Игра

Вся беспечность, овладевавшая мной секундами назад, тает как воск, возвращая меня в реальность. Я несколько раз моргаю, глубоко вдохнув, прежде чем выйти из комнаты и направится к Маргарет. - Я думала вы заблудились, все в порядке? - спрашивает служанка, выкладывая что-то на тарелку. Нет. Мнительность - хреновая штука. Это похоже на внушение - мне сказали чувствовать себя плохо, не объяснивши причины. И это съедает меня, образуя внутри черную дыру, в которую засасывает все остальные чувства и эмоции. - Мисс? - снова спрашивает она, уже вовсю обратив на меня свой взгляд. - Эмм, да, простите, просто немного задумалась, - соврав в начале, но исправившись в конце отвечаю я. - Да-да, понимаю, - оживившись, говорит она, - Свадьба такое знаменательное событие. Я хочу крикнуть "Что? Об этом уже все знают?", но вместо этого спрашиваю: - Ребекка, она скоро приедет? - Мисс Ребекка редко говорит о времени своего прибытия, - не раздумывая произносит Маргарет, - Во всяком случае, вы должны поесть, - продолжает она тоном строгой матери, заставляющей непослушного ребенка взять в рот ложку. Еще недавний голод вмиг обращается отвращением к еде. Но я покорно накалываю на вилку кусочки мяса. - Не буду вам мешать, - улыбается она, оставляя меня одну. Я беру в рот еще несколько кусочков, и начинаю возить вилкой по тарелке, выкладывая из овощей буквы и цифры, не имеющие никакого смысла. - я вижу, ты идешь на поправку, - произносит Ребекка, подходя ко мне. В следующую секунду она заглядывает мне в тарелку, - Или нет. - Я не слышала, как ты вошла, - улыбаюсь я, не скрывая радости от её прибытия. - Вероятно, рядом нет Ника, он предупредил бы всех еще до того, как я открыла бы эту дверь. Паршивец, как он всегда выигрывает?! - недоуменно спрашивает она меня. Я не понимаю, о чем она говорит, но выражение её лица такое забавное, что я начинаю смеяться. - Что? Это не смешно, - обижено говорит она, от чего я еще больше начинаю смеяться. На её лице появляется улыбка, которую она хочет скрыть под напускной серьёзностью, но ей это не удается и наш смех заполняет всю кухню. - Эту игру придумал Никлаус, когда мне было восемь. Годы идут, а мы все те же глупцы, - произносит Ребекка, её взгляд устремлен в прошлое. Наступает довольно долгая пауза, но я не хочу ничем заполнять эту тишину. Я смотрю на неё в ожидании. - Знаешь, иногда мне кажется, что я его теряю, - говорит она и замолкает. Я не расспрашиваю подробности, я просто отвожу взгляд, направляя его в свою тарелку. - Да-а, в твоей тарелке так же пусто как на необитаемом острове, - с сарказмом протягивает она, - Ты оценила мои старания по поводу своей новой одежды? - в её голосе чувствуется оживление, когда она меняет тему. - Да, спасибо, - скромно отвечаю я. - Хорошо, потому что скоро ты должна будешь "выйти в свет" в своих нарядах. - все тем же оживленным голосом говорит она, - Глянцевые обложки, интервью, фотосессии... - Ребекка, - обрываю её я, - Мне, кажется, я не подхожу на роль жены Клауса. - Что? Почему? - недоуменно спрашивает она меня, - Что случилось? - она смотрит на меня как следователь на допросе, и я не могу опустить взгляд. Я молчу. Я не знаю, что ей ответить. Наябничать на Клауса за то, что он не позволил поиграть малютке Кэролайн в одной из комнат?! Глупо. Он прав - это его дом. Я не должна была разгуливать здесь, пока мне не позволят. Мне стоит извиниться. Последняя мысль появляется из ниоткуда, готовая сразится с противоположными. Но она настолько слаба, что сразу становится белой вороной среди прочих. Нет. Почему я должна извиняться за то, что вошла в одну из комнат, если бы не он, меня бы вообще здесь не было?! Эта фраза оседает где-то глубоко в голове, готовая еще не раз всплыть. Видимо молчание затянулось надолго, потому что Ребекка уходит, сказав: - Я спрошу у него. Я не сразу понимаю смысл её слов, но когда разум проясняется, я уже бегу за ней. Я еще не вижу их, но уже слышу их разговор на повышенных тонах: - Никлаус, что с тобой? - вопрошает Ребекка. - Не понимаю о чем ты, сестра, - беспечно отвечает Клаус. Он уже пьян. - Я говорю о твоем халатном отношении ко всему. - я её не вижу, но знаю, что слезы вот-вот подступят к её серо-голубым глазам. Я с шумом забегаю в комнату, которую нашла лишь по звукам доносящимся отсюда. Это мастерская, которую однажды упоминал Клаус. - Керолайн. Как же без неё?! - он с нежностью произносит мое имя, но следующее уже со злобой, смотря прямо мне в глаза. Клаус сидит в кресле, держа в руках стакан с чем-то темным внутри. Я вижу, как он напрягается, когда видит меня: свободная рука сжимается в кулак, губы ожесточаются, глаза сверлят во мне дыры ненависти. От таких быстрых и резких передвижений у меня кружится голова, но стоит ощутить на себе взгляд Клауса, как боль мигом притупляется адреналином, пляшущим в моем теле. - Причем здесь она, Никлаус? - выходит из себя Ребекка, спасая меня от его ярости, - Ты обвиняешь всех, кроме себя, и в этом твоя ошибка... - Потому что она не такая! - кричит он, вставая с кресла и разливая темную жидкость на пол. - Что? - озадаченно спрашивает Ребекка. - Это всего на несколько недель. Они хотят поиграть всего лишь несколько недель, - бормочет он, раскидывая пустые бутылки по полу, в поисках полной. - Кэролайн, ты должна уйти сейчас, - тихо произносит девушка. Я выхожу, не сказав ни слова, пока Ребекка приседает рядом с Клаусом, дотрагиваясь своими руками до его рук и шепотом произносит: "Это всего лишь игра, Ник. Всего лишь игра".