Благие намерения

− Не понимаю, о чем вы, − слабо возразила Екатерина, давая себе время поразмыслить и перевести дух. − Вы ведь не простая служанка? − спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил. − Знаете, что я думаю? − Екатерина отрицательно покачала головой, взглядом пытаясь найти поблизости какой-нибудь острый предмет. Возможно, если у нее получится ударить мужчину ровно в горло, пока он будет захлебываться кровью, в поднявшей суматохе они с Марией успеют уйти. − Вы действительно должны были служить в том замке, про который говорила ваша дочь, но вам с самого начала удалось заманить в свои сети его владельца. Вы стали его любовницей и даже родили ему дочь, а он в знак любви и благодарности сдувал с вас пылинки и всячески оберегал, − Екатерина слушала нелепую байку, приоткрыв от удивления рот. Такой складной биографии она даже специально бы не придумала, − поэтому вы выглядите как госпожа и ничего не умеете. Но он умер, и его жена избавилась от ненавистной любовницы мужа и вашего с ним ублюдка, разве не так? − Что? − живо вообразив себе описанную картину и чувствуя облегчение от того, что он и близко не подобрался к правде, она пропустила вопрос мимо ушей. − Хотите сказать, я не прав? − с чересчур довольным видом поинтересовался хозяин таверны. − Правы, − согласилась Екатерина, признавая выгодность такого представления о них с Марией. − Да, я ничего не умею, но, прошу вас, позвольте нам остаться. За нами приедут, нам просто нужно время, − она приняла самый просящий вид, на какой только была способна. − Я позволю вам остаться, но не думайте, что сможете избежать работы, − после недолгого молчания ответил он. − Конечно, − отозвалась королева и встала, опасно качнувшись в сторону. − Простите, мне плохо, − она приложила руку ко рту, словно ее тошнило. Екатерине и правда было плохо, и она не собиралась работать сегодня больше ни одной минуты. − Пытаетесь разжалобить меня? − рассмеялся мужчина. − Я отпускаю вас. Но только потому, что вы и правда еле держитесь на ногах, а мне не нужны обмороки и смерти в моей таверне, − он подал ей руку, помогая встать как следует, и отвернулся. Екатерина поспешила в их с Марией комнату, боясь, как бы хозяин таверны не передумал, и только оказавшись внутри, поняла, что совершенно не представляет, чем заняться. У нее не было ни книги для чтения, ни бумаги. Да и вокруг, несмотря на зажженные свечи, царила темнота. Непривычный холод, мрак, беспорядок, пыль и насекомые приводили в ужас. Такого места королева не видела за всю свою жизнь. Монастырь и даже тюремная камера в башне теперь казались почти уютными. Зато в этой комнате имелся таз с водой и полотенце. Екатерина совсем забыла, что выпросила их у хозяина таверны, уж больно грязными стали ее лицо и руки. Вода оказалась до ужаса холодной, но, вытеревшись смоченным в ней полотенцем, королева перестала чувствовать себя настолько запачканной и пропитавшейся отвратительным запахом бедности. Конечно, будь она дома, Екатерина позвала бы слуг, приняла ванну, умылась, расчесала волосы и надела самую удобную свою сорочку. Здесь же у нее не было ничего, кроме помятого, чудом не испорченного никакой грязью платья и спрятанных в нем драгоценностей. С другой стороны, вполне возможно, вместо ванны и сорочки Екатерина сейчас лежала бы под истязавшим ее сыном. Королева улеглась на тюфяк и задумалась, что было хуже − обслуживать нищих оборванцев, бесконечно вытирая и убирая за ними с самой любезной улыбкой, или удовлетворять страсть возжелавшего ее сына, пусть он и являлся королем. Так и не выбрав окончательно, она заснула и вынырнула из сна только услышав странный, незнакомый, надрывный голос. Екатерину успела охватить настоящая паника, прежде чем она поняла: голос принадлежал ей самой − в полудреме она шептала имя своего сына, со свистом и придыханием, с мольбой и вожделением. Так, как шептала его, будучи в постели с Франциском. Королева рывком села на тюфяке, тяжело дыша, глядя перед собой широко распахнутыми глазами и прижимая руку к груди. Екатерина не могла поверить, что это случилось. Она ведь так хотела, чтобы постыдная связь прекратилась, чтобы он больше никогда не прикасался к ней как к женщине. Она отравила его ради этого, лишила способности удовлетворять желание не только к ней, но и к жене, отобрала возможность зачать законного наследника. Она решилась на измену, рискнула всем... и теперь, лежа практически на полу в жалкой таверне на огромном расстоянии от замка, звала сына. Звала срывающимся от страсти голосом. Наверное, ей что-то приснилось. Какое-то воспоминание об их греховных утехах. Но она не должна даже думать об этом. Тем более, когда рядом Мария. Если бы она услышала... Словно прочитав ее мысли, невестка выбрала именно этот момент для появления. Мария зашла тихо, сразу направившись к своему тюфяку и, уже усевшись на него, заметила, как содрогается тело обхватившей колени свекрови. − Екатерина, что случилось? − Мария обеспокоенно наклонилась вперед, будто стараясь оказаться ближе, но подниматься не стала. − Ничего, − слабо отозвалась королева, не ожидав от себя такого приступа истеричности. − Но вы дрожите. И явно не от холода, − Мария посмотрела на нее с сомнением. − Вам что-то приснилось? − удивительно легко догадалась она. − Да, − призналась Екатерина, надеясь, что невестка не будет расспрашивать подробности. Мало ли, какой кошмар мог ей присниться? Такое бывает со всеми. − Это... это о том... о том, что случилось тогда, да? − Екатерина не сразу поняла, о каком «тогда» она говорит, но уже захотела заткнуть ей рот. − Это о монастыре? − любопытство в Марии всегда просыпалось в наиболее неподходящий момент, и ее бестактность мгновенно заставила королеву облиться холодным потом. − Вам приснились те солдаты? Они в прошлом, Екатерина, они больше не тронут вас. Успокойтесь, вы в безопасности… − Замолчи. Замолчи, Мария, − злобно приказала королева. Недоумение и испуг от неожиданного сна сменились яростью. Она только начала успокаиваться, только решила, что все хорошо, что это просто чувство вины и усталость, как невестка оживила те воспоминания, которые Екатерина приказала себе забыть навсегда. Те воспоминания, которые уже принесли ей запретную связь с сыном, завладев сознанием тогда, когда оно должно было оставаться предельно ясным. И теперь от слов Марии в разгоряченной сном голове мгновенно замелькали самые пугающие образы − изнасилование в монастыре, а вслед за ним, как по цепочке, связанной насилием, и обезумевший Генрих, и пожелавший мать в качестве любовницы Франциск... Огромным усилием воли взяв себя в руки и задышав глубже, Екатерина отвернулась от невестки. Глупая, глупая девчонка. − Спокойной ночи, − то ли с тревогой, то ли с обидой раздалось за спиной, и королева предпочла промолчать, почти пожалев, что развратные картины в мозгу сменились воспоминаниями о насилии. Лучше предаваться греху, чем переживать все это снова и снова. Утро снова наступило слишком быстро. Проклиная все на свете, Екатерина спустилась вниз. Бесконечная возня с грязной посудой, готовкой и засыпанными черти чем полами показалась сегодня чуть легче, но никак не приятнее. Сама мысль о том, что она вынуждена служить тем, кто и в подметки ей не годится, умоляя какого-то жалкого простолюдина не выгонять их с Марией, приводила королеву в ярость. Они должны носить ее на руках, а не требовать подчинения. Даже в нормальной кровати ей было отказано. Убогая комнатка с соломой на полу − оскорбление и для обычной служанки замка, не то что для королевы. Воспользовавшись минутой отдыха, Екатерина вышла во двор. В пропитанном пьяным угаром помещении она успела позабыть, каково это − дышать свежим воздухом. Она стояла и наслаждалась им, глядя на видневшийся неподалеку лес и думая о том, сколько еще ждать приезда Франциска, когда её ушей коснулась отборная, омерзительная брань. Прибывшие в таверну и задержавшиеся на пороге мужчины мешали похабные шутки с грязными ругательствами. Одеты они были не так уж плохо, но Екатерина кожей чувствовала исходящую от них опасность. В руках мужчины несли мешки, явно наполненные не тряпками или едой. − Надеюсь, нашему королю хорошо живется, − загоготал один из них, − чтоб ему пусто было, − оборвав смех, он злобно сверкнул глазами и смачно сплюнул себе под ноги. Екатерина вздрогнула, наблюдая, как мужчины скрываются в таверне. Они совсем не внушали ей доверия. Конечно, вряд ли они угрожали чем-то ей, ведь даже драгоценности по-прежнему прятались в глубине ее карманов, но вот Мария... Этих грубых пройдох вполне могла заинтересовать молодая красивая девушка. Они не должны даже близко подходить к королеве Франции. − Кто эти люди? Почему вы позволяете им здесь находиться? − вернувшись в трапезную и поймав хозяина за рукав, спросила Екатерина. − Они опасны. Одни их разговоры − государственная измена, − она кивком головы указала на усевшихся за стол мужчин. − Они платят мне хорошие деньги, − скривившись, отозвался хозяин. − Даже если они не чисты на руку и самые отъявленные грубияны, для меня это не имеет значения. Денег мало, а таких, как вы, много. Если кто-то платит хорошо и в срок, я только рад, − он махнул рукой, но потом все же сменил безразличное выражение лица на слегка виноватое и обеспокоенное. − Корона не думает о нас, мы вынуждены сами заботиться о себе. Разве ваше здесь присутствие − не лучшее доказательство? Вас просто выгнали и все, и если бы вас прирезали по дороге, никому не было бы до этого дела, − Екатерина вспыхнула от ярости. Она лучше всех знала, что в бедности Франции виновата не только корона. Религиозные фанатики, могущественные дворяне боролись друг с другом, пытаясь поделить власть, ни капли не беспокоясь о тех, кто просто нуждался в куске хлеба, и пока король мог только лавировать между ними, чтобы не допустить резни. − Впрочем, возможно, вы и правда настолько бестолковы, что легче отправить вас куда подальше, − беззлобно рассмеялся хозяин. − Вы залили мне водой всю кухню и растрескали половину тарелок. − Поверьте мне, вы не знаете, что такое тарелки, − огрызнулась Екатерина, несмотря на страх оказаться после этого на улице. − Верно. Это по вашей части. Тарелки, украшения и красивые платья. Но ведь за роскошь всегда приходится платить, − не остался в долгу хозяин. − А если я предложу вам хорошую комнату, вы будете более трудолюбивой? − вдруг предложил он. − За кого вы меня принимаете? − Екатерина отшатнулась, как от пощечины, услышав в его словах вполне определенный намек. − Простите, это не то, о чем вы подумали, − сконфуженно извинился мужчина. − Я знаю, вы не привыкли к такой работе, и вам тяжело. Я просто хочу больше старания и меньше убытков. А взамен я мог бы дать вам возможность жить в более приемлемых условиях. И вашей дочери тоже, конечно, − он посмотрел на нее с немым вопросом. − Это нужно обдумать, − отозвалась Екатерина, гордо задрав подбородок, словно от имени Франции обсуждала условия мирного соглашения после затяжной войны с Англией, не меньше. − Можете подумать, пока будете менять постельное белье в комнатах для постояльцев, − снова парировал хозяин, − вот ключ от прачечной, − он протянул ей маленький, потемневший от времени ключ, не забывая при этом ухмыляться. «Вот же ублюдок», − мысленно выругалась королева, но спорить не стала. Положение было далеко не самым выигрышным. − Хорошо, − нехотя согласилась она. − Но у меня просьба, − мужчина закатил глаза, что совершенно не смутило Екатерину. − Я хочу, чтобы вы следили за этими людьми и не позволяли им даже взгляда лишнего бросать на мою дочь. Вы меня понимаете? − она осторожно дотронулась до его плеча, замечая, как немедленно приковывается его взгляд к ее руке. − Я постараюсь, − наконец, ответил хозяин. На этот раз без усмешки. Екатерина одобрительно кивнула и направилась в прачечную. Горы белья привели королеву в ужас. Она с трудом могла поднять даже два комплекта чистого, а ведь нужно было потом тащить вместо него в прачечную грязное, которое казалось в два раза тяжелее. И конечно, это было омерзительно. Пару раз Екатерине показалось, что ее сейчас вырвет. Нет ничего более личного, чем постельное белье. Менять его за бедняками, неизвестно когда мывшимися в последний раз, выглядело самым унизительным испытанием. Королеву постоянно мутило − то от ярости, то от отвращения. Не говоря уж о том, что она не умела даже натягивать простынь на кровать, и потратила на свое задание едва ли не полдня. Екатерина не сомневалась: если хозяин таверны, имени которого она до сих пор не знала, заставит ее еще и стирать, она придушит его голыми руками. Она и сейчас бы это сделала, если бы не тревога за Марию, способную привлечь нежелательное внимание остановившихся в таверне подозрительных мужланов. Королеве пришлось на время усмирить гордость. Оставалось застелить постель для только въехавшего постояльца, и, справившись с этим, Екатерина позволила себе ненадолго прилечь. Она покинула замок всего два дня назад, но уже невыносимо скучала по своей кровати. По любой кровати. Даже в монастыре ей не приходилось жить в таких условиях, в каких она жила сейчас. Возможно, и правда стоило угодить хозяину таверны и получить нормальную комнату. Только вот Екатерина совсем ему не доверяла − в мужчине явственно виднелся ум, хорошо приправленный язвительностью. Опасное сочетание, мешающее подчинить владельца этих качеств своей воле. Королева нехотя встала и поправила смятое покрывало. Дверь тихо скрипнула и закрылась − уже громче. Екатерина замерла, растерявшись. Она еще не сталкивалась с теми, кто снимал комнаты. Поэтому просто шагнула вперед, не решаясь извиниться за беспокойство. Извиняться за то, что причинила неудобства каким-то беднякам... Это казалось совершенно абсурдным и противоречащим самой природе. − Я думал, будет кто-то моложе, но и так сойдет, − неожиданно нарушил тишину мужчина, и Екатерина с ужасом осознала − он был из тех самых оборванцев, которые так ей не понравились. Ни с кем из них она не осталась бы даже в полной народа комнате, не то что наедине. − Прошу прощения? − отозвалась королева, не зная, к чему он клонит и зачем. − Ты действительно симпатичная, − от такого комплимента у Екатерины открылся рот, − и выглядишь здоровой. − Что? − переспросила она, совсем потеряв нить разговора. − Разве мы знакомы? − чувствуя неладное, королева начала смещаться к двери, стараясь обойти странного мужчину подальше и не замечая, как жадно он следит за ее движениями. − Вот сейчас и познакомимся, − рассмеялся он и, мгновенно оказавшись рядом, потащил к кровати. − Что вы себе позволяете? − быстро сорвалась на крик королева, отчаянно вырываясь из грубой хватки и все еще не понимая, чего от нее хочет этот незнакомец, но уже догадываясь − ей нужно, нужно бежать отсюда как можно скорее. − Ты не представляешь, сколько у меня не было женщины, − прохрипел он, бросая Екатерину на кровать и наваливаясь сверху. − Я уже решил, что этот пройдоха-хозяин и правда не держит здесь шлюх, но, похоже, деньги решают все. Соблазнился-таки на мои гроши и прислал тебя, − королева на мгновение потеряла дар речи. Он принял ее за шлюху? Как такое могло случиться? Неужели этот ублюдок хозяин продал ее? После того, как она просила его за Марию… Он пообещал выполнить просьбу королевы только для того, чтобы саму бросить на растерзание мерзавцам. Мозг отказывался собирать эту головоломку, но руки и ноги вовсю отпихивали придавившего Екатерину незнакомца. − Если постараешься, я и тебе пару монет оставлю, − усмехнулся тот, не обращая внимания на сопротивление и сжимая через платье грудь королевы. Она впервые пожалела, что, не в силах больше выносить адские тиски корсета, под утро попросила невестку помочь избавиться от него. Дышать стало легче, работать тоже, но зато сейчас от пальцев незнакомца ее грудь защищала только ткань платья и нательной сорочки. − Вы спятили? − завопила Екатерина, мгновенно впадая в панику. Грубые руки скользили по ее телу, а она по-прежнему действовала инстинктивно. Никакого плана в голове не появлялось, и королева просто лихорадочно брыкалась, норовя лягнуть мужчину в живот и ниже и одновременно пытаясь вцепиться в его волосы. − Я не шлюха. Я просто служанка. Не прикасайтесь ко мне, − вместе со способностью складывать слова в предложения, к ней вернулось воспоминание о спрятанных в карманах драгоценностях. Если он увидит корону... Новый страх сумел ненадолго перебить тот, который ей уже удалось пережить в прошлом. Но почувствовав, как мужчина задирает подол её платья, и шершавая ладонь неприятно скребет кожу, Екатерина словно очнулась ото сна, наконец победив шок от неожиданности и абсурдности происходящего. − Хватит! Хватит! − не своим голосом закричала она, брыкаясь, ворочаясь и вырываясь. Королева попыталась ударить мужчину по лицу, но он ловко перехватил ее руку, прижимая коленом наполовину оголенные ноги к кровати. − Строптивая. Я видел много таких. Набиваешь себе цену, − он навалился сверху еще сильнее и зажал грязной ладонью рот Екатерины, заглушив отчаянные вопли. − Это даже хорошо. Кукла мне не нужна. Люблю чувствовать сопротивление женщины, когда я в ней, − он склонился к ее уху, вдыхая аромат волос, а затем провел языком по влажной шее. Екатерину передернуло от омерзения, и она снова закричала, но из-за зажатого рта у нее получилось только бессмысленное мычание. − Какая кожа, − он с наслаждением потерся носом об ее щеку, заставляя отвернуться, − и грудь упругая, − он еще раз сжал ее через ткань, заслужив пинок от королевы и рассмеявшись этому сопротивлению. Смех оборвался, когда освободившиеся руки Екатерины с силой оцарапали его лицо. − Сучка! − злобно зашипел незнакомец, заново прижимая ее запястья к покрывалу. − Ты знаешь, как разгорячить мужчину, − злоба в хриплом голосе с невероятной быстротой сменилась похотью, испугав еще больше, − мне уже не терпится. Екатерина забилась, как птица в клетке. Незнакомец был намного сильнее и вел себя непростительно грубо. Тяжелые воспоминания стали быстро наполнять голову, и королева постаралась отогнать их, несмотря на теревшегося об нее мужчину. Один раз она уже не справилась с собой, и это разрушило всю ее привычную жизнь. Сейчас же Екатерина еще меньше понимала, что делать, куда бежать, кого звать на помощь. Если хозяин таверны продал ее этому идиоту, чтобы хоть как-то оправдать свои на нее затраты, Екатерине никто не поможет. Немыслимо, невозможно. Оборванец принял за шлюху королеву и теперь пытался разодрать ее платье, чтобы добраться до тела, которое должен был считать неприкосновенным и едва ли не священным. Она подавила новый приступ паники, уклоняясь от пытавшихся заклеймить ее шею губ. Он по-прежнему прижимал руки Екатерины к перине, и она поняла − спастись ей поможет только хитрость. − Я же сказал, что заплачу. Прекрати брыкаться, − вовремя подал голос незнакомец, надавливая коленом на лихорадочно дергавшиеся ноги. − Уймись, и получишь свои деньги, − Екатерине захотелось расплакаться от нелепости его слов. − Хочу взять тебя прямо сейчас, − прошептал он ей в ухо, обдавая зловонным дыханием. Подавив приступ тошноты, королева сделала вид, что действительно мечтала только о паре жалких монет. Она заставила свое тело расслабиться и замерла неподвижно, глядя в темные, злые глаза мужчины. Он лишь понимающе ухмыльнулся. Шершавая грязная ладонь наконец-то исчезла с ее рта, и Екатерине пришлось приложить немыслимые усилия, чтобы не закричать сразу же. Она должна усыпить его бдительность, вырваться и только потом кричать, иначе он быстро заткнет ей рот вновь. Незнакомец прижался к ней бедрами, и королеве снова пришлось бороться с волнами паники − намерения ублюдка были совершенно ясны. Он не станет ждать ни одной лишней минуты. Мужчина потянулся к крючкам ее платья, но ожидаемо не справился с собственным нетерпением и с силой вцепился в подол, пытаясь повыше его задрать. Испугавшись, что сейчас он увидит драгоценности, Екатерина решила больше не ждать и резко ударила его коленом в бок, не дотянувшись до живота. Мужчина дернулся, и отпихнув от себя ослабевшего от неожиданности мучителя, королева бросилась к двери. Она уже взялась за дверную ручку, когда он догнал ее и схватил за волосы. Королева зашипела от боли, намертво сомкнув пальцы на злосчастной ручке, не отпуская ту, даже когда он обхватил Екатерину за талию и остервенело дернул назад. − Я люблю игры, но сейчас я не в том настроении, − угрожающе пробасил он. − Ты должна знать свое место, шлюха. − Я не шлюха, идиот! − отбиваясь, закричала королева. − Помогите! − вырвалось у нее после нескольких секунд бесполезной возни. Он был намного, намного сильнее нее, и Екатерину все неотвратимее накрывало осознание того, что могло произойти, как только кончатся силы на сопротивление. − Прошу! Пожалуйста! − уже не зная, кого просит и о чем, вопила она, стараясь не позволить оттащить себя от двери. И на этот раз ей повезло. Улучив момент, королева ударила незнакомца локтем в солнечное сплетение. Слабо, но он отшатнулся, выпуская из железной хватки, и она практически вывалилась в коридор, мгновенно оказавшись в объятиях кого-то еще. − Успокойтесь, − зазвучал над ухом знакомый голос. − Что произошло? Черт возьми, хватит! − мужчина встряхнул ее за плечи, не обрадовавшись молотящим его грудь ударам. − Что случилось? Да вы скажете или нет? − Он пытался... пытался меня... Он принял меня за шлюху, − залепетала Екатерина и только потом вспомнила, что, возможно, именно этот человек, именно хозяин таверны продал ее своему постояльцу. − Вы продали... продали меня. Он сказал, что вы специально... специально послали меня сюда, − она принялась вырываться из ставших омерзительными объятий. − Что за ерунда? О чем вы? − возмутился хозяин, замечая следом появившегося в дверном проеме помятого и злого, как сам черт, мужчину. − Какие у вас плохо воспитанные шлюхи, − выплюнул тот, не отрываясь глядя на Екатерину. − Она не шлюха, куриные твои мозги, − быстро сложил два и два хозяин, прижимая к себе подрагивающую от пережитого ужаса королеву. − Я же сказал, я не держу шлюх. Если так не терпится воспользоваться тем, что у тебя в штанах, отправляйся в бордель. Разве не для этого их придумали, болван? − он посмотрел на постояльца так, словно разговаривал с ожившим огородным пугалом, а Екатерине все еще казалось невероятным, с какой легкостью в ней разглядели падшую женщину. Дурацкая, нелепая случайность, которая едва не стоила ей рассудка. − Я чую шлюх безошибочно, − рассмеялся жутким каркающим смехом незнакомец, − и это именно она. − Это моя жена, жалкое ты отродье! − неожиданно заявил хозяин таверны, обращая все внимание на себя. Екатерина подняла голову, не понимая, зачем он сказал такие странные слова, чего хотел и чем его намерения грозят ей самой. Мужчина пугал ее своим умом и хитростью, и она была вовсе не в том положении, чтобы избавиться или просто игнорировать его. − Ты приставал к моей жене, и если это повторится, я вышвырну и тебя, и всех твоих друзей, сколько бы вы мне ни платили, − гневно закончил он, вызывая у королевы настоящий шок. Она никак не могла поверить, что кто-то просто заступился за нее. У всего есть цена. И если бы речь шла о деньгах, Екатерина не переживала бы ни минуты. Но сейчас у нее не было денег, только драгоценности, о которых он не знал. Чего ей будет стоить эта помощь? Или он все спланировал заранее, чтобы добиться от нее хоть какой-то выгоды… или выгоды вполне определенной, пусть это и казалось чем-то из ряда вон выходящим. − Прошу прощения, мадам, − наконец, извинился незнакомец, глядя на нее с сомнением, презрением и яростью. − Вам нужно было сказать мне раньше, − он фыркнул и направился обратно в комнату, громко захлопнув за собой дверь. − Пойдемте, − хозяин таверны потянул Екатерину дальше по коридору, чтобы провести ее в другую − небольшую, но светлую комнату. − Как вы? − он усадил королеву на кровать и положил руки ей на плечи, наклоняясь и заглядывая в глаза. − Он не сделал ничего непоправимого? − видя подрагивающие пальцы и стучащие друг о дружку зубы королевы, спокойно спросил мужчина. − Нет, − Екатерина помотала головой, начиная беспокоиться заново. Ей не нравилось излишнее любопытство хозяина таверны, пугала его ложь, вырвавшая ее из рук неудавшегося насильника. − Он не ударил вас? − мужчина посмотрел на перекошенное страхом лицо королевы, обрамленное растрепанными волосами. Она снова отрицательно покачала головой. − Зачем вы это сделали? − задала Екатерина мучивший ее вопрос. − Если бы я не солгал, он мог и не оставить вас в покое. Вы сами сказали, что эти люди больше походят на головорезов. Они явно не из тех, кто будет считаться с желаниями женщин. Но мою жену они трогать побоятся. Скорее всего, − ответил он, усаживаясь рядом. − Я не об этом, − отмахнулась Екатерина, хотя мотивы, побудившие его солгать, ее тоже интересовали. − Почему вы помешали ему? Он был уверен, что меня прислали вы. Вы могли бы лично вернуть меня в его комнату. Он изнасиловал бы меня, а вы получили бы далеко не маленькие деньги. Разве вы не говорили, что деньги для вас превыше всего? Так зачем вы защитили бесполезную служанку? − она отвернулась, чувствуя, как возвращается ощущение отвращения, использованности и щемящей тоски, и не желая показывать свою слабость. − У меня есть правила. Мое заведение − не бордель. Именно поэтому я не держу здесь шлюх. Там, где шлюхи, там грязь, болезни и бесконечные кражи пополам с драками. Не хочу потерять больше, чем получу, − он успокаивающе дотронулся до руки Екатерины. − И вы... вы не похожи даже на простолюдинку, с вашей кожей, речью и манерами вас невозможно перепутать со шлюхой, − грубовато признал хозяин, и она посмеялась над нелепой иронией судьбы − ничтожный бедняк говорил королеве, что она не похожа на шлюху. − Как вас зовут? − неожиданно спросил он, и Екатерина замерла, не зная, что ответить. За все время, проведенное в таверне, ей ни разу не пришло на ум придумать себе имя. Настоящее говорить было опасно, но почему-то все другие просто вылетели у нее из головы, занятой переживаниями о случившемся совсем недавно. − Это не важно, − выдавила королева, когда молчание затянулось до неприличия. − Я отдам вам и вашей дочери эту комнату, если вы скажете мне свое имя, − мужчина дотронулся до прилипшего к ее щеке локона, и Екатерина дернулась в сторону, уходя от прикосновения. − В качестве извинений за поведение моих постояльцев и в благодарность за прилежность вашей дочери. Кажется, нет такого человека в моей таверне, кого бы она еще не очаровала, − он рассмеялся, но королева видела, что его глаза оставались совершенно серьезными. − Да бросьте, в этом нет ничего оскорбительного. Вы служите мне уже два дня, а я до сих пор не знаю, как вас зовут. Мне кажется, я заслужил право узнать эту тайну, − теперь хозяин таверны смотрел на нее с укоризной. − Ромола, − наконец, решилась королева, выбрав одно из почти неизвестных своих имен. Его позабыли даже те, кто встречал ее по прибытии во Францию. Екатерина сама поспешила избавиться от всего, что напоминало об итальянских корнях. Фамилию убрать было невозможно, и королева превратила ее в собственный символ, отличительный знак, но вот из имен осталась только Екатерина. Франция знала свою королеву под именем Екатерины Медичи, а все остальное ее не касалось. − Интересное имя, − отозвался хозяин, потерев подбородок. − Она ваша, − он протянул ей ключ от комнаты с хитрой улыбкой и с необъяснимой скоростью скрылся за дверью. Словно и не сидел только что рядом с Екатериной. Королева устало прикрыла глаза и растянулась на кровати. Он ведь не дал ей никаких поручений, значит, она будет считать себя на сегодня свободной и ни за что не сдвинется с места. Она перевернулась на бок, собираясь заснуть, и вдруг поняла − он не сказал ей своего имени в ответ. Сообразительный хозяин таверны вновь оказался умнее. Екатерина улыбнулась, предвкушая месть. Обычно тот, кто испытывал к ней симпатию, заканчивал плохо, а этот мужчина определенно ее испытывал. Значит, и за любопытство он заплатит вдвойне.