угодил этой твари. Она сделала всё, чтобы меня задеть, а значит, следующей жертвой можешь стать ты. — Хибари выглядел таким мрачным и серьёзным, что нервная ухмылка быстро сползла с лица Хисаи. Похоже, он не шутит. — Если ты будешь у меня, она, скорее всего, не осмелится напасть. — Кёя, послушай, — вздохнула Юки, — я понимаю, что ты волнуешься и всё такое, но я при всём моём доверии к тебе не могу на такое согласиться. — Почему? — нахмурился Хранитель Облака. — Это временная мера. — Потому что давай останемся друзьями. — Я уже говорил, что ты не в моём вкусе, — напомнил ей глава комитета. Хисая застала его врасплох — схватила за отвороты бушлата и заставила нагнуться, порывисто притянув к себе. Кёя напряжённо замер, оказавшись в паре сантиметров от её лица. Губы обдало горячим дыханием, и он почувствовал, как по спине побежали мурашки. — Повтори, — на удивление спокойно произнесла Юки. — Я не расслышала. — Хорошо, — так же спокойно согласился Хибари и вдруг наклонился ещё ниже. Прищурившись, он тихо, почти задевая её губы своими, добавил: — Мне не нравятся коротышки. Так понятнее? Едко усмехнувшись, Хисая отпустила его и отступила на пару шагов. Поправила воротник пальто, скрестила руки под грудью. Хранитель Облака впервые задумался о том, что наклоняться так низко, чтобы оказаться на одном уровне с девушкой, очень неудобно. — Всё равно предпочту отказаться. Не хочу жить под одной крышей с человеком, который назвал меня коротышкой. — Прежде, чем он успел что-либо сказать, Юки посерьезнела и добавила: — Кёя, ну правда. Мне очень приятно, что ты так переживаешь за меня, но это реально лишнее. — Эта тварь убила девять человек, — нахмурился Хибари. — А ты дерёшься, как травоядное. Про скорость и реакцию молчу. — Вот не надо тут бла-бла. Из нас двоих того вендиго ушатала я, — напомнила девушка. — И я попросила Саваду обработать мой нож, так что, если этой психопатке повезёт на меня наткнуться, ты успеешь добежать до нас три раза. — Как знаешь, — вздохнул глава комитета. В самом деле, не будет же он ещё и уговаривать её. Много чести для ехидны. — Вот и договорились, — удовлетворённо кивнула Юки. — Ну, до скорого. Звони-пиши, если что. Махнув рукой на прощание, она развернулась к нему спиной и бодро зашагала своей дорогой. Кёя проводил её взглядом до поворота, после чего двинулся в противоположном направлении. Странно, но, проведя пару часов с Хисаей, он чувствовал себя уже не так разбито, и ему жутко хотелось запереться с конём на школьной крыше и тренироваться до упаду. Быстро написав Дино сообщение, Хранитель Облака убрал телефон в карман и, натянув шарф на нос, ускорил шаг. Несмотря на только усилившийся к вечеру холод он больше не мёрз. Согрелся. И Кёя очень надеялся, что это только из-за кофе.__________________________
— Я пошёл! — Но ты же только недавно… Ямамото не услышал, уже выбежав на улицу и хлопнув дверью. Недавно он вернулся с убийственной тренировки Реборна, но, несмотря на то, что время близилось к девяти вечера, сидеть дома ему не хотелось. На автопилоте мечник пробежал несколько пустынных улиц, прошёл мимо закрытой кондитерской, отмахнулся от поддатого парня, завернул за угол и оказался перед высоким зданием больницы. Два лестничных пролёта, три поворота — и он уже был перед входом в отделение интенсивной терапии. Двое мафиози смерили его внимательным взглядом и молча освободили проход. Хранитель Дождя прошёл мимо них, зашёл в нужную палату и тихонько прикрыл дверь. Из раза в раз он старался не шуметь, хотя в глубине души понимал, что это глупо. Всё равно она не проснётся. Кардиомонитор монотонно пищал, гудели другие медицинские приборы. Повесив куртку на крючок, Такеши придвинул стул к больничной койке и сел, не сводя взгляда с неподвижного женского лица. Девушка выглядела точно так же, как месяц назад — разве что похудела. Всё та же койка, та же палата, та же капельница. Та же невыносимая тишина. — Привет, — улыбнулся Ямамото. И тут же замолчал, посерьезнел. Уже неделю он не мог выдавить из себя ни слова, глядя на Нори, а тут вдруг заговорил. — Помнишь заместителя Хибари, Кусакабе? Эта ненормальная сволочь убила его несколько дней назад. Камикава молчала, её грудь всё так же мерно поднималась и опускалась от мерного дыхания. Хранитель Дождя предпочитал думать, что она его всё-таки слышит. И слушает. — Хибари старается не подавать виду, но он явно не в себе, — покачал головой мечник. — Теперь с утра до вечера тренируется с Дино, которому даже некогда на это пожаловаться. Мы с ребятами тоже тренируемся вместе с твоим братом, он быстро всё схватывает, и нам тоже есть, чему у него поучиться. Он довольно хорош. Ямамото снова замолчал. Убийства, тренировки — зачем он об этом рассказывает? Наверное, это не самая подходящая тема для разговора с человеком, находящимся в коме. Пока он размышлял над этим, в палату зашла пожилая медсестра. Проверив показания приборов и убедившись в том, что всё нормально, она посмотрела на Хранителя Дождя и мягко улыбнулась. — Я часто тебя здесь вижу, сынок. — Такеши вздрогнул и перевёл на неё озадаченный взгляд. — Твоя девушка? — А, нет-нет, мы друзья, — неловко улыбнулся мечник. — Просто очень переживаю за неё. — Понимаю, — вздохнула старушка. Покосившись на Саданори, она мягко, немного грустно улыбнулась: — Не знаю, говорили тебе об этом или нет, но человек в коме может слышать и чувствовать, просто не может никак этого показать. Он, так сказать, заперт в собственном теле. — Помолчав немного, она продолжила: — Однажды в нашу больницу поступил мальчик. Он попал в аварию и был в очень тяжёлом состоянии, врачи советовали родителям не слишком надеяться на лучшее, но он всё-таки очнулся. Знаешь, почему? — Почему? — склонил голову Ямамото. — Мальчик всегда мечтал о собаке, но родители не разрешали — они были слишком заняты, а он был слишком мал, чтобы в одиночку заботиться о таком животном. Но всё-таки мама пообещала купить ему собаку, только бы он очнулся. — Старушка вздохнула, помолчала немного и продолжила: — Она каждый день навещала его, говорила, как любит его и скучает, верила в чудо, и оно произошло. Конечно, мальчик долго приходил в себя после комы, заново учился ходить и говорить. Потом он рассказал, что пока находился в коме, он не совсем понимал, что с ним происходит, ему было одиноко и страшно, но голоса родителей и друзей его успокаивали. Он очень расстраивался, когда его мать плакала, но, когда она пообещала купить ему собаку, он так обрадовался… Вот такое вот простое и искреннее обещание вернуло его к жизни. — Откуда вы знаете, что с ним было после больницы? — поинтересовался Такеши. — О, я лучше всех знаю историю моего сына. Собаку мы всё-таки купили, я же обещала, — улыбнулась медсестра. Хранитель Дождя удивлённо замер. — Поэтому нельзя сдаваться, даже когда кажется, что всё бесполезно. Помни, что вещи, которые кажутся простыми и неважными, в трудное время могут значить очень много. Побольше говори с этой девочкой, давай понять, что ты рядом, что ждёшь, когда она вернётся. И самое главное — верь в чудо. Хоть жизнь и тяжёлая штука, чудеса всё-таки происходят, сынок… Ласково потрепав Такеши по волосам, старушка покинула палату. Звук закрывшейся двери заставил его нервно вздрогнуть, но уже через пару секунд он снова погрузился размышления. История медсестры его впечатлила, но Ямамото понимал, что ситуация с Нори несколько другая. Её мать часто оставалась в палате на ночь, потому что не могла навещать её днём из-за работы. Такеши был уверен, что Юрико не раз плакала у койки дочери, говорила, как любит её и сделает что угодно, только бы она очнулась. Шики, по мнению мечника, не был так эмоционален, но всё свободное от учёбы и тренировок время он проводил в палате сестры, а это говорило о многом. Несмотря на всё это, никакого чуда не произошло. Но Ямамото понимал, что потерять веру означает сдаться. А сдаваться он не любил. — Кстати, — вдруг вспомнил Хранитель Дождя, — у меня есть акита-ину, его зовут Джиро. Это не совсем обычная собака, а оружие. Ну, помнишь, я тебе о них рассказывал… Джиро очень добрый, вы сразу подружитесь. Как придёшь в себя — обязательно вас познакомлю. Девушка, как обычно, не отреагировала. Ямамото впервые задумался о том, что она, возможно, не любит собак. Наверняка он не знал. — Если ты не любишь собак, то у меня есть ласточка, Коджиро, — добавил мечник. — Тоже моё оружие. Он не такой дружелюбный, как Джиро, но, думаю, вы поладите. Он уже привык к тому, что говорить с Нори — всё равно что говорить с самим собой, но при этом он не ощущал себя ненормальным, хотя Гокудера частенько ему на это намекал. Тяжело вздохнув, Такеши перевёл взгляд обратно на подругу. — Знаешь, ребята из школы подходили ко мне и спрашивали, как ты. Похоже, им без тебя скучно на занятиях в кружке. — Он улыбнулся и, немного помолчав, продолжил: — Киоко, Хару и Хром часто к тебе заходят. Тсуна с ребятами тоже. Хотя вы не успели толком познакомиться, они все очень переживают за тебя. И я тоже за тебя переживаю. Улыбка медленно сползла с лица Ямамото, и он тихо вздохнул, глядя на Нори. Как бы он ни старался держаться, ему было тяжело находиться рядом, смотреть на неё — на её умиротворённое безэмоциональное лицо, на медицинские приборы, на её слегка впавшие бледные щёки и заострившийся нос, на её истончившиеся хрупкие руки, опутанные проводами. Слишком много он не успел спросить у этой девушки, слишком много не успел с ней обсудить… Слишком много не успел. Что он может для неё сделать? Чем может помочь? Мечник прекрасно понимал, что в сложившейся ситуации он совершенно бессилен. И это не давало ему покоя. Поддавшись секундному порыву, он пересел на край койки, бережно взял Камикаву обеими руками за свободную от капельницы руку и замер. Рука была прохладная, расслабленная. Сколько раз он вот так брал её за руку? Ямамото уже сбился со счёта. Но почему-то сейчас этот жест показался ему каким-то слишком личным, даже интимным. Подняв взгляд на лицо Нори, Такеши осторожно погладил её бледные пальцы. Улыбнулся — слабо, тепло, немного грустно. — Мне тебя не хватает. Он вдруг понял, что впервые сказал об этом вслух. Почувствовав себя неловко, мечник спохватился и добавил: «По-дружески». И снова замолчал, болезненно нахмурился, вглядываясь в тонкие черты неподвижного лица, словно надеясь, что сейчас наконец-то произойдёт чудо, что она смешно наморщит нос, откроет глаза… Но чудо всё не происходило. Звук открывшейся двери вернул Ямамото в реальность, и он резко обернулся. — Молодой человек, вынужден попросить вас на время процедур покинуть палату, — монотонно произнёс врач, проталкивая в палату тележку с медицинскими принадлежностями. Отпустив руку Камикавы, Хранитель Дождя поднялся на ноги и, секунду поколебавшись, направился к двери. Выйдя в коридор, он нос к носу столкнулся с Тсуной, за которым маячили Гокудера, Рёхей и Энма: похоже, они тоже решили навестить Нори. Но, так как ею сейчас занимался врач, они единогласно пришли к решению навестить варийского капитана. В палате Суперби было подозрительно тихо. Настороженно переглянувшись, ребята открыли дверь и тут же озадаченно замерли. Такое они увидеть никак не ожидали. Скуало отрешённо смотрел в потолок, напрочь игнорируя тихо хихикающего в другом конце палаты Бьякурана и замерших в дверном проёме мафиози. Взгляд Суперби был преисполнен мрачной задумчивости, под единственным глазом красовался замазанный мазью фингал, а мелкие косички, переплетённые синими ленточками, разметались по подушке. Не то чтобы у него было плохое настроение: в кои-то веки он высыпался, обедал по расписанию и мог отдохнуть от выполнения обязанностей боевого капитана. Казалось бы, не жизнь, а сказка… — Кто-нибудь объяснит мне, — подозрительно спокойно начал Скуало. Резко сев, он перевёл дикий взгляд на соседнюю койку и заорал: — Какого отдельно взятого члена этот белобрысый ушлёпок лежит со мной в одной палате!? — Да ладно тебе, — улыбнулся Ямамото, первым пройдя в палату. — С ним же весело. Как выяснилось позже, Бьякурана перевели в палату к Суперби исключительно потому, что Джессо так захотел: ему, видите ли, было скучно в одиночной палате. Мнением самого Скуало на этот счёт никто не интересовался, но сразу стало ясно, что он, мягко говоря, недоволен таким соседством. — Весело? — лицо мечника жутко перекосилось, и все, кроме Такеши, опасливо сделали шаг назад. — Сначала мы играли в загадки на желания. Мне стоило догадаться, что из-за его ебучих способностей эта затея была обречена на провал с самого начала, но я об этом не подумал и благополучно просрал три желания. Вы знаете, что я человек чести. Мне пришлось мяукать и припадочно закатывать глаза в ответ на все вопросы медсестры, в итоге меня направили к психиатру, который диагностировал у меня — охуеть как неожиданно, — хроническую усталость и хронический стресс. После этого ко мне зашёл Лусс, и я, ебись оно конём, попросил его заплести мне косички. А когда пришёл босс и спросил, не сдох ли я тут ещё… — его перекосило ещё больше, — я сказал: «Нет, чёртов мусор. Съебись с глаз моих, пока я не ушатал тебя похуже Савады». Ребята нервно покосились на Бьякурана, тихо цедившего смех в кулак, а затем понимающе уставились на синяк под глазом Скуало. Теперь им было предельно ясно, откуда он взялся. — Потом, — продолжил варийский капитан, — мне позвонила моя девушка. — Девушка? — округлили глаза ребята. — Вас что-то смущает? — раздражённо нахмурился Суперби. Мафиози судорожно помотали головами, и он с мрачной ухмылкой продолжил: — Спросила, почему я так долго ей не звонил, неужели разлюбил и нашёл себе кого получше. Разумеется, я сказал, что она единственная в моей жизни и я ни на кого её не променяю, хотя она меня уже порядком заебала своим тупым нытьём. И тут этот пидор тонким голосом орёт: «Дорогой, как я тебе в этой маечке?» Повисла неловкая пауза, нарушаемая только сдавленным хихиканьем Джессо. Скуало упал обратно на подушку и пугающе спокойно изрёк: — В общем, нет у меня больше девушки. — Но ты же сам сказал, что она тебя достала, Скуало-кун, — справедливо заметил Бьякуран. — Теперь ты можешь с чистой совестью и дальше приставать к медсёстрам. — Пожалуй, — согласился мечник. Нервно дёрнув бровью, он снова сорвался на крик: — Но мяукать и ходить с косичками!? Осознанно наехать на босса!? Это ни хуя, блять, не весело! — Кому как, Ску-тян, — хихикнул босс Мильфиоре. Скуало перекосило ещё больше. — А с косичками тебе хорошо. И ленточки гармонируют с фингалом. — Я тебе сейчас погармонирую, — процедил Суперби, поднимаясь с койки. Прежде, чем ребята приготовились оттаскивать его от хихикающего Бьякурана, в палату зашёл Занзас. Сразу стало тихо — не то из-за того, что в руках у босса Варии был принадлежащий Скуало клинок, не то из-за того, что он сам по себе распространял убийственную ауру. Хотя он выглядел довольно спокойным, ребята всё равно напряглись. А Занзас смерил замершего Суперби мрачным взглядом и вдруг усмехнулся. — Чё смешного? — снова начал закипать мечник. — Занзас-кун, ему же хорошо с косичками? — хмыкнул Джессо. — Теперь он не такой патлатый, — согласился Занзас. — И ленточки гармонируют с фингалом, — снова захихикал он. — Пожалуй, — снова согласился босс Варии. — Может, второй поставить? — Врой, Занзас, какого хера!? — возмутился мечник. — Ты на чьей стороне вообще!? — На своей, — отрезал мужчина, смерив Скуало таким взглядом, что тот сразу замолк и напрягся. Кинув на койку пакет с его вещами, он добавил: — Собирайся. Тебя выписали. — Слава богу, мне больше не придётся терпеть выкидоны этого белобрысого хера, — облегчённо вздохнул мечник, судорожно выпутывая ленты из волос. — Я уже почти поседел. — Ты и так седой, Скуало-кун, — услужливо напомнил ему босс Мильфиоре. — Что-то ты разговорился, — нахмурился Занзас, нехорошо косясь на Джессо. Скуало тем временем торопливо переодевался в варийскую форму. — Давно по ебалу не получал, старый хрыч? — Мы с тобой теперь почти ровесники, — весело улыбнулся Бьякуран. — Получается, ты тоже старый хрыч, Занзас-кун. — Ни хрена, — нахмурился Занзас. В это же время Суперби, довольно быстро переодевшись, засунул руку глубоко в пакет и выудил из него чёрную наглазную повязку. Недолго провозившись с ней, мечник влез в сапог и запрыгал на одной ноге, силясь натянуть второй. — Ты за минуту скукожился и чудом не сдох, мусор. — Но я, как видишь, жив, — ещё шире улыбнулся Джессо, искоса наблюдая за тем, как наконец обувшийся варийский капитан забрал у Занзаса меч и судорожно попытался пристегнуть его к протезу. С первого раза не получилось, и Суперби тихо заматерился. — Помирился с лучшим другом, и теперь у меня есть девушка. — Звучит немного двусмысленно, — хмыкнул Хаято. — Что ты, Гокудера-кун, — округлил глаза босс Мильфиоре. — То, что я делал Шо-тяну искусственное дыхание, ещё ничего не значит. — А у меня есть жена, — вдруг сказал босс Варии. Мафиози шокированно замерли, Скуало даже выронил клинок, а он продолжил: — И пятеро мелких детей. Уже десять лет я мечтаю о том, чтобы бросить на хуй эту вонючую работу и поселиться с ними в уютном домике на берегу моря. — Серьёзно, Занзас-кун? — снова округлил глаза Джессо. — Нет, я ебал так жить, — скривился мужчина. Пока он чинно шёл к двери, Суперби уже успел подобрать клинок и возобновить попытки пристегнуть его к протезу. Прежде, чем выйти в коридор, босс Варии бросил: — Пошли, акула. — Бля, сейчас, — буркнул мечник, возясь с креплениями. — Я буду скучать, Ску-тян, — вздохнул Бьякуран, изобразив на лице вселенскую скорбь. В отличие от варийского капитана, ему предстояло провести в больнице ещё неделю, но его это ни капли не расстраивало — он наконец-то мог отдохнуть от деловых встреч и работы с документами, пусть отдых и означал каждодневные капельницы. — Ты навсегда останешься в моём сердце. — А ты навсегда засел у меня в печёнках, — бросил Скуало. Наконец, пристегнув клинок к протезу, он сделал пробный выпад в сторону Джессо и расплылся в довольной улыбке. — Как же мне тебя не хватало… Теперь ты снова мой. — Сильное заявление, — вздёрнул бровь Бьякуран. — Да я не тебе, — отмахнулся от него варийский капитан, с любовью глядя на клинок. Почувствовав на себе взгляды ребят, он кашлянул в кулак и крикнул: — Босс, иди без меня! Я ещё кое-куда зайду! Занзас не отозвался — очевидно, уже ушёл. Раздражённо вздохнув, мечник кинул на Джессо убийственный взгляд и вышел в коридор. Такеши, сообразив, куда он направился, рванул следом, сделав ребятам знак, что скоро вернётся. — Скуало, подожди! — Суперби никак не отреагировал, и Ямамото еле успел ухватить его за рукав прежде, чем он вломился в палату к Нори. — Ну что!? — крикнул мечник. Спохватившись, он громким шёпотом спросил: — Чё прицепился? — К ней пока нельзя, — пояснил парень. — Там врач. Похоже, для Скуало это было недостаточно весомым аргументом. Вырвавшись из хватки Такеши, он поднёс руку к двери… и несколько раз постучал. Покосившись на удивлённого Ямамото, варийский капитан язвительно произнёс: — Что? Я же, блять, сама вежливость. — Такеши нервно улыбнулся, и он перевёл взгляд обратно на дверь. Постучал ещё раз — тишина. — Ну и? Никого там нет. Прежде, чем Хранитель Дождя успел возразить, Суперби открыл дверь и прошёл внутрь. В палате, кроме Нори, действительно никого не было: похоже, врач уже ушёл, увезя вместе с собой тележку. Варийский капитан как-то нерешительно подошёл к койке и помрачнел, оглядывая лежащую на ней девушку. Ямамото дружески хлопнул его по плечу, но он никак не отреагировал. — Это ведь я её так, — наконец, произнёс варийский капитан. — Не ты, — покачал головой Такеши. Суперби промолчал, и он спросил: — Первый раз к ней зашёл? — Ага, — отозвался мечник. Покосившись на своего ученика, он вдруг расплылся в язвительной ухмылке. — Ей и так нескучно. Ты ж всё свободное время тут торчишь. — Я просто за неё переживаю, — честно ответил Ямамото. Скуало мученически закатил глаза. — Что плохого в том, чтобы волноваться за друга? — Дебил ты, — вздохнул Скуало, переводя взгляд обратно на Нори. — Нормальная девка: красивая, неглупая, удар у неё хороший. Волосы отрастут. Только мужиков боится, но это тоже поправимо. — Откуда… — округлил глаза парень. — Я не знал, но демон как-то выяснил, — пояснил Суперби. Он хотел что-то добавить, но осёкся и настороженно нахмурился. — Слишком тихо. — Я бы не сказал. Ты слишком громко говоришь. — Да я не об этом. Приборы. Скуало был прав: приборы не гудели, и в палате царила звенящая тишина, нарушаемая только доносившимися из-за стены голосами ребят. Побелевший от неожиданной догадки Ямамото заглянул за одну из огромных медицинских машин. Электрические вилки — все до единой, — валялись на полу. — Только не говори, что её просто выключили из розетки, — нервно усмехнулся Скуало. Ответа он не дождался: Хранитель Дождя молча воткнул в розетку все вилки и тут же вздрогнул от непрерывного визжания кардиомонитора. Остановка сердца. — Блять, — вырвалось у Суперби. Такеши со всей силы хлопнул по кнопке вызова врача и пулей вылетел в коридор. Мимо него тут же пронеслось несколько людей в медицинских халатах, но он остался стоять на месте, дико озираясь по сторонам. Как? Кто? В отделение ведь не пускают посторонних, так кто же… В памяти всплыло лицо врача, завозящего в палату тележку. — Где этот хрен? — крикнул выбежавший в коридор Суперби. Словно в ответ на его вопрос со стороны лестницы послышался звук выстрела. Через пару секунд раздался испуганный женский визг. Переглянувшись, мечники одновременно сорвались с места. Это было ожидаемо, но Ямамото всё равно впал в ступор, когда они добежали до лестницы. На полу лежал тот самый врач. Под его головой растекалась кровавая лужа. — Херово. — Суперби окинул мрачным взглядом валявшийся рядом с ним пистолет и забрызганную кровью стену. — Побеседовать с ним по душам уже не выйдет, но ставлю свой новый меч на то, что этот мужик был одержим. Такеши молчал — похоже, от шока он не мог выдавить из себя ни звука. Скуало ещё раз взглянул на раскинувшийся на полу труп и чувствительно пихнул своего ученика локтем в бок. Тот вздрогнул и, опомнившись, сорвался с места. В коридоре к нему сразу же подскочил Тсуна, у которого от волнения тряслись руки. Из палаты Нори то и дело доносились напряжённые голоса врачей, что не говорило ни о чём хорошем. — Врач выключил её из розетки, — мрачно объявил Скуало прежде, чем Ямамото успел открыть рот. Ребята ошарашенно замерли. — По ходу он был одержим. Необязательно Грехом — возможно, какой-нибудь мелкой сошкой. Они как-то узнали, что в палаты кроме нас имеют доступ только врачи. Мужик сделал своё дело и застрелился, чтобы его не поймали. — Подожди, — нахмурился Козато, — ты же не хочешь сказать… — Именно это он и хочет сказать, Энма-кун, — оборвал его вышедший в коридор Бьякуран. Прислушавшись к голосам врачей, он спросил: — Сколько она была отключена от аппаратов? — Минуту, две, или все те пятнадцать, которые Ямамото Такеши провёл у нас в палате, — отозвался Суперби. — Непонятно, когда именно это произошло. Он мог отключить её и застрелиться позже. — После остановки сердца мозг живёт до шести минут, — пробормотал Гокудера. — Вы о чём? — уточнил Шики, который только зашёл в отделение. Оценив шок на лицах ребят и услышав голоса врачей, доносившиеся из палаты Нори, он понял всё без слов. Неожиданно в коридор высунулась медсестра. Окинув столпившихся в коридоре людей полным смятения взглядом, она ухватила за рукав оглушённого шоком Камикаву и затащила его в палату, забыв закрыть дверь. Мафиози переглянулись, но никто ничего не сказал — и так было ясно, что врачи не смогли запустить сердце, и теперь вся надежда была на Хранителя Гнева. Не сговариваясь, они одновременно рванули к двери и, открыв её, застыли на месте. У Тсуны снова заслезились глаза от взгляда на окутывавшее Шики пламя, и он перевёл взгляд на Нори. Ему до сих пор казалось, что всё это происходит не с ними, что всё это — просто очередной кошмар, после которого он снова проснётся в холодном поту и будет тренироваться до изнеможения. — Давай, чёрт возьми! — крикнул Камикава, судорожно сжимая рукоять меча, погруженного в неподвижную грудь сестры. Врачи вздрогнули и невольно отшатнулись от звука его нечеловеческого голоса. — Если ты умрёшь, я никогда тебя не прощу! Савада молча наблюдал за Шики, смотрел, как на его бледном перекошенном лице пляшут бледно-розовые блики, и чувствовал, как к нему постепенно приходит осознание и ужас от всего происходящего. Разве можно вернуть к жизни того, кому не смогли помочь даже врачи? Он хотел двинуться, сказать хоть что-то, но его словно парализовало. — Ты не можешь умереть! — крикнул Камикава. — Слышишь!? — Достаточно. — Бьякуран подошёл к нему и тронул за плечо. Даже в такой напряжённой ситуации он умудрялся сохранять хладнокровное спокойствие. — Хватит, Шики-кун. — Заткнись! — Камикава оттолкнул его, и Джессо непременно ударился бы о стену, если бы Энма вовремя не спохватился и не использовал свою силу. Босс Мильфиоре мрачно нахмурился и снова направился к Хранителю Гнева, который до белых костяшек впился в ярко вспыхнувший меч и уже сквозь слёзы выдавил: — Она не умерла! Не умерла… Не… — Шики-кун. — Джессо снова положил руку ему на плечо, сжал пальцы. — Ты сделал всё, что мог. — Время смерти — двадцать один сорок две, — объявила медсестра, записывая что-то в небольшую книжку. Врачи один за другим покинули палату, и она, перед тем, как уйти, добавила: — Мне очень жаль. Через пару минут её заберут санитары. Дверь громко хлопнула, заставив ребят вздрогнуть. У Тсуны было полное ощущение, что его огрели по голове чем-то очень тяжёлым — сознание плыло, мысли спутались в болезненно пульсирующий клубок, в ушах эхом звучал голос медсестры. Сил на то, чтобы обернуться на ребят, у него не было. Кольцо Гнева погасло, и стены, которые оно высвечивало, уныло потемнели. Шики молча выудил меч из груди Нори, отработанным движением убрал его в ножны. После чего вдруг рухнул на колени, осторожно взял в свои руки руку сестры, стиснул челюсти так, что заходили желваки. Но не сдержался. Заревел — бессильно, почти бесшумно, задыхаясь от душащей его боли.__________________________
Нори открыла глаза и растерянно замерла. Воспоминания, звуки, предметы, люди — всё было таким размытым, расплывчатым, нечётким, словно она оказалась глубоко-глубоко под водой, где невозможно нормально двигаться и дышать. Несмотря на это она всё же слышала, как кто-то плачет, тихо, совсем рядом. Девушка прищурилась, силясь разглядеть нечёткий силуэт получше. Это же её брат, верно? Она протянула руку, дотронулась до его взъерошенных волос и тут же отшатнулась — парень закричал так, что у неё сжалось сердце. — Какая жалость. Такая прекрасная леди умерла, не успев познать удовольствия плотских утех. Камикава обернулась. Перед ней стоял высокий смуглый мужчина в чёрных брюках и бордовой рубашке с расстёгнутым воротом. Слегка вьющиеся чёрные волосы до плеч, нахмуренные брови, прищуренные глаза — он был вполне обычным. За исключением нечеловеческого голоса, когтистых рук и массивных рогов, закручивающихся к его жилистой шее. Нори впала в ступор. Этот импозантный мужчина был единственным, кого она видела так чётко, единственным, чей голос она так отчётливо услышала. И она определённо где-то его видела, раньше, давно… Но где? И когда? Память услужливо подкинула нужное воспоминание. Девушка ошарашенно приоткрыла рот, не в силах пошевелиться под внимательным взглядом кофейных глаз. Почему Шики его не видит? Разве он не должен почувствовать присутствие демона? — Ты… — Собственный голос показался ей чужим, похожим на далёкое эхо. — Ты же… — Похоть, — представился демон, галантно поклонившись. — Рад, что ты меня помнишь, хотя это не твои воспоминания. Твой брат, кажется, слишком расстроен, чтобы обратить на меня внимание. Хотя выглядел он не слишком устрашающе, Камикава чувствовала, что этот демон намного, намного сильнее Жадности. Она опасливо попятилась, и её вдруг потянуло куда-то наверх — очень резко и так сильно, что противиться было невозможно. Опустив растерянный взгляд на свои ноги, Нори с ужасом увидела, как они стремительно растворяются в воздухе. Она попыталась сделать ещё один шаг назад, но поняла, что не может сдвинуться с места. — Не бойся. — Демон в пару шагов оказался перед ней, подцепил её подбородок длинным чёрным когтем и заставил поднять голову. Девушка неохотно подчинилась, посмотрела ему в глаза и увидела знакомый красный отблеск. — Я не кусаюсь. — Что тебе нужно? — Как она ни старалась говорить спокойно, голос всё равно дрожал. Похоть растянул губы в игривой улыбке. — Кольцо? Ты его не получишь. Только через мой труп. Мужчина прыснул, но сдержался: вместо того, чтобы засмеяться, он улыбнулся ещё шире. Нори поражённо уставилась на ровный ряд белоснежных зубов с сильно выделяющимися клыками. В то, что он не кусается, верилось с трудом. — Шутишь? Прелесть моя, ты уже мертва. И прямо сейчас милостивый Господь спасает твою душу от страданий в мире, которому ты уже не принадлежишь. — Демон провёл когтем по её шее, очертил яремную впадину, остановился на ложбинке между грудей. Облизнулся. Нори хотела плюнуть ему в лицо, но быстро передумала — сейчас это было бы глупо, особенно учитывая её положение. — А я не могу позволить тебе умереть. Камикава расширила глаза. Они же враги, почему он говорит, что не позволит ей умереть? Разве он не пришёл за её кольцом? — Видишь ли, мне невыгодно, чтобы ты умерла сейчас, — ответил Похоть на её мысленный вопрос. Слышал ли он её мысли на самом деле или просто угадывал их ход — Нори не знала. — Остальное тебе знать пока необязательно. Да и то, что я сказал, ты всё равно забудешь. Коготь проткнул кожу, прошёл через кость, и Камикава поняла, что её больше никуда не тянет. Двигаться она всё ещё не могла — похоже, на неё таким образом воздействовал демон. Скосив глаза вниз, девушка увидела, что место, где его коготь пронзил её грудь, слабо светится вишнёвым. Крови, как и боли, не было. — Но запомни вот что, милая. — Похоть снова подцепил подбородок Нори свободной рукой, вынуждая поднять голову и посмотреть себе в глаза. Неожиданно он стиснул её челюсть, и черты его лица жутко исказились, утратив всякое сходство с человеческими. — Одним страхом с такой силой не совладать. Продолжишь бояться — она поглотит тебя. Запомни это. — Зачем… — Вишнёвое сияние вдруг стало ярче, начало расти, отражаясь в искристых глазах демона безумным маревом. Нори затаила дыхание. — Зачем ты мне помогаешь? Демон промолчал, и она уже хотела повторить свой вопрос, но тут палату озарила ослепительная, невидимая для живых людей вспышка. Когда стоявшая перед ним девушка исчезла, Похоть перевёл взгляд на Тсуну, которого тут же передёрнуло. — Тебе ещё рано это знать, милая, — усмехнулся он, медленно расплываясь по воздуху неосязаемой дымкой. — Ещё рано…