Unholyverse

      Перед уходом Джерард оставил свой номер как бы «на всякий случай», а Фрэнк провёл остаток выходных, принимая горячие ванны, закидываясь обезболивающим, как наркоман и подавляя в себе желание позвонить Джерарду, чтобы попросить его прийти и просто немного посидеть с ним рядом.       Это было как-то нелепо. Пока Уэй не ушёл, Фрэнк и не осознавал, что именно его присутствие действовало на него успокаивающе, а не магические болеутоляющие касания.       Возможно, это занимало мысли Фрэнка. Возможно, это занимало все мысли Фрэнка. Возможно, он уже был заперт в какой-то психиатрической клинике и всё происходящее было галлюцинацией.       В воскресенье Айеро всё-таки выполз из дома, чтобы купить необходимых продуктов и новое постельное бельё, потому что спать на голом матрасе ему надоело, а диванные подушки были очень неудобны. На обратном пути его взгляд остановился на одной из листовок, которые он расклеивал, когда пропала его собака.       Некоторые полоски с номерами были оторваны, что могло означать, что кто-то либо нашёл её, либо кому-то было скучно ждать автобус. Фрэнк пообещал себе, что он обязательно проверит сообщения на телефоне, когда вернётся домой.       «Я какой-то ошалевший в последнее время, — думал Фрэнк, собираясь перейти дорогу. Он даже забыл о собственной эвакуированной машине, это совсем вылетело у него из головы после непонятных нападений.       Когда загорелся зелёный сигнал светофора, Фрэнк взял свои пакеты в охапку, чтобы уменьшить давление на запястья, которые вновь начали болеть. Было странно, что боль появилась именно в этом месте. Айеро не знал, что он будет делать, если все повреждённые места разом дадут о себе знать.       По приходу домой Фрэнк убрал свою бакалею и решил сначала разобраться с постелью, пока его руки совсем не отказали. Сначала он ненадолго присел на пол, прижал запястья к груди и попытался глубже дышать, превозмогая боль.       К чёрту доктора Дарнинга, внезапно решил парень и поднялся, начав неуклюже рыться в своём рюкзаке. Двух дней викодина достаточно, бла-бла-бла. Да это не помогло бы даже от элементарной головной боли. Наконец пальцы нащупали баночку с мазью, которую дал Люк, и Фрэнк в спешке даже уронил немного себе на джинсы, желая поскорее нанести это на кожу.       — Аааах, — зашипел он, втирая мазь как можно быстрее. Это не было так же приятно, как прикосновения волшебных рук Джерарда, но, тем не менее, получить хотя бы малую дозу расслабления было невероятно, пульсация стала значительно менее болезненной, и Фрэнк уже мог совершать какие-либо махинации с помощью кистей рук, не чувствуя себя при этом так, словно они в любой момент могут отвалиться.       Айеро не удержался и добавил ещё немного мази на свою татуировку, хотя она уже не причиняла боли. Теперь она выглядела красивой и полностью утвердившейся на своём месте. Татуировка наконец обосновалась и смотрелась так, словно была частью Фрэнка в течение многих лет и всегда должна была быть именно на этом месте.       После этого он с трудом добрался до кровати и решил позвонить маме, чтобы врать ей двадцать минут о том, что в жизни у него всё хорошо, перед тем как уснуть и чувствовать себя жутко некомфортно, предполагая, что за ним до сих пор следят невидимые маньяки.       Он забыл проверить сообщения. *       В понедельник Фрэнк рассказал всё Брайану, решив опустить момент с невидимыми незнакомцами и смеющимися голосами, которые он слышал в своей голове.       — Ты всё правильно сделал, — сказал Шектер, уже доставая свой мобильный телефон, органайзер и огромную стопку бумаги. Брайан был самым ответственным человеком, которого Фрэнк когда-либо знал. Он, казалось, мог захватить мир, имея при себе таблицу с порядком действий и достаточно большой блокнот. — Это поспособствует нам в дискредитации этого мудака, поверь. Это потрясающе!       — Потрясающе, — безэмоционально повторил Фрэнк, пытаясь прожечь взглядом дыру в голове Брайана. — Мне и без того понравилось, как с меня чуть скальп не содрали, знаешь ли.       — Тем не менее, было бы лучше, если бы ты не был пьян, — ответил Брайан рассеяно, листая свой органайзер.       — О, ну, да, у меня была парочка дерьмовых недель, Шектер, извини меня за то, что я выпустил немного пара, — ответил Фрэнк, стиснув зубы.       — Фрэнки... — Брайан поднял взгляд и поначалу был удивлён, но, прокрутив в голове свои собственные слова, почувствовал себя виноватым. — Я имел в виду, что, знаешь, просто всё, что может защитить тебя...       — Да знаю я, чувак, — оборвал его на полуслове Фрэнк.       — Это так отстойно, — Брайан выглядел абсолютно ничтожным.       — Точно, — согласился Айеро, пытаясь сдержать истерический смешок, ведь Шектер даже не подозревал, насколько всё отстойно.       — Ладно, — Брайан начал оживлённо перебирать бумаги на столе. — Я позвоню адвокатам, а ты займись работой, у тебя сегодня довольно загруженное утро.       — Так точно, босс, — Фрэнк встал на ноги и уже почти дошёл до двери, как Брайан окликнул его.       — Сегодня днём ты с Бобом.       — Правда? — Фрэнк обернулся, но Брайан уже говорил по телефону, быстро кидая «не мешай» и прогоняя парня восвояси.       Этот вечер оказался одним из самых лучших за довольно долгое время. Боб, конечно же, не позволял Фрэнку делать почти ничего, он был вынужден просто сидеть и смотреть, и это всё было бы куда хуже, если бы Фрэнк не мечтал о том, чтобы неподвижно сидеть и не заставлять свои руки работать до конца своей жизни.       В любом случае, было очень здорово наблюдать за работой, не получая от Боба нагоняй за то, что Фрэнк загораживает ему свет или ещё что-нибудь в этом роде, и впитывать в себя каждый комментарий и совет, который его друг давал. Боб может и был придурком, у которого не было татуировок, но он был довольно осведомлённым в этом деле придурком и его дотошность в работе было бы хорошо перенять.       Фрэнк безумно любил татуировки, и это, разумеется, не было новостью, но он обожал абсолютно всё, связанное с ними – то, как новички приходят и поначалу трясутся от волнения и нервов, как опытные люди приходят немного раздражёнными и уходят такими же, словно их трахали дней шесть подряд. Ему нравилось, когда игла ещё не начинала свою работу, и картинка была лишь рисунком, тем, что может быть запросто смыто, не более постоянное, чем собственное имя, написанное на паршивом оконном стекле. И он любил первое соприкосновение иглы с кожей, когда всё менялось, и рисунок становился частью тебя навсегда.       Казалось, не прошло и пары секунд, когда Боб уже стал собираться, показывая Фрэнку, что и куда нужно убирать, хотя он сам прекрасно знал, как это делается, он не был каким-то тупым чайником. Он также знал, что Боб делает всё либо своим собственным способом, либо не делает вообще никак, и его способ показался Фрэнку просто потрясающим, поэтому он согласился с этим и прыгал вокруг Боба, ожидая, пока тот позволит ему сделать что-нибудь.       — Ты выглядишь так, словно выиграл в лотерею, — прокомментировал его поведение Рэй, когда они все вместе сидели в салоне уже после закрытия, ожидая Майки, пока он выпрямляет свои волосы со скоростью улитки. — А потом ещё и занялся сексом на куче из этих денег.       — Стандартная процедура после дня, проведённого со мной, не так ли, Айеро? — улыбнулся Боб из-под своей глупой круглой шапочки.       — Вы можете насмехаться надо мной сколько угодно, придурки, но это было лучшим, что случилось со мной за эту неделю, — ответил Фрэнк, откидывая волосы.       — И ты чувствуешь себя хорошо? — спросил Рэй странным голосом. — Как бы... счастливым?       — Ну, моя жизнь кажется мне менее отстойной сейчас, чем сегодняшним утром, если ты это имеешь в виду, — Фрэнк пожал плечами.       Майки вошёл в комнату и взгромоздился на ручку кресла, на котором сидел Фрэнк.       — Так значит, мой брат купил тебе матрас, да?       — Твой брат обвинил меня в причинении вреда самому себе, — сказал Фрэнк, пихая Майки так, что он немного покачнулся, но всё же не упал. — Ты можешь поверить?       В этот момент тишина воцарилась в комнате. Обмен взглядами.       — О, блять, нет, — сказал Фрэнк.       — Просто у тебя был сильный стресс, — искренне сказал Рэй, наклоняясь вперёд. — Это может по-разному воздействовать на организм, и проявляться, как...       — Как нападение скинхеда и его банды грёбаных зэков? — воскликнул Фрэнк, переводя взгляд на Майки, как бы говоря ему «Помоги мне!».       — Мы просто беспокоимся о тебе, — продолжил Рэй. — Ты ведь знаешь, здесь сидят люди, которые могут выслушать тебя...       — Иди ты нахуй, Торо, мне не нужно выслушивать всё это дерьмо. — Фрэнк встал и направился к вешалке.       — Успокойся, Фрэнк, мы просто пытаемся тебе помочь, — сказал Боб.       — Мне не нужна ваша помощь, — небрежно ответил Айеро, надевая куртку. Все хорошие ощущения с вечера испарились и позволили боли заполнить всё пространство. — Я не верю в это.       — Фрэнк, — обратился к нему Майки. — Давай...       — Ты был там! — начал кричать на него Айеро. — Ты был там и смотрел на меня, ублюдок, ты видел это, не смей это отрицать!       — Что он имеет в виду? — спросил Рэй; его голос повышался и как будто увеличивался в объёме. Брайан вовремя заглянул в комнату, успев уловить следующие слова Рэя. — Что ты видел, Майки?       — Я не знаю, — ответил он, несчастно оборачивая вокруг себя руки.       Фрэнк уставился на него в недоверии. Майки продолжал невнятно бормотать что-то о том, что принял слишком много таблеток кофеина в этот день.       — Спасибо, — сказал Айеро, хватая свою сумку и двигаясь по направлению к двери. — Спасибо вам, блять, огромнейшее, парни, это как раз то, в чём я так нуждался!       — Фрэнк, — позвал его Брайан, но эти слова были совершенно бесполезны, потому что парень уже захлопнул дверь перед носом Шектера. *       Спустя пять минут, Майки отправил Фрэнку сообщение с текстом «что я должен был сказать?», потом ещё одно: «прости, не злись», и затем: «ты хочешь, чтобы я пришёл?». Айеро проигнорировал их все и выключил телефон, даже подумывая над тем, чтобы отключить телефонную связь во всей квартире по приходе домой.       — К чёрту Рэя, — сказал он сам себе, когда зашёл в кухню и стал грохотать ящиками и хлопать дверцами шкафа. Его желудок был поставлен в некоторое затруднительное положение и совсем не требовал есть, но Фрэнку просто нужно было создать шум. — К чёрту Боба, к чёрту Брайана и его драгоценное судебное дело!       Он захватил бутылку водки из морозилки и упал вместе с ней на диван, делая глоток, который заставил его вздрогнуть и слегка поперхнуться.       — Грёбаный Майки,– сказал он, прежде чем глотнуть ещё раз. — Грёбаный Иуда.       Он скучал по своей собаке. Он скучал по её глупой немой морде, по её фырканью и сопению, когда она ходила по квартире. Он скучал по тому, как она утыкалась своим мокрым носом в его голень или ладонь, скучал по её лицу, которое становилось первым объектом, что он видит с утра. Он также скучал по тому, как она рычала на швабру, пытаясь опрокинуть её, а затем сама же убегала от этого шума, карабкаясь на журнальный столик. И, в конце концов, он скучал по тихому звуку лап, шагающих по полу.       Фрэнк скучал по своей собаке и машине, и телевизору, и гитаре, и о Боже, он скучал по нормальной жизни, в которой он не кричит на друзей из-за того, что Майки не решился рассказывать о том, о чём Фрэнк сам просил помалкивать в первый раз.       — Блять, — сказал он громко, делая ещё два глотка из бутылки. — Блять.       Затем он сделал ещё один глоток, и ещё. Он пялился на место, где раньше стоял телевизор, и продолжал пить до тех пор, пока ему не стало всё равно на пропавшие вещи, на этих мудаков, которые называют себя его друзьями, на свои грёбаные запястья, спину и голову. Не скучать ни по чему, не заботиться ни о чём, не осознавать, когда бутылка выпала из рук, и глаза закрылись, а мир стал медленно и плавно утекать. *