«Она улыбнулась, и мне показалось, что весь мир стал светлее». Э.М. Ремарк
Тсуне всё ещё не верилось, что Нори действительно умерла. Впрочем, как и его друзьям — у всех на лицах был написан шок напополам с неверием в жестокую реальность. Даже Скуало выглядел мрачнее обычного, и только Бьякуран сохранял хладнокровное спокойствие. Неожиданно он удивлённо нахмурился и поинтересовался: — А трупы разве должны дышать? Ребята пригляделись и остолбенели: девушка в самом деле дышала. Неожиданно она болезненно поморщилась и медленно открыла глаза. — Она экстремально живая! — заорал Рёхей. Стоявший рядом Гокудера был так ошарашен, что даже забыл дать ему подзатыльник. Застывшие в дверном проёме санитары тут же метнулись обратно в коридор. Нори медленно повернула голову и мутным взглядом уставилась на Шики. Тот от шока и счастья забыл, как дышать, а через пару секунд без чувств сполз на пол. — Перенервничал, — со вздохом констатировал Джессо. Едва Гокудера и Рёхей переложили бессознательного Хранителя Гнева на пустую койку, как забежавшие в палату врачи тут же начали выталкивать всех за дверь. Когда им это почти удалось, Тсуна неожиданно для всех выудил из-за пояса пистолет и деловито сообщил, что любой, кто приблизится к Нори без его присмотра, получит пулю в лоб. — Никаких инъекций и капельниц, просто осмотрите её, — махнул пистолетом Савада. Врачи, очнувшись от шока, рассеянно закивали и опасливо приблизились к койке. Покосившись на застывших в ступоре друзей, Десятый спокойно добавил: — Как-то многовато народу. Не подождёте снаружи? Оказавшись в коридоре, ребята растерянно переглянулись. Никто не ожидал от Тсуны такой жёсткости, но, учитывая все обстоятельства, она была полностью оправдана. Ямамото с размаху опустился на лавку и прислонился затылком к стене, бездумно уставившись в потолок. Хаято сел рядом и осторожно похлопал его по плечу в знак поддержки. Он даже думать не хотел, что его друг пережил за те ужасные несколько минут. — Но как? — нахмурился Рёхей, когда все более-менее пришли в себя. — Она же экстремально не дышала, врачи констатировали смерть. — Не знаю… — растерянно пробормотал Гокудера. — Может быть, это связано с её кольцом? — предположил Скуало. — Вряд ли, — покачал головой Бьякуран. — Оно даже не загорелось. — Какая разница, — вздохнул Энма. — Главное, что она живая и вроде бы очнулась. Со всем остальным можно разобраться потом. На дальнейшее обсуждение всего произошедшего ни у кого не осталось сил. Через несколько минут в коридор вышел врач в сопровождении Тсуны, который по-прежнему выглядел пугающе спокойным. Едва заметно поклонившись в знак уважения, мужчина поправил очки и заговорил: — Сейчас она спит. Её организм намного выносливее, чем у обычных людей, поэтому мы считаем, что через сутки или чуть больше она полностью восстановится и придёт в себя. — Полностью? — скептически уточнил Хаято. — По нашим прогнозам — да, — кивнул врач. — За это время мы проведём несколько тестов. Поэтому, пожалуйста, возвращайтесь… — Послушайте, — устало вздохнул Тсуна, — вы всем здесь заведуете. Один из ваших подчинённых был одержим и отключил Нори-сан от аппаратов. Вы серьёзно думаете, что после этого я доверю вам дальнейшую заботу о ней? — Разумеется, нет, — спохватился мужчина. — Признаться, я до сих пор в шоке, что… — Я предупреждал, что может что-то произойти, — всё так же спокойно продолжил Савада, не дав ему договорить. Врач побледнел. — И просил лично вас докладываться мне обо всём, что покажется вам хоть немного странным. Вы проигнорировали мою просьбу. — Если бы я что-то заметил, я бы тут же… — залепетал мужчина. Не договорив, он судорожно сглотнул и с отчаянием в голосе добавил: — Помилуйте, у меня жена, сын… — Понимаю, — кивнул Десятый. — Но где гарантия, что вы и другие врачи не одержимы? Вы пока можете об этом не знать. Когда узнаете — будет поздно. Заведующий хотел что-то возразить, но растерянно замер, неотрывно глядя ему в глаза — мрачные, спокойные, холодные и не по годам серьёзные. Похоже, этот парень не шутил, когда достал пистолет. — Савада, если, по-твоему, врачи одержимы, то почему они не убили её сразу? — нахмурился Рёхей. — Ну, я имею ввиду, что это всё экстремально странно. — Вро-ой, ты совсем тупой!? — взвинтился Скуало. — Я уже тысячу раз говорил, что демону нужно время! Включай мозг хоть иногда! — Похоже, даже низшие демоны не могут захватить разум человека сразу, иначе Нори-сан уже давно была бы мертва, — кивнул Тсуна, не сводя с врача пристального взгляда. — К сожалению, я не подумал об этом, но поспешу исправиться. Теперь все врачебные манипуляции с Нори-сан будет проводить мой проверенный знакомый. Я останусь в её палате на ближайшие сутки или чуть больше, подожду, пока он придёт. Не воспринимайте мои слова как угрозу — это всего лишь мера безопасности. — Как скажете, — судорожно кивнул мужчина. — Но вы уверены, что… — Я уверен, что он справится лучше любого другого врача, — сухо перебил его Савада. — К тому же он не может быть одержим. — А что с её братом? — уточнил Рёхей. — Не стоит его будить, Шики-сан и так в последнее время почти не спал, — нахмурился Десятый. — Если это возможно, я бы хотел, чтобы его перенесли в палату к Бьякурану. — Не волнуйся, я за ним присмотрю, — подмигнул Джессо. Врач кивнул и, нервно улыбнувшись на прощание, покинул отделение. Босс Мильфиоре проводил его до двери внимательным взглядом, после чего перевёл его на Саваду и уважительно присвистнул. — Ну ты даёшь, Тсунаёши-кун. У тебя определённо есть дар убеждения. — Это было круто, Десятый, — восхищённо улыбнулся Хаято. Казалось, ещё немного — и он засветится, как стоваттная лампочка. — Нужно было с самого начала поставить дежурного в палате и попросить Верде заняться лечением, — нахмурился Савада. — Тогда, возможно, с Нори-сан ничего бы не случилось. — Невозможно предусмотреть абсолютно всё, Тсунаёши-кун. Не кори себя за это. Так или иначе, с Нори-тян всё нормально, — вздохнул Джессо. — Оказывается, завтра меня выписывают, так что, если у вас ко мне будут какие-то дела, вы знаете, где меня искать. Я пойду позвоню Юрико-сан, — добавил он, направившись к выходу из отделения. — Да, недоноски, с вами не соскучишься, но мне пора возвращаться к своим долбоёбам, так что адьёс, — махнул рукой Скуало, покинув отделение следом за Бьякураном. — Десятый, может, мне стоит остаться? — предложил Гокудера после недолгой паузы. — На всякий случай. Вдруг ты заснёшь? — Спасибо, не нужно, — улыбнулся Савада. — Я справлюсь. — Хорошо, — кивнул подрывник. Покосившись на Ямамото, он пихнул его локтем в бок. Мечник нервно вздрогнул, но даже не повернулся к нему. — Ты живой вообще? — Ага. Просто пока не отошёл… — Я его провожу, — вздохнул Рёхей. — По домам? Возражения ни у кого не нашлось. Попрощавшись с ребятами, Тсуна сразу же позвонил Верде. Кандидатуру Шамала он отмёл сразу — Саданори была Хранителем Похоти, а горе-врач был слаб перед этим грехом, как никто другой из их мафиозной компании, да и к тому же был уязвим перед демонической одержимостью. Реборн говорил, что бывший Аркобалено Грозы хорош не только в научных исследованиях, но и во врачевании, и именно поэтому Десятый решил обратиться к нему за помощью. Договорившись обо всём с Верде, он вернулся в палату к Нори и, поудобнее устроившись на стуле, вперил в неё задумчивый взгляд. Вскоре пришли два санитара с носилками, на которых унесли Шики в соседнюю палату к Бьякурану. Долго ждать прибытия бывшего Аркобалено не пришлось: он буквально примчался через десять минут, воодушевлённо сверкая стёклами очков. В течение часа он под присмотром Савады проводил с Камикавой различные манипуляции — брал кровь из вены, менял капельницу и тщательно измерял что-то с помощью каких-то незнакомых Тсуне приборов. Подключать девушку к аппаратам жизнеобеспечения он не стал — похоже, в этом больше не было необходимости. Закончив со сбором данных, Верде сообщил, что будет в ординаторской, и удалился, довольно напевая себе под нос и перелистывая блокнот с заметками. Около трёх ночи Тсуна успел пожалеть, что у него нет при себе ноутбука или какой-нибудь книги — равномерное пиканье кардиомонитора убаюкивало получше всяких колыбельных. Будить Гокудеру Саваде очень не хотелось, поэтому он продолжал отчаянно сражаться с накатывающей дремотой. Вспомнив, наконец, что у него с собой телефон, парень решил скоротать пару часов за какой-нибудь игрой. Когда на телефоне осталось чуть меньше половины заряда, а глаза начало противно щипать, он сцедил в кулак чудовищный зевок и зажёг кольцо. Рядом тут же материализовался лев, который, судя по сонной морде, тоже был не прочь вздремнуть. — Натс, присмотри за ней, пока я не вернусь. — Тсуна потрепал оживившегося любимца по пылающей гриве и поднялся на ноги. — Пойду куплю кофе. Глаза слипаются. Лев покорно улёгся рядом с койкой и, положив голову на передние лапы, проводил хозяина до двери внимательным немигающим взглядом янтарных глаз. Спустившись на первый этаж, Савада подошёл к автомату с напитками и, постояв пару секунд в прострации, нажал на нужную кнопку. Едва он достал из кармана купюру, как почувствовал спиной чей-то взгляд. Обернувшись и никого не увидев, парень настороженно осмотрелся и вернулся к прерванному занятию. Уже поднимаясь наверх с банкой горячего кофе в руках, он услышал знакомый голос. Прокравшись по стене до конца коридора, Тсуна на секунду выглянул из-за угла и, спрятавшись за угол, окончательно убедился в том, что это тот самый врач, с которым он беседовал вечером. Сейчас он разговаривал с кем-то по телефону и явно нервничал. — …и поганый мальчишка безвылазно торчит… Я не знаю, почему она не сдохла, чёрт возьми! Всё шло по плану! — спохватившись, мужчина перешёл на громкий шёпот: — Теперь они не подпустят нас… Да, господин. Да, я понял. Мы будем действовать по запасному… Чёрт, меня засекли. «Чёрт, меня засекли», — вздохнул Десятый. Решив, что прятаться теперь бессмысленно, он вышел на открытое место и уставился на врача. Тот достал из-под халата пистолет и направил ему в лицо. Тсуна ушёл вправо за долю секунды до того, как бетонная стена у него за спиной брызнула осколками от вошедшей в неё пули. Мужчина замер, осознав, что пистолет против такого противника бесполезен. Впрочем, сражаться с Десятым Вонголой в его планы не входило — уже через секунду он осел на пол и больше не шевелился. Подбежав к нему, Савада бухнулся на колени и проверил пульс. «Мёртв… Но как? Так быстро? — увидев на руке врача часы, он внимательно их осмотрел и обнаружил довольно простенький инъекционный механизм. Трогать его парень не рискнул — насколько он знал, некоторыми ядами можно легко отравиться и при касании. — Хотя, чему я удивляюсь… У вонгольских врачей есть доступ к последним научным разработкам. И к ядам в том числе…» Взгляд Тсуны упал на лежавший на полу телефон, который, очевидно, выпал из кармана медицинского халата. Воровато оглядевшись, он быстро спрятал его в карман. Савада был уверен почти на сто процентов, что соединение было зашифровано, а значит, сам он вряд ли сможет что-то выяснить. Но вот Шоичи и Спаннер наверняка что-нибудь придумают. Суета из-за смерти одного из врачей была совершенно не нужна, поэтому Десятый допил кофе, сделал пару нужных звонков и договорился о том, чтобы тело мужчины забрали без лишнего шума и сообщили родственникам о его смерти. «Хорошо, что пистолет был с глушителем, иначе вся больница уже была бы на ушах… — думал парень, оттаскивая труп в сторону туалета. Хоть его и заберут максимум минут через десять, будет проблематично, если дежурная медсестра наткнётся на такой подарок в ночи. — Сейчас бы помощь не помешала. А то всё сам, всё сам…» Запрятав тело в одной из кабинок, Тсуна вымыл руки и посмотрел на своё отражение в зеркале — на удивление спокойное. В последнее время он редко терял душевное равновесие, мыслил более хладнокровно, и случай с одержимым врачом не был исключением. Наверное, у того мужчины действительно была семья, и где-то в глубине души Саваде было жаль, что так получилось. Где-то очень глубоко. Ведь он не может ничего изменить, а значит, и сожалеть о случившемся не стоит. Смерив своё отражение усталым взглядом, парень вышел в коридор. Натс неподвижно лежал рядом с койкой и смотрел на дверь, но стоило Тсуне зайти в палату, как он радостно заурчал и пошёл ему навстречу. Погладив льва по голове, Десятый опустился на стул и покосился на Саданори. Спать расхотелось окончательно — не то из-за кофе, не то из-за происшествия с врачом, поэтому до самого утра он не сомкнул глаз. В десять утра зашёл Шоичи и забрал у него телефон врача, но ни в полдень, ни в час дня, ни в два, ни в три никто из ребят так и не пришёл. Тсуна, не выдержав, позвонил Реборну. «Если ты занят просиживанием штанов, это не значит, что другие могут проводить своё время так же бесполезно, — сказал репетитор прежде, чем он успел поздороваться. — Отпущу их в шесть», — и бросил трубку. Савада обречённо вздохнул и в пятый раз пошёл за кофе, оставив Натса сторожить Нори. Когда он вернулся, то обнаружил в палате Шики, который сидел на краю койки и с опаской косился на его льва. Поздоровавшись, Савада вернул Натса в кольцо, рухнул на стул, отхлебнул из банки и поморщился. От кофе его уже подташнивало. — Она не просыпалась? — спросил Камикава. Выглядел он немного лучше, чем вчера: похоже, хорошо выспался. Десятый качнул головой, допил кофе и вытаращил на Шики запавшие от недосыпа глаза. — Тебе бы вздремнуть, — хмыкнул Хранитель Гнева. — Не могу, — снова качнул головой Тсуна. — Мне нужно охранять Нори-сан. Рассказав о том, что произошло ночью, он добавил, что не знает, сколько ещё таких же одержимых врачей сейчас находится в больнице, и что поэтому он доверил заботу о Нори бывшему Аркобалено Грозы. Камикава согласно покивал и снова предложил Тсуне вздремнуть — ведь сейчас-то он здесь, а значит, беспокоиться не о чем. Савада с грустным вздохом смял жестяную банку в кулаке и бросил в урну. Хотя он жутко устал, спать ему сейчас хотелось меньше всего. А не мешало бы. В три часа пришёл Верде, за которым в палату просочилась Юрико. Ребята же освободились раньше, чем планировалось — на часах было около четырёх, когда они ввалились в палату. Шики был против такой толпы, но, глядя на их воодушевлённые лица, решил оставить свои мысли и претензии при себе. Единственными, кто не разделял общего настроения, были Верде и Реборн — учёный из-за того, что не мог пока вернуться в свою лабораторию, а киллер… — Ямамото экстремально послал его в задницу, когда он сказал, что продержит нас на тренировке до шести, — почти с порога заявил Рёхей. — А ты рисковый, Ямамото, — монотонно протянул Тсуна: бессонные часы и количество выпитого кофе давали о себе знать. — Я удивлён, что он тебя не убил после такого. — Ха-ха, он попытался, — устало улыбнулся Такеши, поправляя чехол с катаной. — И пока Реборн пытался его прибить, все успели уйти, — одобрительно хмыкнул Сасагава. — Ну, а дальше продолжать тренировку смысла уже не было. Во имя экстрима, это было гениально! — Лучше не повторяй, — всё так же монотонно произнёс Савада. — Опасно для жизни. Он не просто так пистолетом сейчас в тебя тычет. Боксёр нервно обернулся и увидел нацеленное ему в лицо дуло пистолета. Реборн без лишних слов сверкнул глазами из-под шляпы, усмехнулся и спрятал оружие под пиджак. Юрико вопросительно взглянула на Шики, и тот, выразительно покосившись на запоздало спохватившегося киллера, объяснил: — Это такая игра, мам. «Мафия» называется… Нори вдруг пошевелилась, и в палате моментально восстановилась звенящая тишина. Верде тут же вытолкал всех из палаты, разрешив остаться только Шики и Юрико. Мафиози смиренно рассредоточились по коридору и, переглядываясь, ждали, когда им разрешат войти. Ждать пришлось около полутора часов, за которые из-за двери то и дело доносились негромкие голоса. Когда в коридор вышел Верде, ребята сразу заволновались — выглядел учёный не слишком радостно. Следом за ним, утирая слёзы, вышла Юрико. Ни с кем не попрощавшись, она перекинула через плечо сумочку и молча покинула отделение. — В чём дело? — нахмурился Реборн. — Истерика. Видите ли, она не в восторге от перспективы провести всю жизнь в инвалидном кресле, — усмехнулся учёный. — И ещё она, кажется, меня боится. Мне с трудом удалось вколоть ей успокоительное. Если доза рассчитана верно, оно полностью подействует в течение получаса. Подождите немного и можете заходить. — Я благодарен вам за помощь. — Тсуна склонил голову в знак уважения. — Можно рассчитывать на вас и дальше? — Смотря, что я получу взамен, — усмехнулся Верде. — Впрочем, если ты позволишь мне ещё поработать с этой девочкой, мы будем в расчёте. Ничего опасного, — тут же добавил он, увидев, как перекосились лица ребят, — я просто хочу понять, насколько сильно тело Хранителя Греха отличается от тела обычного человека, понять, откуда берётся их сила, сравнить состав крови, строение ДНК, мозговую активность… — Да-да, мы уже поняли, — торопливо оборвал его Тсуна. — Если это никак ей не навредит, то всё в порядке. Надеюсь, вы помните, что за ней нужен круглосуточный присмотр. — Зачем это? — нахмурился Рёхей. — Даже если мы переловим всех врачей и изгоним из них демонов, они всё равно вернутся, — вздохнул Тсуна. — Поэтому я и попросил о помощи именно Верде. — Можешь об этом не беспокоиться. — Учёный довольно сверкнул очками и направился к выходу из отделения. — Я не позволю пропасть такому ценному материалу для исследований. Когда дверь за ним закрылась, ребята нерешительно переглянулись: после слов Верде о том, что у Нори случилась истерика, вся радость от её пробуждения куда-то испарилась. Тсуна впервые задумался о том, что эта девушка, возможно, возненавидит после всего, что с ней произошло. Может быть, она просто не захочет сейчас их видеть? Пока Десятый терзался сомнениями, Реборн с невозмутимым видом открыл дверь, схватил Ямамото за шкирку и буквально впихнул его в палату, после чего зашёл следом. Выйдя из оцепенения, ребята коротко переглянулись и гуськом последовали за бывшим Аркобалено. Нори сидела и бездумно смотрела на свои ноги, напрочь игнорируя сидящего рядом Шики. Впавшие щёки ещё не успели высохнуть от слёз, и выглядела она шокированной. Услышав шаги, девушка медленно подняла безволосую голову и уставилась на растерянно замершего Ямамото. Прежде, чем тот успел что-либо сказать, из-за его спины вышел Рёхей. — Камикава, я экстремально рад тебя видеть! — бодро хохотнул он. — Мы уже испугались, что придётся устраивать очередные похороны, но ты буквально восстала из… — Подошедший сзади Гокудера отвесил ему затрещину, и он схватился за затылок. — Эй, ты чего!? — Думай, что говоришь, кретин, — раздражённо отозвался подрывник, скрещивая руки на груди. — Так я и говорю то, что думаю! — Тогда лучше вообще молчи. — Что ты сказал!? «Даже в такой ситуации эти двое собачатся…» — обречённо вздохнув, Тсуна покосился на Нори и уже хотел извиниться за поведение своих Хранителей, но вместо этого замер, так ничего и не сказав. Девушка молча наблюдала за ними, и на её лице поочерёдно отразились страх, неверие и осознание. Из тусклых льдисто-голубых глаз снова потекли слёзы. — Эй, ты чего? — засуетился Шики. — Позвать врача? Гокудера и Рёхей мигом затихли, с осуждением покосились друг на друга и уже хотели выяснить, кто из них так расстроил Камикаву, но та вдруг выдавила: — Вы живы-ые… Я так ра-ада… — Лучше бы поблагодарили её, а не устраивали здесь разборки, — высказался Реборн прежде, чем она окончательно разревелась. — Если бы не Саданори, вы бы уже давно кормили червей, — добавил он, перекрикивая рыдания девушки. — Точно, — спохватился Сасагава, тут же посерьезнев. — Спасибо, что спасла нас. — Мы у тебя в долгу, — кивнул Гокудера. — Я всё ещё злюсь из-за того, что ты так рисковала, — нахмурился Ямамото. — Но я бы поступил точно так же. Нори попыталась что-то сказать сквозь рыдания, но не смогла. Ребята понимали, что она не в состоянии сдержать захлестнувшие её эмоции, и просто молча ждали, пока она успокоится. Когда девушка, наконец, немного притихла, они рассредоточились вокруг койки. — Я не чувствую ног, — всхлипнула Камикава. Переведя взгляд на свои колени, она не выдержала и снова заплакала. — Я их вижу, но не чувствую… Совсем… — Мы обязательно что-нибудь придумаем, — попытался успокоить её Савада. — Никогда не давай таких громких обещаний, — отвесил ему затрещину Реборн. Переведя на Нори серьёзный взгляд, он добавил: — Мы постараемся тебе помочь, но ничего обещать не можем. Пока тебе придётся привыкнуть жить так. Было видно, что слова киллера задели девушку за живое, но она не стала ничего говорить и просто молча кивнула. На несколько минут в палате снова установилась тишина — Нори сосредоточенно хмурилась и пыталась восстановить дыхание, а мафиози думали, стоит ли ей рассказывать о всём, что она пропустила, или лучше подождать. Прежде, чем кто-либо из них успел придумать что-то толковое, Камикава шмыгнула носом и решительно объявила: — Я встану, чего бы мне это ни стоило. С вашей помощью или без. — Вот это настрой, — одобрительно закивал Рёхей. — Я в тебя верю, во имя экстрима! Хранительница Похоти слабо улыбнулась, и обстановка в палате заметно изменилась в лучшую сторону. Переглянувшись с ребятами, Тсуна осторожно спросил: — Нори-сан, вы что-нибудь помните? — Последнее, что я помню — как лежала на земле. Ямамото что-то кричал… Было так больно, что я не могла дышать. А потом… — Она замолчала, пытаясь подобрать слова. — Я как будто оказалась в коробке. Не могла двигаться, говорить, но слышала голоса — мамы, Шики, ваши… Иногда мне было жарко или холодно, но толком я ничего не чувствовала. — То есть нам не нужно объяснять, как всё хреново? — уточнил Гокудера. — Я всё слышала, — кивнула девушка. — И про реликвии тоже. Жалко Кусакабе-сана, не думала, что он и он тоже… — Покосившись на Ямамото, она спросила: — Но что стало с Жадностью? Что случилось со Скуало? Что вообще было после того, как я отключилась? Такеши болезненно нахмурился, но всё же пересказал все события, которые произошли в отсутствие Камикавы. Та внимательно слушала, время от времени косясь на Шики, который с каждым словом Ямамото становился всё мрачнее и мрачнее. Когда мечник закончил свой рассказ, она расслабленно откинулась на подушку. — Значит, одним демоном меньше. Всё было не зря. — Нори облегчённо вздохнула, и Тсуна невольно покосился на Хранителя Гнева — судя по всему, тот был близок к тому, чтобы сорваться. — Я боялась, что Шики не успеет, но… — А больше ты ничего не боялась? — процедил Камикава. — Умереть, например? — Боялась, — признала девушка. Вспомнив холодный взгляд оранжевых глаз и безумную пляску по устланному дохлыми крысами пустырю, она невольно помрачнела. — Я не хотела умирать, Шики. Я понимаю, почему ты злишься, но, пожалуйста, не думай, что я не ценю свою жизнь. У меня есть семья, друзья, очень многое я не успела сделать, и мне есть, о чём жалеть. Но… Я должна была спасти этих людей и достаточно потянуть время. Даже ценой своей жизни. Тогда я не совсем понимала, что и зачем делаю, но теперь, кажется, понимаю. Они ведь сильнейшие люди на планете. У Вонголы есть оружие, передовые технологии, научные разработки — всё, что может помочь им в поддержании мира. Поэтому демоны и нацелились не только на нас, но и на них тоже. А значит, наш долг — защитить их. — Любой ценой? — фыркнул Камикава. — Я на такое не подписывался. — Тебя никто не спрашивает. Раз уж подобрал это кольцо — неси ответственность. — Значит, буду нести её один. А ты будешь сидеть в запасе. — Хватит меня защищать, — процедила Нори. — Я сама могу о себе позаботиться. — Ага, ты уже позаботилась, — парировал Камикава, — да так круто, что ходить теперь не… — Хватит, — неожиданно одёрнул его Такеши. Говорил и выглядел он на удивление спокойно, но его голос звучал напряжённо. — Она рассуждает как Хранитель Греха. Тебе бы не мешало иногда брать с неё пример. — А я рассуждаю как брат, — нахмурился Шики. — И жизнь Нори волнует меня гораздо больше, чем это чёртово кольцо. — Если тебя волнует её жизнь, перестань отворачиваться от реальности, — процедил мечник. — Мы не в сказке, где всегда побеждает добро. Я тоже злюсь из-за того, что оказался беспомощен, но у меня хватает ума не вымещать злость на Нори. И мне хочется верить, что ты тоже не идиот. Твоя сестра — Хранитель Греха, так же, как и ты. Вряд ли она от этого в восторге, но она не может отказаться от той ответственности, которую взяла на себя вместе с кольцом. — Я согласен с Ямамото, — кивнул Савада. — Нори-сан серьёзно относится к своему положению. Если бы она не поняла, что Скуало одержим, неизвестно, что было бы сейчас, и сколькие из нас стояли бы здесь. Она доказала, что может быть хладнокровной и расчётливой в критической ситуации, так что прекратите смотреть на неё, как на ребёнка, Шики-сан. У ребёнка никогда не хватило бы смелости на такой поступок. — Да всё, всё, — поморщился Камикава. — Хватит, а то у неё сейчас корона потолок пробьёт. — Так я не остаюсь в запасе? — уточнила Нори. — На ноги сначала встань, дубина, — отозвался Камикава. — А потом будешь до посинения отрабатывать защиту, чтобы я был за тебя спокоен. Девушка судорожно закивала, и он с обречённым вздохом отвернулся к стене. Тсуна переглянулся с Ямамото и облегчённо вздохнул: кажется, конфликт удалось решить относительно мирно. Спохватившись, он перевёл взгляд на Хранительницу Похоти и осторожно спросил: — Нори-сан, вы помните, как пришли в себя? — Просто очнулась, — после небольшой паузы ответила та. — Дело в том, что вы умерли, — объяснил Савада. Камикава удивлённо расширила глаза, и он со вздохом продолжил: — Один из врачей был одержим и отключил вас от аппаратов. Врачи констатировали смерть, и мы до сих пор не понимаем, как вы очнулись. Неизвестно, что было бы, если бы я не остался здесь на ночь. Нори продолжала шокированно смотреть на Тсуну, и тот, обречённо вздохнув, рассказал обо всём, что случилось ночью. Для всех, кроме Шики, это было шоком — ведь Савада ещё не успел ввести друзей в курс дела. Когда он закончил, Реборн отвесил ему очередную затрещину. — Почему мы узнаём об этом только сейчас? — процедил он. — Я подумал, что если отвлеку ребят от тренировки, то ты их перестреляешь, — отозвался Десятый, потирая макушку. Недовольно вздохнув, он добавил: — Есть ещё кое-что, о чём я не говорил, но сейчас, думаю, я в этом уверен… — В чём? — нахмурился Энма. — Перед тем, как Нори-сан очнулась, я буквально на пару секунд почувствовал чей-то взгляд. Кроме нас в палате был кто-то ещё. — Камикава бы тоже почувствовал, — покачал головой Гокудера. — Он же Хранитель Греха, а значит, априори чувствует присутствие чего-то… — он замялся, — потустороннего. Сверхъестественного. Демонического. Ну, вы меня поняли. — Шики-сану тогда было не до того — он был немного в истерике, — возразил Тсуна. Хранитель Гнева неохотно кивнул. — Если мне не почудилось, выходит, этот кто-то и вернул Нори-сан к жизни. Потому что сама она физически не могла ожить. Это просто невозможно. — Кто это мог быть? — пробормотал Энма. — Демонам невыгодно помогать нам, — уверенно произнёс Такеши. — Может, это был кто-то добрый? Ангел, например? — Ага, ещё скажи: «Бог», — фыркнул Гокудера, скептически покосившись на потолок. — Вряд ли. С чего бы им сейчас оживлять Камикаву, если до этого они и пальцем не пошевелили? — Кто бы это ни был, он нам очень помог, — вздохнул Тсуна. Переведя взгляд на Нори, он уточнил: — Вы точно ничего не помните? — Хватит уже «выкать» на меня, Савада, — нахмурилась девушка. — Сказала же, не помню. — Простите, — извинился Тсуна. Девушка прищурилась. — То есть прости, Нори-сан, — торопливо исправился он. — Прощаю, — милостиво кивнула Нори. Неожиданно она расплылась в довольной улыбке и продолжила: — Зато я помню, что мама обещала напечь моих любимых кексов, когда я очнусь. А Шики сказал, что будет катать меня на спине, сколько я захочу. — Если не разожрёшься на маминых кексах, — снисходительно кивнул Камикава. — Опять ты!.. — Нори надулась, но тут же вспомнила кое-что ещё и обратила свой сияющий взор к Такеши. — Когда познакомишь меня с Джиро и Коджиро? Мечник сначала побледнел, потом посерел, затем позеленел, и только после этого, наконец, покраснел. К счастью, на этом метаморфозы с цветом его лица завершились, потому что ребята уже всерьёз подумали, что Ямамото нужно прилечь. Прежде, чем они успели спросить, в чём дело, Хранитель Дождя неловко почесал макушку и выдавил: «Попозже». — Попозже так попозже, — вздохнула Нори. — Но хоть на ласточку-то можно посмотреть? Такеши нервно улыбнулся. Даже если Камикава не помнит, что он брал её за руку, она наверняка помнит всё, что он ей говорил, а это уже гораздо серьёзнее. Ямамото не думал, что, когда она очнётся, ему будет из-за этого так неловко. — Откажешь даме сердца? — раздался над самым ухом голос Гокудеры. Хранитель Дождя подскочил от неожиданности, и Хаято язвительно добавил: — Выглядишь ещё тупее, чем обычно. — Ямамото, с тобой всё хорошо? — нахмурился Тсуна. — Ха-ха, задумался немного, — неловко улыбнулся мечник. Массивный кулон на его шее вспыхнул голубым, и под потолок взмыла ласточка Дождя. — Учти, он не такой дружелюбный, как Джиро. Лучше не делай резких движений. Камикава рассеянно кивнула, с плохо скрываемым восторгом наблюдая за порхающей по палате птицей. Шики понимал, почему его сестре так нравится едва ли любая живность — их мать была категорически против каких-либо животных в доме. Хранитель Гнева, откровенно говоря, был с ней согласен: когда в школе у него спрашивали, есть ли у него питомец, он всегда отвечал, что ему и младшей сестры хватает с лихвой. Коджиро описал два полных круга по палате, покружил вокруг Ямамото и на бреющем полёте направился к Нори. Прежде, чем та успела среагировать, ласточка приземлилась ей на голову и принялась топтаться на месте, пытаясь устроиться поудобнее. Мафиози вдруг заметили, как расширившиеся глаза девушки стремительно наполняются ужасом. Причину такой реакции они поняли секундой позже, когда она медленно подняла свободную от капельницы руку к своей голове и судорожно её ощупала. — Врачам пришлось экстремально побрить тебя, чтобы провести операцию, — объяснил Рёхей. Нори тут же потянула на себя простынь и накрылась так, чтобы её не было видно. Коджиро недовольно чирикнул и пламенной вспышкой вернулся в кулон Дождя. — Ты чего? — Я лы-ысая, — взвыла из-под простыни Камикава. — Хватит истерить, идиотка. — Шики сдёрнул с протестующе заверещавшей сестры простыню и серьёзно добавил: — Считай, что ты теперь панк. — Но это некрасиво, — шмыгнула носом Нори. — Не будь идиотом, — вздохнул Рёхей. — Для девушки это экстремальная катастрофа. Боюсь представить, что было бы с моей сестрой, проснись она лысой. — Тогда куплю ей парик, — задумчиво кивнул Камикава. Покосившись на сестру, он с ухмылкой уточнил: — Тебе кто больше нравится — Элвис Пресли или Джек Воробей? — Я попрошу Луссурию тебя навестить, — предложил боксёр прежде, чем Нори успела в красках расписать своему брату, из чьих именно встрёпанных волос и какой конкретно тёмно-красный парик она хочет. — Со своим чудо-павлином он точно что-нибудь придумает. — Спасибо, Сасагава, — искренне поблагодарила его девушка. — В отличие от моего идиота-брата тебе не чуждо сострадание. — Не за что, во имя экстрима! — хлопнул её по плечу Рёхей. Камикава дёрнулась и моментально побледнела, но боксёр уже направился к двери и ничего не заметил. — Я пойду. Киоко меня прибьёт, если я и сегодня приду после одиннадцати. Когда дверь за ним закрылась, ребята переглянулись и решили последовать его примеру: всё-таки завтра им снова предстоит изнуряющая тренировка под чутким руководством Реборна. Пока киллер вместе с Гокудерой следил, чтобы пошатывающийся от усталости Тсуна не врезался в дверной косяк, Хранитель Дождя обеспокоенно покосился на Нори. — Подождите меня в коридоре, — попросил он, не оборачиваясь. — Я ненадолго останусь. — Конечно, Ямамото-кун, — кивнул Энма. — Шики-сан, не уходите, пока не вернётся Верде, — уже из коридора крикнул Тсуна. Когда дверь за мафиози закрылась, Такеши подошёл к девушке и осторожно ткнул её пальцем в плечо. Камикава против воли вжалась в подушку и часто-часто задышала, вытаращив на него расширенные от страха глаза. — Тебе нужен врач, — тихо, но твёрдо сказал Хранитель Дождя. — Со мной всё хорошо, — не слишком убедительно заявила Нори, с опаской косясь на его руку. — В том, чтобы обратиться за помощью ко врачу, нет ничего постыдного, понимаешь? — Всё нормально, — продолжала гнуть своё Камикава. — Такое уже было, я справилась, так что… — Хватит, — неожиданно вмешался Шики. Девушка перевела на него полный смятения взгляд, и он тихо продолжил: — Прежде, чем говорить о том, что встанешь на ноги, для начала разберись хотя бы со своим страхом. У тебя нет времени на игры в героиню-мученицу. Признай, наконец, что это, — он взял сестру за руку, и она тут же её вырвала, едва не вскрикнув, — ненормально. В прошлый раз нам попался хреновый врач, но это не значит, что все они такие. — Тем более, ты в больнице, и далеко ходить не надо, — кивнул Ямамото. — Если боишься идти одна, сходи вместе с Шики. Думаю, он не откажется. — Хорошо, — наконец, согласилась девушка. Кажется, им удалось её убедить, но было видно, что затея с врачом ей совсем не нравится. — Только я пойду одна. — Уверена? — вздёрнул бровь Шики. — Я уже не маленькая, чтобы водить меня за ручку, — буркнула Нори. — Я бы поспорил, — фыркнул Хранитель Гнева. Покосившись на собравшегося уходить Ямамото, он добавил: — Спасибо, что помог вправить этой идиотке мозги. Я отойду минут на десять, посиди пока с ней. Когда дверь за Шики закрылась, мечник вдруг почувствовал себя очень неловко из-за того, что они с Нори остались наедине. Девушка бросила на него косой взгляд и хотела что-то сказать, но в последнюю секунду передумала и опустила потухший взгляд на свои колени. Хранитель Дождя понимал, с чем это связано: всё-таки известие о том, что она больше не сможет ходить, было для неё слишком тяжёлым ударом. — Ты же сама сказала, что встанешь на ноги, — напомнил он. — У тебя обязательно получится, главное — не сдаваться и верить. — Верить? — усмехнулась Камикава. — Верде сказал, что лечение полного паралича занимает минимум год, и даже в моём случае нет никаких гарантий, что оно поможет. Во что мне верить, Ямамото? Я инвалид, обуза… балласт, который тянет вас всех вниз. Её пальцы судорожно стиснули простыню и через несколько секунд расслабились. Морщинка между бровей разгладилась, и девушка опустила голову ещё ниже, уставившись на свои руки. — Я хотела дошить платье. — Её негромкий голос звучал сухо и бесцветно. — Хотя я не попаду на выпускной, всё равно хотела его надеть. Даже купила к нему туфли. Нори медленно подняла голову, и он встретился взглядом с её глазами — всё ещё мокрыми от недавних слёз, но в то же время полными тихого смирения и тусклыми, как бутылочное стекло. Она вдруг слабо, как-то судорожно улыбнулась, и Такеши впал в ступор. Уж лучше бы заплакала. Но слёз, похоже, у неё попросту не осталось. Поджав мелко задрожавшие губы, девушка опустила взгляд обратно на свои руки, и её слипшиеся от слёз длинные ресницы оттенили и без того впавшие глаза. Она выглядела такой подавленной, разбитой, раздавленной, что у Ямамото сжалось сердце. От боли, от сочувствия, от желания обнять и успокоить её. — Ты встанешь. — Такеши сам не ожидал, что его голос прозвучит так твёрдо и уверенно. Нори вздрогнула, и он, нахмурившись, добавил: — Наденешь своё платье и туфли, будешь ходить, танцевать и бить с разворота в висок, как ты это умеешь. — В платье? — вдруг усмехнулась девушка. — Да хоть бы и в нём, — нахмурился мечник. — И чтобы больше я не слышал про инвалида, обузу и балласт. Не смей так о себе говорить. Ты не одна. И ты очень сильная. Нори несмело подняла на него глаза и невольно замерла. Во взгляде и голосе Хранителя Дождя было столько непоколебимой уверенности, что она почувствовала, как на душе становится легко, тепло и спокойно. Почувствовала, что она действительно сильная и со всем справится. Похоже, перемена в настроении как-то отразилась на её лице, потому что Такеши добродушно улыбнулся и поднялся на ноги: в коридоре послышался голос Шики, а значит, он собирался уйти. Камикава вдруг поймала себя на том, что совсем не хочет, чтобы Ямамото уходил. — Вы придёте завтра? — спросила она прежде, чем мечник успел отвернуться к двери. — Я понимаю, что вы заняты, но… — Конечно, — кивнул Такеши. — Тебе что-нибудь принести? — Суши, — тут же выпалила девушка. — Ха-ха, думаю, тебе пока такое нельзя, — улыбнулся он. — Но как будет можно — наготовлю тебе много всего. — Жду не дождусь, — мечтательно протянула Камикава: похоже, в своих мыслях она уже наслаждалась сочными креветками и копчёным угрём. Когда Хранитель Дождя уже взялся за дверную ручку, она неожиданно кое-что вспомнила. — Эй, Ямамото. — Что? — обернулся тот. Взгляд Нори потеплел, в тусклых льдисто-голубых глазах загорелся живой огонёк. Уголки губ дрогнули в еле заметной улыбке. — Я тоже по тебе скучала. Несколько секунд Такеши молча смотрел на неё, не в силах выдавить из себя ни звука. Спохватившись, он быстро отвернулся, распахнул дверь и пулей вылетел в коридор, где на него одновременно уставились несколько пар глаз. Игнорируя вопросительные взгляды друзей, мечник закрыл дверь, прислонился к ней спиной и медленно выдохнул. Мысли в голове путались, сердце стучало так, будто он пробежал марафон. Да что это такое, чёрт возьми? — Ямамото? — Хранитель Дождя вздрогнул и перевёл полный смятения взгляд на обеспокоенно хмурящегося Тсуну. — Ты точно в порядке? — Да, Ямамото-кун, ты какой-то растерянный, — заметил Энма. — Ну, за сегодня много всего произошло, — вздохнул мечник. Гокудера, переглянувшись с Шики и Реборном, саркастично хмыкнул, но промолчал. — Пойдёмте? Возражений ни у кого не нашлось, и мафиозная компания, попрощавшись со старшим Камикавой, покинула отделение, а после и больницу. Разговор не клеился, и когда они разошлись каждый по своей дороге, Ямамото невольно испытал облегчение — почему-то сейчас ему хотелось побыть одному, а не ловить на себе косые взгляды друзей и неловко улыбаться. Оказавшись, наконец, дома, он с трудом отвязался от сыпавшего вопросами отца и буквально убежал от него в душ, а затем к себе в комнату. Закрыв дверь, мечник защёлкнул щеколду и невольно задержал на ней взгляд. Совсем новая. Улёгшись на футон, Такеши накрылся одеялом, заложил руки за голову и уставился в потолок. Из-за окна время от времени доносился шум проезжающих мимо машин, монотонно и размеренно тикали настенные часы. Хотя сегодня большую часть дня он провёл за усердной тренировкой, спать почему-то совсем не хотелось. А из головы никак не шёл образ Нори, её бесцветный голос, улыбка, взгляд — тусклый, мутный, безжизненный. «Во что мне верить, Ямамото? Я инвалид, обуза… балласт, который тянет вас всех вниз». Хотя мечник и сказал, что она встанет, сейчас он чувствовал себя едва ли не самым ужасным человеком на всей планете. Ведь этими словами он дал Нори надежду, и, если она снова её потеряет — может уже никогда не оправиться. Но тогда он просто не мог промолчать. И что ему теперь с этим делать? «Я не чувствую ног. Я их вижу, но не чувствую… Совсем…» Хранитель Дождя провёл рукой по лицу и медленно выдохнул. Он вдруг понял, что больше не хочет видеть Нори такой… сломленной. Сломанной. Он просто этого не вынесет. Потянувшись к телефону, Такеши взглянул на время — наверное, ещё не слишком поздно? — и, отыскав в списке контактов нужный номер, приложил телефон к уху. После нескольких гудков из динамика раздался тихий голос: — Ты вообще на часы смотрел, Ямамото-кун? — Я подумал, ты ещё не спишь, — честно признался мечник. — Уже не сплю, — недовольно пробубнил Бьякуран. Прежде, чем Хранитель Дождя успел что-либо сказать, он зевнул и добавил: — Дай угадаю. Ты хочешь, чтобы я помог Нори-тян. — Откуда… — заикнулся Такеши. — Я всё знаю, — усмехнулся босс Мильфиоре. — Нет почти ничего, чего бы я не знал, Ямамото-кун. О тебе в частности. Такеши медленно сел, невольно напрягшись. Он никогда не задумывался о том, насколько далеко распространяются способности Бьякурана, и от его слов ему стало не по себе. — Ха-ха, чего ты так притих? — снова усмехнулся Джессо. — Я же не кусаюсь. Верно, Бьякуран не кусается. Это совершенно не в его стиле. Он как удав — сначала вцепится зубами, чтобы жертва не смогла вырваться, а потом накидывает одно кольцо за другим, медленно душит, доводя до агонии. — Так ты можешь поставить её на ноги? — Не знаю, не знаю, Ямамото-кун… — с сомнением протянул Джессо. — Это всё так муторно… Мечник стиснул зубы — эти слова укололи его не хуже змеиных клыков. Он прекрасно понимал, к чему всё идёт. — Послушай, — процедил Ямамото, — я на всё готов, слышишь? На всё! Только помоги ей! — Хм-м, на всё, говоришь? Первое кольцо. Такеши затаил дыхание. С такими неоднозначными людьми, как Бьякуран Джессо, опасно заключать такие неоднозначные сделки. Но… — Да. — И ты понимаешь, что, возможно, до конца жизни не расплатишься со мной за такую услугу? Второе. — Понимаю. — Уверен? — вкрадчиво спросила трубка. — Я могу попросить тебя стать подопытным кроликом для моих учёных, которые проводят такие эксперименты, которые тебе и не снились. Третье. Об этом он как-то не подумал. Неужели Бьякуран действительно на такое способен? Ямамото вдруг понял, что не знает ответа на этот вопрос. На самом деле не знает, на что способен холодный и расчётливый босс Мильфиоре. И, пожалуй, не хочет этого знать. — Или прирезать тех, кто перешёл мне дорогу, — спокойно продолжил Джессо, — но не просто убить, а сделать так, чтобы они захлёбывались кровью, рвали на себе кожу от боли, чтобы видели, как умирают их дети. И я попросил бы об этом не Закуро, не Кикё, не Генкиши — тебя. Закуро слишком вспыльчив, Кикё и Генкиши слишком расчётливы, ты же — совсем другое дело. Ты знаешь, как сделать человеку больно — тебя этому учили, — но при этом ты слишком добр и милосерден. Мне было бы интересно посмотреть на тебя в такой ситуации. Четвёртое. Стало трудно дышать. — О, или я попрошу тебя предать друзей и встать на мою сторону, если я вдруг захочу побаловаться мировым господством, — усмехнулась трубка. — Это было бы забавно — для меня. Что скажешь, Ямамото-кун? Услуга за услугу. Такеши сжал телефон так, что пластиковый корпус жалобно скрипнул. Неужели он серьёзно? — Ну ты даёшь, Ямамото-кун! — вдруг засмеялся Джессо. — Хотел бы я сейчас видеть твоё лицо! Неужели ты думаешь, что я правда на такое способен? Хранитель Дождя решил не отвечать на этот вопрос. Он знал, что от Бьякурана можно ожидать чего угодно, но всё же не был готов к такому. И теперь попросту не знал, что думать. Если Джессо решил так пошутить, то у него, надо сказать, очень хреновое чувство юмора. — Я попробую помочь, но ничего обещать не могу, — уже серьёзно продолжил Бьякуран. — Этот препарат смертельно опасен только в совокупности с другими препаратами, в которых Нори-тян больше не нуждается, так что риск минимален. К тому же, её организм не так слаб, как во время комы. Я поговорю с Верде, мне понадобятся его данные, чтобы рассчитать дозу. Идёт? — Идёт, — вздохнул Такеши, немного успокоившись. В конце концов он знал, на что шёл, когда звонил боссу Мильфиоре. — Так чего ты хочешь взамен? — Ещё не придумал, — зевнул Бьякуран. — Побудешь пока моим должником. — Э-эй, пого… — Спокойной ночи, Ямамото-кун. Отложив телефон в сторону, мечник с обречённым вздохом упал обратно на футон и уставился в потолок. Для него эта ночь вряд ли будет спокойной: он неизбежно будет ломать голову над тем, что босс Мильфиоре попросит взамен за свою помощь. И хотя Ямамото всё ещё было не по себе от того, в каком положении он оказался, он знал, что поступает правильно — ведь Камикава спасла ему жизнь, и за это он перед ней в неоплатном долгу. Перед глазами снова всплыл её взгляд — пустой, полный тихого смирения, и сердце болезненно сжалось. Такеши вдруг осознал, что действительно готов на всё, только бы больше не видеть Нори такой. И это было странно… Или нормально?«Я тоже по тебе скучала».
Умом Ямамото понимал, что дело совсем не в чувстве долга. Повернувшись набок, он накрылся одеялом с головой, надеясь таким нехитрым способом спрятаться от собственных мыслей. Не помогло. Он никак не мог перестать думать о Нори, не мог выбросить её из головы. И почему-то ему было грустно от того, что она совсем не помнит, как он каждый день держал её за руку, осторожно гладил и перебирал её прохладные бледные пальцы. Такеши вдруг поймал себя на том, что ужасно, буквально до смерти хочет снова взять её за руку, хочет снова погладить её пальцы. Но так, чтобы она увидела и запомнила. Чтобы поняла, что ей незачем его бояться, что… Так, а вот это плохо. Очень-очень плохо. Перевернувшись на другой бок, мечник накрылся одеялом и зажмурился до разноцветных кругов перед глазами. Спать. Нужно спать, завтра снова тяжёлый день.__________________________
Рано утром позвонил Тсуна и с плохо скрываемой радостью в голосе сообщил, что Реборн смилостивился и решил дать им выходной. Такеши энтузиазма друга не разделял и всё равно собирался после пробежки потренироваться в додзё, чтобы хоть немного отвлечься. Впрочем, покосившись на бейсбольную биту, стоявшую в углу, он передумал практиковаться с мечом. Ближе к вечеру Тсуёши задался вопросом, где так долго пропадает его сын, и довольно быстро обнаружил его во внутреннем дворе, яростно отрабатывающим подачу и отбивание мяча. Хмурое лицо Такеши отражало отчаянную внутреннюю борьбу, и было видно, что он что-то говорит. Через пару минут скрытного наблюдения Ямамото-старший не выдержал и, дав работникам знак, что скоро вернётся, вышел во двор. До него тут же донеслись ругательства, которые Такеши буквально выплёвывал при каждом взмахе битой. Неслышно подойдя к нему со спины, Тсуёши осторожно поинтересовался: — Сынок, что-то случилось? — Хранитель Дождя подскочил как ужаленный и резко обернулся. Прежде, чем он успел ответить, Ямамото-старший добавил: — Не отнекивайся. Ты так задумался, что даже меня не заметил. — Ха-ха, да я так… Соскучился по бите, — улыбнулся мечник. Улыбка вышла нервной и натянутой. — Тебе помочь на кухне? — Такеши. — Он невольно замер, глядя в добрые, но в то же время серьёзные глаза отца. — Я же не слепой. Тебе явно что-то не даёт покоя. — Ну… — Ямамото опустил взгляд на биту, которую он всё это время судорожно сжимал в руках. — Я пока не уверен в том, что меня беспокоит. Не волнуйся, всё хорошо. — Как всегда темнишь, — обречённо вздохнул Тсуёши. — Первый раз слышу, чтобы ты так ругался на самого себя. — Я не… — Всё в порядке, если тебе от этого легче. Только не очень громко, а то посетители услышат. Ямамото снова хотел что-то сказать, но передумал и, молча кивнув, опустил полный смятения взгляд на лежавшую у него в руках биту. Он чувствовал себя неловко, и что-то явно грызло его изнутри. У Тсуёши уже появилась пара догадок, но высказывать их вслух он не стал — вместо этого он похлопал сына по плечу и понимающе улыбнулся. — Не знаю, что у тебя стряслось, но, когда ты в чём-то не уверен — слушай своё сердце. Если надумаешь выговориться — твой старик всегда готов выслушать. Ну, я пошёл, работа не ждёт! Махнув рукой, Тсуёши направился к ресторану, и Хранитель Дождя проводил его благодарным взглядом. Несмотря на то, что он редко делился своими переживаниями с отцом, тому всегда удавалось подбодрить его или дать дельный совет, даже не зная сути проблемы. — А, кстати. — Ямамото-старший высунулся из-за угла и заговорщически подмигнул сыну. — Передавай от меня привет Нори-тян, если ещё не ходил к ней сегодня. Такеши судорожно проверил время по телефону. За своей тренировкой он совсем забыл о том, что обещал сегодня навестить Нори. До больницы мечник добрался быстрее, чем обычно — во многом потому, что нёсся вперёд на всех парах. Впрочем, оказавшись перед дверью палаты, он вмиг растерял весь свой запал и напряжённо замер, не решаясь зайти внутрь. «Такеши, спокойно, — Хранитель Дождя медленно выдохнул и потянулся к дверной ручке, — просто веди себя как обычно». Едва он зашёл в палату, как в глаза бросился знакомый бледно-розовый цвет. За то время, которое Нори провела в коме, Ямамото привык видеть её без волос, но Рёхею, похоже, удалось уговорить Луссурию нанести ей визит, и теперь её волосы были такой же длины, как раньше, до всей шумихи с Жадностью. Только вот выглядела девушка не особо довольной, и в следующую секунду он понял, почему. — Ты пришёл позже всех, — обиженно нахмурилась Камикава. — Прости, — виновато улыбнулся мечник, снимая куртку, — просто решил потренироваться. Так давно не брал в руки биту, что увлёкся. Девушка невнятно что-то пробубнила, и он перевёл взгляд на Верде — тот стоял рядом с койкой и что-то вдумчиво записывал в маленькую книжку. — Есть какие-нибудь изменения? — Восстановление после комы у обычного человека занимает не менее нескольких месяцев в зависимости от того, сколько длилась кома, — отозвался учёный, захлопывая книжечку. Убрав её в карман медицинского халата, он продолжил: — Согласно моим расчётам, в случае с Хранителем Греха полное восстановление займёт около трёх дней, включая сегодняшний. Мне уже не терпится вернуться к себе в лабораторию и заняться полноценным исследованием, но… — он тяжело вздохнул, — пока это невозможно. — Ха-ха, не расстраивайтесь, — подбодрил его Такеши. — Осталось всего три дня. — Целых три дня, — поправил его Верде. — Надеюсь, мои расчёты верны. И, раз уж ты здесь, присмотри за материалом для моих исследований, а я пойду пообедаю. Когда дверь за учёным закрылась, Камикава нахмурилась ещё больше и что-то буркнула себе под нос: похоже, ей не понравилось, что её назвали «материалом для исследований». Сообразив, что они остались в палате одни, Ямамото почувствовал себя очень неловко. Нори перевела на него задумчивый взгляд, и он невольно вздрогнул. — Ты какой-то дёрганый, — заметила девушка. — Плохо спал. — Повесив куртку на вешалку, Хранитель Дождя подошёл к койке и опустился на стоявший рядом стул. Только сейчас он увидел, что на руках Камикавы больше нет катетеров — похоже, её организм восстановился до такой степени, что необходимость в капельницах отпала. — Выходит, ты уже можешь нормально двигаться? Нори молча кивнула. Переведя взгляд на свои ноги, она хотела что-то сказать, но в последний момент передумала и снова о чём-то задумалась. Девушка не выглядела расстроенной, но было заметно, что настроение у неё оставляет желать лучшего. Ямамото обречённо хлопнул себя по лбу. Какой же он всё-таки идиот. Ведь сейчас не стоит задавать вопросы, которые хоть как-то могут напомнить ей о проблеме с ногами, но он благополучно забыл об этом подумать. Уставившись на Камикаву, он невольно остановил взгляд на её волосах, которые нежно-розовой волной ниспадали ей на плечи и при каждом малейшем движении поблёскивали в электрическом свете потолочных ламп. Красиво… Такеши вдруг понял, что впервые за всё время их знакомства обратил внимание на то, какая Нори красивая. Даже когда плачет, злится или хмурится — последнее, по мнению Ямамото, у неё получалось ещё и невероятно забавно. Почувствовав на себе его внимательный взгляд, девушка подняла голову, и мечник растерянно улыбнулся. — Тебе очень идёт. — Камикава озадаченно моргнула, и он добавил: — Ну, длинные волосы. — О. Эм… — Нори растерялась. — Спасибо. — Немного помолчав, она мрачно добавила: — Без них я в самом деле была страшилой. — Ты так думаешь? — Девушка кивнула, и мечник вдруг серьёзно заявил: — Как по мне, так ты была похожа на андроида. — Андроида? — вскинула брови Камикава. — Ну, знаешь, на человекоподобного робота, — всё так же серьёзно продолжил он, — которого тяжело ранили в бою и отправили в лабораторию на перезагрузку. Так что ты выглядела не страшной, а больной и ослабленной. Нори пару секунд молча смотрела на него, а потом её лицо и взгляд вдруг преобразились в улыбке — робкой, благодарной, немного смущённой. Такеши завороженно замер, но быстро опомнился и торопливо перевёл взгляд на стоявшее в углу инвалидное кресло. — Но длинные волосы всё-таки идут тебе больше, — резюмировал он. — Ещё бы. Луссурия даже подстриг меня, — похвасталась девушка, — а то я была похожа на Рапунцель после его сеанса. — Хотел бы я на это посмотреть, — покосился на неё мечник. — У Шики есть фотка, — отозвалась Нори. Неожиданно она расплылась в злобной улыбке и с плохо скрываемым удовольствием добавила: — Кстати, он сейчас на свидании. С Луссурией. Ямамото от шока поперхнулся воздухом и ошарашенно вытаращился на злорадно хихикающую подругу. Если она хотела таким образом отомстить брату за вчерашнюю небольшую ссору, то у неё это вышло на все сто процентов. Или даже двести. — Что-то я не верю, что Шики добровольно согласился на такое, — нервно улыбнулся Такеши. — А его никто не спрашивал, — отозвалась Нори. — Луссурия, когда его увидел, тут же поставил условие, что проведёт мне косметический сеанс, если я отпущу братца прогуляться с ним по городу. Я сразу сказала, что против такой затеи, но, раз другого выхода нет… — Она коварно хохотнула. — Интересно, как он будет выкручиваться перед своей девушкой, которая совершенно случайно узнает о том, с кем её благоверный провёл целый день. — Не знал, что у него есть девушка, — удивился Такеши. — С твоей стороны это слишком жестоко. — Пусть в следующий раз перед тем, как что-то сказать, думает головой, а не задницей, — фыркнула Камикава, похоже, ни капли не раскаиваясь в своём коварстве. Неожиданно она изменилась в лице, словно вспомнила о чём-то, и в ту же секунду неловко нахмурилась. — Кстати, я тебя так и не поблагодарила за то, что ты за меня вступился перед Шики. — Было бы за что, — пожал плечами Ямамото. — Я просто… — Нет, правда, для меня это важно, — перебила его девушка, взволнованно сжимая пальцами простыню. Кажется, для неё это и в самом деле было очень важно. — За меня раньше никто никогда не вступался, кроме брата. Я это очень ценю. Спасибо. — Всегда пожалуйста, — улыбнулся Хранитель Дождя. — Мы же друзья. Нори нахмурилась ещё больше и опустила голову, уставившись на свои руки. Она определённо хотела сказать что-то ещё, но было видно, что она колеблется. Ямамото уже понял, что это что-то серьёзное, но не давил на неё и просто ждал. Наконец, Камикава собралась с духом и медленно, будто через силу произнесла: — Вчера я была у врача. — Ты не обязана об этом рассказывать, — нахмурился мечник. — Если тебе так тяжело… — Да, тяжело, но мне нужно обсудить это с кем-то, кроме Шики, — заявила девушка. Стушевавшись, она уже не так твёрдо добавила: — Но если ты не хочешь об этом говорить… — Нет-нет-нет, всё в порядке, — примирительно поднял руки мечник. — Раз ты сама этого хочешь, то я тебя выслушаю. — Спасибо, — кивнула Камикава. Помолчав немного, она добавила: — У меня андрофобия. — Андро-что? — не понял Такеши. — Боязнь мужчин, — сдержанно пояснила Нори, стараясь не смотреть в его сторону. Ей было легче говорить об этом, рассматривая свои пальцы. — Ну, это было ожидаемо, — вздохнул Ямамото. Девушка кивнула, но так больше ничего и не сказала. — Врач назначил лечение? — как можно спокойнее уточнил он. — Попробовал провести со мной сеанс гипноза, но ничего не вышло. Так что он назначил мне аутотренинг и постепенное сближение с объектом страха. — Камикава снова замолчала, нервно поджала губы и опустила голову ещё ниже. Хранитель Дождя уже хотел перевести разговор в другое русло, но она вдруг серьёзно продолжила: — Знаешь, я устала постоянно бояться. Устала так жить, устала быть такой… ненормальной. К тому же, Жадность была права — если я не справлюсь со своим страхом, то кольцо меня уничтожит. — С чего ты взяла? — нахмурился мечник. — Не знаю, просто… Есть такое предчувствие. — Нори задумчиво погладила пальцем рубиновый перстень. — Поэтому мне нужна твоя помощь. — Помощь? — не понял Такеши. Нори вдруг подняла голову, и он встретился с её взглядом. Полным затаённого страха, но в то же время уверенным и отчаянно-решительным. — Можешь иногда ко мне прикасаться? В палате воцарилась звенящая, полная неловкости тишина. Ямамото смотрел на Нори бездумным взглядом, та молча смотрела на него в ответ и нервно мяла пальцами простыню. Громко тикали настенные часы. Девушка отстранённо подумала, что не хватает только стрёкота сверчка. Тормошить Такеши она не спешила — понимала, что её слова, наверное, слишком его шокировали. Наконец переварив услышанное, мечник нервно улыбнулся и выдавил: — Почему я? — Потому что я тебе доверяю, — тут же отозвалась Камикава. — Но разве не лучше попросить об этом Шики? — Врач сказал, что это должен быть кто-то не из моей семьи. — Хранитель Дождя обречённо вздохнул, и Нори решила прояснить ситуацию до конца — возможно, он просто неправильно её понял. — Ну правда, Ямамото, мне больше не к кому с этим обратиться. Я же не прошу тебя… — она смутилась, но всё-таки продолжила: — Не в том смысле «прикасаться», понимаешь? Просто иногда бери меня за руку, гладь по голове, хлопай по плечу… Это же несложно… Окончательно стушевавшись под его внимательным взглядом, девушка вжала голову в плечи и уставилась на свой перстень. Такеши понимал, что ей действительно больше некого просить о помощи в такой ситуации, но почему-то не мог вымолвить ни слова. Внутренний голос настойчиво твердил, что ничем хорошим это всё не кончится, но разве он может отказать Нори в такой простой и безобидной просьбе? «Это же действительно несложно», — подбодрил себя Ямамото. — Хорошо. — Нори подняла на него удивлённый взгляд — похоже, не ожидала, что он всё-таки согласится. Мечник ободряюще улыбнулся, но тут же посерьезнел. — Я постараюсь тебе помочь. Но сначала давай кое-что проясним. — Давай, — согласно кивнула Камикава. — Я могу ранить тебя мечом, могу сказать что-то обидное, но я никогда не причиню тебе вреда как мужчина. Просто помни об этом. Нори растерянно замерла, неотрывно глядя в глаза Такеши — внимательные, серьёзные-серьёзные, но в то же время тёплые и добрые. Она и так знала, что Ямамото не причинит ей вреда, но, услышав это от него самого, почувствовала себя намного уверенней. — Можем начать прямо сейчас, если хочешь, — улыбнулся мечник. Поколебавшись пару секунд, Камикава согласно кивнула. Хотя она старалась сохранять внешнее спокойствие, Хранитель Дождя видел, как сильно она нервничает. И сейчас он понимал, что всё будет не так просто, как казалось поначалу. Действовать нужно обдуманно и взвешенно, иначе он только навредит Нори, а этого ему хотелось меньше всего. Решив, что начинать следует с малого, Ямамото развернул стул, придвинул его к койке и тем самым оказался почти плечом к плечу с девушкой. Он не делал резких движений, даже дышал тише, и, кажется, это работало — по крайней мере, Нори не выглядела испуганной и просто внимательно за ним наблюдала. Подождав немного, мечник медленно протянул к ней руку, и она вдруг его оттолкнула. Видимо, машинально, потому что сама удивилась тому, что сделала. — Видишь, ты контролируешь ситуацию, — ободряюще улыбнулся Такеши, опустив руку на койку рядом с её рукой. — Ты меня оттолкнула, и я тебя не трогаю. Вот так это работает. — Я знаю, — буркнула девушка. — Нори, пока ты будешь так напряжена, ничего не изменится, — осторожно заметил мечник. — Да знаю я, — снова буркнула Камикава. Раздражённо выдохнув, она уже спокойнее добавила: — Извини. Ничего не могу с собой поделать, и меня это дико бесит. — Всё нормально, я понимаю, что это тяжело, — понимающе кивнул Ямамото. — Тогда попробуй сама до меня дотронуться. Нужно же с чего-то начинать. Девушка уставилась на лежавшую рядом руку с такой озадаченностью, словно ей предложили её отрубить. Хранитель Дождя больше ничего не говорил, только перевернул свою руку ладонью вверх и не шевелился. Нахмурившись, Нори несмело потянулась к его руке, помедлила пару секунд и ткнула её пальцем. Вспышки страха за этим не последовало, и она удивлённо замерла. Выждав для верности ещё несколько секунд, Камикава провела пальцами по ладони Такеши и подняла на него взгляд. Мечник напряжённо хмурился. — Неприятно? — обеспокоенно уточнила Нори. — А? — Он вздрогнул и, опомнившись, неловко улыбнулся. — Нет, просто… немного странно. Камикава не совсем поняла, что Ямамото имел ввиду, но решила не уточнять и молча продолжила изучать его ладонь. Хранитель Дождя по-прежнему хмурился, смотрел в пространство перед собой и изо всех сил старался, чтобы рука оставалась расслабленной. У них было собственное приветствие, они даже обнимались несколько раз, но он не считал нечто подобное чем-то особенным: для него это было просто знаком дружеской поддержки. А сейчас, когда Нори кончиками пальцев водила по его ладони, Такеши чувствовал себя действительно странно. Она не делала ничего особенного, но от этих осторожных робких прикосновений, от ощущения её кожи на своей у него бешено колотилось сердце. К счастью, Камикава этого не замечала и продолжала с сосредоточенным видом изучать его руку. Она знала наощупь только руку своего брата, и теперь, когда страх не спешил лишать её воздуха, сравнивала их с невольным любопытством. В целом различий было мало, но кости у Ямамото были не такими широкими, как у Шики, а пальцы — немного длиннее, и на них, так же, как на ладони, присутствовали потёртости от рукояти меча. Задумчиво склонив голову, девушка осторожно приложила к его ладони свою и слабо улыбнулась. Она не ожидала, что сможет без страха к кому-то прикоснуться, и теперь её переполняло воодушевление — значит, не всё потеряно, значит, она сможет двигаться дальше, пусть и такими вот маленькими шажками. Нори была так рада своему первому успеху, что погрузилась в своеобразную прострацию и даже не заметила, как Такеши осторожно переплёл их пальцы. Почувствовав слабое давление на свою руку, она тут же вскинула на него полный смятения взгляд и застыла. В глазах у мечника было столько тёплой, глубоко затаённой грусти, что у девушки перехватило дыхание, и от страха она невольно сжала его руку в ответ. Этот страх отличался от того, что Камикава обычно испытывала — сейчас она боялась не столько за себя, сколько за Ямамото. Неужели у него что-то случилось, а она даже этого не заметила? Или она сделала что-то не так, чем-то его обидела? Прежде, чем Нори успела спросить об этом, Хранитель Дождя вдруг осторожно высвободил руку из её пальцев и поднялся на ноги. — Видишь, совсем не страшно, — улыбнулся он. — Яма… — Ты молодец, но на сегодня, думаю, хватит. — Девушка растерянно замерла, глядя, как он подходит к вешалке и снимает с неё куртку. — Я пойду, завтра сно… — Да подожди ты! — раздражённо перебила его Нори. Такеши развернулся к ней, и она быстро спросила: — Я тебя чем-то обидела? — С чего ты взяла? — удивился Ямамото. — Конечно, нет. — Тогда у тебя что-то случилось? — обеспокоенно уточнила Камикава. — Я могу чем-то помочь? — Нори, всё хорошо, — улыбнулся Хранитель Дождя, вдевая руки в рукава. — Я просто немного устал. Извини, что заставил волноваться. Завтра мы обязательно тебя навестим. У девушки снова перехватило дыхание, но на этот раз от возмущения. У него же явно что-то стряслось, так какого чёрта он опять корчит из себя весёлого идиота? Она уже опёрлась руками о койку и хотела встать, но вспомнила, что вряд ли сможет это сделать ближайшие пару лет. На глаза навернулись слёзы от бессильной злости и обиды. Ямамото этого не увидел и уже потянулся к двери, как та вдруг сама отъехала в сторону. — Приветики, — лучезарно улыбнулся Бьякуран, проходя в палату вместе с Верде, который снова что-то строчил в своей книжке. Мечник хотел под шумок проскользнуть в коридор, но босс Мильфиоре вовремя поймал его за шкирку и закрыл дверь ногой. Камикава растерянно замерла, переводя взгляд с Ямамото на Джессо, с Джессо на Верде и обратно. — А я вот тоже пришёл тебя навестить, Нори-тян. Как себя чувствуешь? — Хочу открутить Ямамото голову, — честно призналась Камикава, стрельнув в Хранителя Дождя многообещающим взглядом. Мечник нервно хмыкнул — хотя девушка не могла ходить, даже в таком состоянии открутить ему голову было вполне в её силах. — О, разборки? — заинтересованно протянул Джессо, подходя к койке и таща за собой Такеши. Тот даже не пытался высвободиться — знал, что это бесполезно. — Ну и что он натворил? — Родился идиотом, — буркнула девушка. — Разве? — босс Мильфиоре с сомнением покосился на нервно улыбающегося Хранителя Дождя, после чего перевёл взгляд на Нори. — А мне кажется, он умный парень. В любом случае, Ямамото-кун мне должен, так что открутишь ему голову после того, как он со мной расплатится. — Расплатится? — нахмурилась Камикава. — За что? — Когда ты сделал инъекцию? — уточнил он у Верде, проигнорировав вопрос девушки. — В восемнадцать тридцать две, — немного погодя отозвался учёный, всё ещё делая записи. — Какая инъекция? О чём вы? — не на шутку разволновалась Нори. Переведя полный смятения взгляд на пугающе спокойного Такеши, она уже громче спросила: — Что происходит? — Полагаю, ответ на этот вопрос ты узнаешь через… — Бьякуран сверился с наручными часами, — десять секунд, если я не напортачил с дозой. — Я всё пересчитал, — хмыкнул Верде, выжидательно уставившись на замершую Нори поверх полукружий своих очков. — Не мог же я на слово поверить такому дилетанту. — Но дозу я рассчитал верно, — усмехнулся Джессо. Ещё раз сверившись с часами, он поднял взгляд на Камикаву. — Попробуй сесть, Нори-тян. — А оно точно подействовало? — нахмурился Хранитель Дождя. — За сегодня во мне сомневаются больше, чем за весь год, — обиженно надулся босс Мильфиоре. Наклонившись, он ткнул девушку пальцем в колено, и та удивлённо расширила глаза, уставившись на свои ноги. — Конечно, подействовало. Словно в тумане, Камикава опёрлась руками на койку, спустила ноги на пол и застыла. Пол был холодный и неприятно обжёг нагретые под простынёй ступни. Она сама не заметила, как у неё из глаз потекли слёзы — на этот раз от шока и радости. Верде сделал запись в своей книжке и, тихо что-то бормоча себе под нос, вышел из палаты. — Спасибо, — только и смогла выдавить Камикава. — Спасибо… большое… — О, это не меня нужно благодарить, а Ямамото-куна, — протянул Джессо, заговорщически покосившись на Хранителя Дождя, — который позвонил и попросил помочь тебе. Сказал, что ради тебя готов на всё. Такеши невольно замер, когда Нори подняла на него взгляд. В её блестящих от слёз глазах было столько доверия, счастья и благодарности, что у него внутри снова всё знакомо сжалось. Пересилив себя, мечник покосился на Бьякурана, который покосился на него в ответ. «Нет почти ничего, чего бы я не знал, Ямамото-кун. О тебе в частности». — Похоже, ты очень много для него значишь, раз он пошёл на такой риск. — С каждым его словом Ямамото всё больше хмурился, всё сильнее сжимал зубы. Камикава растерянно замерла, не понимая, в чём дело — в отличие от Джессо, который явно наслаждался переменами на его лице. Хитро улыбнувшись, он вкрадчиво добавил: — Береги такого друга, Нори-тян. — Она спасла мне жизнь, — спокойно произнёс мечник, прожигая босса Мильфиоре ледяным взглядом. — Это самое меньшее, что я мог сделать, чтобы вернуть ей долг. — Зато теперь у тебя новый долг, — усмехнулся Бьякуран. — Передо мной. Кстати, я уже придумал, чем ты его отдашь. — Почкой? — вполне серьёзно уточнил Такеши. Нори побледнела, подавившись воздухом. — Что ты, Ямамото-кун, — отмахнулся Джессо, — зачем почкой? Мне пока своих двух хватает. А вот с желудком у меня в последнее время проблемы. — Желудком? — хрипло выдавила Камикава. Бьякуран молча кивнул. Опустившись на стул, он сцепил руки в замок, сделал глубокий вдох и спустя минуту взаимного молчания загробным голосом объявил: — Я больше не могу есть зефир. — Это ужасно, — искренне посочувствовал ему Ямамото. Нори не совсем понимала, что в этом такого ужасного — она не была знакома с боссом Мильфиоре настолько хорошо, чтобы знать о его феноменальном пристрастии к маршмэллоу. — Почему? Что случилось? — Это началось месяц назад, — мрачно продолжил Бьякуран. — На собрании Юни сказала, что на мой зефир уходит слишком много средств, и тогда… — его передёрнуло, — Блюбелл вызвалась готовить его дома. Ямамото-кун помнит, как она готовит. — Всё настолько плохо? — уточнила Нори. — Закуро загремел в больницу после её печенья, — отозвался Джессо. — А я провёл здесь лишнюю неделю из-за её зефира. И теперь меня воротит только от одного его вида. — Я пока не понимаю, как всё это связано с тем, что я тебе должен, — честно сознался Такеши. — Ты должен какое-то время поработать на меня, — объяснил Джессо. Спохватившись, он исправился: — Вернее, на нас с Юни. А Блю-тян пока поработает на Тсунаёши-куна, думаю, он не будет против. Ради всего святого, пусть ваши девочки научат её нормально готовить. — Ха-ха, это они запросто, — улыбнулся мечник. — Мне нужно будет к вам переехать? — Необязательно, но о школе на это время забудь. Вы ведь и так уже сдали все экзамены, так что это не страшно. — Слово босса — закон, — серьёзно кивнул Такеши. — Значит, замётано. — Поднявшись со стула, Джессо подошёл к Хранителю Дождя, хлопнул его по плечу и перевёл довольный взгляд на Камикаву. — Нори-тян, насчёт твоих ног. Из-за комы и паралича они ослабли, но теперь, когда паралич мы вылечили, ты быстро восстановишься, в конце концов, ты ведь необычный человек. С этим препаратом Ямамото-кун встал на ноги за считанные часы, но тогда он, что называется, был на адреналине. Тебе так торопиться не стоит — думаю, через несколько дней ты уже будешь ходить. — Спасибо вам большое, — улыбнулась девушка. Переведя сияющий взгляд на Такеши, она искренне добавила: — Ямамото, ты самый лучший друг на свете. — Ха-ха, спасибо, — неловко улыбнулся мечник. — Ты придёшь завтра? — уточнила Камикава. Покосившись на Бьякурана, она добавила: — Если тебя отпустят. — Конечно, придёт, я отпущу его пораньше, — радушно согласился Джессо. Ямамото, кажется, был не в восторге от такой перспективы, но прежде, чем он успел открыть рот, в палату зашёл Верде. Попрощавшись с воодушевлённой Нори, мафиози вышли в коридор. Когда дверь за ними закрылась, Хранитель Дождя тут же поменялся в лице — улыбки и след простыл. Прислонившись спиной к стене, он медленно выдохнул и покосился на Бьякурана, который внимательно за ним наблюдал. Во взгляде аметистовых глаз ироничная насмешка удивительным образом мешалась с искренним сочувствием. — Что? — не выдержал Такеши через пару минут взаимного молчания. — Я не считаю тебя идиотом, Ямамото-кун, — ты довольно умный парень, поумнее многих, — вздохнул босс Мильфиоре, скрещивая руки на груди, — но давать Саданори такое обещание было глупо и опрометчиво. Хранитель Дождя промолчал — ответить было нечего. Он подозревал, что Бьякуран знает абсолютно всё, поэтому его слова не стали для него неожиданностью. Такеши прекрасно понимал, что Джессо прав, но легче от этого не становилось. Того, что сделано, уже не исправить. — Позволь дать тебе совет. — Бьякуран говорил вкрадчиво и тихо — так, чтобы его голоса не было слышно в палате. — Прежде, чем помогать ей, помоги сначала себе. — Как? — усмехнулся мечник. — Обсуди свою проблему с тем, кому доверяешь, — добродушно отозвался босс Мильфиоре. — И чтобы завтра в семь утра был у меня. Хлопнув его по плечу, Джессо махнул рукой на прощание и направился к выходу из отделения. Такеши проводил его задумчивым взглядом, не спеша двигаться с места. Безусловно, в такой щекотливой ситуации не помешает совет, и он знал, что может рассчитывать на поддержку друзей, но и у них, и у него сейчас хватает проблем. Не стоит грузить их лишний раз. Да и нечего здесь обсуждать.__________________________
Тсуна, как и ожидалось, с пониманием отнёсся к тому, что Ямамото на какое-то время поменялся местами с Блюбелл. Девушка была крайне возмущена тем, что её разлучили с Кикё, но понимала, что приказы босса не оспариваются, и послушно училась нормально готовить под бдительным надзором Киоко и Хару. Такеши было стыдно из-за того, что он никого не предупредил о своей сделке с Бьякураном, но, кажется, никто на него не злился — разве что Гокудера навешал ему подзатыльников и прочитал десятиминутную лекцию о том, что у Хранителя не должно быть подобных тайн от своего босса. После свидания с Луссурией Шики позвонил Ямамото и сообщил две новости: во-первых, он считает его настоящим мужиком и благодарит за помощь сестре, а во-вторых, ему нужно прийти в себя «после многочасового забега по бутикам с этим ненормальным варийцем», поэтому на тренировку он не придёт. Нори, на радость всем, быстро шла на поправку — уже через два дня она встала на ноги, хотя долго ходить пока не могла. Верде выдал ей костыли, и она под его неусыпным присмотром разрабатывала атрофированные после комы мышцы. Ребята навещали её после тренировок, но Тсуна и Хаято заметили, что Такеши не слишком горел желанием идти вместе с ними к ней в больницу. Он по-прежнему шутил и улыбался, но стоило друзьям от него отвернуться — и он гас, словно по щелчку. На их памяти мечник пребывал в таком состоянии только после того, как проиграл Генкиши, но тогда это было объяснимо, а сейчас они просто не знали, что думать. Рёхей предположил, что Ямамото просто устал из-за тренировок — Реборн не щадил никого, даже тех, чьи боевые навыки не подвергались сомнению, — но Десятый лишь молча покачал головой. В последнее время все были напряжены до предела — из-за каждодневных спаррингов, из-за постоянного ожидания нападения неуправляемой одержимой девушки, из-за полнейшего отсутствия новой информации, — но интуиция подсказывала ему, что здесь дело в чём-то другом. На следующий день, после того, как они навестили Нори — та уже свободно передвигалась по коридору с помощью костылей и готовилась к выписке, — Гокудера подошёл к Ямамото и хмуро поинтересовался, что случилось. Мечник не спешил отвечать — явно колебался. Переглянувшись с друзьями, Тсуна ободряюще улыбнулся и добавил, что ему может стать легче, если он поделится с ними своей проблемой. Кажется, эти слова убедили Такеши, но он просто не знал, с чего начать, и потерянно смотрел на мокрый после дождя асфальт у себя под ногами. — Это очень личное, — наконец, сказал Хранитель Дождя. — Не на улице. — Тогда можно посидеть у меня, — предложил Тсуна. Возражений ни у кого не нашлось. По дороге у Рёхея и Гокудеры, как обычно, завязался спор, и успокаивать их пришлось Саваде — Ямамото просто молча шёл вперёд и по-прежнему смотрел себе под ноги. Выглядел он скорее задумчивым, чем грустным, и Десятый не мог его за это винить — в конце концов, Такеши редко делился с кем-то своими проблемами, считая, что лучше никого не беспокоить лишний раз. В этом они были похожи. Через полчаса ребята уже были в комнате у Тсуны, который отошёл на кухню за чаем. Когда он вернулся, все уже расселись на полу вокруг маленького столика и наблюдали за тем, как Ламбо пытается оседлать лежащего в углу Натса, который время от времени тихо порыкивал, но терпел — знал, что детей трогать нельзя. Торопливо поставив поднос на стол, Тсуна выпроводил обиженно надувшегося Хранителя Грозы за дверь, сказав, что поиграет с ним попозже. — Тупая корова по-прежнему не в теме, — нахмурился Гокудера, взяв с подноса кружку. Сделав глоток, он добавил: — Но хоть не мешается. Уже радует. — Это точно, — вздохнул Тсуна, опустившись на пол рядом с Такеши, который не спешил отпивать из своей кружки и просто молча смотрел на своё отражение в чайной глади. Он выглядел таким мрачным и хмурым, что всем стало немного не по себе. Неужели случилось что-то действительно серьёзное? Савада уже хотел спросить об этом, но его опередил Хаято: — Может, объяснишь, какого хрена с тобой творится? — Кажется, я влюбился, — серьёзно сказал мечник. Друзья на его слова отреагировали более чем спокойно. Никто не давился чаем, не таращил глаза: похоже, они были ни капли не удивлены. — Ты сказал «кажется», — заметил Десятый. — То есть ты не уверен? — Я не совсем понимаю, что значит «влюбиться», — нахмурился Такеши. Повернувшись к Саваде, он серьёзно спросил: — Можешь описать словами, как это? Как ты понял, что влюбился? — Ну… — Тсуна нервно покосился на Рёхея, который не сводил с него внимательного взгляда. Натянуто улыбнувшись, он выдавил: — Мне обязательно говорить об этом при старшем брате? — А тебе есть, что от меня скрывать? — подозрительно прищурился боксёр. — Ха-ха, конечно, нет, — нервно засмеялся Савада, про себя подумав: «Конечно, да, то ты об этом не узнаешь». Кашлянув в кулак, он уже спокойнее продолжил: — Я даже толком не задумывался о том, как это. Просто… Когда я впервые увидел Киоко, то понял, что пропал. И чем больше я её узнавал, чем дольше мы с ней общались, тем отчётливей я понимал, что влюбился. Но я жуткий трус и признался ей только через десять лет. — Десять?.. — хрипло уточнил мечник. — Это экстремальный рекорд, — хохотнул Рёхей. — Рекорд — это с твоей эрудицией охмурить Курокаву, — фыркнул Гокудера. — Ну да, я как-то больше с людьми общаюсь, а не с книгами, — хмыкнул Сасагава. — Если ты такой умный, то сам объясни Ямамото, что значит «влюбиться». — Любовь — это по большей части химическая реакция, — серьёзно заявил Хаято. — То, что описал Десятый — это половое влечение и следствие выброса в кровь определённых гормонов, таких, как фенилэтиламин, эндорфин, серотонин, дофамин… — Заткнись, — посоветовал ему боксёр. — Ребят, угомонитесь, пожалуйста, — взмолился Савада, видя, что Гокудера вошёл во вкус и уже собрался продолжить знакомить их с научным подходом к понятию влюблённости. — Мы пытаемся помочь Ямамото, а не выясняем, чей ай кью выше. — Десятый, я не пытаюсь доказать, что я умнее, — спохватился Хранитель Урагана. — Просто я действительно считаю, что по большей части чувство влюблённости обусловлено химическими процессами в нашем организме. Конечно, всем хочется считать иначе, но учёные уже давно всё доказали. В чём-то я с ними согласен, но правда в том, что… — Мы всё равно ничего не поймём, — нахмурился Рёхей. — У меня плохо с химией, — неловко улыбнулся мечник. — Да не буду я больше про химию, — вздохнул Хаято. — Правда в том, что многое зависит ещё и от психологической составляющей. Если девушка не только привлекает тебя физически, но ещё и интересна, как личность, и с ней приятно общаться — тогда можно сказать, что ты влип. Ты не можешь выбросить её из головы, становишься рассеянным, часто выпадаешь из реальности из-за того, что мысли постоянно крутятся вокруг неё; хочешь знать о ней абсолютно всё и скучаешь, когда её нет рядом. Тебе нравится её запах, голос, нравится к ней прикасаться. К тому же все твои желания проецируются на сон, поэтому она часто тебе снится. От гормонов никуда не денешься. — Гокудера-кун, откуда ты столько об этом знаешь? — округлил глаза Савада. — Читал, — коротко отозвался подрывник. — Сухарь, — беззлобно поддел его Тсуна. Хаято на это лишь развёл руками — мол, какой есть. — От себя ещё могу добавить, что когда девушка тебе нравится, то всё в ней кажется тебе милым, — улыбнулся Савада. — Она милая, когда спит, чихает, хмурится… — Когда ходит лохматая в домашней одежде, — согласно закивал Сасагава. Поймав на себе скептический взгляд Хаято, он немного смутился. — Что? У боксёров тоже есть сердце! — Ха-ха, спасибо, ребят, — улыбнулся Такеши. Тсуна невольно напрягся, почувствовав, что что-то не так. — Похоже, я действительно влюбился. — В Камикаву? — уточнил Рёхей. Ямамото молча кивнул, и боксёр, громко расхохотавшись в своей манере, хлопнул его по плечу. — Это же экстремально круто! Когда признаешься ей? — Никогда. В комнате повисла напряжённая тишина. Такеши беззвучно усмехнулся, и от взгляда на эту его усмешку Тсуне стало окончательно не по себе. Рёхей ошарашенно хлопал глазами, даже Хаято выглядел растерянным. Никто не знал, что говорить, поэтому они молча ждали разъяснений. — Я пообещал ей, что никогда в неё не влюблюсь, — наконец, добавил Хранитель Дождя. — Зачем? — не понял Тсуна. — У меня не было выбора, — вздохнул мечник. — Мы тогда ничего не знали о Хранителях Грехов, и я любой ценой должен был узнать всё о Нори. Для этого нужно было с ней сблизиться, и она поставила такое условие. — Когда ты влюбился? — уточнил Рёхей. — Ха-ха, наверное, она сразу меня заинтересовала, но я этого не понял, — улыбнулся Такеши. — Ямамото, обычно, когда я говорю, что ты идиот, я говорю не от всего сердца, — сдержанно произнёс Гокудера, стараясь не давать свободы нахлынувшей на него злости. В конце концов не выдержав, он раздражённо нахмурился и на повышенных тонах продолжил: — Но только, блять, истинный идиот даст такое обещание девушке, которая изначально привлекает его, как девушка! Ты совсем поехавший? С башкой не дружишь? Или ты мазохист? — Хватит, — осадил его Тсуна. — Ямамото не виноват, что так получилось. Остынь. — Я не могу остыть, чёрт возьми! Просто… — Шумно выдохнув, Хранитель Урагана залпом осушил свою кружку, снова сделал глубокий вдох и уже спокойнее продолжил: — Я же не на него злюсь. А из-за того, что так получилось, и опять я не могу ничем помочь. Ну не бывает дружбы между парнем и девушкой — рано или поздно кто-то влюбляется. — Но ты же дружишь с Шитт Пи и Хару, разве нет? — нахмурился Ямамото. — Ага, блять, — буркнул Хаято. — Я-то дружу. А Шиттопи уверена, что мы встречаемся. Сначала всё было безобидно — она просто на меня вешалась, а я её отталкивал, — но на дне рождения Десятого она стукнула меня бутылкой по башке и душила своей грудью, пока я не пришёл в себя. Вот такая офигенная дружба. — Но с Хару-то вы просто друзья, — заметил мечник. — Друзья, — кивнул Гокудера. — Но я присматриваюсь. — Да ладно? — округлил глаза Тсуна, переглянувшись с Рёхеем. — Не то чтобы Миура мне нравилась, — задумчиво продолжил подрывник. — У неё куча странных загонов, но… Она вроде поутихла в последнее время. Мне нравятся умные девушки, а когда я навещал Миуру в больнице, мы болтали без умолку. Оказывается, у нас схожие интересы, и она довольно умная. — Спустя столько лет ты это выяснил, Гокудера-кун, — выпал в осадок Савада. — Где ты был раньше, когда она меня преследовала… — Мальчики, ужин готов, — постучалась к ним Нана. — Спускайтесь, пока всё не остыло! — Я пойду, — вздохнул Такеши, поднимаясь на ноги. — Уже? — нахмурился Тсуна. Он заметил, что к чаю мечник так и не притронулся. — Может, останешься на ужин? — Спасибо, но мне нужно привести мысли в порядок, — устало улыбнулся Хранитель Дождя. — Я рад, что обсудил это с вами. Благодаря нашему разговору я многое понял. Удерживать его Савада не стал: он представлял, какой хаос сейчас царит в мыслях у Ямамото, и прекрасно понимал его желание побыть одному. Когда мечник, попрощавшись, вышел из комнаты, Рёхей вслух подумал: — Неужели так и будет молчать? — Разумеется, — тяжело вздохнул Тсуна. Было видно, что он расстроен. — Если Ямамото дал кому-то обещание, то никогда его не нарушит. — Будем честными, невовремя он всё это понял, — нахмурился Хаято. — Такие вещи никогда не происходят вовремя, — мудро заметил боксёр.__________________________
Такеши не шибко торопился домой, поэтому добрался туда довольно поздно. На часы он не смотрел, о чём флегматично сообщил отцу, поднимаясь наверх. Приняв душ и оказавшись у себя в комнате за закрытой дверью, мечник улёгся на футон и задумчиво уставился в потолок. Перевернулся на бок, потом на живот, но всё бесполезно — мысли никак не желали оставить Нори и перекинуться на что-то другое. Даже на бейсбол отвлечься не удавалось. Действительно, когда он влюбился? Как и в какой момент это произошло? Когда он впервые увидел, как она плачет? Когда они впервые поговорили по душам? Когда она вместе с его скорлупой сломала дверь в его комнату? Или когда он нёс её домой на своей спине, а она тихо сопела ему в ухо? Когда? Как?.. Как его, чёрт возьми, угораздило влюбиться в девушку, которой он пообещал оставаться друзьями? Ямамото обречённо вздохнул. Наверное, не так уж это и важно. Гораздо важнее то, что о чём бы он ни думал — о тренировках, о бейсболе, о предстоящих сражениях и возможных потерях, — все его мысли в итоге сводились к Нори. И это жутко угнетало. А от того, что он согласился к ней прикасаться — по-дружески, разумеется, — вообще хотелось лезть на стену. Тихо выругавшись, мечник натянул на голову одеяло и зажмурился, дав себе установку на сон. В конце концов, завтра в семь он снова должен быть у Бьякурана, а перед этим не помешает выспаться. Когда ему почти удалось задремать, в дверь постучали. Хранитель Дождя был так измотан морально и физически, что решил попросту это проигнорировать. Словно догадавшись, что дверь ему никто не откроет, Тсуёши осторожно заглянул в комнату и громким шёпотом спросил: — Такеши, спишь? — Уже нет, — мрачно отозвался Ямамото. — К тебе тут пришли. — Кто? Тсуёши на это лишь злорадно хихикнул, прикрыл дверь и был таков. Такеши сразу насторожился — если старик так посмеивается, то для него это ничем хорошим не кончится. С горестным вздохом покинув тёпленькую постель, он спустился на первый этаж и, сонно щурясь, вышел в главный зал, где ему приветственно помахала костылём Нори. Сонливость как рукой сняло. — Привет, — выдавил Ямамото, мысленно нарезая отца на сашими. — Тебя уже выписали? — Как видишь, — кивнула Камикава. Заметив, что мечник довольно встрёпан, она спохватилась и затараторила: — Извини, наверное, ты уже спал… — Ха-ха, ничего, — отмахнулся Ямамото. Кивнув на один из многочисленных столиков, он добавил: — Тебе, наверное, тяжело стоять. Присядь. — Спасибо, — кивнула девушка, опустившись на скамейку и поставив костыли рядом с собой. — Ещё раз извини, что так поздно. — Да брось, — снова отмахнулся от неё Такеши. — Как твои ноги? — Верде сказал, завтра я уже буду ходить самостоятельно, — довольно объявила девушка. — Но пока он запретил мне большие нагрузки. — Понятно, — вполне искренне улыбнулся Хранитель Дождя, только сейчас обратив внимание на небольшой рюкзак за её спиной. — Но я так и не понял, почему ты зашла к нам так поздно. — А, это… Ну… — Нори замялась, и Такеши даже показалось, что она немного смущена. — Понимаешь, у нас в доме травят тараканов, — издалека начала Камикава, нервно бегая взглядом по всему, за что можно было уцепиться. — А мама сказала нам об этом только сегодня… — И? — Ямамото совершенно не понимал, к чему она клонит. Девушка невнятно что-то забубнила, и он попросил: — Говори погромче, я ничего не слышу. — Не знаю, чем их травят, но нас попросили на время уехать, — сбивчиво продолжила Нори. — Мама сказала, что поживёт у своего кавалера, мы с Шики решили им не мешать и пошли к его друзьям, но это была плохая идея… — Тебя кто-то обидел? — нахмурился Такеши. — Всё обошлось, — после короткой паузы отозвалась Камикава. Мечник облегчённо выдохнул. — Оказывается, костылём тоже можно больно треснуть. Шики пришлось остаться там, ему больше некуда пойти. У нас в городе всего две гостиницы, свободных номеров нет, и… В общем… С каждым словом девушка краснела всё больше и говорила всё тише, пока в конце концов не затихла окончательно. Вжав голову в плечи, она опустила полный смятения взгляд на свои руки. Ямамото по-прежнему не понимал, в чём дело, и уже хотел спросить об этом напрямую, но Саданори вдруг сделала глубокий вдох и вскинула на него лихорадочно блестящие глаза. — Можно на пару дней остаться у тебя? В зале установилась гробовая тишина. И только откуда-то издалека до остолбеневшего Такеши призрачным эхом доносилось злорадное хихиканье отца…