Мое пламя, твой лёд

Гидеон помнит всё до единого момента, как будто с того времени не прошли годы и годы. Казалось, Орфей был в его жизни всегда, с самого начала. Да и то верно - наследник Зави был старше юного Лагата, а то, что они будут хорошей рабочей диадой, предполагали их отцы еще до рождения их обоих. Подростком Гидеон как-то подслушал разговор отца с Кристианом. - Тебе не стоит ни о чем беспокоиться, - говорил Доминик. - Орфей унаследовал твою силу, он здоров и талантлив, в Академии им довольны. И, учитывая то, что в нем нет примеси генов других линий, его развитие будет более гармоничным. - Но жаль, что я оставлю ему в наследство и свою репутацию. - Тогда ты не мог поступать по-другому. Да ты и выполнил свою миссию, благодаря тебе противники будут бояться Амой, твой сын унаследует благополучное ведомство. - Может быть... - Крис, если, не приведи Юпитер, что-то случится с тобой, я буду поддержкой и опорой твоему сыну, передам ему опыт. И это хорошо, что он нашел общий язык с Гидеоном. Вдвоем они будут сильнее. Казалось бы, ничего особенного в этих словах. Но Гидеон всегда помнил одно: "мы - вместе, мы - единое целое, в работе и в жизни". Предопределенность не вызывала у него опасений. Наоборот - давала ощущение покоя, некую гарантию: есть что-то вечное, рассчитанное на всю жизнь, от инкубатора до могилы. Ему нравился Орфей. Спокойная сосредоточенность, рассудительность юного Зави уравновешивала природную порывистость Лагатов, прорывающееся наружу пламя. Только лучший и самый верный друг мог удержать Гидеона от неосторожного слова или поступка тогда, когда отцовской воли казалось недостаточно для пробующего свои силы юного блонди. Достаточно было слова или даже взгляда, достаточно было мелочи. Может, потому, что наследники двух важных линий часто находились в центре внимания. Может, потому, что рядом с ними часто был кто-то другой - отцы, младшие блонди, цветная элита. А следовательно, не всё, что на уме, облекалось в слова. Разве что намеки, понятные только двоим. Только сейчас, будучи взрослым, Гидеон осознает, как это похоже на родство вроде бы несхожих душ, что связывало Доминика и Амиру. Спокойный, нежный Лагат и яркий и опасный, будто фейерверк, Розен. Тоже - лед и пламя! * Когда Орфей уезжает к себе, Гидеон еще какое-то время не спешит приниматься за работу. Не ревнует, нет, конечно. Они оба знают, что если что-то и может держать их порознь, то только повседневные дела. А потом будет еще утро или вечер вместе. И хотя иногда, бывает, Орфей говорит, что нежности излишни - это просто привычка. * А раньше была жгучая ревность! Гидеон, конечно, не показывал этого, но лет в пятнадцать, в шестнадцать он злился на каждого парня и каждую девушку, с кем общался Орфей. Казалось, что старшему блонди - почти взрослому! - намного интереснее компания одногодков или зрелой элиты, чем подросток, еще занятый шалостями и учебой. Гидеон появлялся на приемах пока ненадолго, - как и положено по этикету для наследника линии, не достигшего 18 лет, - и с тщательно скрытой тоской наблюдал за Орфеем, прислушивался к каждому слову, следил за каждым жестом. Младший Зави был намного изящнее и утонченнее отца. Крис, при всей своей красоте, производил впечатление бойца даже в абсолютно мирной обстановке. Орфей же обладал кошачьей грацией, мягкой и нежной, его сила (хоть говорили, что на самом деле большая, чем у отца) не нуждалась в постоянной демонстрации. "Он слишком хорош для меня. Даже быть его другом - то счастье, которого я еще не заслуживаю", - думал Гидеон. На юного наследника линии Лагат уже заглядывались и девушки, и юноши. Иногда он позволял себе небольшие вольности - страстное танго, или прикосновения, игривые и быстрые. Но даже на поцелуи не решался до того дня, пока по Академии не прошел слух, будто у Орфея есть некая постоянная связь. - Точно кто-то есть. - Просто он умеет скрывать. - Не может же такой элегантный и обаятельный блонди посвящать всё свое время работе! Гидеон слушал подобные речи и чувствовал себя несчастным. Да, Орфей часто навещал его в Академии, бывал в гостях в эосской квартире Лагатов и в доме в Апатии. Но это были дружеские визиты... ни намека на что-либо большее даже наедине. Хотя Амира Розен часто шутил, что юный Зави влюблен... но тогда эти слова казались неудачной попыткой подбодрить и лишь разжигали огонь внутри. Орфей с кем-то другим! Гидеон решил не терять времени и после одной вечеринки принял приглашение довольно настойчивой оникс из военного департамента. Ванде было тридцать пять лет, служба оставила на ее теле следы - шрамы под ребрами и на бедре. Но любить эта темноволосая и темноглазая женщина умела. Ее не смущало то, что блонди юн и неопытен. Она со свойственным ее кругу веселым цинизмом в первую же ночь посвятила юношу во множество тайн любовных утех. Гидеон еще долго помнил, как ее губы дразнили его естество, помнил ее темперамент, жар ее тела и хриплый смех: "учись, птенчик, из тебя получится замечательный любовник". За Вандой через какое-то время последовала ее подружка, затем юный блонди оттачивал мастерство с петами, как девушками, так и парнями. Но это была какая-то лихорадочная гонка, затянувшаяся попытка утолить жажду соленой водой. Гидеон будто пил и не мог насытиться. Он думал, что Орфей не знает, что любимому всё равно. И тем не менее еще надеялся, еще не мог отказаться от мечты о чем-то большем, чем дружба. В день своего совершеннолетия Гидеон пригласил Орфея на танец. Неловко было - казалось, что все на приеме смотрят только на них двоих, что если Зави откажется, это будет вечным позором. (Какие только глупые мысли приходят в голову, когда влюблен!). Но Орфей только улыбнулся: - Давно было пора. Звучала медленная и плавная музыка. Пары кружились в танце. От волнения Гидеон сбился пару раз, но Орфей сделал вид, что ничего не случилось, направляя их движение сам, когда было необходимо. А потом, когда отзвучали последние аккорды, и наступила тишина, они вышли на балкон. Гидеон обнял Орфея и еле слышно прошептал: - Фей, можно, я тебе скажу кое-что? Надеюсь, ты на меня не рассердишься. - Говори. Гидеон едва слышно прошептал ему на ухо: - Я люблю тебя. Уже не один год... - Я всегда это знал, - Орфей прижал его к себе, прикоснулся кончиками пальцев к его волосам. - Разве ты думал, что можешь скрыть это от меня? - Мне казалось, что никто не знает. - Кроме нас с тобой. Ты сомневался, что я люблю тебя? Глупый... ...После того вечера Гидеон редко, очень редко слышал от Орфея слова любви. Вне работы и светской жизни первый красавец Эос часто бывал молчалив, оставляя за возлюбленным все слова и длинные рассказы. Иногда это казалось признаком плохого настроения, и Гидеон волновался. Но со временем привык, улавливая малейшую перемену в состоянии любимого. Наверное, когда-нибудь они поймут друг друга так, что смогут обходиться без слов.