«Нет ничего пагубнее женщины». Гомер
Почти всю ночь Тсуна не спал и тихо завидовал Ламбо и И-пин, которые перебрались к нему в комнату и благополучно проспали до самого утра. Савада бы тоже не отказался вздремнуть хотя бы пару часов, но голова была так перегружена информацией, что расслабиться просто не получалось. По пути в школу он вёл себя далеко не так энергично, как всегда, да и Гокудера с Ямамото были какими-то тихими. Друзья перебросились парой фраз при встрече и дальше шли молча. Первым напряжённой атмосферы не выдержал Такеши. — Всё будет нормально, я уверен! Давайте будем оптимистами, а то так и с ума сойти недолго. Тсуна покосился на Хаято, опасаясь, что тот, как всегда, вспылит и набросится на Ямамото с возмущёнными восклицаниями, но тот лишь усмехнулся, опустив руки в карманы штанов. — В последнее время ты говоришь умные вещи, бейсбольный придурок. Ты, случаем, не заболел? — Ха-ха, я совершенно здоров! Сам не знаю, что со мной такое. Может, я повзрослел? — Пф-ф-ф, повзрослел? С этой глупой улыбкой ты выглядишь, как пятилетний ребёнок! Савада облегчённо выдохнул, слушая диалог своих друзей: он был рад, что им удалось отвлечься. Однако сам он расслабиться не мог — вновь и вновь прокручивал в памяти вчерашний день, силясь понять, в какой момент они ступили на неправильный путь рассуждений. Но в очередной раз дойти в своих мыслях до конца собрания Десятый не успел, услышав странный галдёж. Оглядевшись, он понял, что они уже подошли к школе, а галдела толпа, занявшая площадь перед зданием. Кое-как пробившись вперёд, мафиозная троица озадаченно застыла. На образовавшемся внутри толпы пустыре находилось два человека: капитан клуба каратэ, Оояма Дайгоро (7 серия — п.а.), и глава кружка вышивания, Камикава Саданори. К лицу парня прилипло несколько цветочных лепестков, а у его ног валялся помятый букет махровых маргариток. Похоже, девушка швырнула подарок прямиком по обратному адресу и попала точно в яблочко. — Ты совсем дурачок, да? — Её мелодичный голос был полон ледяного презрения. — Думаешь, я позволю лапать себя кому попало, а потом милостиво прощу за букет цветов? Толпа взволнованно притихла. Гокудера неодобрительно цокнул языком, Ямамото удивлённо захлопал глазами, а Тсуна с замиранием сердца ждал дальнейшего развития событий: уж он-то прекрасно помнил, каким вспыльчивым был главный каратист их школы. — Я не лапал тебя! Просто обнял в знак того, что рад нашему знакомству! — нахмурился Дайгоро. Он ведь на самом деле просто её обнял. Ну, может, чуть-чуть переобнял… — Вот как. Жаль, я не испытала радости от знакомства с твоими руками, которые ты, судя по всему, любишь распускать. Для терпения Дайгоро это стало последней каплей. В мгновение ока он оказался возле девушки, уже занеся руку для удара. Тсуна даже не успел запаниковать, Гокудера коротко выругался, а Ямамото застыл на месте, так и не дотянувшись до болтавшегося за спиной чехла с катаной. Но то, что произошло дальше, заставило всех троих удивлённо вытаращить глаза. Уклонившись от удара, девушка оттолкнула каратиста и отскочила назад. Искривив губы в усмешке, она поманила Дайгоро пальцем, и тот, охваченный боевым азартом, ринулся вперёд. Камикава побежала ему навстречу и, неожиданно подпрыгнув, выставила вперёд правую ногу, продолжая по инерции лететь вперёд. Оояма не успел пригнуться, и стройная женская ножка врезалась ему в плечо. Бедняга отлетел назад, а Нори взмыла в воздух и прогнулась в спине, готовясь приземлиться на руки. Длинные волосы взметнулись вверх светло-розовой волной, школьная блузка слегка задралась, обнажив плоский живот с еле заметным рельефом мышц. Несколько каратистов с воинственным кличем ринулись к ней, но это стало их роковой ошибкой: как только Камикава коснулась ладонями асфальта, она тут же оттолкнулась от него и развела ноги в шпагате, отправив в нокаут сразу двоих. Движения девушки были лёгкими, плавными и до безобразия правильными, перетекая одно в другое. Некоторые парни из толпы подались вперёд и вздохнули, кто-то удивлённо, а кто-то разочарованно: под школьной юбкой девушка носила короткие спортивные шорты, которые плотно обтягивали округлые бёдра. — Ни фига себе, — вырвалось у Тсуны. — А казалось, она только вышивать умеет, да, Ямамото? Не получив ответа, Десятый развернулся к своему Хранителю Дождя и удивлённо округлил глаза. В последний раз он видел на лице Такеши такой восторг тогда, когда школьная команда выиграла региональные соревнования по бейсболу. — Ямамото?.. — Он потряс мечника за плечо, но тот не отреагировал, наблюдая за девушкой, которая уже успела уложить на лопатки ещё трёх членов карате-клуба. Тсуна помахал рукой у друга перед глазами, но снова не получил никакой реакции. — Эй, Ямамото? — Готов, — мрачно констатировал Гокудера, после чего от души дал Такеши подзатыльник. Мечник вздрогнул и недовольно покосился на него. — Чего так вылупился? Ничего ж особенного. — Ничего особенного? — Хранитель Дождя перевёл взгляд обратно на Камикаву, которая оттолкнулась ногами от груди одного из каратистов и, совершив изящное сальто, приземлилась с грацией дикой кошки. — Посмотри, как она двигается! — Обычная показуха и элементарная самооборона, — фыркнул Гокудера. — Пойдём уже. Ему хотелось побыстрее пойти на урок, но Ямамото мнения друга не разделял и внимательно следил за тем, как Нори медленно выпрямляется, игриво склонив голову набок и глядя на своего последнего противника — низенького худощавого мальчика. Покосившись на раскиданных по земле товарищей, тот пустился в позорное бегство под улюлюканье и свист толпы. — Нет, Гокудера… — Такеши помрачнел и тихо продолжил: — Она явно скрывает больше, чем выставляет напоказ. Как мечник я не мог этого не увидеть. — Хочешь сказать, она сильная? — Десятый покосился на Нори, к которой уже спешила Адельхейд. Споткнувшись о громко завывавшего капитана карате-клуба, она раздражённо пнула его и, повернувшись к скромно потупившейся Камикаве, начала быстро что-то ей говорить. — Но ведь она… Чёрт, Ямамото, да она просто тебе понравилась! — В смысле понравилась? — Оторвав любопытный взор от переговаривавшихся девушек, Хранитель Дождя повернулся к своему боссу и озадаченно захлопал глазами. — Я не понимаю. «Он правда не понимает?..» — у Тсуны нервно задёргался глаз, а Хаято хлопнул себя рукой по лбу. — А-а, в смысле как боец? Ха-ха, как боец она очень даже ничего! Может быть, удастся уговорить её помочь мне с тренировками. Скуало сейчас не до этого… Мечник улыбнулся и перевёл взгляд обратно на Саданори, игнорируя звонок, зазвучавший на весь двор. «Он и правда не понимает…» — опомнившись, Савада потряс друга за плечо и затараторил: — Потом уговоришь, мы на урок опаздываем! — Снова не получив никакой реакции на свои слова, он тихо взвыл и мученически закатил глаза. — Ямамото, пойдём! Закончив разговор с Нори и подпихнув её к дверям школы, Адель пригрозила мафиозной троице кулаком и отправилась следом за Камикавой. «Она слишком хороша для любителя. Интересно, кто она такая?» — всё думал о своём Ямамото, идя рядом с Тсуной и глядя в спину шедшей впереди Камикавы. Неожиданно та замедлила шаг и обернулась на Такеши. Взволнованно-заинтересованный взгляд встретился с мрачновато-спокойным. Ямамото затаил дыхание. Ещё никогда с ним такого не происходило: мысли словно по команде бросились врассыпную, а по спине пробежался приятный холодок. Неожиданно бледно-голубые глаза по-доброму сощурились, а уголки красивых губ дрогнули в еле заметной улыбке. Мечник хотел окликнуть её, но не успел: девушка отвернулась и скрылась за парадной дверью школы.__________________________
Кёя знал, что после употребления большого количества алкоголя через какое-то время наступает так называемое похмелье, но испытать всю его прелесть на себе никогда не рассчитывал. Похмелье, несмотря на расчёты Хранителя Облака, всё-таки пришло, проявившись чудовищной головной болью и неспособностью нормально соображать. Вследствие последнего Кёя пока не знал, кого благодарить за своё состояние, и потому срывал злость на Дино. Каваллоне пришёл в школу так рано, что ему пришлось час ждать своего ученика возле кабинета. Зажатая в руках Дино банка с мутной жидкостью, в народе именуемой рассолом, не вызвала у Кёи доверия и отправилась в окно. Когда Каваллоне сказал, что это помогло бы нейтрализовать последствия «вчерашнего», Хибари окончательно потерял доверие как к банке, так и к своему наставнику. Последнее Мустанг как раз и старался исправить те десять минут, которые находился в кабинете Хибари. Впрочем, Кёю не впечатлила история о том, как Дино встретил его в коридоре, икавшего и разодетого непонятно во что; о том, как он вещал на всю школу об усталости от своей работы и безответной любви; о том, как Дино нашёл его в радиорубке заливающим слезами стол; о том, как Дино вёз, а затем тащил его до дома… Дино, по мнению Хибари, подозрительно много фигурировал в этой истории, а потому она так же не вызвала у него доверия. — Я же за тебя волнуюсь, Кёя! — причитал Дино. — Как я мог напоить собственного ученика? — Не знаю. Не помню. Поэтому ты главный подозреваемый. — Да почему!? — Я тебе не верю. «Хороший аргумент…» — Дино обречённо вздохнул: Кёя нуждался в фактах, коих было совсем немного. Неожиданно в светлую головушку Мустанга пришла идея, и он добродушно предложил: — Давай попытаемся восстановить картину вчерашнего дня. Где обрываются твои воспоминания? Хибари задумался, изо всех сил стараясь игнорировать головную боль. Вчерашний день был словно окутан густым туманом, и понять, докуда он простирался, было невероятно сложно. Но через пару минут Кёя всё-таки справился с этим и задумчиво произнёс: — Я пил чай вместе с травоядным. — С Юки? — уточнил Дино. Получив в ответ утвердительный кивок, он вздохнул и закончил: — Ну, похоже, она всё-таки отомстила тебе за то, как ты её… кхм, проводил. «Ну как чай? Вкус необычный, да?» — Я убью эту… — На попытку найти подходящее слово голова откликнулась новой вспышкой боли, и Кёя, вцепившись пальцами в волосы, забормотал: — Убью… Убью это травоядное… Дино стало по-настоящему страшно за Юки. Похмелье у Хибари пройдёт, а вот его последствия могут стать необратимыми, в частности для виновницы этого самого похмелья. Поёрзав на диване, Мустанг снова заговорил, стараясь придать голосу как можно более мягкую интонацию: — Да ладно тебе, Кёя… — От полыхнувшего бешенством взгляда он нервно дёрнулся и опасливо продолжил: — Попытайся вспомнить, что было дальше. Может, ей ещё рано умирать? «Кёя… Я раздумала тебе мстить, но говорить это уже слишком поздно». Хибари сокрушённо вздохнул и уронил голову на скрещенные на столе руки. Полыхавший внутри гнев потихоньку угас, освободив место для привычного раздражения, разбавленного досадой. Теперь Кёя понял, почему Юки так занервничала, когда он отпил из кружки, но от этого она не стала менее виноватой в его глазах. Поморщившись от новой вспышки боли, он сухо произнёс: — Конь, ты слишком много знаешь. — Э!? — побледнел Каваллоне. — К-кёя, п-пого… — Загрызу до смерти. — Погоди! Давай я тебе расскажу кое-что очень важное, а потом ты загрызёшь меня до смерти? Кёя поднял голову и раздражённо уставился на своего наставника. Ему уже надоело сидеть в кабинете и упиваться головной болью, хотелось размяться и выплеснуть всю накипевшую злость, но Дино не спешил радовать его такой возможностью. Столкнувшись с его серьёзным взглядом, Кёя вздохнул и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку кресла. Похоже, этот конь собирается рассказать ему что-то действительно важное, а в таком случае с боем можно немного подождать.__________________________
— По-твоему, это смешно?! — Акеми уже в который раз потрясла у Юки перед носом дохлой мышью. Окоченевшее тельце безвременно почившего грызуна грустно закачалось на тонком облезлом хвостике, обдав Хисаю трупным душком. — Ты меня вообще слышишь, идиотка!? Любой на месте Юки потерял бы аппетит, но та как ни в чём не бывало продолжала потягивать сок из жестяной банки. Казалось, Акеми вот-вот лопнет от злости. Сжимавшая мышиный хвост рука резко дёрнулась, и помятое тельце оторвалось от него, не выдержав такого испытания на прочность. Пролетев мимо испуганно икнувшего Тсуны, оно шмякнулось о стену и сползло на пол. — Какого чёрта ты засунула мне в сумку эту гадость!? — Готанда ткнула пальцем в лежавшую на полу мышь. — У меня все вещи ею провоняли! Сказать что-либо в свою защиту Юки не успела: дверь отъехала в сторону, и в кабинет ввалился Хибари. Яростью, которая от него исходила, можно было топить лёд и заряжать атомные реакторы. Когда Кёя приметил двух стоявших у доски девушек и двинулся к ним, Хисая снова приложилась к банке с соком, а Акеми предусмотрительно отошла в сторонку. Остановившись рядом с Юки, которая с невозмутимым видом наслаждалась соком, Хранитель Облака задумчиво склонил голову набок. Его взгляд упал на жестяную банку, а после переполз на лицо девушки. — Ну и как на вкус? Тихий вкрадчивый голос заставил Юки поперхнуться и уставиться на главу комитета. Его взгляд был красноречивее любых слов, поэтому ей понадобилась секунда на то, чтобы осознать, в каком положении она оказалась. Уронив банку в мусорное ведро, Хисая поднырнула под взметнувшуюся к её шее руку и кинулась к двери. Повернув налево, она увернулась от тонфа и понеслась вперёд по коридору. Неожиданно правую руку сжало в стальных тисках, и девушку резко дёрнуло назад. Почувствовав, как в локте что-то хрустнуло, она стиснула зубы и хотела вырвать руку из хватки Кёи, но тут же поняла, что уже висит на этой самой руке, прижатая к стене. Отполированный тысячами ударов металл тонфа неприятно обжёг кожу на шее. — Твоё последнее слово? Решив воспользоваться дарованной милостью, она уставилась на Хибари и прохрипела: — Клоп. — Заметив в его взгляде непонимание, Хисая уточнила: — У тебя на голове. Юки даже не попыталась освободиться или убрать от своей шеи тонфа: вместе этого она достала из кармана помятую салфетку и потянулась к волосам Хранителя Облака. Тот, сощурив глаза, внимательно наблюдал за Хисаей, словно дикий кот, которого пытался погладить неосторожный ребёнок. Определить, шутит она или нет, было невозможно, и это вводило Кёю в замешательство. — Многие клопы плохо пахнут. — Он невольно вздрогнул, почувствовав лёгкое прикосновение к своим волосам. — Поэтому лучше не дёргайся. Кёя не понимал, как это травоядное может быть таким невозмутимым перед лицом опасности. Ни одна его жертва не осмеливалась вести себя так безрассудно, спокойно и до ужаса нагло. Это раздражало до невозможности, но в то же время интриговало. — Чувак, тебе лучше не нарушать дисциплину, — обратилась Юки к клопу. — По себе знаю, что это хреново закончится. — Она ловко схватила насекомое салфеткой, откинула её куда-то в сторону и опустила спокойный взгляд на лицо Кёи. Сейчас он был похож на озлобившегося хищника, загнавшего добычу в угол и не понимающего, почему та не подаёт никаких признаков страха. — Ты хоть понимаешь, что с тобой сейчас будет? — Ничего. — Хисая тихо усмехнулась. — Ты ничего мне не сделаешь по двум причинам. — Хм, — заинтересованно протянул Кёя, ещё сильнее прижав тонфа к её шее. — Что за причины? — Во-первых, я девушка, — прохрипела Юки, с вызовом глядя в глаза Хранителю Облака. Тот смерил её скептическим взглядом, заострив внимание на впалом животе: из-под задравшейся школьной блузки виднелись бинты. — А бить девушек нехорошо, и… — Замолчи. — Хибари поморщился от очередной вспышки головной боли. — Вторая причина? Он прекрасно понимал, что Хисае больно, но на бледном девичьем лице не дрогнул ни один мускул. Неожиданно она снова посмотрела в ему глаза, и сквозь плотную завесу спокойствия и равнодушия в её взгляде пробилось что-то яркое и искреннее. — А во-вторых, я повела себя как ребёнок. Прости. В тихом голосе ясно слышалась вина. Девушка вжала голову в плечи, силясь спрятать своё уже отнюдь не спокойное лицо. Во взгляде главы комитета проступило удивление, которое, впрочем, быстро сменилось недоверием и неприязнью. — Не верю. — Он грубо надавил тонфа на подбородок Юки, принуждая её поднять голову. — Ты просто хочешь уйти от наказания. Жалкое травоядное. Хисая уже взяла под контроль свои эмоции, и теперь на её лице отражалось лишь холодное равнодушие. Нахмурившись, она спокойно произнесла: — Твоё дело, верить мне или нет. Если я могу загладить свою вину, скажи, как мне это сделать. Хранитель Облака озадаченно моргнул. Он привык, что все, кому он говорил «не верю», старались всеми правдами и неправдами его переубедить. Взять того же Дино, который утром так старался вернуть его расположение. Кёя был уверен, что Юки поступит точно так же, но снова просчитался. Ещё ни разу он не смог предугадать действия этого травоядного. Это жутко бесило. — Рассортировать все документы на моём столе по дате и значимости. Вытереть пыль, вымыть пол и окна, — подумав, Хибари усмехнулся и добавил: — С обеих сторон. Юки с минуту буравила его мрачным взглядом, ничего не говоря, и глава комитета мог с точностью сказать, что она злится. Правда, Хисая снова нарушила его расчёты: вместо того, чтобы обругать его самыми последними словами, она с иронией произнесла: — На вывихнутой руке висеть не очень удобно. — Хибари отступил на пару шагов, раздражённо наблюдая за тем, как девушка одёргивает блузку и разминает затёкшую руку. — Почему ты такой осатаневший? Я вчера слиняла, поэтому ничего не знаю. Кёя только собрался поставить на место это травоядное, как с ужасом услышал то, что больше никогда и ни при каких обстоятельствах слышать не хотел. Юки, без сомнения, тоже это услышала. — Как вы все меня задолбали, травоядные… Как я вас всех ненавижу. Вы такие слабые и… тупые. Вы настолько тупые, что даже не понимаете того, что вы тупые… — доносилось из кабинета директора. Судя по громкому хохоту, старичок веселился вовсю. Юки покосилась на стоявшего в ступоре Хибари, не зная, что делать. — А я вот девушку на каток позвал. Хотя на коньках я ни разу не стоял… Но это неважно. Ведь главное для девушки — романтика! — Хисая попятилась, во все глаза глядя на главу комитета, от которого потянуло могильным холодом. — Я убью тебя, если ты сейчас же не вернёшься в класс. Эти слова прозвучали так убедительно, что Юки уже через секунду неслась прочь от Хибари, обдумывая услышанное. Хотелось узнать подробности, но в то же время она понимала, что именно из-за неё Хибари Кёя стал предметом насмешек на ближайшие пару месяцев. Не добежав до кабинета, девушка вздохнула и задумчиво провела рукой по встрёпанным волосам. Вот каким, значит, получился её ответ на вчерашнюю доброту Кёи. А ведь он накормил её печеньем, позвал на каток, даже извинился. Хисая была уверена, что до этого Хибари Кёя никогда не извинялся: это было хорошо заметно по его поведению. — Ну и скотина же я. — Она уставилась на правую руку: на запястье виднелись следы от пальцев. Подвигав рукой, девушка поморщилась и невесело усмехнулась. — Что ж, заслужила. Глянув в окно, она заметила Кёю, шедшего вдоль бейсбольного поля: похоже, он уже начал обход школьной территории. На секунду застыв, Юки метнулась в класс, откуда тут же выскочила вместе со своей сумкой и помчалась к кабинету завхоза. Когда раздался звонок на урок, Хисая побежала быстрее, хватая воздух ртом. Локоть неприятно ныл, но она не обращала на это внимания. Нужно было достать средство для мытья окон.