«Истинное мужество обнаруживается во время бедствия». Вольтер
Октябрь 20XX г., Япония, Намимори. Спустя 4 года после снятия проклятия Радуги.
— Сынок, завтрак готов! — Уже бегу, — вяло отозвался парень, накрываясь одеялом с головой. Это был Савада Тсунаёши, ученик третьего класса старшей школы Намимори и будущий босс Вонголы. На последнего он тянул слабовато, но кто сказал, что будущему криминальному авторитету не требуется отдых? А Тсуна искренне верил, что имеет право понежиться в кровати, особенно в воскресенье — свой законный выходной. Неожиданно над ухом что-то зашуршало, и одеяло съехало на пол. Савада недовольно наморщил нос и, приоткрыв левый глаз, с осуждением уставился на огромного льва, сидевшего рядом с кроватью и державшего в зубах краешек одеяла. Таким образом Натс нехитро намекал своему хозяину, что уже пора вставать. — Вы с мамой сговорились, — буркнул парень. Подождав пару минут, лев задумчиво пожевал одеяло, выплюнул его и примерился клыками к ноге Савады. Тот спохватился и, вскочив с кровати, потрепал довольно фыркнувшего питомца по огненной гриве. — Ну что с тобой делать?.. Никто не предупреждал Тсуну, что животные из атрибутов Вонголы способны развиваться. Поэтому, когда Натс начал расти, требовать еды и стремительно набирать в массе, парень запаниковал: он мог незаметно от матери выпускать у себя в комнате маленького львёнка, но со взрослым львом это стало бы проблематично. Ямамото мог только ему посочувствовать — ведь у него в перспективе были всего лишь акита-ину и ласточка, а не двухсоткилограммовый хищник с соответствующим аппетитом. Единственным, кто в этом плане понимал Тсуну, был Гокудера: его Ури тоже начала медленно, но верно превращаться во взрослого леопарда. Верде на их вопросы лишь развёл руками, сказав, что животные из атрибутов Вонголы уникальны среди уже разработанных прототипов. И теперь жизнь Тсуны стала ещё веселее… — Сиди здесь! — шипел он, пытаясь выйти из комнаты и отпихивая льва в сторону: тот настойчиво рвался вперёд, на шедший с кухни запах жареного бекона. — Сиди, а то останешься голодным! Натс с обиженным фырчаньем улёгся на пол, и Тсуна, наконец, смог выйти в коридор. «У кого еда — тот и прав», — победно хмыкнув, он плотно закрыл за собой дверь и направился в ванную. На самом деле Савада понимал, что Натс просто хочет погулять по дому, и был бы рад предоставить своему любимцу такую возможность… «Но мама вряд ли это оценит», — нервно хмыкнул он. Почистив зубы и умывшись, он поднял взгляд в зеркало, откуда на него смотрел высокий кареглазый парень со встрёпанными каштановыми волосами. По правде говоря, Тсуна уже и не надеялся когда-нибудь стать действительно похожим на Примо, но в пятнадцать лет у него сломался голос, а в последующие годы он заметно вытянулся. Впрочем, несмотря на изменения в голосе и росте, характер у него остался прежним. За эти четыре года изменилось многое. После снятия проклятия Радуги все Аркобалено сразу приняли свой истинный облик, а раненые мафиози полностью восстановились. Ответственность за Пустышки была возложена на Виндиче во главе с Бермудой, которые обязались охранять часть Тринисетте столько, сколько будет существовать этот мир. О Кавахире после его отъезда в Италию больше никто не слышал: похоже, он решил оставить роль Шахматноголового и вернуться к жизни мирного обывателя. С пинка Реборна Тсуна всё же подписал документы на строительство базы Вонголы под Намимори, где она располагалась в уже несуществующем будущем. К сегодняшнему дню база не была закончена до конца, но почти в точности повторяла ту, в которой Десятый босс Вонголы и его друзья располагались во время битвы с будущим Бьякураном. Все ребята, следуя особой городской программе, экстерном сдали выпускные экзамены и подали документы в Токийский университет, где уже год Хибари и Рёхей успешно обучались дистанционно: глава Дисциплинарного комитета не захотел уезжать из Намимори, а Рёхей твёрдо вознамерился продвинуться вперёд на боксёрском ринге. Как ни странно, даже Тсуна поступил в Токийский без особых проблем, и, как он подозревал, тут не обошлось без вмешательства Реборна. Ведь, по его мнению, Десятый босс Вонголы должен учиться в самом престижном университете страны. Но во многом жизнь ребят осталась прежней. Хибари был всё таким же суровым, а Рёхей — всё таким же экстремальным. О Мукуро было слышно мало, но время от времени он напоминал всем, и своему любимому боссу в частности, о своём существовании. Ямамото продолжал играть в бейсбол и стремиться к высшей лиге, Гокудера неустанно тренировался, чтобы стать достойной Правой рукой Десятого, а этот самый Десятый всё так же безнадёжно был влюблён в Сасагаву Киоко и всё так же ничего не предпринимал. Он ждал, что в один прекрасный день наберётся достаточно смелости, чтобы позвать свою возлюбленную на свидание, но этот день всё не наступал… «Может быть, сегодня», — окинув своё отражение полным сомнения взглядом, Савада покачал головой и вышел из ванной. На кухне, как всегда, царили оживление и запах еды: Нана что-то напевала себе под нос и хозяйничала у плиты, Фуута и И-Пин пили чай, а Ламбо уже съел свою яичницу и с невозмутимым видом доедал порцию Тсуны, когда тот спустился вниз. — Доброе утро, — улыбнулся парень. Впрочем, когда он заметил, что его тарелка пуста, улыбка переросла в нервную усмешку. — Ламбо, ты снова?.. — Кто успел — тот и съел! — сообщил Хранитель Грозы, присосавшись к кружке с чаем. «Кажется, он никогда не изменится…» — обречённо вздохнул Тсуна. Хотя Ламбо и И-Пин уже ходили в младшую школу, мальчик по-прежнему говорил о себе в третьем лице — уже реже, но всё равно говорил, — и мнил себя чуть ли не императором. Савада надеялся, что учителям удастся хоть немного приструнить это неугомонное существо, но, похоже, этим всё-таки придётся заниматься ему. Или маме. — Ламбо-кун, нехорошо брать чужую еду, — не отворачиваясь от плиты, сказала женщина. — Ты бы расстроился, если бы Тсу-кун оставил тебя без завтрака? — Мальчик задумался, и она добавила: — Тсу-кун, подожди пару минут, я приготовлю ещё. Как раз на тебя и Реборн-куна. — Какое к чёрту «Реборн-кун»? Это ж матёрый мужик, — пробубнил Савада. — Между прочим, я ещё очень даже молод, — прозвучал рядом знакомый баритон. — Хаос. Нана дружелюбно помахала мужчине ножом в знак приветствия и вернулась к готовке. У Тсуны нервно задёргался глаз: беспечность его матери в обращении с холодным оружием порой пугала его едва ли не больше того, в какой манере она общалась с лучшим в мире киллером. Повернувшись к Реборну, Савада пожелал ему доброго утра. Бывший Аркобалено кивнул, молча наблюдая за процессом приготовления завтрака. Глядя на своего репетитора, Тсуна невольно вспомнил, каким тот был раньше — писклявым и таким маленьким, что с лёгкостью мог усесться ему на голову или плечо. Хотя мысль о том, что в душе Реборн остался прежним, обнадёживала, Савада всё же слегка опасался нынешнего Реборна — ведь тот выглядел куда сильнее и опаснее себя прежнего. Задумавшись, парень и не заметил, как киллер развернулся к нему. — Тсуна, я такой страшный? — Низкий голос был пропитан иронией. — Или это у тебя нервное? — Нет, что ты! Просто… — Тсуна замялся. — Я пока не привык к тебе взрослому, понимаешь? Ну, ты был таким мелким… А сейчас ты взрослый солидный мужик. Мне просто нужно ещё немного времени, чтобы привыкнуть к тебе такому. — Я уже четыре года как взрослый, — скептически хмыкнул мужчина. — А ты по-прежнему никчёмен, раз боишься одного моего силуэта. Не обращая внимания на возмущённо засопевшего ученика, он переключился на яичницу, которую перед ним поставила Нана. Такая же глазунья уже красовалась перед Тсуной. «Какой-то он сегодня подозрительно спокойный…» — парень был уверен, что репетитор неспроста ведёт себя так безобидно, но обвинить его в коварных замыслах помешала Нана: — Кушайте, пока не остыло! Тсу-кун, не забудь потом причесаться, а то ты такой встрёпанный! Улыбнувшись, она поставила рядом с тарелками по кружке чая и выпорхнула из кухни. Савада принялся за яичницу, время от времени подозрительно косясь на репетитора. «Он точно что-то затеял! Зная Реборна… — столкнувшись взглядом с вышеупомянутым, он опустил глаза в тарелку. — Надо быть осторожнее. И по возможности слинять после завтрака». Гипер-интуиция не подвела: закончив с яичницей, киллер отпил из кружки и произнёс: — Сегодня у тебя будет особая тренировка, Тсуна. Отчаявшийся парень уже успел пожалеть о несостоявшейся свадьбе с Киоко и поперхнуться куском яичницы. Закончив с глазуньей, он молча взял пустые тарелки и направился к раковине. На деле Савада выглядел спокойно, а в мыслях… «Он точно задумал что-то ужасное. Неужели он собрался потревожить утренний сон Хибари-сана и свалить всё на меня!? Мне же ещё рано умирать!» — поставив тарелки в раковину, он развернулся к Реборну и натянуто улыбнулся. — Но сначала, — киллер хитро прищурился, — я задам тебе несколько вопросов. — Что за вопро… — На ответ у тебя две секунды. — «Опять игнорирует!» — Итак… — Десятый сник, осознав, что спорить бесполезно. — Тсуна, ты ведь мужик? — Э… — Такого вопроса Савада никак не ожидал. — Что?.. Реборн обречённо вздохнул и провёл рукой по лицу. Спокойствие, только спокойствие… — До мужика ему далеко. — Дверь отъехала в сторону*, и на кухню зашла Бьянки, на голове которой красовалась шляпа, принадлежавшая Реборну. Обвив руками его шею, девушка улыбнулась и чмокнула его в щёку. — Доброе утро, любимый. Тсуна выпал в осадок и с сарказмом подумал: «А моё присутствие её никак не волнует, да?» — словно в ответ на этот вопрос Бьянки села возлюбленному на колени и томно вздохнула, чем заставила Саваду покраснеть. От Реборна это не укрылось и он, игнорируя девушку, заговорил: — Об этом я и говорю. — Он ловким движением сорвал с головы Бьянки свою шляпу и водрузил её на законное место. — Ты мужик или нет? Понимая, что другого выбора нет, Тсуна задумался над этим вопросом. Мужик ли он? С точки зрения биологии — да. Но по сути… Савада не считал себя мужиком. В его представлении мужик должен был быть матёрым, суровым и нагоняющим ужас. Под это описание идеально подходил Занзас — он проходил по всем трём критериям. А Тсуна был обычным парнем, робким, тихим, иногда смелым, а иногда не очень. Но Реборн такого ответа не примет, а значит, нужно просто сказать то, что он хочет услышать — вдруг прокатит? Тряхнув головой, Десятый выдавил: — Конечно. А как это относится к тренировке? — Вопросы задаю я. Напоминаю, что на ответ у тебя две секунды. Бонусное время вышло. — «Это нечестно! Ты ничего про него не говорил!» — Итак… — Тсуна бросил идею получить хотя бы один ответ на свой вопрос и вздохнул, готовясь отвечать. — Сколько тебе лет? — Скоро восемнад… — Думаешь, у тебя много шансов завоевать самую популярную девушку в школе? — Ну… Не очень… — Можешь забросить мяч в корзину с первой попытки? — Нет… — Можешь спокойно пройти мимо лающей собаки? — Нет… — Можешь одолеть кого-либо собственными силами, без гипер-режима? — Ну не знаю… Навер… — Любишь ананасы? — Нет! — Любишь Киоко? — Не… Реборн! Бьянки прыснула в кулак, а успевший снова покраснеть Тсуна возмущённо уставился на репетитора, который с самым невинным видом принялся рассматривать узор на занавесках. «Он издевается? Как это всё связано с тренировкой? Странный он какой-то…» — покосившись на открытую дверь, парень прикинул, сколько секунд у него будет на то, чтобы сбежать. А после можно будет забаррикадироваться у себя в комнате и притвориться мёртвым. — Никуда не пойдёшь, пока не договорим. — Как ты узнал!? — Я умею читать мысли. — Тсуна, до тебя доходит, как до жирафа. — Бьянки хотелось поскорее остаться наедине с Реборном, поэтому она пошла в лобовую атаку. — Тебе нужно пригласить Киоко на свидание и признаться ей. Такая популярная девушка не будет вечно свободной, и ты сам это понимаешь. — Угу… Но как это относится к тренировке? Ядовитый Скорпион заскрипела зубами от злости. Заметив нависшую со стороны Бьянки опасность, репетитор оставил попытки успешно завершить план А и приступил к плану Б. — Тебе и здесь нужно ещё немного времени, Тсуна? — Услышав в голосе Реборна иронию, парень впал в состояние тихого ужаса. — Ну, тогда пусть кто-то другой станет счастливым. Ты только что упустил свой последний шанс признаться Киоко. Гуляй. Мужчина махнул рукой в сторону двери и снова принялся за чай, но Тсуна не сдвинулся с места, отчаянно пытаясь вникнуть в его слова. «Ничего не понимаю! Причём здесь мои чувства к Киоко-тян? Стоп… — сердце ухнуло куда-то вниз. — Чёрт, Реборн всё запланировал!? Неужели ей сейчас признаётся кто-то другой!? Надо найти Киоко-тян и признаться первым!» — сорвавшись с места, парень выскочил в коридор. Когда на весь дом раздался звук захлопнувшейся входной двери, бывший Аркобалено удовлетворённо хмыкнул. — Сразу бы так. — Обратив, наконец, внимание на Бьянки, он приобнял ту за талию и притянул поближе к себе. — Этот мальчишка пока не понимает, как важно уметь наслаждаться жизнью, которая может в любой момент оборваться. «Глупый Тсуна, ты даже не понял, что это и есть твоя тренировка…» — хмыкнув, киллер перевёл взгляд на видневшееся из окна ясное небо. На его губах появилась едва заметная улыбка. — А как же Хару? Её сердце будет разбито. — Бьянки положила голову на плечо своему возлюбленному и вздохнула. — Она ведь по уши влюблена в этого дурачка. — Разбитое сердце можно исцелить. Но нужен особый подход, и найти его способен не каж… Неожиданно раздался звонок в дверь и громкое: «Десятый, ты дома?». Оба киллера посмотрели в сторону коридора, затем друг на друга и усмехнулись, думая об одном и том же. Потоптавшись у входной двери, Гокудера пожал плечами и отправился по своим делам. А Савада чуть не сбил с ног нескольких прохожих и пронёсся мимо соседской собачонки, даже не обратив внимания на её тявканье. Он мог думать только о том, что ему сказал Реборн и о том, как же он, чёрт возьми, прав. Но где Киоко может быть в воскресенье утром? Да где угодно. Этот факт немного не вписывался в радужные перспективы Тсуны, но он твёрдо решил найти девушку. Поворот, ещё одна улица, и он уже мог разглядеть знакомую крышу. Остановившись, парень задумался. Как лучше поступить — позвонить подруге на мобильный или просто постучаться в дверь? «А что, если её нет дома? — заметив, что калитка открылась и на улицу выбежал Рёхей, парень радостно улыбнулся. — Отлично! Спрошу у старшего брата!» — но Сасагава, похоже, собирался отправиться на пробежку, так как уже вовсю припустил вдоль улицы. — Старший брат! — Рёхей не услышал, поэтому пришлось заорать ещё громче: — Старший брат! Спортсмен остановился, и Тсуна, не успев затормозить, впечатался в его широкую спину. — Йо, Савада! Тоже решил пробежаться? — Игнорируя попытки перебить его, Рёхей хлопнул друга по плечу и добавил: — Я экстремально рад, что ты разделяешь мои взгляды! — Далее в его исполнении последовал дикий и неуместный хохот, от которого Тсуна выпал в осадок. — Не знаешь, где Киоко-тян? — Перестав смеяться, боксёр удивлённо уставился на Саваду. — Ушла прогуляться до храма. — Тсуна возвёл глаза к небу и обречённо застонал: он так надеялся, что Киоко дома! Рёхей нахмурился и уточнил: — Что-то случилось? — Н-нет! Просто мне с ней поговорить нужно. Так, по мелочи… — Заметив, с каким неверием на него смотрит Рёхей, Тсуна спохватился и добавил: — Не волнуйся! А когда она ушла? — Полчаса назад. Думаю, она уже около храма. Уверен, что ничего не хочешь мне сказать? В серых глазах отчётливо проступило подозрение. Десятый невольно вспомнил, чем закончилось то, как он рассказал Киоко о мафии… Было больно. Очень больно. Оглядевшись, Тсуна понял, что на улице они совершенно одни и судорожно сглотнул. Помахав другу ручкой, он сорвался с места и исчез за поворотом, оставив Рёхея озабоченно потирать подбородок. «Нет, Савада, ты точно что-то задумал. Но если с Киоко что-то случится…» — успокоив себя тем, что Тсуна не даст чему-то плохому случиться с его сестрой, Рёхей вздохнул и вернулся к пробежке. А Десятый уже мчался по улицам. У него не было ни малейшей идеи насчёт того, что делать после того, как он встретится с Киоко, и из тяжёлых размышлений его выдернул звук автомобильного клаксона. Савада едва успел затормозить. Тут же волосы всколыхнуло резким порывом ветра, и прямо перед его носом промчался автомобиль. Из груди вырвался облегчённый вздох. «Пронесло… — дождавшись зелёного света, Тсуна побежал вперёд. — Интересно, Киоко-тян пошла к храму одна? Или нет? Может, я уже опоздал…» — фантазия услужливо нарисовала перед ним живописную картину: Киоко под руку с красивым высоким незнакомцем неторопливо идёт по тропинке и весело смеётся. Незнакомец был без лица: наверное, потому, что Тсуна не знал, кто мог бы оказаться на месте этого человека. Хоть на этом спасибо фантазии, удружила. «Нет, у меня ещё есть время… Блин, какой же я идиот! И эгоист… А если ей нравится кто-то другой? — выбежав на песчаную дорогу, Савада ускорился. — Если это так, то что мне делать?» Впереди показалось здание в классическом японском стиле, и через пару минут Тсуна был около него. Рот растянулся в довольной улыбке: он добрался до храма за такое короткое время! Однако радость быстро сменилась волнением, и Савада не мог даже самому себе объяснить его причину. Он просто знал, что происходит что-то нехорошее. «Рёхей сказал, что Киоко-тян ушла полчаса назад, но от её дома до храма можно спокойно дойти за десять минут. И её здесь нет», — оглядевшись, Тсуна забеспокоился ещё больше: Киоко действительно поблизости не было. Теперь он был уверен, что здесь было что-то нечисто, а интуиция редко его подводила. «Может, решила прогуляться по лесу…» — особо не веря в своё предположение, Тсуна двинулся к одной из тропинок, отходивших от храма. Он знал, что в этом лесу легко заблудиться, но сейчас мог только положиться на свою интуицию и пойти по той тропе, которая казалась ему правильной. Спустя пять минут Тсуна понял, что уже заблудился. Остановившись, он уставился на тропу: она разделялась на две потоньше. Закрыв глаза, парень прислушался к своим ощущениям. «Куда мне идти?» — в глубине души он уже знал ответ на этот вопрос, но никак не мог поймать его среди других роившихся в голове мыслей. Ответ медленно, но верно ускользал… Резко распахнув глаза, Тсуна побежал вперёд, оставляя позади обе тропинки. Его будто магнитом тянуло в самую непроходимую часть леса. Как Киоко могла оказаться в такой глуши? Никак. Но Тсуна знал, что она там. Он пробирался в самую чащу, раздвигая в стороны ветки кустов, больно хлеставшие его по щекам и шее. Ноги подворачивались о торчавшие из земли корни, камни и длинную сухую траву. В этой части леса свет плохо проходил через кроны деревьев, и всё, что было ниже них, казалось мрачным и зловещим. Между деревьями вдруг что-то мелькнуло, и Тсуна поспешил вперёд, продираясь сквозь кусты. Любой адекватный человек уже бежал бы обратно, но парень бесстрашно рвался к источнику движения. Неожиданно он споткнулся и полетел прямо на заросли. Рефлекторно закрывшись руками, Савада зажмурился и с отчаянным воплем вывалился на поляну. Еле устояв на ногах, он открыл глаза и от шока на секунду забыл, как дышать. Киоко выглядела измученной и потрёпанной. В длинных волосах запутались листья и мелкие сучки, на щеке виднелась пара свежих царапин, доходивших до ключиц, а широко раскрытые глаза были полны дикого ужаса. Едва завидев ошарашенного Тсуну, она кинулась к нему и, дрожа всем телом, спряталась за его спиной. Судорожно вцепившись в его плечи, девушка тяжело, прерывисто задышала. Первой реакцией Савады было недоумение, которое быстро сменилось настороженностью. Чего Киоко могла так сильно испугаться? И тут он заметил шевеление на другой стороне поляны. На пару секунд оно прекратилось, но тишину тут же нарушил громкий треск, и из кустов вышел человек. Это был мужчина средних лет, одетый в драные джинсы и чёрную кожанку. Сальные тёмные волосы выбивались из-под вязаной синей шапочки, а водянистые серые глаза безумно поблёскивали в мягком лесном сумраке. — О, ещё один птенчик. — В прокуренном голосе звучала радость. — Раз — голубка прилетела, два — примчался голубок… Как ни защищал голубку, всё равно к концу замолк. По поляне разнёсся тихий прерывистый смех, от которого у Тсуны по коже пробежали мурашки. Он смотрел фильмы про одержимых убийц, даже прочёл несколько детективов. Периодически в газетах появлялись заметки о нападениях на людей, а мама часто напоминала об осторожности, но он лишь отмахивался. Сейчас же он в полной мере осознал, каково это — оказаться лицом к лицу с психически неуравновешенным человеком. И сейчас Тсуне было страшно не меньше, чем прятавшейся за его спиной Киоко. Незнакомец это заметил и уже потирал руки в предвкушении. — Голубок взлететь не может — страхом крылья он подбил. Скрылся волк в кустах от птичек… — Не успел Савада опомниться, как мужчина сделал шаг назад и спрятался в густых зарослях. Десятый не винил Киоко в том, что она так испугалась. Но что он может сделать? Он ведь и сам здорово испугался. Неожиданно в памяти всплыл утренний разговор с Реборном. «Можешь забросить мяч в корзину с первой попытки?» «Какой, блин, мяч!? Что делать!?» — окинув поляну быстрым взглядом, Тсуна заметил, что она окружена густыми зарослями. Дело было плохо: противник перемещался по кругу и понять, где он находится, можно было лишь по шороху листьев. Парень понимал, что действовать нужно обдуманно и быстро, ведь на кону была не только его жизнь. Оторвав от себя девичьи пальцы, он стиснул плечи подруги и вместе с ней перебежал в центр поляны, разумно рассудив, что так будет больше времени на уклонение от удара. Однако незнакомец ждать не собирался. «Сзади!» — повинуясь интуиции, Савада вместе с Киоко отскочил в сторону. И как раз вовремя. — А потом их проглотил! Мимо уха что-то просвистело, срезав прядь каштановых волос. Маньяк нырнул обратно в кусты, а Тсуна крепко стиснул зубы: сейчас он мог только уклоняться. Однако полностью полагаться на свою интуицию было слишком опасно: всего одна ошибка и… «Можешь спокойно пройти мимо лающей собаки?» Тсуна закрыл подругу собой и отскочил влево, успев заметить в руках скрывшегося за кустами мужчины нож. Тут же он почувствовал неприятное жжение в правом предплечье: его всё-таки задело. Киоко испуганно прижимала ладони к лицу. «Тсуна, ты ведь мужик?» Здорово, когда кто-то доверяет тебе всем сердцем. Но сейчас Киоко доверила ему свою жизнь. А жизнь как хрустальная ваза: разобьёшь — и будет тысячами осколков впиваться в сердце, пока оно не остановится. Бесценное сокровище, которое так трудно сохранить и так легко сломать… «Можешь одолеть кого-либо собственными силами, без гипер-режима?» Он снова отскочил в сторону вместе с Киоко, заслоняя её от удара. На землю упало несколько алых капель. — Тсуна-кун! «Можешь?» «Собственными силами… Можешь?» Ещё один удар. Тсуна уклонился, защищая подругу, но противник сменил тактику и снова напал. На свету блеснуло лезвие, приближающееся к шее Киоко, которую Десятый не успел заслонить. «Сможешь ли?» В карих глазах вспыхнул дикий огонь. Оттолкнув девушку в сторону и перехватив руку безумца, Тсуна врезал тому кулаком под дых. Но противник оказался стойким и с перекошенным от гнева и боли лицом рванулся к Киоко, которая еле стояла на подгибавшихся ногах. Впрочем, добежать до неё он не успел: Тсуна крепко наподдал ему коленом в живот. «Я смогу». Понимая, что так оставлять противника нельзя, Тсуна занёс руку над его шеей. Но мужчина оказался увёртливым: изогнувшись, он замахнулся, метя ножом в грудь Саваде. Тот еле успел уклониться от лезвия, которое прошлось по его правому плечу. А безумец вновь замахивался… Раздался глухой неприятный звук, с которым клинок поразил свою цель. Всадив нож по самую рукоять, мужчина радостно рассмеялся. — Расправил крылья голубок, но волк тебя давно стерёг!