***
У дома Беатрисс я оказался в семь часов вечера или около того. Мы договорились встретиться в половину седьмого, но зная обычай девушек опаздывать на важные мероприятия, я и сам позволил себе приехать чуть позже. На улице царила приятная прохлада, свойственная самому разгару весны в этих краях. Я решил выйти из взятого на прокат чёрного „Альфа Ромео“ и подышать свежим воздухом, ожидая прекрасную даму. „Сигаретку бы сейчас…“ — с улыбкой подумал я и посмотрел вверх, на тёмные окна квартиры Беатрисс. Она вышла через пару минут в легком персиковом платье до колена и бежевых лодочках на высоком каблуке, которые подчёркивали её утончённые лодыжки. Эта девушка знала, что нужно показать. — Очаровательно выглядишь, — сказал я, когда она подошла ко мне. Слабый ветерок слегка колыхал её прямые уложенные волосы. „И как такая девушка может быть одинока?“ — пронеслось у меня в голове. — Благодарю. Комплименты от гея — самые ценные комплименты, ибо вы говорите их искренне, не пытаясь с их помощью затащить девушку в постель, — Беатрисс улыбнулась и кокетливо поправила прядь волос, упавших на обнаженное плечо. — Ты тоже хорошо выглядишь, как всегда. Плюсы жизни с Эриком. Мы оба рассмеялись. Эрик действительно внёс немалые коррективы не только в мой стиль жизни, но и в стиль одежды. Как он часто любил повторять: «Твой стиль, Миро, называется „что из шкафа упадёт — то и надену“». Теперь же я выглядел, как молодой преуспевающий мужчина в синих льняных брюках, рубашке, сплошь покрытой разводами цвета морской волны, и тёмных туфлях на босую ногу (что не всегда было удобно, зато выглядело эстетичные любых моих убитых кроссовок). — Что же, едем! А то мы уже опаздываем, — очнулся я и, быстро усадив Беатрисс в машину, рванул по давно известному адресу.***
Продолжительный звонок в дверь. Суетное шарканье за дверью. Поворот ключа в замке, щелчок. — Добро пожаловать! — воскликнула высокая симпатичная девушка, открывшая дверь. Бруна. Она действительно выглядела так же сказочно, какой её описывал Кевин. Её лицо сияло чистотой и искренностью, а в глазах читалось что-то, похожее на тихую изумрудную радость. — Вы, должно быть, Мирослав? — Так точно, — я доброжелательно улыбнулся и пожал руку девушки. - А вы Бруна? — Да-да, Бруна, — она улыбнулась ещё шире, и глаза её засверкали благородным древесным блеском. — А это моя спутница, Беатрисс, — я указал на девушку в персиковом платье, и Бруна поспешила расцеловать её в щеки. — Невероятно рада нашей встрече! Кевин так много рассказывал о вас, Мирослав, что я непременно захотела узнать вас поближе. Прошу, проходите в гостиную. — Но, всё-таки, попрошу вас перейти на „ты“. Ненавижу всю эту напыщенность, — попросил я у новой знакомой. Она смущенно улыбнулась в ответ и пошла дальше по коридору. Мы с Беа проследовали за темноволосой красавицей и, прибыв в роскошно обставленную гостиную, обнаружили в ней расслабленного Кевина, который явно уже не первый час потягивал из стакана дорогой виски. Увидев нас, он поспешил встать с дивана и поприветствовал Беатрисс, не скрывая довольной улыбки: — Я ждал нашей встречи. Как Миро только посмел прятать такой нежный цветок от взора своего лучшего друга? Я невольно взглянул на Бруну в этот момент. Она держалась уверенно и спокойно, но я бы поставил что угодно на то, что её внутреннее „я“ заехало бы нашему дражайшему ловеласу по роже за такие вот незавуалированные комплименты. Беа скупо улыбнулась и поспешила представиться хозяину жилища: — Беатрисс, приятно познакомится. — Замечательное имя, французское? — поинтересовался Кевин, который явно забыл о существовании других людей в комнате. Я взял со стола приготовленный для гостей бокал шампанского, дабы хоть как-то убить время, захваченное светской беседой между Кевином и Беатрисс. — Моё имя имеет латинские корни, — сухо ответила Беа и обратилась к Бруне, которая собиралась отправиться на кухню, дабы принести основные закуски: — Я могу тебе чем-то помочь? Принести что-нибудь? — Да, спасибо за помощь, — улыбнулась темноволосая красавица, и обе девушки поспешили покинуть гостиную. Мы с Кевином остались одни, поэтому быстро забыли о манерах и плюхнулись на светлые диваны, разбрызгивая повсюду содержимое наших бокалов. — Кев, ты хоть иногда перестаешь приставать к девушкам? Между прочим, Беатрисс пришла со мной, если ты не заметил. Сходи, проверься у окулиста на следующей неделе, — забубнил я, стараясь привнести в свои слова больше нерва и недовольства поведением друга. Не уверен, что это получилось убедительно, но я старался. Кевин лишь ехидно хихикнул и сказал: — Я просто пытался быть милым, Миро. Чего ты взъелся-то? — он отхлебнул из стакана, и тот в мгновение ока оказался полупустым. — Но она действительно хороша, эта твоя надменная Беатрисс. Так держать. Я благодарно кивнул, но ничего так и не ответил. Да, приведи я Эрика, он бы точно так не сказал.***
Вечер шёл своим чередом. Мы много беседовали, Кевин травил свои заправские шуточки, иногда не совсем приличные, но так как мы все находились в состоянии разной степени подпития, то безудержно хохотали. Беатрисс мгновенно нашла общий язык с Бруной, и они то и дело сдавали нас с Кевином друг другу со всеми потрохами. — Знаете, он просто невыносим, когда дело доходит до выбора фильма для совместного вечернего просмотра, — смеясь, заявила Бруна, искоса поглядывая на Кевина, который многозначительно закатил глаза и вздохнул. — Это я-то невыносим? Да я почти всегда тебе уступаю, несмотря на то, что твои любимые мелодрамы уже в печёнках у меня сидят! — возмущённо затараторил он и взглянул на нас с Беатрисс. Мы никак не могли унять хохота. — Мне кажется, что я уже знаю о „ненаглядном“ Райане Гослинге больше, чем самая его преданная фанатка! Тут вся компания разразилась искренним смехом. Даже Кев не смог унять улыбки. — Ну, а вы? — внезапно спросила Бруна, обращаясь к растерянным нам. — Как вы проводите совместные вечера? Я слегка растерялся. В голове сразу всплыли наши совместные вечера с Эриком. Они были редки, но всегда оставались в моей памяти как что-то поистине волшебное. Мы могли выйти на улицы ночного города и часами фотографировать незнакомых людей или места, а могли полночи драться подушками, носясь по квартире, как обезумевшие дикари. Один раз мы принялись за готовку в середине ночи, потому что Эрик решил, что хочет лимонный пирог. Он почти никогда не ел сладкого из-за диет и всех этих заморочек с шикарной фигурой, поэтому мне тут же захотелось его накормить. То ли дело я. Если дома есть тортики и есть я, значит, тортиков дома больше нет. Конечно же, в итоге мы так ничего и не приготовили, потому что всё тесто ушло на измазывания лиц и тел друг друга. Да, это было действительно весело. Но что я мог сказать о Беатрисс? Она же была совсем другой, более серьёзной и собранной. Она сразу поняла, что я ничего не смогу придумать, поэтому взяла инициативу в свои нежные руки: — Мы часто посещаем выставки наших друзей. Так уж вышло, что мы оба любим искусство, в частности, фотографию. А так как я являюсь агентом одного молодого, но очень многообещающего фотографа, то я просто не могу не приобщить возлюбленного к своей страсти, — рассказала Беа, не запинаясь и так уверенно, что даже я почти поверил в её слова. Кевин удивлённо вскинул бровь и, задумавшись на мгновение, спросил: — Фотограф? А это случайно не тот парень, который тогда вытаскивал меня из больницы вместе с тобой, Миро? Как же его звали… Дурм, точно. Эрик Дурм. — Да, это он самый, — тягуче ответила Беатрисс и посмотрела на меня ошарашенным взглядом. Да, я совсем забыл ей сказать, что Кевин и Эрик однажды встречались. Если быть предельно честным, я и сам забыл про тот позорный случай в госпитале. — Он славный парень. Тогда так уморительно получилось. В общем, дело было так... — начал было свой рассказ изрядно выпивший Кевин, как вдруг в моём правом кармане завибрировал телефон. Я достал его и взглянул на мигающие буквы экрана. „Эрик“. Паника. Паника. ПАНИКА! — Я отойду на пару минут, не теряйте меня, — быстро проговорил я и удалился на кухню. Фуф, вдох, выдох. Кажется, сейчас придётся обрушить потоки лжи на моего ненаглядного. — Привет, Эрик! — радостно выкрикнул я, делая вид, что ждал этого звонка многие часы. — Здравствуй, — с намёком на легкое удивление ответил мой собеседник. — Чем занимаешься? Простой вопрос, но сколько нужно времени, чтобы придумать убедительный ответ и не говорить правды. — Мне стало одиноко дома без тебя, поэтому я заскочил к Кевину на пиво. Вот мы сидим, разговариваем, перемываем косточки коллегам. Всё как всегда, — произношу я на одном дыхании и смотрю в открытое окно кухни. Вся улица залита густыми синими сумерками, и лишь фонари, будто светлячки, прорываются сквозь густой всепоглощающий туман ночи. Я коснулся влажной ладонью бледного лба и почувствовал болезненный жар. Я не любил лгать, всегда считал это низким занятием. Но сейчас я завяз в этом бездонном болоте лжи по самое горло и жадно глотал воздух реальности, чтобы хоть как-то выжить. На другом конце провода послышались чужие голоса и посторонний непринужденный разговор. Вдалеке слышались приглушённые песни с грубоватым ритмом. — Это замечательно, — наконец-то обратился ко мне Эрик. — У меня как раз отменилось одно ночное мероприятие в клубе. Так что, где-то через полчаса я буду у Кевина. Разбавлю, так сказать, вашу суровую мужицкую компанию. Он рассмеялся и моментально бросил трубку. Я и рта раскрыть не успел. Ну почему именно сегодня его чёртово „мероприятие“ накрылось медным тазом?***
Я вышел на улицу и встал недалеко от обшарпанного подъезда. Мне едва удалось уйти из квартиры Кевина под выдуманным предлогом. Беа согласилась прикрыть мою спину - уже в который раз за этот бессмысленный вечер. Я не собирался говорить им, что Эрик придёт в гости. Точнее сказать, я намеревался не допустить Дурма до квартиры Гросскройца. Это было бы слишком рискованно, к тому же, мой дорогой Эрик обо всём бы сразу догадался. Ох, мне бы не помешала тогда сигаретка, чтобы успокоить бурю внутри. Весенняя тихая ночь была моим полным антиподом в те длительные минуты ожидания. Она мирно спала, прикрыв свои живые, по-девичьи весёлые, травянистые глаза. Как бы я хотел оказаться на её месте. А вместо этого стоял на улице, ожидая человека, которому так отчаянно лгал и которого так безумно любил. — Приветствую, Человек под Папоротником! — раздался звонкий голос за спиной, и кто-то нежно обхватил меня за напряжённые плечи. Затем последовал растянутый, пронзительный поцелуй в шею. Слегка придя в сознание, я поспешил отстраниться и повернулся к ночному гостю. — Я же просил не называть меня так, Себастьян, — с наигранным недовольством произнёс я и получил в ответ блеск его белоснежной улыбки. Эрик взял меня за руку и уверенно повёл в сторону подъезда, будто тысячу раз ходил по этому маршруту. Я остановился и отдёрнул руку. — Давай не пойдём к Кевину. Я так устал от его непристойных шуточек, аж голова раскалывается, — я предпринял попытку изобразить самый усталый вид, который только мог быть у меня. — Может, лучше пойдём домой? Развалимся на диване перед телевизором, посмотрим фильм? Эрик слегка ухмыльнулся и подошёл ближе. В его взгляде читалась какая-то хмурая тоска. — Ты ведь не говорил ему, что мы вместе, так? — я не услышал ни намёка на упрёк в его голосе, но мне всё равно стало невероятно стыдно. Я хотел было ответить, как-то оправдать свои ребяческие действия, свою трусость, но Дурм опередил меня и в этот раз. — Знаю, что это так. Ну и ладно, будто это важно. Мне на самом деле всё равно. Ещё он добавил что-то вроде „Пошли домой“, но я плохо это расслышал. Меня поразило то, с каким безразличием были сказаны предыдущие слова. — То есть, как это — всё равно? — я был встревожен и сконфужен одновременно. Честно говоря, я бы предпочёл быть обруганным и виноватым, чем услышать это „всё равно“. Эрик уже успел отойти от меня на пару шагов. — Вот так просто, — сказал он, даже не обернувшись. — Я никогда не просил, чтобы ты рассказывал о наших отношениях хоть кому-то. Мне это абсолютно не важно. Я не имею права обижаться. Всё это было сказано спокойно, но я чувствовал, что Эрика утомлял этот разговор. Или огорчал? Дурм был всё еще мне непонятен, и его формулировки казались размытыми, словно их нужно было читать между строк. Я терялся, как ребёнок на утреннике. — Но тебе обидно, — выпалил я и сразу пожалел о сказанном. Это было очевидно так же, как и то, что солнце встаёт на востоке, а заходит на западе. Эрик повернулся ко мне лицом и подошёл, шаркая кожаными ботинками по асфальту. — Миро, драгоценный мой, — звучало это агрессивно, и по лицу Эрика можно было понять, как сильно я его взбесил. — Если подобное — твой гениальный метод вызвать у меня ревность, то ты сильно прогадал. Мне абсолютно не важно, что думают обо мне твои друзья или ты сам. Мне совершенно не интересны твои размазанные повсюду сопли и клятвы вечной любви. И мне похер, с кем ты спишь помимо меня. Фиолетово. Нахуй не сдалось. Я ясно выражаюсь?! Я никогда не просил тебя быть моим единственным, говорить всем направо и налево о своих чувствах. Мне не обидно. Мне поебать на твои заморочки. Я всегда говорил, что у нас всё ненадолго. Видимо, это закончится быстрее, чем я полагал. Я стоял в ступоре и не знал, как реагировать на вылитую словно из помойного ведра агрессию. Ветер обдал меня морозным дуновением по щеке, но пощёчина Эрика была больнее. „Всё закончится быстрее, чем я полагал“. После этих слов я готов был моментально опустить руки. Дурм выговорился и, глубоко вздохнув, сказал напоследок: — Ладно, я ухожу домой. Ты делай, что хочешь. Всё, что я запомнил потом — это его силуэт, удаляющийся и сливающийся с тёмной пеленой весенней ночи. А я размышлял о том, что же делать дальше. Отныне путь в обитель Дурма мне был заказан.