Swimming With Sharks/Плавая с Акулами

Близнецы любят школу. Правда, так и есть. Это школа не всегда любит их. Но, кажется, в этот раз все началось хорошо, и они оба улыбаются мистеру Ксавьеру, который ни капли не пугается их улыбок. Он просто улыбается им в ответ и смотрит на папу. – Приятно познакомиться, мистер Леншерр. Леншерр – это фамилия мамы, потому что у акул нет фамилий, как и имен. Близнецы не очень хорошо помнят маму, только тепло и голос, который пел им колыбельные. Папа кивает и кладет одну руку на плечо Пьетро, а другую на плечо Ванды. – Взаимно, – говорит папа, слегка сжимая ладони на их плечах. – Я позабочусь о них, – говорит мистер Ксавьер, и от него исходит действительно приятный запах. У Ванды не такой сильный нюх, как у папы, но она все равно чувствует спокойствие и доброту, исходящие от мистера Ксавьера. Он даже двигается плавно, не сильно нарушая давление воздуха. Остальные дети с любопытством рассматривают их, как это обычно и бывает, но никто ничего не говорит, и вскоре мистер Ксавьер начинает урок, а папа тихо уходит из класса. У папы нет постоянной работы как у других родителей, но у него есть мастерская, где он и работает, так что, по крайней мере, у него будет чем заняться, пока их нет рядом. Иногда они переживают за папу, потому что ему так трудно быть человеком. Это не делает его плохим отцом, и они любят его, но другие люди часто не могут этого понять. Но они не могут беспокоиться об этом сейчас, когда нужно сосредоточиться на математике. Мистер Ксавьер каким-то образом делает её интересной, и даже не подпрыгивает, когда Пьетро внезапно разгрызает карандаш пополам. У них обоих такое порой случается, и авторитет мистера Ксавьера резко вырастает в их глазах, когда он просто убеждается, что у Пьетро есть запасной карандаш, и продолжает объяснять, как нужно делить с остатком и что означает точка в десятичной дроби. После математики идет урок английского, а потом, наконец, наступает перерыв. Мистер Ксавьер с улыбкой смотрит за тем, как они веселой гурьбой высыпают на площадку. Он остается за столом, хотя сегодня не его очередь дежурить во время перерыва. Другие дети говорят, что все остальные учителя выходят наружу смотреть за учениками на улице. Они также предупреждают их о банде шестиклассников и спрашивают, что это такое – быть детьми, защищенными Актом. Пьетро раздраженно фыркает. – Мы живем с нашим папой и ходим в школу, как и все остальные в нашем возрасте. – А ваша мама? Ванда вздыхает. – Она умерла. Все вопросы сразу же отпадают. Развод – это одно, все дети привыкли к этому. Но почти что ни у кого нет мертвых родителей. Даже те, кто приходит в школу в грязной одежде, делают это просто потому, что их мамам нет до них никакого дела. – Мы не очень хорошо её помним, – добавляет Ванда, и все тут же расслабляются. Это все упрощает, потому что трудно грустить о потере того, кого ты едва помнишь. После им предлагают сыграть в догонялки, и Ванда с Пьетро бегают так быстро, как могут, зная, что если им вдруг придется водить, то они вполне могут забыться и укусить кого-нибудь. До самого конца игры никому не удается поймать их, и тут звенит звонок. Начинает урок обществознания, после которого идет самостоятельное чтение про себя. Ванда любит читать, и они с Пьетро умеют вести себя тихо. Папа говорит, что большая часть человеческих детенышей создает слишком много шума, но они совсем не такие. Ванда гордится этим. Во время ланча начинается обмен, и Ванда выменивает свои чипсы на шоколадный кекс. Она любит чипсы, но папа всегда забывает о сладостях. Он не любит их, и не всегда помнит о том, что обычно делают другие люди. Девочка, с которой Ванда обменялась, с любопытством касается её руки. – Вау. Ванда улыбается. – Кожа нашего папы еще грубее, чем наша. – Надеюсь, не слишком сильно. – Ну, поцеловать его в щеку совсем не больно, – говорит Ванда и весело фыркает. В общем и целом день проходит хорошо, и Ванду и Пьетро просто разрывает от нетерпения рассказать дома обо всем, что сегодня произошло. Папа приезжает чуть позднее, чтобы им не пришлось иметь дело с толпой детей и их родителей. Папа не любит толпу, и они всегда ждут его после школы, но в этот раз мистер Ксавьер настаивает на том, чтобы подождать вместе с ними. Они спрашивают, не помешает ли это его планам, он улыбается и говорит, что все в порядке. Потом они сидят на лавочке около здания школы, смотря, как другие дети выходят на улицу, как одних встречают родители на машинах и как другие садятся в автобусы. Вся эта беготня вызывает у Ванды желание укусить кого-нибудь или что-нибудь, но она сдерживает себя. Мистер Ксавьер улыбается. – Слишком много шума, верно? – Да, – соглашается Ванда. – Глупая леди из Агентства считает, что мы не должны ходить в школу с нормальными детьми, – сердито говорит Пьетро. – Тебе не стоит называть её глупой, но на самом деле это не лучшая идея с её стороны. Ванда рада, что мистер Ксавьер не стал спрашивать их, что значит «нормальный». Нормальные дети – это человеческие дети, а не по большей части люди и частично акулы. - Вы так думаете? Папа в этом уверен. Думаю, он боится, что нас могут забрать у него. Мистер Ксавьер становится печальным, но потом улыбается. – Мне кажется, ваш папа хорошо справляется, если судить по тому, что я видел сегодня. Ванда широко улыбается, и она и Пьетро соскакивают со скамейки, чтобы побежать навстречу папе, который идет к ним от машины. Он улыбается, показывая все свои острые-острые зубы, и крепко обнимает их обоих.