Коп моих грёз

Кёнсу проснулся во второй половине дня. Окно было плотно зашторено. Солнечный свет тонул в плотной ткани и не достигал его лица. Кровать мягкая. Лежишь в ней как затянутый в облако и ожидаешь увидеть рядом ангела. Но ангел проснулся раньше и смотался неизвестно куда. Почему-то совсем не хочется думать о том, что Чонин может быть сейчас вне дома. После ночи танцев и не менее бурного утра всё что хочется - просидеть в своей берлоге и не высовываться. Но тем не менее, сонливость уже отступила, поэтому Кёнсу перелазит на край кровати и запускает руку под неё, ожидая нащупать короб с игрушками. Он там. Довольно-таки увесистый. Крышка уже на четверть снята, и виднеется знакомое кольцо. Но дальше ведь должно быть интересней. Утолить интерес почти удается... По руке легонько шлепают. Раздосадованный Кён поднял голову и встретился взглядом с хозяином дома. Он лукаво поглядывал. Затем слащаво улыбнулся и пообещал показать содержимое короба в другой раз с подробным пояснениями по поводу эксплуатации и даже наглядными примерами. Несомненно, расскажет и покажет. Попозже. Просто сейчас будет кормить своими панкейками с кремом. У Кёнсу уже от одного названия слюнки текут. Только приготовленные, горячие. Не рис, не кимбапы из холодильника. К столу не нужно повторно звать. Кёнсу огромными усилиями воли давит желание помчаться вниз. Так приятно: к его пробуждению приготовили вкуснятину. Кёнсу тот еще любитель поесть. Но радостно оттого, что готовили именно ему и совсем неважно что именно. Главное, что ему. Хреново жить одному без заботливого человека рядом - сейчас это ощутимо как никогда. Думает, что ведет себя слишком глупо, поэтому старается сохранить достоинство и не улыбаться во весь рот, набитый едой. Полицейский мыслит слишком узко и не видит всего масштаба своей проблемы. А может и видит, но предпочитает не задумываться. Чонин хозяйственный, ласковый; Кёнсу никогда не видел Опиумного Педро. Может, между ними уже ничего нет и парень, что сидит напротив, готов к новым серьёзным отношениям? "Дурацкие мысли! О чём я вообще?!". Разве что по лбу себя не стукает от стыда. "Такими темпами я и себя забуду, не то что обстоятельства и дела". И всё же, как хочется регулярно завтракать едой, приготовленной руками любимого человека. Конечно, это не единственный плюс совместной жизни, просто панкейки очень вкусные. Лучше чем в любой кафешке - щедро политы ванильным кремом, вкус домашний. И кажется, что готовили с любовью. "Не обманывайся". А панкейки таят во рту. Масляные, с тоненькой хрустящей корочкой. - Вот, вытри крем. - Посмеивается Чонин и протягивает кухонное полотенце. - Конечно, я бы сделал это сам, но не хочу уподобляться героям дорам. Кён тоже смеётся и начинает вспоминать, где уже видел такой ход. Это так романтично. Режиссёры пользуются им, чтобы заставить трепетать зрительские сердца. Преимущественно, у женской аудитории, которая составляет девяносто девять и девять десятых процентов. Кён тоже романтичный. Даже в большей степени, чем большинство девушек. Он тоже вздыхает, задерживает дыхание, ругается на нерешительных персонажей, ненавидит отрицательных, а во время финальных титров пускает скупую мужскую слезу. После этого говорит, что он супер-мега-крутой коп. Чонин вызывает у Кёнсу очередной приступ радости, который тут же подавляется - его попросили рассказать о том, что ему нравится; спросили есть ли хобби - проявление интереса к его личности. Ведь так? Тут врать не нужно. Можно позволить себе быть честным. И Кёнсу выкладывает, что любит вестерны, индийское кино, а также женские сериалы. Любимый – «Отчаянные домохозяйки». Чонин смеется от такой откровенности. Он понимает, что если бы полицейский хотел соврать, то придумал бы что-нибудь мужественное и брутальное. Но ещё больше его удивляет немного обидное сравнение с Бри. Он не знает, что это за Бри, и не горит желанием узнать, поэтому обрушивает на Кёнсу множество резких шуточных ударов. Тыкает в живот, вынуждает Кёнсу скукожиться и завертеться, отбиваясь от нападения. В процессе из его руки вылетает кусок панкейка и время замирает - "Это был последний!". Расстроенное насупленное лицо. Чонин умиляется с этого, шуточки же не озвучивает, а щёлкает парня по носу. - Будто с голодного края! Сейчас ещё нажарю. – На самом деле, разыгравшийся аппетит Кёнсу польстил его самолюбию. Чонину не так часто доводится принимать гостей, по крайней мере, в последнее время, и он давно не демонстрировал никому свои кулинарные способности. - Нет-нет, теперь моя очередь ухаживать за тобой! – Благодарный Кён изъявил желание помочь. Но в отличие от хозяюшки Чонина, оказался дилетантом. На первом же этапе, когда масло зашипело на мокрой сковородке и полетело в разные стороны, горе-повар самоотверженно кинулся на обжигающие капли чтобы они не долетели до нежной смуглой кожи соседа, который сидел рядышком и молча наблюдал за этой печальной картиной. Кёнсу уже пожалел о том, что вызвался готовить. «Хотел проявить заботу, но опрохвостился!». Списав свою неудачу на вопиющую мужественность, несовместимую с кулинарией и другими «женскими» занятиями, потянулся к крышке от сковородки, мужественно претерпевая маленькие ожоги. Больше Кёнсу к плите не подпускали, поэтому, слегка сконфуженный, он наблюдал за Кимом. Свежеприготовленные блинчики уже лежали перед ним и источали соблазнительный аромат. Но в одиночку приступать к их уничтожению Кёнсу не собирался и наблюдал за сосредоточенным соседом. Перевернув панкейк, Ким развернулся и опёрся на столешницу. Домашний и расслабленный. Теперь поведение совершенно естественное. А может, эта естественность – ни что иное, как очередная маска для того, чтобы пустить пыль в глаза? Кёнсу не думал об этом. Он улыбнулся вспомнив картинки из пабликов, на которых были парни у плиты, и присутствовала надпись на подобие «парни, которые готовят – идеальны». Решив, что сравнения с Бри для Чонина достаточно, он промолчал и продолжил смотреть в черные глаза с хитрым прищуром. Этот прищур не исчез вместе с напускной слащавостью и свидетельствовал о скрываемом интеллекте. Под второй заход по поеданию панкейков, Кёнсу слушал реалистичные рассказы о честной жизни Ким Чонина. Как он учится, общается с одногруппниками и раз в месяц, если повезет, выбирается погулять. Никаких подозрительных вопросов Ким не получил. Говорил только то, что считал нужным. Только один раз Кёнсу задал вопрос, лишь косвенно связанный с Опиумным Педро – просто спросил про личную жизнь. Она отсутствовала. В подтверждение своих слов, Чонин добавил, что игрушки ему нужны именно по этой причине. Вторая партия оладий составляла аж двадцать штук. Парни съели половину, а вторую забрали в постель. Кёнсу предложил устроить вечерний кинопросмотр. Да, уже вечерело, и Кёнсу тянуло забраться в постель с ноутбуком. Полицейский уложил Чонина, вручил тарелку с едой и смотался в гостиную за ноутом. В голове Кёнсу вмещаются многочисленные списки фильмов – «посмотрел – отлично», «посмотрел – хорошо»,… «хочу посмотреть»; поэтому он лишь из вежливости предложил выбор Чонину, который отказался, так как не особо прошарен в кино. Кёнсу доволен таким раскладом. Чувствует себя специалистом по этой части и с видом знатока выбирает индийский экшн. Фильм специфичен для Чонина, так как погружаться в мир Болливуда нужно постепенно, начиная с легких фильмов, не насыщенных упоротыми моментами, а экшны всегда слишком эпичны. Но на втором часу он привыкает к летающим тракторам и они с Кёнсу вместе угорают над продвинутыми спецэффектами. Кёнсу думает, что ошибся, включив именно этот фильм, но в глубине души ожидает, что Чонин останется доволен. В любом случае, настроение у него резко поднялось, а это уже хорошо. На самом деле, после такого фильма вся романтика испаряется и Чонин, под предлогом того, что ему нужно готовиться к семинару, выпроваживает соседа. Кёнсу надеется, что причина тому не индийский фильм и идет домой. Еще душу греет собственная предусмотрительность – он быстренько отпер замок на дальнем окне в гостиной, выходящей во внутренний двор. Ему, как-никак предстоит ещё вламываться в этот дом, чтобы исследовать таинственную комнату. А у себя дома Кёнсу порхает с этажа на этаж. Потом вспоминает про телефон, который пол суток одиноко лежит на тумбочке. Он разрывался от входящий звонков, пока его хозяин прохолаживался. Десять пропущенных от начальника, семь от одного коллеги, пять от другого, два от Пака. Видать, что-то серьезное. Невзирая на поздний час, Кёнсу звонит начальнику. От резкого вопля чуть перепонки не лопаются. Всё потому что «нехрен было разъезжать по городу в непойми каком виде!». Для случайных прохожих – тема на ближайшие пол часа, а также они не упустят возможность поделиться этим с друзьями. Для ушлых, у кого телефон всегда наготове – возможность заснять Бэтмена на мотоцикле и выложить в интернет. И почему он не подумал?? В интернете появилось видео, на котором отлично видны номера мотоцикла. Засняли как раз, когда он на светофоре остановился. Рози спалил. Теперь ей пользоваться нельзя. Все было бы не так страшно, если бы выглядело, как одиночная езда в целях привлечения внимания, а не погоня. Кроме случайных пользователей интернетом и знакомых тех свидетелей, о произошедшем могли узнать и нежелательные люди. А кому нужно, тот разнюхает чей мотоцикл. И хоть Чонин в курсе того, что Кёнсу никто иной, как коп, приставленный шпионить за ним; начальству не обязательно знать, как он палится, а то тут же отзовут. И конец лавстори расследованию. Близость неминуемой разлуки с Рози совсем подкосила полицейского, и он, ещё минуту назад бодрый, улёгся в кровать. Утром встал разбитый. Панкейки Чонина могли бы пробудить его жизненные силы и поднять настроение, но объект уже уехал на занятия, а готовить самому – не вариант. Не потому что нет кулинарных навыков. Тут ключевую роль играет именно участие Кима. Малышка Рози спрятана в парке. Стоит под опущенными кронами деревьев. Одинокая, запылённая, но несмотря на это, неизменно преданная. Никогда не подводит. Экономная – бензин расходует медленно. «А я негодяй этакий, подставил её!». Ну, не всё так печально. Вообще обновить цвет не помешает. «Сделаю её понаряднее». Сейчас Рози серебристая, какой и была при покупке. О ней всегда бережно заботились, аккуратно обращались, буквально сдували пылинки. А от продолжительного нахождения в парке она изрядно загрязнилась. Но если её помыть, то можно было бы подумать, что совсем новенькая. Кёнсу и раньше приходили в голову идеи тюнинга, но он не воплощал их, так как не было необходимости. Когда же она возникла, то у Кёнсу уже имелся готовый план переделки. С утречка он и поехал к знакомому мастеру. Разъяснив идею, уточнив нюансы и обговорив цену, отправился менять номера. Длительные процедуры с метаниями от одной инстанции к другой не последовали, так как в прокуратуре все уладили, чтобы не отрывать от задания. Оставалось дождаться звонка мастера, и можно было забирать мотоцикл. Вверив малышку чужому дяде, Кёнсу расслабился и погрузился в ежедневные заботы связанные со шпионажем и обеспечением себя пончиками. Чонин вернулся вовремя и тут же засел над учебниками. Кёнсу не стал навязываться, а помахал соседу и устроился на своем наблюдательном пункте, смотря то в спину парня, усердно делающего записи в тетради, то наблюдая за киногероями. У Чонина была ровная осанка, которая оставалась таковой даже тогда, когда он сидел за столом. Кёнсу аж залюбовался. Завтра полицейский планировал пробраться в соседский дом и наведаться в закрытую комнату. Посмотрев онлайн-расписание занятий группы Кима, Кён обнаружил, что завтра будут супер-важные семинары и ни одной лекции. Значит, прогуливать не будет и вероятность возвращения домой исключается. Наконец-то он выяснит, что скрывается за запертой дверью. Что бы там ни было, пора покончить с этим. А то он несколько дней волновался и никак не мог подгадать момента чтобы беспалевно проникнуть. В преддверии вторжения в чужой дом, заснуть никак не получалось. Кёнсу перебрал в голове все возможные варианты содержимого комнаты. «В конце концов там может быть разный хлам». После этой успокаивающей мысли мозговая активность пошла на спад и Кёнсу не заметил, как наступило утро. Будучи собранным и напичканным всякими необходимыми прибамбасами, Кёнсу терпеливо дождался, когда дом Чонина опустел и все соседи разъехались, вышел на крыльцо и осмотрелся. Никого. Прошёл во внутренний двор и крадущейся походкой перебежал на соседний участок, напоследок снова осмотрелся и проверил, не закрыто ли окно. А то мало ли, вдруг Ким заметил, что засов не опущен. Но нет, всё открыто и Кёнсу неуклюже лезет. Тем не менее, бесшумно. В пустом доме Кёнсу чувствует себя свободнее и уже не боится быть пойманным. Нужно действовать быстро, ведь обстоятельства любят порой складываться не лучшим образом. Вдруг именно сегодня отменят пары, и Чонин вернется, или ему самому станет плохо и он отпросится домой. Поэтому, не теряя бдительности, Кёнсу спешит на второй этаж к заветной двери. Достигнув её, он резко тормозит. Сейчас будто бы наступает поворотный момент в расследовании. Первый этап пройден, и лишь дверь отделает Кёнсу от важных улик. Или же в комнате просто какой-нибудь хлам. Полицейский даже не может решить для себя, что лучше. Вроде бы, улики это замечательно. Они выведут на след преступника. С другой стороны, сердце Кёнсу не хочет, чтобы он нашёл доказательства связи Кима с Опиумным Педро. Ведь этот Педро станет тогда между ними, и уже не закроешь на него глаза, не скажешь себе, мол, вдруг всё это неправда, и Чонин давно порвал отношения с наркоторговцем. Как хорошо оставаться в неведении и надеяться на лучшее. Откровенный самообман. Мотнув головой, прогоняет все мысли. Ничто не должно помешать расследованию. Особенно - личные мотивы. Нужно быть беспристрастным. Пока есть решимость, быстро вставляет ключ в замочную скважину, делает два оборота и толкает дверь от себя. Она медленно распахивается, а у Кёнсу душа уходит в пятки. «Вот он, момент истины». Чонин прячет в этой комнате… балетный станок… ?! Словно гора с плеч. От внезапности, волна жара проходит по телу. Вслед за ней приходят успокоение и тихий восторг. Педро теперь будто не существует. Кёнсу восхищается противоречивостью натуры своего соседа. Такой дерзкий всегда, внушающий некий страх, сходный с тем что испытывает забитый ботан, перед звездой класса. Таких звезд все показушно любят, а на самом деле ненавидят и завидуют – за богатство или за надменность, за внешность дополняемую интеллектом. А кто знает, что скрывается за маской нахальства и самодовольства? «Может тонкая душа как у Чонина?». У него именно такая душа, Кёнсу уверен, точнее, он даже не раздумывает об этом. Он видит станок у зеркальной стены и понимает, что человек искусства не может быть насквозь прогнившим и потерянным для общества. Комната совершенно пустая. На всякий случай не помешает пройдись по паркету и удостовериться что под какой-нибудь доской нет тайника с наркотиками или личными вещами. Вроде бы все чисто. Вообще, проникая в дом, Кёнсу намеревался установить камеры. Но в этой комнате было затруднительно что-либо спрятать, даже такое малогабаритное. И всё-таки, он не растерялся и прицепил маленькое устройство в тени от обоев, отставших от стены в одном из углов под потолком. Танцевальной комнатой дело не кончилось. Камеры появились в холе, в гостиной, в кухне… В общем одна ванная избежала этой участи. Как ни был велик соблазн, совесть возобладала. Зато он сможет наблюдать всё, что происходит в тайной комнате. «Почему он её запирает? Почему не говорит, что танцует?». Кёнсу почувствовал что вероломно вторгся в святую святых. Столько охраняемая комната, вероятно служащая местом уединения теперь двадцать четыре часа в сутки под прицелом камеры. Конечно стыдновато так поступать. «Даже подсматривать за Кимом в ванной было бы не так стрёмно». Но так Кёнсу сможет лучше узнать Чонина, который для него является загадкой. Тем более, Кёнсу не считает себя посторонним человеком. Пусть они оба претворяются, их отношения не могут пройти бесследно. Они уже отложили отпечаток в сердце Кёнсу. Рано или поздно, с Чонином тоже должно это случиться. «Какой он на самом деле?... Наверно когда-то был чистым непорочным мальчиком, который попал в лапы Опиумного Педро». Кёнсу не может и не хочет думать иначе. Балетный станок, это ведь не партии героина и не одежда Опиумного Педро. Тут тоже нет его следов. Дом чист. Чонин расстался с прошлым, а Кёнсу может стать частью его будущего.