Иные. Второе поколение

Чимин стоит на пороге дома Джина и, как всегда, улыбается. Его лицо чаще выглядит невинно, чем в тех редких случаях, когда парень показывает истинного себя. Хотя когда-то Джин был уверен, что Чимина можно исправить, отогреть и превратить в милейшее создание. Теперь он знает, насколько сильно заблуждался, строя такие предположения. Легче из Тэхена сделать ручного кота, чем приручить и изменить Чимина. – Давненько не виделись, хен. – Привет, – он все понимает, в первую очередь – он знает, почему вернулся Чимин. – Привет, – поднимается с лестничного пролета Юнги, докуривая сигарету и туша бычок о ступеньку ногой. Слова застревают в горле. *** Он не думал, что это произойдет так. Случайно столкнуться на улице, не ощутить его до этого, а теперь лицом к лицу, но на расстоянии метров пяти. Тэхен чувствует, как внутри собирается холод, пронизывающий каждую клеточку его тела, как мурашки поднимаются по спине. Глаза напротив никогда еще не были настолько холодными, даже в их первую встречу, когда он явно не нравился Юнги, даже когда доставал его или когда убегал от него. Эти глаза никогда не были такими. – Хен, – выдыхает парень. У Тэ подрагивают губы в попытке улыбнуться. Он не знал, что вот так. – И? – Юнги смотрит теперь на этого парня иначе. Куда-то делось все, куда-то пропали все ощущения, все желание подчиняться и соглашаться хоть на какую-то мелочь или подачку. – Кто ты? – внутри начинает колотить, и себя сложно уже контролировать. Тэ быстро дышит, будто готовясь загонять добычу или убегать от зверя, кровь вскипает в венах, и темная радужка растворяется в серебряной ртути глаз. Он смотрит в белоснежные как снег глаза, это даже не серебро, а настоящий снег, только что выпавший, блестящий при лунном свете. Белое серебро глаз Мин Юнги его пугает и завораживает. – Кто я? – усмехается. – Такой же, как ты. *** Он чувствует, что умирает. Люди, только что окружавшие его, пропадают куда-то, голоса, машины, музыка, все превращается сперва в однотонный шум, а потом в тяжелую тишину, от которой отражается только его сердцебиение. Тэхен машет головой из стороны в сторону, стараясь отогнать наваждение, что перед глазами. А там только он и его взгляд. Тэ прислоняется спиной к холодной стене, прижимает запястья к вискам и кривится будто от боли. – Что с тобой? – Юнги оказывается перед ним, наклоняется, чтобы заглянуть в спрятанные за руками глаза. – Разве тебе больно? Что-то болит? У Тэхена паника на лице и безумный взгляд на парня, стоящего перед ним в серой куртке и подранных на коленях джинсах. И новая волна боли, от которой сильнее нужно сжать руками голову и стиснуть зубы, и главное, не смотреть на то существо, что приняло вид Мин Юнги. Сквозь боль он пытается уйти, но его останавливают за плечо и придавливают к стене. Теперь боль настоящая, а не выдуманная его внезапно воспалившимся сознанием. – Вот теперь можешь сказать хену, где у тебя болит? – у Юнги прикушена нижняя губа. В этом свете они будто бы налиты кровью, но к ним не хочется прикасаться как раньше. – Знаешь, чего я желал в первые минуты своей новой жизни? Никогда не угадаешь. Я мечтал вернуться сюда, найти тебя и рассказать как приятно, когда тебе ломают ребра, – Шуга перехватывает горло парня одной рукой, теперь это намного проще, ведь сил прибавилось в сотню раз, смотрит прямо в глаза, чтобы видеть это лицо, когда он второй рукой ведет под его курткой по кофте. – И знаешь, что было самым обидным – сломай я тебе их все разом, ты не узнаешь насколько это больно на самом деле. – Ломай, – выдыхает Тэ, – я не буду исцеляться. – Как мило с твоей стороны. Спасибо, за разрешение, – Юнги ощущает первый перелом под своей рукой, и это чертовски приятно. Стоит повторить, и он ломает еще несколько ребер парню. – Ну как тебе? – Ломай, – Тэхен держит слово, его глаза, как и прежде карего цвета, поэтому и регенерация еще не начинается. Внутри только боль, и ее хочется еще. Нужно больше ударов, больше переломов и никакого исцеления, чтобы стало легче. Физическая боль сейчас снова перекрывает моральную. В прошлый раз он встретился с Джином в подобном состоянии и готов был сдаться, но, оказывается, тогда все было слишком преувеличено, а теперь на самом деле хреново. От нового удара становится сложно дышать, и глаза сами застилаются блеском серебра, чтобы тут же подлатать пробитое легкое. Хриплый вдох, еще вдох, еще одна попытка, и глаза закрываются от нехватки кислорода. Он почти висит на руке Юнги, которая до сих пор держит его за горло, ноги подкашиваются. – Эй, Тэхен-а, не надо так, мы же только начали, – Юнги дает парню пощечину свободной рукой. – Я ведь скучал по тебе. Тэ слизывает с уголков губ кровь, чуть шире открывает глаза и, как только легкие восстановлены, он снова прогоняет из себя зверя. – Продолжай, еще много целых костей, – Юнги бесит такое поведение. Он ждал того наглого Тэхена, который с ним играл, сейчас бы все стало другим, но больше его раздражает запах парня, запах его крови. Юнги недавно стал существом и контролировать желания сложно, особенно когда так близко то, чем можно насытиться. Он сглатывает, наносит еще несколько ударов и только потом замечает, как тяжело дышать. – Вкусно пахнет? – Тэ улавливает в чужих глазах желание. В общем-то, он может закончить все сегодня. – Хочешь попробовать? Мы конечно не такие, как люди, но тоже вкусные, – он наклоняет в сторону голову, оттягивает рукой воротник. – Давай, – а в ответ только голодный взгляд. Тэхен смеялся, если бы мог, остановил бы серебро, заливающее его глаза в попытке защитить, успеть исцелить большую часть полученных ран, но ему сейчас все равно. Он видит перед собой Юнги, всего испачканного его кровью, чувствует, как кусками вырывают плоть, как холодеют кончики пальцев и мутнее разум, но все равно пытается улыбнуться. Вот так хищник превращается в жертву, по собственной воле и желанию. Вот так могло случится в любой момент, если бы он хоть раз поддался своим инстинктам и тому голосу в голове. Секунда слабости, с которой он боролся каждый день, могла обернуться таким же исходом только роли были поменяны местами. Тэхен рад, что не он сейчас разрывает Юнги, рад, что смог сдержать себя и тому, что чувства к этому парню победили в нем зверя. И если нельзя быть счастливым здесь, то может хоть там, куда его занесет после смерти, он сможет найти покой. Умереть лучше именно так, раз не смог спасти любимого человека – от его рук. *** – Если я поеду сейчас домой, вдруг успею? – Чонгуку не дает покоя услышанное. – Мне кажется, я уж не успеваю, – он хмурится, быстро дышит и встает с кресла. – Что делать, хен? Я с ума схожу. - Если ему суждено умереть до твоего возвращения, вселенной уже не важно, когда именно ты вернешься. Возьми билет на сегодня и не сядь на самолет, возможно, именно сегодня его последний день, и его не станет к твоему прилету. Возьми билет на завтра и, возможно, он так же умрет сегодня. Прилети через месяц, и, если суждено этому случится до твоего возвращения, уже не важно, когда именно ты сойдешь с трапа самолета. – Я могу позвонить? – ему потягивают телефон. – Куда угодно, если знаешь номер. Долгие гудки сводят еще больше с ума. Он чувствует, что что-то внутри рвется, какие-то нити обрываются. Чонгук чувствует, что сегодня он уже опоздал на свой самолет и завтра уже можно не возвращаться. – Да, – хриплый голос на том конце. – Хен, – Чонгук почти немеет. – Тэхен… – Привет, Чонгук, – повисает пауза. – Тебя больше здесь ничего не держит, Намджун отключает вызов. – Тэхен? – переспрашивает парень. – Так зовут твоего парня? *** Второй раз подряд неизвестный номер с тем же международным кодом. Намджун долго не отвечает, но под конец все же нажимает на нужную кнопку и слышит уже не голос Чонгука. – Кто ты? – задают ему вопрос. – А ты? – он не в настроении. – Слушай меня внимательно…