«Если однажды меня не окажется рядом с тобой, запомни: ты храбрее, чем подозреваешь, сильнее, чем кажешься, и умнее, чем ты думаешь. И еще кое-что — я всегда буду с тобой, даже если меня не будет рядом». А. Милн
Когда через какое-то время Влад проснулся, Бьякуран всё-таки решил посвятить его во все подробности их мафиозной жизни. Впрочем, Хранитель Зависти такому повороту событий совсем не удивился: после рассказа Джессо он признался, что подозревал нечто подобное, но до поры до времени решил оставить все домыслы при себе. — Ты пытался уничтожить мир? — настороженно уточнил Лисичкин, пристально глядя на сидящего рядом Бьякурана. — Это было в будущем, которого, как я и сказал, уже не существует, — кивнул босс Мильфиоре. Влад немного отодвинулся от него, и он с усмешкой добавил: — Не бойся, мне больше не хочется баловаться мировым господством. По крайней мере, пока. — Эй! — нахмурился Гокудера. — Ха-ха, он же пошутил, расслабьтесь, — улыбнулся Ямамото, глядя на то, как Влад совсем отодвигается от Джессо. — Мировое господство — это скучно, — кивнул Бьякуран. Шики скептически вскинул бровь, но так и не проронил ни слова, продолжая слушать их разговор. — Жаль, что Грехи этого не понимают. У нас остался ещё зефир? — По тебе не скажешь, что ты мафиозный босс, — признался Лисичкин, глядя на то, как он копается в рюкзаке у всё ещё хмурящегося Гокудеры. — Ты слишком молодой, что ли. — Так сложилось, — отозвался Джессо. Не обнаружив в рюкзаке зефира, он расстроенно вздохнул и откинулся на спинку сиденья. — Тсунаёши-кун ещё младше меня, но формально уже считается боссом Вонголы. И для своих восемнадцати он отлично справляется. Юни тоже ещё очень молода, но без моей помощи ей было бы трудно, особенно сейчас. — У вашей семьи два босса? — удивился Влад. Не на шутку заинтересовавшись, он завалил мафиози вопросами, и время в пути пролетело незаметно. Когда они добрались до Москвы, было около семи вечера: уже давно стемнело, вдоль оживлённых дорог горели высокие фонари, освещая путь автомобилям и поздним прохожим. Ветра не было, и падавшие с неба снежинки красиво танцевали, искрясь в электрическом свете, а в тенистых местах уже выпавший снег казался синим. Ребята залюбовались этой зимней красотой, но, переглянувшись и вспомнив, что им предстоит, быстро посерьезнели. — Пойдём сейчас? — задал Хаято волновавший всех вопрос, пряча нос в воротнике тёплой куртки. — Шики-кун, как твои глаза? — уточнил Бьякуран. — Нормально, — отозвался Камикава. — Меня больше интересует Влад. Как ты? — Как огурчик, — бодро улыбнулся Хранитель Зависти. Он выглядел таким спокойным, словно это не ему предстоит вскоре остаться один на один с демоном, о котором они практически ничего не знают. — Поел, поспал, готов к труду и обороне. — Может, с обороной до утра подождём? — предложил Такеши. — Наверняка ночью такие твари сильнее, чем днём. — Утром может быть поздно, — уверенно заявил Хаято. — Пока мы добывали ключ, демон мог предупредить Грехов о нашем присутствии. Если он, конечно, вообще связан с Грехами… — Гокудера-кун прав, — кивнул Джессо. — С учётом того факта, что мы пока бессильны против демонов, а состав нашей группы не позволяет изгнать демона в ад — нам нужно поторопиться. — Я об этом не подумал, — вздохнул мечник. — Но, надеюсь, нам повезло, и Грехи ничего не знают. — Лучше бы так и было, потому что иначе мы в полной заднице, — помрачнел Шики. — Владу стоит поберечь силы, так что перемещение за мной. — Справедливо, — кивнул Бьякуран. — Влад-кун, отдай рюкзак Гокудере-куну. Он в любом случае не будет сражаться. Подрывник раздражённо нахмурился, но возражать не стал и, забрав у Влада рюкзак, молча перекинул его за спину. Всё же он прекрасно понимал, что с его оружием лезть в бой в замкнутом пространстве равносильно самоубийству. Проверив скрытое иллюзией оружие, парни одновременно ухватились за руку Камикавы. Вокруг сомкнулась знакомая плотная темнота, но уже через секунду давление исчезло, и они смогли выдохнуть. За время их отсутствия воздух в храме стал тяжелее и гуще, дышать было намного труднее. Шики зажёг кольцо, и свет от ядовито-розового пламени выхватил из темноты очертания осквернённого иконостаса. Когда они подошли достаточно близко, чтобы снова увидеть выжженные лица святых, Такеши молча достал из чехла синай, в ту же секунду обратившийся фамильной катаной. Хоть он и знал, что бессилен против демона, с оружием в руках ему было поспокойнее. Решив не медлить, мафиози прошли к алтарю, но никого не обнаружили. Крест на стене вернулся в нормальное положение, проём в полу закрылся, словно его никогда и не было. Дышать здесь было тяжелее всего — воздух был спёртый, затхлый, насыщенный тошнотворным запахом серы. — Ну что, с Богом? — нахмурился Влад, доставая из кармана ключ и протягивая его Бьякурану. — Вряд ли он нам поможет, — усмехнулся Джессо. Забрав ключ, он покосился на парней и добавил: — Мы не знаем, сколько продержится Влад-кун, так что нужно действовать максимально быстро. Если реликвия действительно там — мы должны добыть её во что бы то ни стало. — И без тебя знаем, — нахмурился Гокудера. Подойдя к стене, Хранитель Зависти приложил ладонь к нужному каменному блоку и надавил на него. Плиты на полу у противоположной стены начали опускаться, и мафиози кинулись к медленно открывающемуся проходу, в котором уже виднелась древняя каменная лестница с полуобвалившимися ступеньками. Ключ вошёл в замочную скважину сразу, словно притягиваемый магнитом, а вот старая дверь поддалась не сразу — открылась медленно, тяжело, со скрипом, являя ребятам тёмный зев коридора, ведущего куда-то вниз. В ту же секунду за их спинами раздался жуткий нечеловеческий рык, который каждый из них услышал по-своему. — Не оборачивайтесь! — многоголосо крикнул Влад. В ту же секунду рык оборвался и перешёл в жуткий визг, полный боли и злобы: кажется, идея с зеркалом сработала, и Хранитель Зависти сумел ранить демона. Шики решительно шагнул во тьму первым, освещая путь кольцом Греха, следом рванули Гокудера и Ямамото. Бьякуран зашёл последним. Приглушённый шелест пламени Зависти, демонический крик — всё кануло в мёртвую тишину, стоило боссу Мильфиоре закрыть за собой дверь и запереть её изнутри. — Куда ведёт эта лестница? — шёпотом спросил Такеши. В холодных отсветах пламени Гнева его лицо казалось мертвенно-бледным. — Сейчас выясним, — так же шёпотом отозвался Бьякуран, зажигая кольцо Марэ. Ядовито-розовый огонёк на кольце Гнева разгорелся ярче, добавляя света, и ребята увидели, что лестница уходит глубоко вниз, не сворачивая. Переглянувшись, они двинулись вперёд, быстро, но осторожно ставя ноги на грозящиеся окончательно обвалиться каменные ступени. Шики и Бьякуран шли впереди, освещая путь, Ямамото и Гокудера следовали за ними. Чем ниже они спускались, тем сильнее давила на уши могильная тишина, с каждой секундой становящаяся всё более зловещей. Спуск занял несколько минут, за которые, как они надеялись, со Владом ничего не случилось. Когда лестница наконец закончилась, мафиози оказались в тупике: перед ними была сплошная каменная глыба без какого-либо намёка на дверь или замочную скважину. Хаято тяжело вздохнул: если бы они были не глубоко под землёй, он с лёгкостью устранил бы эту преграду, но сейчас использовать динамит было глупо и опасно. — Должно же быть что-то… — многоголосо пробормотал Шики, ощупывая необработанный камень. Вдруг он дёрнулся и зашипел от боли. — Чёрт, пореза… Камикава не договорил: камень под его ладонью резко потеплел. Нахмурившись от неожиданной догадки, Хранитель Гнева достал из-за спины меч и обернулся на стоявших за ним парней. — Гокудера, поди-ка сюда. — Стоило Хаято подойти к Шики, как тот взял его за руку и резко провёл лезвием по ладони. Глубокий порез тут же наполнился кровью; подрывник поморщился, но не издал ни звука. — Приложи руку вот сюда. Смерив Шики полным недоумения взглядом, Гокудера молча приложил окровавленную ладонь к указанному месту на каменной кладке. Ничего не произошло. Бьякуран не выглядел удивлённым, а вот Такеши недоуменно переводил взгляд с Шики на Хаято, не совсем понимая, что именно должно было произойти. Нахмурившись, Хранитель Гнева осмотрел каменную поверхность под рукой Гокудеры, затем коснулся его пальцев неярко вспыхнувшим мечом и легонько пихнул подрывника в бок, призывая отойти в сторону. — В чём дело? — уточнил Хаято, даже не взглянув на свою исцелённую ладонь. — Кровь обычного человека не работает. — Полоснув себя мечом по руке, Камикава прижал её к камню. Тут же пол под их ногами завибрировал, и каменная глыба под изумлёнными взглядами ребят опустилась вниз, открывая перед ними узкий коридор. — Похоже, открыть путь к реликвии действительно может только Хранитель Греха, — многоголосо резюмировал Шики, покосившись на замерших мафиози. — Это объясняет, почему до сих пор никому не удалось её найти. Такеши уже хотел предложить чем-нибудь перевязать его руку, но Шики молча двинулся вперёд, освещая путь ярко пылающим кольцом и держа наготове меч. Переглянувшись, парни последовали за ним и вскоре оказались ещё перед одной каменной глыбой, в которой было высечено очень странное углубление на уровне человеческого роста. — Похоже на… — нахмурился Ямамото. — …лицо, — удивлённо закончил за него Гокудера. Углубление действительно походило на каменный слепок чьего-то лица. Присмотревшись, парни заметили на переносице тонкую длинную линию, пересекающуюся на лбу с более короткой. Крест. — Видимо, Шики-куну нужно… приложиться лицом к этой глыбе, — предположил Бьякуран. — Тогда мы сможем пройти дальше. Вот только неизвестно, что тогда случится с Шики-куном. Хранитель Гнева словно его не услышал, неотрывно глядя на высеченное в камне лицо. Увидев, как затуманился его взгляд, мафиози не стали его тормошить: похоже, сейчас кольцо Греха пыталось передать ему какую-то информацию. Ещё несколько секунд Камикава молча стоял на месте, затем болезненно нахмурился, поджав губы. Ядовито-розовый огонёк на кольце Гнева дрогнул, словно отозвавшись на его эмоции. — Если я сделаю это, то… — лоб Шики прорезала глубокая складка, и он тяжело вздохнул, — потеряю то, что мне дороже всего. — Жизнь? — мрачно уточнил Гокудера. — Нет. Жертвой будут мои воспоминания и чувства. — Хранитель Гнева старался не терять спокойствия, но получалось плохо — нечеловеческий голос то и дело грозился дрогнуть, как и его воля. — Я просто забуду самых дорогих мне людей. Мать, сестру, Минами… Такова плата. Я потеряю их и себя — такого, какой я сейчас. — Откуда ты это знаешь? — нахмурился Ямамото. Хранитель Гнева покачал головой, и мафиози напряжённо переглянулись. Скорее всего, он узнал об этом благодаря кольцу Гнева, но сейчас это было не особо важно: в словах Камикавы сомневаться не приходилось. Последний раз они видели у него такое лицо тогда, когда ему сообщили, что его сестра в коме. И никто не мог винить его за то, что сейчас он колеблется и не может решиться на такой отчаянный шаг — ведь семья была для Шики главной причиной, по которой он согласился сотрудничать с мафией в войне против демонов, по которой он вообще ввязался в эту безумную неравную войну. Кем он станет после того, как забудет самых важных в его жизни людей? За что будет сражаться? Утратит ли контроль над своим кольцом? Камикава не знал ответа ни на один из этих вопросов. Страх перед неизвестностью сковал его по рукам и ногам, не давая пошевелиться. Но если сейчас он откажется пожертвовать самым дорогим, что у него есть — им не удастся получить эту проклятую реликвию. И тогда мир умрёт — вместе с теми, кого он так любит. Отца Шики помнил лучше, чем хотел бы: всегда чем-то недовольный, он вечно изводил жену по поводу и без. Юрико терпела, потому что любила его и помнила, каким он был до свадьбы, а ещё потому, что у них было двое детей, и обеспечивать их в одиночку было бы трудно. Но последней каплей для неё стала любовница, которую муж привёл домой при свете дня, будучи уверенным в том, что Юрико вернётся с работы поздно. А она пришла раньше. В тот день во взгляде матери что-то погасло, но она была сильной женщиной и не позволила себе впасть в долгосрочную депрессию из-за скандального развода: вместо этого она взяла себя в руки и устроилась на ещё одну работу, чтобы обеспечить сыну с дочерью нормальное детство. С тех пор Юрико бывала дома редко, а своё свободное время тратила на детей, уход за собой и свидания с мужчинами, с которыми у неё никак не складывались нормальные отношения. Но бывали дни, когда ей не нужно было никуда идти, и такие дни они с матерью и сестрой всегда проводили вместе. Было совершенно неважно, чем именно они занимались — смотрели телевизор, играли в настольные игры или просто сидели на кухне, попивая горячий чай и делясь последними новостями: в такие моменты глаза Юрико сияли ярче прежнего, лучились любовью и теплом, которые согревали Шики изнутри лучше самого горячего чая. Он знал, что мать не жалеет себя ради них — чтобы они всегда были сыты, хорошо одеты и ни в чём не нуждались. И детское раздражение от недостатка материнского внимания сменилось пониманием того, что он не должен её подвести — особенно это касалось заботы о младшей сестре. Сестра с самого детства попадала в различные передряги. Не было ни дня, чтобы с ней что-нибудь не случилось, и поначалу Шики невероятно бесил тот факт, что именно ему приходится возиться с этим ходячим недоразумением. Но очень быстро он привязался к Нори, привык защищать её. А после того ужаса, которой ей пришлось пережить, его братская любовь к ней только возросла, и он в полной мере осознал свою ответственность за сестру. Не было ни дня, чтобы он не винил себя в случившемся, и до сих пор во сне ему являлась жёлтая иномарка, в которую у него на глазах два парня запихнули Нори. Никогда в жизни Шики не было так страшно, никогда он не бегал так быстро, как в тот день, но как бы он ни старался, угнаться за автомобилем было выше его физических возможностей. Номера Камикава не запомнил, но машина выделялась на фоне остальных автомобилей в городе, и он продолжал бежать, судорожно расспрашивая прохожих, которые подсказывали ему, куда двигаться дальше. На преследование и поиск похитителей ушло около часа, но этого часа оказалось достаточно, чтобы два ублюдка искалечили психику Нори на всю оставшуюся жизнь, подарив ей неконтролируемый страх перед противоположным полом и ненависть к самой себе. Стоило Шики увидеть сестру — голую, рыдающую, всю в крови, — в мозгу что-то щёлкнуло, и он бросился на склонившихся над ней парней. Тренер без устали твердил, что использование боевых приёмов на обычных людях влечёт за собой уголовное наказание, но в тот раз Шики об этом не думал. Впервые в жизни он был готов на убийство, но в какой-то момент слабый голос Нори заставил его прийти в себя. Она плакала, умоляла его остановиться, и внять её словам стоило Камикаве невероятных усилий — так же, как унять клокотавший в венах Гнев. Впрочем, перед тем, как позвонить в полицию, он унёс Нори в другую комнату и всё-таки использовал свой складной нож, лишив достоинства обоих подонков, заставив их орать от боли так же громко, как недавно кричала его беззащитная сестра. За такое зверство его должны были упечь за решётку, но Юрико была знакома с местным судьёй, и благодаря её обаянию дело ограничилось огромным штрафом, который им пришлось выплачивать в течение трёх лет. Как бы странно это ни звучало, этот инцидент ещё больше сплотил Шики с сестрой — настолько, что они уже не представляли жизни друг без друга. И хотя Шики пришлось очень рано повзрослеть из-за Нори, он всем сердцем любил её и продолжал оберегать, получая такую же любовь и заботу в ответ. Минами появилась в его жизни три года назад. Познакомились они случайно — на автобусной остановке, где оба по счастливой случайности решили укрыться от внезапно хлынувшего ливня. Впервые Шики почувствовал, что встретил кого-то особенного, и это было взаимно — Минами охотно дала ему свой номер, и очень быстро их общение переросло в нечто большее. Хотя Шики виделся с ней каждый день на обеденном перерыве — они учились в одном институте, — выкроить время на встречу после занятий было очень сложно, так как они оба подрабатывали и возвращались домой затемно. Поэтому, когда родители Минами уезжали в командировку, он часто оставался у неё на ночь, чтобы побыть рядом с ней лишние несколько часов. В такие ночи они либо разговаривали обо всём подряд, либо не говорили вообще. Рядом с Минами было спокойно и тепло, она была невероятно доброй, умной и обаятельной, и всегда очень переживала из-за того, что он так мало отдыхает и не жалеет себя ни на работе, ни на учёбе. В прошлом году он купил кольцо и собирался сделать ей предложение, но решил отложить эту затею после того, как получил в своё владение кольцо Гнева. Он понятия не имел, как рассказать Минами о том, во что он превратился и на что теперь способен. Да и не был уверен, что это нужно — наверняка она не поймёт, не поверит, или вообще сочувственно улыбнётся и скажет, что ему пора наладить режим и показаться специалисту. А ещё Шики не хотел вовлекать её во всё это демоническое дерьмо, которое стало неотъемлемой частью его жизни. Обручальное кольцо так и осталось лежать дома в ящике стола. До лучших времён, которые уже вряд ли наступят. Шумно выдохнув, Хранитель Гнева сделал шаг вперёд и замер, неотрывно глядя на высеченное в камне лицо, которое вдруг показалось ему жутко похожим на его собственное. Пустыми глазницами оно безмолвно смотрело на него в ответ невидящим мёртвым взглядом. Будет ли у него такой же взгляд после того, как он пройдёт точку невозврата?.. Кажется, стоявший рядом Бьякуран что-то сказал, но Шики не услышал. Сейчас он не слышал ничего, кроме стука собственного сердца. — У меня в комнате, в ящике стола лежит коробочка. — Говорить было трудно из-за вставшего в горле кома, но Камикава продолжал: — Отдайте её Минами — Бьякуран знает, где её найти. Только не рассказывайте ей про демонов и всё остальное. Просто скажите, что я люблю её — и всегда буду любить, что бы ни случилось. — Хорошо, — кивнул босс Мильфиоре. — Передайте маме с сестрой, что я сделал это ради них. И даже если я их забуду… — Голос всё-таки дрогнул, и Шики, не договорив, с невесёлой усмешкой провёл рукой по лицу. — Чёрт, я будто умирать собрался. — Передадим, — понимающе кивнул Гокудера. — И ещё… Ямамото. — Камикава вдруг обернулся на него, и мечник невольно замер. От взгляда ядовито-розовых глаз его пробрал озноб. Это был взгляд человека, принявшего, скорее всего, самое тяжёлое решение в своей жизни. — Позаботься о Нори. Ты единственный, кого я могу об этом попросить. Прежде, чем Такеши успел ответить, Камикава развернулся и сделал шаг вперёд — быстро, порывисто, пока вспыхнувший в сердце огонь решимости не уступил место уже знакомому страху. Приложив лицо к углублению, он тут же почувствовал, как сознание окутывает невидимая плотная пелена, а в теле разливается неприятная слабость. Пустые каменные глазницы вспыхнули, и в следующее мгновение этот свет затопил всё вокруг, затмевая реальность. Колени Шики резко подломились, и он рухнул наземь точно подкошенный. Кольцо Гнева на его руке мигнуло и погасло.__________________________
— Нори, ты в порядке? — Угу… Камикава тяжело вздохнул и поудобнее устроил шмыгнувшую носом сестру у себя на спине, продолжая идти вперёд по парку. Девочка обняла его за шею и положила голову ему на плечо. Нори было всего одиннадцать, но для своего возраста она привлекала слишком много внимания со стороны противоположного пола, из-за чего часто навлекала на себя неприятности, от которых каждый раз её спасал старший брат. Вот и сейчас был один из таких случаев — разогнав окруживших девочку хулиганов, Камикава привычным жестом усадил её себе на спину, подхватил под ноги и медленно понёс домой. — Чего они хотели? — уточнил он. — Чтобы я дала им денег. Шики не удержался от очередного тяжёлого вздоха. Хотя местная молодёжь была хорошо дисциплинирована, всё же находились некоторые индивидуумы, которые почему-то считали, что им всё дозволено. И именно на таких индивидуумов очень часто натыкалась его сестра по пути из школы. Пока дело ограничивалось только вымоганием денег и обзывательствами, но Камикава понимал, что через пару-тройку лет местные хулиганы будут приставать к его сестре совсем не из-за денег — и эта мысль не на шутку его ужасала. Пожалуй, стоит обсудить это с матерью и отправить Нори в боевую секцию, потому что, как бы ему этого ни хотелось, он не сможет защитить её от всего. Вот только денег на боевую секцию им вряд ли хватит. Что ж, если ради того, чтобы записать сестру на каратэ или ещё куда, ему придётся устроиться ещё на одну подработку — он без колебаний это сделает. Или, может быть, даже сам возьмётся за её обучение — у него за плечами уже достаточно опыта, чтобы научить Нори хотя бы элементарной самообороне. — Я могу сама идти, — буркнула девочка. Ей нравилось кататься у него на спине, но она ни за что не призналась бы в этом даже самой себе. Шики прекрасно это понимал и на её возмущение ответил лишь негромким смешком. — Я тебе не надоела? — вдруг спросила она. — Почему ты так решила? — удивился Камикава. — Ну… Ты каждый раз мне помогаешь, — пробормотала Нори. — Ещё ты не можешь из-за меня делать то, что тебе хочется, потому что тебе приходится смотреть за мной из-за того… — она вдруг запнулась и всхлипнула, — из-за того, что маме некогда… Камикава обречённо вздохнул, чувствуя, как его плечо стремительно намокает от слёз. Сколько бы он ни присматривал за сестрой, ей всё равно не хватало материнского внимания. Камикава был уже достаточно взрослым, чтобы не обижаться на мать из-за того, что та не жалеет себя ради них, но Саданори была младше, и ей порой казалось, что мать их не любит, что она никому не нужна и что брату было бы намного лучше без неё. Он порядком устал от этого и решил, что пора объяснить сестре, что к чему. — Нори, как думаешь, что такое «семья»? — вдруг спросил Шики. — Семья? — Девочка так озадачилась этим вопросом, что даже перестала плакать. Подумав, она изрекла: — Любимые люди. — Правильно, — кивнул Шики. — Для меня семья — это ты и мама. Семью нужно ценить и защищать. Мама много работает не потому, что мы ей не нужны — наоборот, она очень нас любит и хочет, чтобы мы ни в чём не нуждались. И даже если ты мне надоешь, я всё равно буду тебя защищать, понимаешь? — Потому что ты меня любишь? — улыбнулась Нори. — Есть такое, — со вздохом признал Камикава. — И мама меня тоже любит? — Конечно. — Тогда я тоже буду вас защищать, — неожиданно заявила девочка. По её весёлому, но в то же время решительному голосу Шики понял, что она улыбается. — Я стану сильной-сильной, даже сильнее тебя, вот увидишь! И буду защищать вас с мамой. — Подрасти сначала, мелочь, — фыркнул он. — Защищать она будет… Перед глазами вдруг промелькнул лепесток сакуры. Ещё один, и ещё один, и ещё… Шики озадаченно нахмурился: уже август, сакура давно отцвела, так откуда?.. Почувствовав, как ноша на его спине резко полегчала, он обернулся и замер, уставившись на повзрослевшую сестру. Та, скрестив руки за спиной, молча смотрела на него в ответ и не двигалась с места. Она выросла такой красивой и стойкой, несмотря на всё, что с ней произошло… И, пожалуй, у Нори получилось выполнить своё давнее детское обещание: она действительно стала невероятно сильной, настолько, чтобы идти рядом с Шики, а не плестись позади и прятаться за его спиной. Но чего ей это стоило… Он помнил, как сам начал обучать её после того случая. Тренировки давались Нори тяжело, иногда она даже плакала от боли и бессилия, но никогда не жаловалась — молча стискивала зубы и раз за разом пыталась повторить те движения, которые ей показывал брат. Ненависть к себе и собственному телу мешала ей раскрыться в полном объёме, но благодаря поддержке Шики она постепенно двигалась вперёд. В конце концов, пусть и не сразу, у неё начало получаться. Камикава отчётливо запомнил её радостную улыбку, когда ей впервые удалось пробить его защиту. Ради этой улыбки он был готов на всё. Он помнил, как они вместе делали кораблики из бумаги, пускали их по реке и бежали за ними, споря, чей кораблик первым доплывёт до моста. Помнил, как помогал ей делать уроки, объясняя непонятные ей вопросы столько, сколько было нужно, чтобы она разобралась и нашла правильный ответ. Как помогал ей красиво заплетать волосы, хотя ему самому перед этим пришлось прочитать не одну статью в интернете и попрактиковаться на одноклассницах. Как успокаивал её после очередной школьной ссоры и неустанно повторял, что она нормальная, и что у неё обязательно появятся друзья. Как часами сидел у её кровати, когда она болела, поил её тёплым чаем и гладил по голове… Несмотря на его чуткую заботу, сестра очень быстро повзрослела — пожалуй, даже слишком быстро. И вот уже не он, а Нори сидит у его кровати, когда он болеет. Шики не любил лежать без дела даже во время болезни, но мрачно-обеспокоенный взгляд сестры был довольно убедителен. Она помогала ему обрабатывать боевые травмы после тренировок, однажды даже зашивала ему разбитую губу, потому что он наотрез отказался идти ко врачу — для них это было слишком дорого. Они договорились убирать и готовить по очереди, но иногда он задерживался на работе, а когда приходил домой — его всегда ждали чистая квартира, горячий ужин и сестра, которая, поворчав на то, что он опять припозднился, всё равно каждый раз обнимала его, даже не дав снять куртку. Благодаря Нори Шики сразу овладел кольцом Греха, не проходя через тот ужас, который пришлось пережить Хисае. Ведь именно после того, как он однажды в детстве ударил сестру, к нему пришло осознание, что Гнев губителен, и его необходимо сдерживать, не давая затмить рассудок. Они с Нори всегда были рядом друг с другом. Всегда любили, поддерживали, защищали, заботились и понимали друг друга с полуслова. Их жизни всегда шли рядом, как две параллельные линии, которые словно сливались в одну, никогда не расходясь в разные стороны. И они никогда не должны были разойтись. Но судьба распорядилась иначе. Прежде, чем Камикава успел как-либо отреагировать, стоявшая напротив сестра грустно улыбнулась и начала стремительно рассыпаться нежными розовыми лепестками. — Нори!.. Шики едва успел схватить её за руку, но вместо пальцев сестры у него в ладони осталась только горсть лепестков. Подняв взгляд, он увидел лишь танцующие на ветру розовые пятнышки. В груди болезненно заныло. Что произошло? Почему она исчезла? Неужели это всё, что осталось?..__________________________
— Мам, может, пойдём спать?.. — Давай посидим так ещё немного. Юрико поправила плед на плечах Шики и ласково обняла его, укутав нежным материнским теплом и тонким запахом своих любимых цветочных духов. Ему ничего не оставалось, кроме как сдаться под её натиском. Да и, честно говоря, он был не против провести с ней ещё немного времени. Как обычно, он вернулся домой поздно, сестра давно легла спать, а вот Юрико решила дождаться его возвращения, даже приготовила ужин. И хоть отбивные немного подгорели, Камикава съел всё до последней крошки — мать смотрела на него такими щенячьими глазами, что отказать ей и тем самым расстроить её было бы самым настоящим преступлением. — На следующей неделе Рождество, — мечтательно вздохнула Юрико, перебирая пальцами вечно взлохмаченные волосы на макушке Шики. Тот блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь этими прикосновениями. — Украсим дом, я приготовлю праздничный ужин… — Давай я приготовлю ужин, — нервно хмыкнул Камикава, — а ты вместе с Нори украсишь дом. — Идёт, — согласилась женщина. На какое-то время они замолчали, продолжая сидеть в обнимку. Шики слышал, как мать несколько раз делала глубокий вдох, очевидно, собираясь что-то сказать, но не решалась. Когда он уже собрался спросить, в чём дело, она, наконец, заговорила. — Шики… — тихо позвала Юрико. — М? — Ты правда не ненавидишь меня? Камикава недоуменно нахмурился, опустил взгляд на мать и замер, увидев, как её глаза блестят от просящихся наружу слёз. Она выглядела такой несчастной и в то же время серьёзной, что у него в груди что-то больно кольнуло. — С чего мне тебя ненавидеть? — уточнил Шики. — Отбивные были неплохие, просто в следующий раз не жарь их на полном огне. — Из-за меня у тебя не было нормального детства, — грустно улыбнулась мать. — Тебе пришлось заботиться о Нори, пока я работала, и… — Наша песня хороша, начинай с начала, — вздохнул Камикава, не дав ей договорить. — Я уже много раз это говорил, и скажу ещё раз. Ты ведь старалась ради того, чтобы мы были всегда сыты и хорошо одеты. Почему я должен ненавидеть тебя за твою заботу? — Но ведь тебе было одиноко всё это время… — Юрико моргнула, и слёзы медленно покатились по её щекам. — Ты заботился о Нори, а я… Прости, я опять… Прежде, чем Шики успел ответить, она прижала его к себе и уткнулась носом ему в шею. Было неудобно, он чувствовал, как судорожно она дышит и как намокает рубашка от её слёз, но ни за что на свете он не оттолкнул бы сейчас свою мать. Надеясь хотя бы немного её успокоить, Камикава начал осторожно гладить её по подрагивающей спине. — Я даже не помню, когда ты плакал последний раз, — выдавила Юрико. — Ты слишком много на себя взвалил… — Зато ты плачешь за нас двоих, — усмехнулся Шики. — Прости… На самом деле он плакал, когда был младше. Плакал много и часто — от злости на вечно попадающую в неприятности бестолковую сестру, от обиды на мать, которая, как ему казалось, просто забыла о нём, скинув на него заботу о сестре и работу по дому… Но однажды, когда поздно ночью Шики проснулся и спустился на кухню попить воды, он увидел, как Юрико готовит еду — очевидно, для них с Нори. Сонная, уставшая, взъерошенная, в деловом костюме и на подкашивающихся ногах — похоже, она недавно вернулась с работы и даже не успела переодеться, только сняла туфли на каблуках, на которых ей уже было больно стоять. До этого Шики редко видел, как она готовит, потому что в основном готовить приходилось ему, но после увиденного он, наконец, понял, что их матери сейчас тоже тяжело. Она не забыла о них с сестрой, она любит и заботится о них… Осознав это, он стал плакать реже, пока не перестал окончательно. Так же, как и сестре, ему очень не хватало материнского внимания, и Шики это признавал. Но он должен быть сильным — ради сестры и ради матери, которая так старалась и старается ради них. Впрочем, Юрико прекрасно всё понимала и без слов: время от времени он замечал в её взгляде вину и глубоко затаённую боль. И сейчас, спустя столько лет, она словно пыталась додать ему внимание и ласку, которых он был почти лишён в детстве. Наконец, спина под его рукой перестала дрожать, но Камикава всё ещё слышал тихие всхлипы у себя над ухом и продолжал обнимать мать, ожидая, когда она полностью успокоится. — Заканчивай, а то глаза опухнут, — через пару минут вздохнул он. — Да и чёрт с ними, — буркнула ему в шею Юрико. — В прошлый раз ты тоже так говорила, а потом выла белугой, глядя на себя в зеркало. Соседи подумали, что мы кого-то пытаем, и хотели вызвать полицию. — Какой же ты!.. — отняв заплаканное лицо от его шеи, мать отвесила ему шутливый подзатыльник. — Самый лучший сын на свете, — закончил за неё Камикава. — И не поспоришь… — Юрико слабо, но искренне улыбнулась, утерев слёзы. Даже такие незначительные движения всегда получались у неё очень женственными и красивыми. — Посидим так ещё немного?.. — Только если пообещаешь больше не плакать. — Ты же знаешь, это невозможно. — Хотя бы сегодня, — выпал в осадок Шики. — Ну, благодаря тебе я уже успокоилась, — согласилась она. — Разбудишь меня, если я усну? Шики уже собрался возразить, но Юрико покрепче обняла его и с тихим «спасибо» положила голову ему на плечо, устраиваясь поудобнее. Сейчас эта бойкая и сильная женщина была похожа на капризного маленького ребёнка, и вновь он не смог ей отказать. Выкроить время на то, чтобы вот так провести его вместе с семьёй, с каждым годом становилось всё сложнее, поэтому такие моменты в своей жизни Камикава считал по-настоящему драгоценными. Несмотря на сложное детство он искренне любил мать с сестрой. Рядом с ними у него на душе всегда было спокойно и тепло. Он любил и чувствовал себя любимым. Закрыв глаза, Шики медленно выдохнул, слушая тихое ровное дыхание матери. Хоть завтра им обоим снова на работу, ничего страшного, если они посидят вместе ещё немного. Ещё чуть-чуть… Он так расслабился, что и сам не заметил, как провалился в сон следом за Юрико, прислонившись виском к её голове. Проснулся Камикава от того, что услышал, как рядом кто-то плачет. Но, открыв глаза, он никого не увидел. Откинув с себя плед, Шики уже хотел потянуться, но вместо этого нахмурился и опустил взгляд на зажатую в пальцах ткань. Разве он накрывался пледом перед тем, как уснуть? Откуда он здесь взялся? Прежде, чем парень успел как следует над этим задуматься, он почувствовал еле уловимый, почти выветрившийся цветочный запах. Женские духи.__________________________
— Где ты постоянно пропадаешь? — тихо спросила Минами. Шики тяжело вздохнул и, оторвавшись от написания курсовой, развернулся к сидевшей на его кровати девушке. Они не виделись уже больше двух недель, за это время её лицо немного осунулось, под зелёными глазами залегли тени, длинные каштановые волосы потускнели: похоже, она совсем не высыпалась из-за новой подработки. К тому же Минами была очень озабочена тем, что в последнее время он стал реже выходить на связь, почти всегда не брал телефон и перезванивал ей только под ночь, да и то ненадолго. Когда бы она ни позвонила его матери, та всегда отвечала, что сын на работе или на учёбе. Вот только на работе и в институте его тоже не было: Минами связывалась с его коллегами и однокурсниками, которые, как выяснилось, тоже понятия не имели, где Шики. О том, что он почти всё свободное время посвящает тренировкам с демоническим кольцом, она, разумеется, не знала. — Устроился на вторую работу? — спросила девушка, нахмурив выразительные тёмные брови. Хотя её голос оставался ровным и спокойным, Камикава видел, как крепко она вцепилась в деревянный каркас кровати. — Мне пока одной хватает. Губы Минами дрогнули, и Шики замер, увидев, как поменялся её взгляд — наполнился всем тем, что она копила в себе последние несколько месяцев. Растерянность, боль, страх… Гнев. Камикава почувствовал его так остро, будто это его сейчас разрывает изнутри бессильная злость. — Расскажи мне, что происходит. В этот момент она выглядела такой решительной, что сразу было ясно — на этот раз от разговора уйти не удастся. Шики много раз думал рассказать ей о новой главе в своей жизни, но у него просто не укладывалось в голове, как Минами сможет его выслушать и поверить в такую невероятную историю. Она в призраков-то не верит, а уж в демонов и других подобных тварей и подавно. Да и стоит ли вообще ей об этом знать? — Я… — Камикава поставил локти на колени и спрятал лицо в ладонях, шумно выдыхая сквозь пальцы. Гнев, клокотавший в груди Минами, отзывался в его сердце неприятным огнём. — Я не могу. Не сейчас. — А когда? — глухо спросила девушка. — Когда, Шики? Это продолжается уже почти год. Юрико-сан постоянно говорит, что ты на работе или на учёбе, но там тебя нет. И твои однокурсники тоже не знают, где ты, чем занят и что с тобой. Ты совсем за дуру меня держишь? Камикава беззвучно усмехнулся. Он никогда не считал Минами глупой. И то, что она уже давно распознала его обман, его совсем не удивило. В конце концов, одна и та же ложь не может так долго казаться правдой… Свою мать Шики в расчёт не брал — даже несмотря на свой опыт и возраст, во многих вопросах она оставалась по-детски наивной. — Я не твоя мать, Шики, — процедила девушка, словно услышав его мысли. Хранитель Гнева чувствовал, как она изо всех сил сдерживает поднимающуюся в груди горячую волну. — И я не успокоюсь, пока не выясню, что ты скрываешь. Пауза затянулась. Шики не знал, что говорить, Минами пыталась побороть накатывающую злость. — У тебя рак? — Нет. — Ты подсел на наркотики? — Господи, нет. — Я тебе больше не нужна? Ты нашёл кого-то ещё? — С чего ты вообще это взяла? — нахмурился Камикава. — А что мне ещё думать?! — вскинулась Минами, лихорадочно сверкнув повлажневшими глазами. Впервые за всё время Шики видел её в таком состоянии. — Я… Я не понимаю! Ты ни о чём мне не говоришь, делаешь вид, будто всё в порядке! — С каждым словом её голос становился всё громче, всё сильнее вибрировал и прерывался, переходя на крик. — Мне остаётся только ломать голову, какого чёрта с тобой происходит, идиот! Мне уже просто хочется убить тебя на хрен! Я волнуюсь за тебя! Я люблю тебя, чёрт возьми! Когда она замолчала, в комнате повисла звенящая тишина. Гнев вышел из неё вместе со словами, оставив после себя боль — горькую, щемящую, от которой хотелось съёжиться в комок и реветь до потери голоса. Растерянное лицо Шики с каждой секундой становилось всё более размытым, пока окончательно не дрогнуло и не пошло рябью. Девушка моргнула и почувствовала, как по щекам потекли горячие слёзы. Плакать она не любила, но в этот раз, похоже, сдержаться не получится. Прежде, чем Минами успела отвернуться, Камикава сел рядом, взял её лицо в свои ладони и большими пальцами бережно вытер катившиеся из её глаз слёзы. Щёку обжёг холодный металл: уже давно он, не снимая, носил старинное кольцо с гравировкой — красивое, но немного странное. Встретившись со взглядом Камикавы, девушка невольно замерла: в нём было столько сильного, неугасимого чувства, обращённого к ней… и столько боли, что ей стало неимоверно стыдно за то, что она так вспылила. Шики переживал из-за сложившейся ситуации не меньше неё, но Минами понимала, что вечно так продолжаться не может. И была уверена, что он тоже это понимает. — Мы же обещали друг другу, помнишь? — глухо спросила она. Голос дрожал, слёзы всё ещё текли из глаз, и Камикава продолжал осторожно их вытирать. — Ничего не скрывать друг от друга. — Помню. — Тогда почему ты не можешь рассказать мне, что происходит? — Потому что боюсь тебя потерять, — честно ответил Шики. — Боюсь, что ты не примешь меня таким, каким я стал. На секунду Минами показалось, что она увидела в его глазах ядовито-розовый отблеск. Наверное, это был отсвет от экрана ноутбука. — Дурак ты, — прошептала она. — Хоть я и чувствую, что в тебе что-то поменялось… Это ведь по-прежнему ты. В последнее время она действительно чувствовала, что в Шики что-то изменилось. Изменился его взгляд, изменились его движения, улучшилась реакция — хотя это было вполне объяснимо его боевыми навыками и тем, что он начал тренироваться с мечом. Но в то же время, находясь рядом с ним, девушка чувствовала в нём какую-то непостижимую, незнакомую ей силу. И её это пугало. Но это был страх не перед Шики… А за него. — Я тоже боюсь тебя потерять, — тихо сказала Минами. — Знаю, — кивнул Камикава. — Понимаю, это нечестно, но… Я пока не знаю, как тебе обо всём рассказать. Прошу, дай мне ещё немного времени, чтобы всё обдумать. Девушка долго смотрела ему в глаза, словно надеясь найти в них ответы на все накопившиеся вопросы, пока, наконец, не кивнула — слабо, неуверенно, еле заметно. Плакать она уже перестала, но Шики продолжал осторожно гладить большими пальцами её мокрые от слёз скулы. — Ты представить себе не можешь, как я тебя люблю, — тихо сказал он, неотрывно глядя на Минами. — Настолько, что хочу состариться и умереть рядом с тобой. Так что не смей больше думать, что ты мне не нужна. Мне нужна только ты. — Даже не знаю, могу ли тебе верить… — засомневалась девушка, и Камикава отчётливо увидел в ещё влажных от слёз глазах ехидную искорку. — Придётся тебя убедить, — вздохнул он. Подавшись вперёд, Шики приник к её губам, обнимая её лицо обеими руками и вкладывая в поцелуй всё, что невозможно было передать словами. Как он скучал по ней, как дорожит ей, как много она для него значит и как сильно нужна ему. И Минами ответила — искренне, открыто, обхватив его за шею и прижимаясь ближе. — Теперь веришь? — через пару минут спросил Хранитель Гнева, слегка отстранившись. Девушка открыла глаза и посмотрела на него нечитаемым взглядом: похоже, ещё не пришла в себя и не слишком уловила суть вопроса. — Недостаточно убедительно, — наконец, сказала она. — Недостаточно? — прищурился Камикава, склонив голову набок. Опустив руки на плечи Минами, он вдруг повалил её на кровать и навис сверху. — Тогда придётся постараться, чтобы ты поверила. Прежде, чем девушка успела что-либо ответить, он уже снова целовал её — медленно, чувственно, глубоко, с каждой секундой всё больше теряя голову от такой долгожданной близости. Подавшись навстречу Камикаве, Минами запустила пальцы в его волосы и шумно выдохнула, когда его рука вдруг забралась под её свитер, прошлась по животу и огладила грудь сквозь лифчик. — Шики… — Что? — глухо спросил он, проводя губами по голубоватой строчке артерии на её шее. — А курсовая?.. «К чёрту курсовую», — подумал Камикава, но озвучить свои мысли так и не успел: в дверь неожиданно постучали. Резко сев, он осоловело уставился на так же резко севшую Минами. — Ребята, ужин готов! — раздался из-за двери приглушённый голос Юрико. — Сейчас спустимся! — придя в себя, крикнула девушка. Шики тихо выругался и провёл рукой по лицу, мысленно благодаря мать за то, что она пришла именно сейчас. Потому что приди она минутой позже — было бы уже поздно, и им с Минами потом было бы перед ней очень неудобно. — У тебя сейчас такое забавное лицо, — хмыкнула девушка после затянувшейся паузы. Качнувшись вперёд, она чмокнула его в губы и тут же спрыгнула с кровати. — Кстати, это всё ещё было недостаточно убедительно. В следующий раз постарайся, чтобы я поверила. — Какая ты недоверчивая. — А то, — усмехнулась Минами. — Идёшь? — Сейчас, только сохраню курсовую, — кивнул Шики, покосившись на ноутбук. Когда дверь за девушкой закрылась, он тяжело вздохнул и, неохотно поднявшись с кровати, подошёл к ноутбуку. Курсовая осуждающе смотрела на него незаконченной главой. Сохранив документ, Камикава уже хотел пойти на кухню, но его взгляд зацепился за не до конца закрытый ящик стола. На всякий случай обернувшись — вдруг Минами решила вернуться? — он достал из ящика небольшую коробочку и, открыв её, задумчиво уставился на золотое кольцо. Простенькое, но элегантное — на руке Минами оно бы смотрелось идеально. Шики вдруг отчётливо почувствовал, как кольцо Гнева холодит кожу на его пальце, напоминая о том, о чём совсем не хотелось задумываться. Он Хранитель Греха, обладатель демонической силы, которой у него до сих пор не слишком хорошо получается управлять. И у него нет никакой уверенности в том, что он всё ещё человек. Кольцо Греха привнесло в жизнь Шики много новых трудностей и опасностей, в которые он совсем не хотел втягивать Минами. Так же, как и заставлять её ждать, пока они разберутся с Грехами. Если разберутся. Обручальное кольцо лежало в ящике уже год. За всё это время Камикава так и не решился сдать его обратно в магазин — во-первых, срок возврата уже давно истёк, а во-вторых, вернуть или продать это кольцо означало бы для него отказаться от своих чувств…__________________________
— …ва! Камикава! Чёрт… Шики очнулся прежде, чем Гокудера успел хлестнуть его по щекам, и тут же болезненно поморщился. Голова гудела словно пчелиный улей, в глазах отчаянно щипало, и он вдруг понял, что плачет: горячие слёзы непрерывно катились вниз, заливаясь в уши и пропитывая волосы. Его не покидало стойкое ощущение, что с ним произошло что-то ужасное, но что именно — он не понимал. Правда, в одном Камикава был твёрдо уверен: так хреново ему не было уже очень давно. — Ты как? — встревоженно нахмурился Такеши. Хранитель Гнева сел и медленно перевёл на него мутный взгляд. — Ты… меня помнишь? — осторожно уточнил мечник. — А с чего мне тебя не помнить? — Шики не ожидал, что его голос прозвучит так слабо. Горло свело судорогой, и он, пересилив себя, тяжело поднялся на ноги. Нельзя сейчас расклеиваться: неизвестно, сколько ещё продержится Влад, который в одиночку сдерживает демона наверху. На счету каждая секунда. — Потом разберёмся. Нужно идти. Стоило ему это сказать, как каменная преграда перед ними вдруг пошла трещинами и с треском рассыпалась, открывая путь дальше. Игнорируя встревоженные взгляды мафиози, Хранитель Гнева зажёг кольцо и молча двинулся вперёд, освещая путь себе и последовавшим за ним парням. Слёзы продолжали течь по его щекам, скатываясь под ворот свитера и щекоча шею. В конце коридора их ждал очередной тупик. Подойдя поближе к каменной кладке, Камикава внимательно её осмотрел, ощупал шероховатую поверхность. — Что на этот раз? — встревоженно спросил Ямамото. Обнаружив небольшое углубление, Камикава по наитию погрузил в него руку с мягко светящимся кольцом Гнева, и внутри что-то щёлкнуло: отверстие оказалось замочной скважиной в небольшой каменной дверце. С первого раза открыть её не получилось, и он дёрнул посильнее. За дверцей стоял хрустальный фиал, который показался Хранителю Гнева смутно знакомым. Он был таким маленьким, что без труда уместился бы на ладони, высокое узкое горлышко оплетала тонкая серебряная вязь. Осторожно взяв его в руки, Шики сдул с него пыль и увидел, как под толстыми стенками блеснула тёмная жидкость. Это определённо было то, за чем они сюда пришли. Прежде, чем замершие мафиози успели прийти в себя, Камикава забросил фиал в рюкзак за спиной Хаято и уже было сделал шаг в обратную сторону, но вдруг опасно пошатнулся. Такеши вовремя спохватился и поддержал его за плечи, не дав ему упасть. — Эй, ты точно в порядке? — нахмурился он. — Нет, — отрезал Хранитель Гнева, сбросив с себя его руки. — Пойдём уже. Переглянувшись, мафиози молча последовали за Шики, который нетвёрдо, но достаточно быстро шагал вперёд. Только что они добыли первую из реликвий, но ожидаемой радости это событие не принесло. Конечно, всё могло быть и хуже — их мог убить затаившийся в алтаре демон, или им пришлось бы принести человеческую жертву, чтобы добраться до заветного фиала… Но то, что произошло с Камикавой, пожалуй, можно было считать человеческой жертвой. Ведь тот Камикава Шики, которого они знали, фактически исчез там, внизу, вместе с воспоминаниями о своей семье. И тот Камикава Шики, который сейчас шёл впереди них, был уже совершенно другим человеком. Подъём наверх занял около пяти минут. Хотя было заметно, что Хранитель Гнева чувствует себя не очень хорошо, он ни разу не остановился: видимо, хотел побыстрее убраться подальше от места, в котором, по сути, лишился самого себя, хотя он об этом теперь вряд ли вспомнит. Дойдя до двери, он обернулся на Бьякурана, и тот, достав ключ, вставил его в замочную скважину. — Будьте начеку, — тихо сказал босс Мильфиоре. — Шики-кун, идёшь первым. — Ну естественно, — мрачно хмыкнул Камикава, потянувшись к висевшему за спиной мечу. Когда Джессо открыл дверь, он решительно шагнул вперёд, но вместо того, чтобы обнажить оружие, вдруг зажал нос и закашлялся. — Какого… Выйдя следом за ним, мафиози тут же поняли причину такой реакции: в алтаре смердело так, что глаза сами собой начинали слезиться, а к горлу подступала тошнота. Бьякуран только брезгливо поморщился, а вот Гокудере с Ямамото пришлось зажать носы следом за Шики. Осмотревшись в поисках Влада, парни обнаружили его у противоположной стены: прислонившись к ней спиной, он задумчиво смотрел на чёрную пузырящуюся лужу в центре помещения. Очевидно, тошнотворный запах исходил именно от неё. — Какого хрена? — гнусаво договорил Шики, переводя взгляд с лужи на Влада и обратно. — Как оказалось, демоны тоже состоят из органики, — усмехнулся Хранитель Зависти. Судя по спокойному выражению лица, его ни капли не смущал исходящий от лужи запах, и никаких трудностей с дыханием он не испытывал. — По крайней мере, когда они находятся в нашем мире. Так что разобраться с этой тварью было нетрудно. — Твоё зеркало сработало против демона? — поинтересовался Бьякуран. — О, да, — хмыкнул Лисичкин. — Слышали бы вы, как он визжал, увидев себя. — А что будет, когда мы уйдём? — уточнил Гокудера, бросив многозначительный взгляд на то, что осталось от поверженного демона. — Ничего, — пожал плечами Влад. — Он не соберёт себя воедино без моей помощи, так что лужа просто испарится через какое-то время. Что с реликвией? — спросил он, переведя взгляд на Шики. — Забрали, — коротко ответил Шики, кивнув на рюкзак за спиной Хаято. — Ты какой-то бледный, — заметил Хранитель Зависти. — Влад-кун, переместишь нас отсюда? — попросил Джессо прежде, чем тот успел спросить у Камикавы, всё ли с ним в порядке. Лисичкин молча кивнул, не сводя взгляда с Шики. Он уже понял, что внизу что-то произошло, но расспрашивать об этом сейчас было не самой лучшей затеей. Вытянув руку и дождавшись, когда все за неё ухватятся, Хранитель Зависти сосредоточенно нахмурился. В следующую секунду мафиози уже жмурились от солнечного света, слегка приглушённого занавесками в комнате Влада. Шики тут же с размаху опустился на заправленную кровать, поставил локти на колени и запустил пальцы в припорошенные пылью волосы. — Может, кто-нибудь всё-таки объяснит… — начал Влад, но его прервал радостный собачий лай ворвавшегося в комнату Снежка. Пёс сразу же ринулся к хозяину, но, едва учуяв исходивший от него странный запах, настороженно фыркнул и принялся обнюхивать его руки. — Что ты помнишь из того, что случилось под храмом? — спросил Бьякуран у Хранителя Гнева, прислонившись к стене. — Мы спустились вниз, прошли вперёд, мне пришлось порезать себе руку и приложить к камню, который загораживал проход. Потом мы прошли дальше, но снова наткнулись на тупик, и… — Шики выпрямился и хмуро посмотрел на Джессо. — И потом я очнулся на полу. — Ты помнишь свою семью? — прямо спросил Такеши. — Отца-то? — фыркнул Камикава. — Ещё бы. Такую мразь хрен забудешь. — Я про твою мать, сестру и девушку. Их ты помнишь? Хранитель Гнева посмотрел на него, как на умалишённого. Мечник растерянно переглянулся с Гокудерой, который, кажется, тоже до последнего отказывался верить, что Шики совсем потерял память о самых важных для него людях. Влад и вовсе не понимал, что происходит. — Закрой глаза, — попросил босс Мильфиоре, подойдя к Хранителю Гнева и хрустнув пальцами. — Я кое-что попробую. — Звучит подозрительно, — пробормотал Шики, но глаза всё же закрыл. Наклонившись, Бьякуран приложил ладонь к его лбу и сосредоточенно нахмурился. Крылатое кольцо Марэ на его пальце полыхнуло мягким оранжевым пламенем, отразившимся в прищуренных аметистовых глазах. Впрочем, уже через минуту он выпрямился и в ответ на вопросительные взгляды ребят отрицательно качнул головой. — Я могу передать человеку знания и воспоминания, которые он имеет в других измерениях, но… — Джессо перевёл взгляд обратно на Шики, который непонимающе смотрел на него. — Похоже, что его воспоминания исчезли во всех измерениях. — Какие воспоминания? — нахмурился Камикава. — Чтобы заполучить Кровь, ты пожертвовал воспоминаниями о матери, сестре и девушке, — объяснил Хаято. Влад удивлённо расширил глаза, уставившись на Шики. — Теперь их для тебя попросту не существует. Глядя на серьёзные лица мафиози, Шики готов был поверить Гокудере, хотя его слова казались совершенно неправдоподобными: ведь он никогда не слышал ни о матери, ни о сестре, да и девушки у него никогда не было. Но Камикава знал, что никто из присутствующих здесь не стал бы ему врать на этот счёт — кроме, пожалуй, Бьякурана. — А ты никак не можешь восстановить его воспоминания? — уточнил Влад у Джессо, но тот лишь покачал головой. — Если бы хотя бы в одном измерении его память не пострадала, я без проблем бы вернул ему воспоминания, — вздохнул босс Мильфиоре. — Говоря понятным тебе языком, тут работает принцип резервной копии. — Ясно, — пробормотал Хранитель Зависти. — Цель оправдывает средства, — улыбнулся Бьякуран, прерывая затянувшуюся паузу. Покопавшись в рюкзаке за спиной Хаято, он достал хрустальный фиал и продемонстрировал его всем присутствующим. — Кровь теперь у нас. Гокудера раздражённо нахмурился и уже хотел что-то сказать, но Ямамото чувствительно пихнул его локтем в бок. Он и сам был не в восторге от слов Бьякурана, но, к собственному сожалению, не мог с ним не согласиться: ведь если бы не Шики, они бы так и не смогли заполучить реликвию. — Интересно, на какие жертвы придётся пойти ради оставшихся двух реликвий, — нахмурился Хранитель Зависти. — Вырезать себе сердце? Убить лучшего друга? — Вполне возможно, — кивнул Джессо. — И, если нужно будет убить кого-то, чтобы заполучить реликвию — ты убьёшь? — уточнил Влад. — Конечно, — снова кивнул босс Мильфиоре, пряча фиал обратно в рюкзак. Он всё ещё улыбался и говорил так спокойно, словно речь шла о чём-то совершенно обыденном. — Кто бы сомневался, — мрачно усмехнулся Гокудера. — Мы не можем позволить себе даже малейшую слабость, — отрезал Джессо, резко посерьезнев и переведя на него пугающе холодный взгляд. Хаято напрягся. — Мне нравится Ямамото-кун, Шики-кун, Влад-кун, и ты тоже мне нравишься, Гокудера-кун, но, если мне придётся убить тебя, себя или кого-то ещё, чтобы получить следующую реликвию — моя рука не дрогнет. На кону слишком много. — Давайте успокоимся, — нервно улыбнулся Такеши, переводя взгляд с Бьякурана на мрачного Гокудеру. — Мы заполучили Кровь, Влад победил демона в храме, никто не умер. Предлагаю немного отдохнуть и возвращаться обратно. — Отличная идея, Ямамото-кун! — как ни в чём не бывало улыбнулся босс Мильфиоре, переключившись в свой обычный жизнерадостный режим. — Так и сделаем. Пойду позвоню инженерам, узнаю, что с нашим самолётом. — Он всегда такой? — тихо спросил Хранитель Зависти, когда Джессо вышел из комнаты. — Всегда, — отозвался Гокудера, скрестив руки на груди. — Бьякуран — босс одной из самых сильных и влиятельных семей в Альянсе. Хоть он почти всегда улыбается, на самом деле он расчётливый, жёсткий и хладнокровный. Никогда не знаешь, что у него на уме. Это не делает его плохим человеком, но однажды он чуть не уничтожил весь мир — согласись, такое трудно забыть. — Пожалуй, — нервно хмыкнул Влад. — Десятый доверяет Бьякурану, и он много раз нас выручал, но я считаю, что с ним нужно быть начеку, — резюмировал Хаято. Неожиданно у Шики зазвонил телефон. Достав его из кармана, он озадаченно уставился на экран, с которого на него, улыбаясь, смотрела Саданори. Зачем Хранительнице Похоти вдруг понадобилось с ним связаться? Неужели на базе что-то случилось в их отсутствие? И откуда у него в телефоне её фотография?.. — Это твоя сестра, — пояснил Ямамото. Видя, как взгляд Камикавы наполнился смятением, он добавил: — Просто ответь. Наверное, она почувствовала, что с тобой что-то случилось. Переглянувшись с Владом и Гокудерой, Камикава всё-таки ответил на звонок. Сейчас нужно говорить как можно спокойнее, чтобы сестра — Господи, как непривычно, — ничего не заподозрила раньше времени. То, что с ним произошло, лучше обсудить вживую, а не по телефону. — Шики, у вас там всё нормально? — раздался из динамика встревоженный голос Нори. — Привет, — ответил Хранитель Гнева. — Да, всё в порядке. Мы добыли Кровь, как будет готов самолёт — возвращаемся в Японию. — Вы её достали!? — выдохнула девушка. — Здорово! Утром обрадую Саваду. Но… у вас точно всё нормально? Мне вдруг стало не по себе, такое уже было, когда Юки на тебя напала, и… — Всё хорошо, не волнуйся, — успокоил её Камикава, мысленно отметив, что у его сестры отличная интуиция. — И иди спать, у вас уже три ночи. — Ладно… А с Ямамото всё в порядке? — уточнила Нори, тут же торопливо добавив: — Не то чтобы я за него как-то особенно волновалась, за Гокудеру я тоже переживаю, и… — С ними тоже всё нормально, — вздохнул Хранитель Гнева. Про Влада он тоже решил пока не рассказывать, иначе разговор может затянуться, а ему это сейчас совсем не нужно. — Ох, слава богу. А ты ещё не успел купить сладости? — Чего? — не понял Камикава. — Ты обещал привезти что-нибудь сладкое, — уточнила Нори. — Пряники, пастилу или ещё что-нибудь, помнишь? Нет. Он не помнит. Он вообще ни хрена не помнит из того, что хоть как-то связано с его сестрой. И как ей потом это объяснить, как потом с ней общаться — Камикава не имел ни малейшего понятия. — Я забыл. — Нори промолчала, и что-то подсказывало Шики, что она уже заподозрила неладное. — Куплю. — Хорошо, спасибо! — Хотя она старалась говорить непринуждённо, Камикава уловил в её голосе волнение. — Напиши, когда будете возвращаться, и передавай привет ребятам. Спокойной ночи. Звонок прервался — девушка положила трубку первой. Убрав телефон, Шики шумно выдохнул и поднял взгляд на Ямамото и Гокудеру, которые всё это время обеспокоенно смотрели на него. — Как я справился? — спросил он, сам не понимая, зачем. — Нормально, — кивнул Гокудера. — Наверное, это очень сложно, — сочувственно нахмурился Влад. — Нет, — качнул головой Камикава. — Просто… никак. Я думал, что что-нибудь вспомню, когда услышу её голос и поговорю с ней, но… Ничего. Белый лист. Всё, что он чувствовал сейчас — смятение. Одна только мысль о том, что у него есть семья и девушка, казалась безумием, абсурдом. Получается, теперь он совсем другой человек, раз совсем забыл всех, кого любил… За что он сражается? Зачем живёт? Как контролирует своё кольцо? Шики с ужасом понял, что не знает ответа ни на один из вопросов. А раньше он, наверное, ответил бы, не задумываясь. — Cестра и мать… Я их любил? — глухо спросил Камикава. — Очень, — кивнул Ямамото. — Настолько, что ради них без колебаний решил пожертвовать своей памятью для того, чтобы добыть реликвию. У вас очень дружная и крепкая семья. — А моя девушка?.. — Похоже, ты собирался сделать ей предложение, потому что попросил нас передать ей коробочку из твоего стола, — сказал вернувшийся в комнату Бьякуран. Камикава промолчал. Оказывается, у него — или, правильнее сказать, у прежнего Шики, — была девушка, которую он любил настолько, что хотел провести с ней всю жизнь. Были мать и сестра, ради которых он был готов на всё. Сейчас это казалось невероятным — ведь он никогда никого не любил так сильно, — но прежний Шики, похоже, кардинально отличался от него в этом плане. Впрочем, уже нет смысла думать о том, каким он был раньше. Нужно думать, как теперь обойтись с тем, что у него осталось. Вот только что у него осталось?.. — Самолёт будет готов к полудню, так что завтра мы уже будем в Японии, — добавил Бьякуран. Переведя взгляд на Влада, он вручил ему уже ненужный ключ и добавил: — Ты едешь с нами. Это не обсуждается. — Я так и подумал, — вздохнул Хранитель Зависти. С толикой грусти оглядев свою комнату, он почесал за ухом счастливо скалящегося пса, который всё это время сидел у его ног. — Но я не могу взять с собой Снежка, да? Вряд ли он хорошо перенесёт такой перелёт… — Можно оставить его у твоих бабушки и дедушки, — предложил Ямамото. — Думаю, они будут только рады. — Тогда мне нужно всё собрать и съездить в Калязин, — нахмурился Лисичкин, продолжая чесать Снежка за ухом. Тот словно почувствовал волнение хозяина и вкрадчиво посмотрел на него, склонив голову набок. — Не хочу перемещать Снежка. Вдруг с ним что-то случится. — Нам тоже нужно собраться, так что придётся съездить ко мне, — кивнул Бьякуран. — Шики-куна напрягать не будем, возьмём такси, — уточнил он, покосившись на Гокудеру и Ямамото. — Где встретимся? — уточнил Влад. — Полдвенадцатого мы за тобой заедем, — улыбнулся босс Мильфиоре.__________________________
Ночь выдалась отнюдь не спокойной: прямо под окном местные любители выпить решили устроить соревнование по метанию стеклянных бутылок в деревья, сопровождая это нехитрое дело нецензурными комментариями и громким хохотом, который было слышно на много километров вокруг. Когда Гокудера уже хотел высунуться в окно и начать сольный марафон по метанию динамитных шашек в проклятых пьянчуг, у них, наконец, кончились бутылки, и всё стихло. — Как здесь вообще можно жить, — раздражённо прошипел Хаято, забираясь обратно под одеяло. — Привыкаешь, — сонно отозвался Бьякуран, удобно расположившийся на диване. Прежде, чем Хранитель Урагана успел сказать, что привыкнуть к чему-то подобному просто невозможно, за окном глухо тренькнула гитара. Видимо, представители местного алко-колорита решили, что, раз заняться больше нечем, два ночи — самое время исполнить что-нибудь душевное. — Приходи ко мне, Наташа-а! Я тебя откарандашу-у! — заорал мужик под аккомпанемент истерического хохота своих товарищей. — Приводи подругу Олю, я и её отканифолю-ю! В комнате было темно, и Гокудера не видел лица Бьякурана, но он явственно ощутил, как со стороны дивана повеяло могильным холодом. Похоже, к такому не мог привыкнуть даже босс Мильфиоре. И хотя Хаято понятия не имел, о чём так самозабвенно поёт алкаш под окном, он был уверен в одном — петь ему осталось недолго. — Мы пойдём с тобою в баню, я тебя — ик! — оттарабаню-ю! — продолжал мужик, бренча на гитаре мимо нот. — А потом ко мне на дачу, я тебя отконопачу-у! Послышался звук затвора. Познаний Гокудеры в оружейном промысле хватило, чтобы опознать по этому звуку снайперскую винтовку. Подойдя к окну, босс Мильфиоре распахнул фрамугу, и в комнату тут же залетел холодный ветер. — Если сейчас же не заткнётесь, я прострелю вам колени, — пообещал Джессо, демонстрируя винтовку. Благо, жил он на четвёртом этаже, и слишком громко говорить не пришлось — его и так было прекрасно слышно. — У вас десять секунд, чтобы свалить отсюда. Инстинкт самосохранения отключился у любителей спиртосодержащих напитков ещё после второй бутылки, а выпили они в несколько раз больше. Поэтому главный заводила, терзавший гитару, закономерно послал босса Мильфиоре на три не самых приличных буквы. Впрочем, после того, как пуля вошла в асфальт рядом с его ногой, он резко поменял своё мнение и подорвался с места. Следом, громко матерясь, рванули его дружки. Ямамото хотел спросить, зачем вообще Бьякурану винтовка, но вовремя вспомнил, что это всё-таки босс мафии, а боссу мафии просто необходимо иметь под рукой огнестрельное оружие. — Спокойной ночи, — миролюбиво пожелал Джессо, ложась на диван и закутываясь в одеяло. — Ага, спокойнее некуда, — пробормотал Шики. Такеши и Хаято нервно хмыкнули. В восемь их разбудили крики вышедших на прогулку детей. Взбодрившись под душем и обнаружив в холодильнике повесившуюся на собственном хвосте мышь — не в буквальном смысле, конечно, — парни приняли единогласное решение зайти в какое-нибудь местное кафе, купить сувениры и отправиться за Владом, который наверняка уже был на полпути в Москву. Утро выдалось довольно солнечным, но в то же время снежным и холодным. Выйдя на улицу, парни сразу натянули на головы капюшоны и следом за Бьякураном двинулись к ближайшему ресторанчику, где подавали в основном блюда русской кухни. Опробовав легендарные блины и сырники с малиновым вареньем, ребята поехали в сторону Киевского вокзала, неподалёку от которого проживал Хранитель Зависти. За сувенирами решили зайти в торговый центр, который оказался переполнен людьми, что было неудивительно для выходного дня. Камикава направился прямиком в кондитерскую за сладостями для сестры, и ребята, недолго думая, двинулись за ним. Пока Шики задумчиво оглядывал имеющийся ассортимент, а Бьякуран набирал в корзину всё, до чего мог дотянуться, Гокудера и Ямамото ждали их у входа. Заметив, что мечник то и дело косится на полку с шоколадом, Хаято заговорщически пихнул его локтем в бок. — Купи ей шоколадное сердце. Не можешь подарить своё — подари хотя бы такое. — Может, тебе стоит купить что-то подобное для Хару? — отозвался Такеши. Подрывник вспыхнул — не то от злости, не от смущения, не то от всего сразу, — и уже набрал воздуха, чтобы возмутиться, но вместо этого только медленно выдохнул и мрачно сказал: — Один-один, бейсбольный придурок. — Почему не признаешься ей? — поинтересовался Хранитель Дождя. — Потому что относительно недавно её отшил Десятый. Не думаю, что после стольких лет влюблённости она сможет так быстро его забыть. — Ну… — Мечник прищурился, покосившись на него. — Просто ты не видел, как она на тебя смотрела, когда узнала, что это ты спас её от Юки. Прежде, чем Гокудера успел спросить, как именно на него тогда смотрела Хару, у него зазвонил телефон. Увидев на экране красноречивое «Десятый», он тут же прижал телефон к уху. Ямамото наклонился, чтобы послушать. — Нори-сан сказала, что вы нашли Кровь, — выпалил Тсуна, забыв поздороваться. — Это правда? — Да, она у нас, — подтвердил Хаято. — Но есть одна проблема. — Что-то с Шики-саном? — догадался Савада. Интуиция с самого утра трубила тревогу, да и обеспокоенный вид Нори наводил его не на самые хорошие мысли. — Он в порядке? — Он потерял память, — лаконично сообщил Хранитель Урагана. — Он что?.. — ахнул Десятый, понизив голос. — Но как? Стоп, он вообще всё забыл или… — Ему пришлось пожертвовать воспоминаниями о своей семье и девушке, чтобы мы смогли заполучить Кровь, — мрачно пояснил Гокудера, понизив голос. — Бьякуран говорит, что с этим ничего нельзя сделать, потому что Камикава потерял память во всех измерениях. Но его сестре пока знать об этом не нужно — будет лучше, если мы всё объясним ей лично. — Пожалуй… — согласился Савада. Хоть он и чувствовал, что с Хранителем Гнева что-то случилось, эта новость всё равно его потрясла. — И ещё мы нашли Хранителя Зависти, — ещё тише сказал Хаято, переглянувшись с Такеши. Тсуна промолчал, очевидно, пребывая в ещё большем шоке, чем до этого. — Он поедет с нами. Так что вы были правы насчёт того, что вернёмся мы не вчетвером. — Ух ты, — наконец, выдохнул Тсуна. — А как вы его нашли? Или это он вас нашёл? Хотя стой, лучше при встрече расскажете… Кстати, когда вы возвращаетесь? Самолёт уже починили? — К полудню должен быть готов. — Отлично! Тогда будем вас ждать. Удачного полёта! Положив трубку, Хаято уже хотел спросить Такеши, не стоит ли им остановить увлёкшегося Бьякурана — тот набирал уже вторую корзину сладостей, — но мечника рядом не обнаружилось. Оглядевшись, Гокудера увидел его в магазине напротив: кажется, там продавались швейные принадлежности. — С каких пор ты увлекаешься рукоделием? — уточнил он, подойдя к Ямамото, который задумчиво рассматривал вышивальные наборы и спицы для вязания. — Это для Нори, — пояснил Хранитель Дождя. — Она любит рукоделие — у неё даже был свой кружок в школе. Думаю, после новостей о брате ей нужно будет на что-нибудь отвлечься. — Пожалуй, ты прав, — подумав, согласился подрывник. Тяжело вздохнув, он хлопнул друга по плечу. — Похоже, ты и правда по уши втрескался, если так хорошо запомнил, что ей нравится. — Это тут не при чём, — сконфуженно нахмурился Ямамото, оглядывая полку. — Я просто хочу её поддержать. Представь, что Бьянки забыла о твоём существовании — наверняка тебе было бы очень плохо. — Я бы от радости скурил все запасы сигарет, — усмехнулся Хаято. Такеши выразительно покосился на него, и он со вздохом добавил: — Ну, может, не совсем от радости. Взгляд мечника зацепился за среднего размера набор с зимним пейзажем: прохладные неяркие цвета успокаивали, и на картинке он выглядел довольно красиво. Прихватив пару спиц для вязания и несколько клубков пряжи, он расплатился с улыбчивой продавщицей и вместе с Гокудерой вернулся в кондитерскую, где Шики пытался утихомирить пробудившуюся в Бьякуране неуёмную любовь к сладкому. Совместными усилиями им всё-таки удалось убедить босса Мильфиоре, что скупать все сладости не стоит, и он ограничился одной корзиной, в которой преобладал зефир. Когда они подъехали к дому Влада, тот уже ждал их на улице вместе с небольшим чемоданом. Хранитель Зависти выглядел грустным и уставшим: у него перед глазами до сих пор стоял растерянный взгляд Снежка, который до последнего не понимал, что происходит. К тому же ему пришлось провести в поезде около десяти часов и всё утро проторчать в университете, выбивая себе срочный академический отпуск. Погрузив чемодан в багажник, Влад уселся на заднее сиденье рядом с Гокудерой и, поздоровавшись, тут же откинулся на спинку сиденья. Хранитель Зависти отключился прежде, чем Ямамото успел спросить, как прошла поездка в Калязин, поэтому весь путь до аэродрома прошёл во всеобщем молчании. Когда сонный Лисичкин вместе с ребятами выбрался из машины и увидел самолёт, на котором им предстояло долететь до Японии, у него возник закономерный вопрос: — А нам точно хватит топлива? — Этот самолёт использует специальную топливную смесь, так что волноваться не о чем, — отозвался Джессо, разгружая багажник. Подошедший мужчина в костюме сообщил, что всё готово к полёту, и, перемолвившись парой слов с боссом Мильфиоре, отогнал его автомобиль подальше от взлётно-посадочной полосы. Переглянувшись, мафиози решительно двинулись к негромко шумевшему двигателями самолёту. — Я впервые покидаю Россию, — признался Хранитель Зависти, когда они расселись по местам и пристегнули ремни. Устроившись поудобнее, он зевнул в кулак и сонно добавил: — Всегда мечтал побывать в Японии, но как-то не сложилось. — Это не туристическая поездка, — напомнил Хаято, вытряхивая снег из капюшона. Он был рад, что они наконец возвращаются в Намимори, где зима выдалась не такой холодной. — И вряд ли ты увидишь что-то, кроме нашей базы. — Зато узнаешь много новых людей, — добавил Ямамото, смягчив слова друга. Влад не ответил, снова уснув и склонив голову к молча сидевшему рядом Камикаве. Подрывник завистливо вздохнул и уставился в иллюминатор, за которым вдали виднелось заснеженное поле. Двигатели зашумели сильнее, и самолёт тронулся с места, выезжая на взлётно-посадочную полосу.