Благие намерения

Екатерина оказалась в странном положении. С одной стороны, Мария старалась запереть её и никуда не выпускать, а с другой, кто стал бы исполнять такой приказ с большим рвением? Она была королевой-матерью, матерью всех возможных наследников, самой богатой женщиной страны и женщиной ещё не умершего короля. Запри или ударь её сегодня, и уже завтра попрощаешься с головой, составив компанию новопреставленному монарху. В то же время, пока монарх был жив, никто не мог игнорировать и его горячо любимую в прошлом жену. Поэтому в итоге вышло так, что, хотя Екатерина и оказалась ограничена в своих передвижениях, она не осталась совсем без них. Ей требовалось то ли перетерпеть, в последний раз, то ли наоборот немедленно действовать — все понимали, что момент триумфа Марии долго не продлится, но она сходила с ума и стала совершенно непредсказуема, а значит, опасна. Королева-мать много думала, изводя свой разум мыслями и тревогами. Дети-дети-дети. Как их защитить? Как усадить на трон? Как смириться с мучительным умиранием ещё одного своего ребенка? Где взять на всё сил? Ноги наконец-то привели её к детской. Она знала, что не увидит там младшего сына — он теперь жил отдельно с няньками и кормилицами, оторванный от семьи, но и других своих детей ей хотелось повидать. Маленького Франциска она отобьёт совсем скоро. Он пока подождёт. Однако в детских комнатах царила тишина. Казалось, детей как раз увели на прогулку. Такие заминки сейчас случались с Екатериной частенько — ей не могли запретить видеть детей, но могли помешать. Порой получалось так, что она шла к ним, а они куда-нибудь исчезали именно в этот момент. Подарки для нее от Марии. Сохраняя внешнее спокойствие, Екатерина степенно зашагала обратно. Какой же одинокой она себя чувствовала. Столько сыновей и дочерей, а в трудный момент она осталась совсем одна. Цена власти. И если она удержит эту власть, одиночество станет её вечным спутником, как было после смерти Генриха. Франциск влез к ней в постель и в сердце, и она забыла. Забыла, а теперь вспомнила — у обладателя короны есть только горделивое величие и бремя правления, и ничего больше. — Матушка, — её второй сын вдруг появился из-за поворота и чуть не сшиб Екатерину с ног. Она взглянула на него и не узнала — совсем взрослый, совсем другой. Сколько ему пришлось пережить, сколько принять. — Карл, я хотела вас повидать, — сказала Екатерина устало. Хотя бы сейчас она могла не притворяться. — Вот я перед вами, — Карл усмехнулся, уже не как ребёнок — как мужчина, харизматичный, но самовлюблённый и немного нервный. — Вы здоровы, матушка? — улыбка сползла с его лица, когда он заметил, что она не смеётся и не злится в ответ. Екатерина и сама видела — она удержала горе в себе, но это дорого ей стоило. Она сильно осунулась, а внезапная пропажа молока сказалась не только на её чувстве долга, но и на организме. Даже волосы стали выпадать клочками, как в худшие дни беременности. — Нет. Нет, я не могу быть здорова, — неожиданно призналась Екатерина, понимая, насколько не солгала. — Мать не должна хоронить своих детей, а это уже четвёртый мой ребёнок, — она безразлично посмотрела в стену, потом в окно, где вовсю расцветало лето. — Пройдем ко мне, — сжалившись над ней, предложил Карл и взял под руку. Обе их маленькие свиты двинулись за ними следом. — Как твои братья? — поинтересовалась Екатерина, усевшись в кресло, стоило им скрыться за заветной дверью. Как же она устала. Она пережила уже двух королей, и на подходе был третий. Каждый раз сначала и все в более худших условиях. Нет, она получит самое высокое положение, высочайшее, ведь ещё ни разу она не была абсолютным правителем Франции, а теперь будет, но... С каждым годом у неё оставалось все меньше сил. Скоро ей исполнится сорок три, а она как будто уже шестьдесят прожила. И лишилась всего самого дорогого. Первый Франциск заменил ей отца, и она искренне скорбела по нему. Потом ушёл Генрих, которому она посвятила двадцать пять лет жизни и родила десять детей, которого все-таки любила, несмотря ни на какие ужасы. А теперь второй Франциск, её долгожданный и вымученный ребёнок, разбудивший в ней все возможные чувства. — С ними все в порядке, — поспешил успокоить её Карл. — А как Франциск? — к сожалению, ей нечего было ответить. Хорошего уж точно. Вечный источник боли. Смертельная безысходная тоска. — Не знаю, — честно призналась она. Визит к Франциску пока только предстоял. Это требовало огромных усилий, ведь Мария едва ли не лично лежала перед дверьми, только бы Екатерина не прошла внутрь. В том и заключалась проблема — через любого другого она перешагнула бы не глядя, но с Марией все ещё требовалось терпение. Мало ли что ей в голову взбредёт. Убьёт либо её саму, либо детей, либо всех вместе, ещё и Франциска заденет. Королева снова похолодела от такой мысли. — А младенец? — Екатерине начало казаться, не она пришла сюда с вопросами, а её допрашивали. С пристрастием. Если бы у неё остались силы, она бы возмутилась, но она последнее дыхание тратила на переговоры с Гизами, Л’Опиталем, Нарциссом, и даже Бурбоны объявились, осторожно вызнавая подробности случившегося. — Он не защитит тебя. Когда станет королём. Он только ребёнок. — А кто меня защитит? — пораженная замечанием, спросила Екатерина. Она даже не думала о такой возможности. Никто никогда не мог её защитить. Франциск начал внушать ей веру в то, что он сумел бы, и сразу же свалился с тяжёлой болезнью. Обычно защищала она — свой род, мужа, детей, Францию, но никогда не наоборот. — Я мог бы, мадам, — Карл порывисто опустился на колени рядом с её креслом. Она уставилась на него с недоверием и уже забытой нежностью. — Я старше. И сильнее, — Екатерина подумала, что в другом мире так бы и случилось — не родись у неё ребёнок от Франциска, Карл просто стал бы королём, она бы превратилась в его регента, и все было бы решено. Трагично, грустно, и тем не менее решено. Но насколько хорошо это могло бы закончиться? С Карлом ей приходилось сложнее, чем со всеми остальными детьми, хотя он любил её безумно. Вот именно — безумно. Ей хватило безумия на всю жизнь. — Хочешь быть королём? — её голос звучал холодно и безразлично. Это задело Карла — в его глазах отразилась обида. — Это не так просто, как тебе кажется. — Ты больше не веришь нам. Франциск постарался, — сквозь зубы процедил Карл, стискивая нервными пальцами подлокотник кресла. — Я обещал ему признать вашего сына. Но я обещал и поддержать тебя. Мама, младенец уничтожит тебя. Я хочу помочь тебе, — попробовал принц снова, с надеждой заглядывая Екатерине в глаза. — Хватит! — рявкнула королева и хлопнула ладонью по второму подлокотнику. Ребёнок. Карл тоже ребёнок. Все они дети. Даже Франциск. И как только она попыталась вырастить из него мужчину в ускоренном порядке, он не выдержал. А остальные выдержат? Они и половины не вынесли из того, что пришлось пережить Франциску. Возможно, это было хорошо — по крайней мере, никто из них не полезет её насиловать, никто не попытается прыгнуть выше головы, а возможно, это было куда хуже — в них так и не родится настоящей ответственности, появятся только гулянки, охота, фавориты и фаворитки и иногда она сама как последнее средство удержать ускользающую корону. — Королём будет тот, кому положено. — Ты совсем плоха, — констатировал Карл, и из его голоса пропала вся обида. Видимо, теперь он считал её сумасшедшей. Что ж, не так уж он и ошибался, учитывая, как она провела первые дни болезни Франциска. Она даже не помнила, ела ли тогда. Не забилась в угол, и слава богу. Нельзя было упускать время. — Мама? — что-то слишком много Карл сегодня называл её «мамой», раньше ему не очень нравилось такое обращение. Оно было привилегией Франциска. Просто сейчас она съезжала по спинке кресла с диким головокружением, и он подхватил её в свои объятия, тревожно вглядываясь в лицо. — Да, сын мой? — с каким-то лёгким удивлением отозвалась она. Внутри снова поднимались тошнота и слабость. — Что тебе нужно? — Екатерина не сразу осознала, что сын спрашивает, как ей помочь, не послать ли за врачом или нюхательной солью, но королеве требовалось совсем другое. — Мне нужно увидеть Франциска, — сообщила она, прикрыв глаза. Ей нужно было увидеть то, за что она боролась, вопреки боли, горю и подступающему со всех сторон безумию. — Пойдём, — неожиданно отозвался Карл, поднимая её с кресла. Его уже совсем мужские руки сомкнулись вокруг талии, обхватили в кольцо. Совсем скоро у них появится ощутимая разница в росте, и она будет едва доставать ему до плеча. — Куда? — без интереса спросила Екатерина, упираясь носом в грудь сына. Сердце там билось спокойно и размеренно. Хотя бы у него. Дай бог, чтобы с ним ничего никогда не случилось. Жуткий истерик, но, наверное, рядом с ней не нашлось бы никого благороднее. В их семье благородство было редкостью. Как и искренняя любовь, которая тоже в достатке плескалась в Карле. Она и сама любила его безмерно, иначе не ощущала бы постоянно вины за их с Франциском связь именно перед ним. — К Франциску, — Карл осторожно взял её под руку, перед этим ободряюще погладив по спине, и повел к покоям короля. Волновался ли он? Она не знала. Она волновалась безмерно. Руджиери говорил, ей стоило навестить Франциска хотя бы раз, ведь материнское сердце творит чудеса, и вот она наконец-то собиралась к нему — и сотрясалась от страха. Однако, как и обычно, как только она оказалась у покоев Франциска, дорогу ей преградила Мария. Как она только всегда оказывалась здесь вовремя? Не опаздывала ни на минуту. Дежурила днем и ночью? Образец любящей жены. — Что здесь происходит? — она с вызовом посмотрела на Екатерину, а потом — с любопытством — на Карла. — Мы хотим увидеть моего брата, Ваше Величество, — вместо Екатерины первым уверенно заговорил Карл, и королева-мать снова задумалась, искренен ли он был в своём желании помочь и защитить, или его ум уже позволял ему мечтать о троне. Кое в чем он оказался прав — доверие к сыновьям у Екатерины иссякло. Она любила их и ненавидела себя за злые мысли, но как она могла верить в их благородство и в то, насколько просто и честно они поддержат её, если Франциск, едва успев стать королём и заполучив власть, первым делом забыл, что он сын, и запомнил, что абсолютный монарх. Она простила его, однако больше... Больше никогда. Она сделает королём того, с кем точно знала, как обращаться, с колыбели. Да и не зря ведь они с Франциском уже приложили столько усилий для легимитизации сына. Боже, о чем она думает, когда в двух шагах от неё умирает первенец. — Это невозможно, — по традиции отрезала Мария. И так же по традиции вокруг них начали быстро собираться ненужные свидетели — фрейлины и придворные, крутившиеся рядом с королевскими покоями в вечном ожидании новостей. — Почему? Разве принц крови стоит по своему праву ниже жены короля? Вам ведь никто не запрещает видеться с ним, Ваше Величество, — в ответ на такое логичное замечание глаза Марии злобно засверкали. Карл был прав, и она не могла не осознавать этого даже в своём безумии. — Хорошо. Ты можешь пройти к нему, — подумав немного, согласилась Мария. Одно из немногих её рациональных решений в последнее время, — но не она, — не позволяя надеяться лишний раз и быстро покончив с рациональностью, добавила она и указала на Екатерину. Даже странно, почему она так боялась присутствия свекрови рядом с Франциском — разве только верила, что Екатерина могла его спасти, а это давно стало ей не нужно. Или ей хотелось мучить сразу двух причинивших боль людей. — Достаточно, Мария, — ощутив прилив праведного гнева и не желая выглядеть покорной и слабой перед сыном, заявила Екатерина. — Я дала тебе время прийти в себя и побыть с ним, но сейчас я требую вспомнить о моих правах. Я королева-мать Франции, мать всех наследников короны, бывший и будущий регент, я войду туда, и ты мне больше не помешаешь. Никто не посмеет тронуть меня, — она уже убедилась в своей неприкосновенности и больше не желала ждать. А то, ещё чего доброго, и правда в бездействии лишится своих привилегий. — Разве у меня нет прав? — глаза Марии округлились до немыслимых размеров, и Екатерина порадовалась, заметив, что к ним приближаются члены Совета, видимо, собираясь сообщить о чем-то важном. Пусть безумие Марии снова откроется всем. — Есть, конечно. Пока что, — улыбнулась Екатерина. Действительно, они все знали: Мария имела права, пока был жив Франциск. Уже через сорок дней после его смерти она отправится командовать к себе домой. В холодную и голодную Шотландию. Это единственное, что Екатерина сделает с радостью, похоронив своего сына: выставит невыносимую дрянь восвояси. Если хватит терпения не убить её раньше. — Наглая безродная выскочка, — прошипела Мария, не смущаясь ни Карла, ни дяди, ни членов Совета. — Я заставлю тебя волосами полы мыть, — казалось, рассудок молодой королевы совсем помутился, и все вокруг в ужасе наблюдали за её припадком. — Прикуси язык, — предупредил Карл, краснея от гнева. В этом они с Франциском походили друг на друга — оба шли уродливыми красными пятнами в приступе ярости, что выдавало их чувства и намерения с головой. — Королева-мать права, — вдруг подал голос Л’Опиталь, когда благородные дамы и принц крови уже готовы были по-крестьянски подраться с кулаками. — Согласно решению Совета и распоряжению самого короля, она станет регентом Франции в случае его безвременной кончины. Этот вопрос закрыт, — рановато было объявлять такие вещи и делить шкуру неубитого медведя, но Мария не оставила им выхода. Она извела всех, и Екатерина весьма ясно находила тому свидетельства в уставших и посеревших лицах высшего дворянства Франции. — Не раньше, чем мы убедимся в том, что мой ребёнок не мужского пола, — всего на мгновение потеряв самообладание, Мария вернула его и выдала то, к чему, видимо, давно готовилась. — Что?! — закричала Екатерина, хватаясь за руку Карла. Рядом зашелестели удивлённые возгласы. Члены Совета тоже зашептались между собой. — Я беременна, — просто сказала Мария, и самое ужасное было в том, что Екатерина знала — это неправда. Неправда, но она позволит Марии выиграть время. Единственный способ. И Мария до него додумалась. — Это ложь! — не выдержала королева-мать, ведь никто не мог с ней поспорить в таком вопросе. — Отставим этикет. Мы все знаем, с кем король делил ложе весь последний год, и это не Её Величество, — пальцы Карла сжали руку матери до синяков, но молчать было нельзя. Нет-нет, молчание все разрушит. Она должна говорить. — Несомненно, вы правы, Ваше Величество, но по правилам мы должны убедиться, — заметил Л’Опиталь, приходя в себя и осторожно подходя к Екатерине. — Это не займёт много времени, — добавил Гиз, на скулах которого яростно заходили желваки. Похоже, он тоже не ожидал такого сюрприза. Очередное сомнение для него. Очередное испытание на верность. — В таком случае я немедленно забираю дофина в свои покои, — Екатерина решила сделать то, что не могла раньше и смогла сейчас. Единственное, что хоть как-то отвечало её коварству. Воспользоваться возможностью и вернуть младшего сына, лишить Марию такого рычага давления. — Ваше Величество, — начала Мария, но была вынуждена замолчать. Если уж она беременна, должна показывать полную уверенность в себе и том, что только её ребёнок имеет значение. — Если у Франции будет новый дофин, я предпочитаю побыть с сыном в горе, каким является для нас болезнь его отца, — Екатерина кивнула Карлу и стремительным тяжёлым шагом направилась в комнаты младшего Франциска. — Мама, я вышвырну её вон! Черт бы её побрал! — ворвавшись следом за ней в детскую, пообещал Карл. Екатерина полностью разделяла его чувства. Чтоб она под землю провалилась, эта проклятая шотландская королева! Кто бы мог подумать, что из наивной и даже глупенькой малышки она превратится в изворотливую фурию. Она, Екатерина, должна была подумать, ведь она лучше всех знала, как это происходит. — Успокойся, Карл, ты напугаешь его, — подавив собственные эмоции, Екатерина взяла из колыбели младенца. Он посмотрел на неё ясными голубыми глазами отца, и ей стало чуть легче. Как давно она не видела мальчика. Столько же, сколько и старшего Франциска. Его изощренно прятали от матери. Теперь они наконец-то вместе. — Ты правда заберешь его? — спросил Карл уже тише, наблюдая за ними. Екатерина поцеловала малыша в лоб и зажмурилась. Какая же она дура. Какая плохая и жестокая мать. Такая же плохая и жестокая, как королева. — Конечно. Он мой сын. Как и ты. Я больше не позволю вставать между нами. Пора действовать, — она принялась качать сына и размышлять. Что же делать? Чтобы вскрыть обман Марии, времени и правда понадобится мало, но раз она решилась на такую ложь, могла и впрямь решиться на что похуже. А вдруг она решится забеременеть не от Франциска? Она же совершенно сошла с ума. И детей Екатерины, в каждом из которых до единого текла благородная кровь Валуа, обойдёт ребёнок какого-нибудь стражника или конюха. Убить её? Когда король и её муж лежит при смерти? Это будет выглядеть очень странно и подозрительно. Особенно учитывая брачный контракт. Многие решат, что коварная Екатерина Медичи не захотела упускать шотландскую корону и прикончила невестку, к тому же, беременную, пока сын ещё не испустил дух. — Ваше Величество. Ваше Высочество, — на пороге детской вдруг возник Руджиери. В его глазах читался немой вопрос, и Екатерина поняла, с чего начнёт. — Руджиери, мне понадобится твоя помощь, — постепенно возвращая способность ясно мыслить, заговорила Екатерина. По крайней мере, старый друг всегда был при ней. И друг вполне умелый. — Я к вашим услугам, Ваше Величество, — Руджиери с подозрением посмотрел на Карла. Екатерина могла бы отпустить сына, не вмешивать в такие дела, но... Почему бы и нет? Он будет только счастлив вниманию, да и тоже пригодится. — Ты должен отвлечь Марию сегодня вечером. И напугать, — Екатерина представила короткое торжество невестки и подавила очередную вспышку гнева. — Поведай ей как врач, насколько легко и быстро вскрыть её обман. И как мой друг расскажи, чем это грозит, — Руджиери согласно закивал, хотя едва ли перебросился с Марией парой слов за все время. — А я, матушка? — Карл как будто понял, что и у него сегодня будет роль. Наконец-то. Совсем по-взрослому. Их первое серьёзное совместное дело. Она легко читала чувства на лице сына. — Ты пойдёшь со мной. Встанешь на дверях и никого не пустишь. Твоё право неоспоримо. Никто не посмеет вмешаться, — перехватив ребенка одной рукой, что оказалось не так-то просто в виду его прекрасного аппетита, второй Екатерина коснулась плеча старшего сына. Перстень на её пальце засверкал в лучах постепенно уходящего солнца. — Куда мы пойдём? — поинтересовался Карл, хотя явно уже догадался. Умный и верный мальчик. Пусть так будет всегда, подумалось Екатерине. — Сегодня мы навестим Франциска, — твёрдо ответила она, зная, что на этот раз никто ей не помешает.