Unholyverse

      — Чувак, когда ты разрешишь мне подкорректировать свою «Keep the Faith»? — Боб облокотился о косяк двери в комнату Фрэнка. — У меня сегодня днём есть немного свободного времени.       Фрэнк покачал головой и вернулся к дезинфекции зажимов.       — Нет, с ней всё в порядке.       Боб зашёл в комнату и присел на край скамьи.       — Ну же, это не займёт много времени.       — Я сказал, с ней всё в порядке, — Фрэнк протёр край стола, глубоко дыша. Его желудок сжимался от волнения, но Фрэнк проигнорировал его.       — Как она может быть в порядке? Она вся расхреначена. Ну же, это не займёт много времени. Я не могу позволить тебе разгуливать с моей работой, когда она в таком состоянии.       Фрэнк стиснул зубы и встал.       — Её никто не видит. Боб, расслабься.       Боб схватил его за локоть до того, как он смог уйти.       — Отлично, что ж, тогда как насчёт того, чтобы подумать о новой татуировке? Хочешь что-нибудь в стиле «Я пережил стигматы», да?       — Как это, например? — Фрэнк закатал рукава и протянул руки Бобу, медленно поворачивая их, чтобы показать ему запястья с обеих сторон. На его коже выступали шрамы: слишком бледные круги, слегка приподнятые; всего их было четыре. — И, кстати, если тебе интересно, почти такие же есть и на ногах. Ах, и вчера какой-то ёбаный парнишка спросил у меня, где я сделал такое супер-крутое шрамирование по типу тернового венца.       Боб вскинул руки в воздухе.       — Расслабься. Просто обычно татуировки набивают на память о значимых событиях своей жизни.       — Ты думаешь, я смогу это забыть? — заорал Фрэнк, его голос предательски дрожал. — Мне не нужна ёбаная татуировка, ясно? Мне нужно... Нужен чёртов стиратель памяти. Нужен... Нужен...       — Что? — Боб встал со скамьи и сердито взглянул на Фрэнка. — Что тебе нужно, Фрэнк, что ты, блять, от нас хочешь?       — Я хочу, чтобы вы прекратили вести себя так, будто всё вот так просто могло вернуться в норму!       — Пару дней назад именно этого ты от нас и хотел! — нахмурившись, напомнил ему Боб. — Смотри... Ты пережил это, хорошо, я понял.       — Как ты вообще можешь понять это? — Фрэнк отодвинул стул с дороги и подошёл к Бобу, уперев руки в бока. — Ни один из вас и понятия не имеет, каково это!       — Мы делали всё, что могли, ты, неблагодарное маленькое дерьмо, не думаешь, что и сейчас мы сделаем всё? Но ты не позволишь нам, потому что ты слишком занят, изображая ёбаного мученика!       На самом деле, Фрэнк не знал, что начнёт драку: первое, что он осознал, так это то, что его кулак соприкоснулся с щекой Боба, и тот на секунду отшатнулся назад, в шоке от потери равновесия, а затем практически сразу прочно встал на ноги и вмазал Фрэнку в ответ.       Это было несложно. Фрэнк знал это, он знал, что не устоял бы на месте, если бы Боб действительно отпустил себя, и это вызывало у него по какой-то неясной причине столько злости. Он проигнорировал звон в ушах и первый металлический привкус на языке и притянул руку обратно, но рука Боба выстрелила и обхватила запястья Фрэнка, заводя их ему за спину.       — Боб! — яростно закричал Фрэнк. Он вырвался, но Боб положил другую руку на плечо Фрэнку и прижал его лицом к стене.       — Отпусти меня, сукин ты сын, что, испугался?       — Это не со мной ты хочешь драться, — тихо произнёс Боб. — И я чертовски уверен, что не хочу драться с тобой.       Фрэнк вырывался и после. Он до сих пор чувствовал, как пульсировало на лице то место, куда ударил Боб, и ему хотелось большего. Он хотел наткнуться на что-нибудь твёрдое и бить это кулаками до крови, но Боб так его прижал, что он едва ли мог нанести вред даже себе. В конце концов, он ослабел и тяжело дышал. Его глаза щипало, и он прикрыл их, сглотнув.       — Отпусти меня.       Боб на несколько секунд остановился, затем выполнил просьбу Фрэнка, отступая, чтобы Фрэнк смог отстраниться от стены и поднять руки, чтобы потрогать челюсть, потыкать пальцем в мягкие места, которые распухнут, а после на их месте образуются синяки.       — В подсобке есть лёд, — начал Боб, но до того, как Фрэнк мог ответить, в дверях материализовался Брайан.       — Что за хуйня тут происходит? — спросил он, оглядывая Боба и Фрэнка с подозрением, сощурив глаза. — Вы двое подрались?       — Это не то, что... — начал Боб.       — Убирайся, — бескомпромиссно произнёс Брайан.       Боб моргнул.       — Что?       — Не ты, Брайар, Иисусе. Я с тобой говорю, — Брайан повернулся к Фрэнку. — Я хочу, чтобы ты собрал свои манатки и пошёл домой.       — Ты увольняешь меня? — допытывался Фрэнк, его руки автоматически сжимались в кулаки вновь. — Я не могу поверить, что ты бы...       Брайан резко взмахнул рукой в воздухе.       — Конечно, я не увольняю тебя, тупой ты придурок. Должен был бы, но нет, я этого не сделаю. Я даю тебе отгул.       Фрэнк уставился на него.       — Брайан, я не чёртов сосунок.       — Тебя тоже, блять, небезопасно оставлять среди кучи острых предметов, — Брайан вошёл в комнату и водрузил руки Фрэнку на плечи, удерживая его на месте, пока он извивался и пытался улизнуть. — Фрэнк, — сказал он серьёзно, смотря ему в глаза, — мы любим тебя. И нам жаль, что это произошло с тобой. И вполне резонно, что тебе нужно какое-то время, чтобы адаптироваться.       — Но я не...       Брайан шикнул на него.       — Майки действительно о тебе беспокоится, как и мы все. Думаю, тебе лучше пойти домой, пока мы все не поймём, что лучше делать.       У Фрэнка жгло глаза, а горло сжималось и горело. Он до сих пор помнил вкус этого чувства: оно отдавало горечью на корне языка, но его смягчало ноющее бессилие, которое он носил с собой всегда и везде, словно чёртово ядро на цепи. Он вздохнул и уставился в пол.       — Брайан... Я просто хочу забыть об этом.       — Я знаю, — Брайан сжал его плечи, — но ты не можешь.       Фрэнк покачал головой: он поднёс руки к лицу, чтобы вытереть его, и был удивлён, что лоб оказался влажным. Он почувствовал руку Боба сзади на шее. Он поверить не мог, что только что ударил его. Отлично, теперь помимо всего остального он чувствовал, как в кровоток просачивается ненависть к себе.       — Мы разберёмся с этим, — пообещал ему Брайан.       — Да, — согласился Фрэнк, но, на самом деле, не был уж так уверен. *       Двумя днями позже Фрэнк открыл дверь. За ней стоял Джерард.       Он был самым последним человеком, которого Фрэнк ожидал увидеть, поэтому когда Фрэнк попытался нащупать у себя реакцию, то ничего не обнаружил. Когда он размышлял об этом, то думал, что ждал Джерарда с тех самых пор, как он уехал с этими устрашающими ватиканцами, но теперь он был здесь, а Фрэнк и понятия не имел, как ему следовало себя вести.       — Привет, — произнёс Джерард после того, как они пялились друг на друга добрую минуту. Джерард выглядел действительно отлично. У него вроде как появился загар, и он подстригся. — Могу я войти?       Фрэнк попросту отступил и дал Джерарду пройти. Он захлопнул дверь, закрыл её на цепочку и разгладил ногами коврик у двери. Если бы он узнал, что Джерард планировал прийти... Но нет. И что, блять, можно сказать человеку, которого ты встретил в худший и самый странный период своей жизни? В его голове миллион вопросов сменяли один другой. Что случилось с Люком? Уедет ли Джерард в этот раз? Прекратятся ли когда-нибудь его кошмары? Станет ли жизнь чем-то большим, чем то, с чем приходилось работать Фрэнку каждый день в поте лица?       — Хочешь кофе? — в конце концов, сказал он, сжимая руки, и с удовольствием ускользнул на кухню в ответ на кивок Джерарда.       Он сконцентрировался на помешивании, выливании и пытался просто дышать, пытался усмирить бешеную пляску внутренностей, которые рвались во все стороны сразу, как и его разум.       Джерард взял кофе из рук Фрэнка и поднёс чашку к лицу, осторожно подув на напиток перед тем, как отпить.       Фрэнк не мог прекратить пялиться на него. Ему становилось лучше только от того, что он смотрел на него, не в том смысле, как раньше, но... Джерард был здесь, и ощущение, что всё это было у него в голове, ослабло.       Джерард поднял глаза и склонил голову вбок.       — Как твои дела, Фрэнк?       — Нормально, — пробормотал Фрэнк в чашку с кофе.       — Это хорошо, — мягко произнёс Джерард. — Я был удивлён, что ты ходил на работу, я бы на твоём месте сидел под кроватью и раскачивался взад-вперёд.       — Нет, ты бы так не делал, — Джерард нашёл бы выход, Фрэнк был практически полностью уверен, допуская промахи день за днём в надежде, что всё будет проще, и ничего не делал, чтобы помочь себе. — Ну... Что случилось с Люком?       Джерард скривился и поставил чашку, затем сложил руки ладонь к ладони, а пальцы, словно птицы, остались в свободном полёте.       — Я правда не могу тебе сказать.       — Что? Но я тот, кого он...       — Знаю, — быстро кивнул Джерард, протягивая руку, чтобы дотронуться до колена Фрэнка. Его кончики пальцев тихо зашуршали по ткани. — Я знаю, но не могу. Но я обещаю: он больше не сможет причинить тебе боль.       — Я и не беспокоился, — резко ответил Фрэнк, и он действительно так и думал, но слова Джерарда заставили сдвинуться что-то внутри него, и он почувствовал накатывающее облегчение, будто гигантский ледник в его груди начал медленно подтаивать по краям, отчего стало легче дышать. — Ты правда не можешь мне сказать?       Джерард покачал головой.       — Я правда не могу, мне жаль.       Фрэнк пожал плечами и снова сел на диван. Он скрестил ноги, так что теперь одна нога покоилась на колене второй, и слегка приподнял её, наблюдая, как колышутся его грязные шнурки от ботинок.       Он замер, когда руки Джерарда прикоснулись к его лбу и прошлись вдоль шрамов. На секунду Фрэнк замер, позволяя Джерарду прикасаться к нему одними кончиками пальцев, а затем отстранился чуть более резко, чем предполагал.       — Прости, — пробормотал Джерард, опуская руку. — Я просто хотел сказать, что они выглядят лучше, чем в прошлый раз.       — Ага, — Фрэнк пожал плечами. — Рэй сделал мне какую-то травяную херню, чтобы я мазался ей. Календула или ещё какое-то дерьмо, не знаю.       — Рэй — хороший парень, — сказал Джерард, а затем его лицо странно изменилось, и он выпалил: — Я хочу поблагодарить тебя.       Фрэнк удивлённо взглянул на него. Джерард сидел, повернувшись к нему, а его руки покоились на коленях. Он сморщил нос, когда Фрэнк ничего не сказал, и продолжил:       — Смотри... Меня посещало много... Множество действительно непонятных мыслей о церкви и о моём месте там... — внезапно он замолчал, качая головой. — А, знаешь что? Я не должен взваливать это на тебя, забудь.       — Нет, нет, — Фрэнк сел, уцепился в рукав Джерарда и тянул за него, пока Джерард снова не встретился с ним взглядом. — Ты можешь мне рассказать. Я хочу знать.       Джерард покачал головой и с минуту смотрел в потолок.       — До того... До того, как всё это произошло, я думал, ну, знаешь, сделал ли я правильный выбор. Я имею в виду... Мне приходится быть вдалеке от Майки, ото всех, о ком я постоянно забочусь, а я в действительности делаю не так много для остальных. Я чувствовал себя, словно страховая компания, предъявляющая претензию монтажнику: говорил всем вокруг, что чудеса нереальны, — тихий голос Джерарда был полон горечи, а затем он поднял глаза на Фрэнка и улыбнулся, внезапно, мягко и так искренне. Было ощущение, будто он сидел в первом ряду перед эмоциональной лабильностью, и от этого у Фрэнка слегка кружилась голова. Джерард глубоко вздохнул и продолжил: — А потом я встретил тебя.       Фрэнк сглотнул, в горле у него пересохло.       — Оу.       — И благодаря тебе я понял, что был абсолютно не в том месте, — Джерард уже смягчился, наклонился вперёд и настойчиво коснулся руки Фрэнка, оглядывая его пристальным взглядом. — Я не должен прислуживать Богу вот так, Фрэнк, я не знаю, как я мог так неверно это воспринимать... Что ж, вот только если бы я избрал другую дорожку, я мог бы никогда не встретить тебя, и тогда вообще не было бы всей этой беседы, так что, мне кажется, мне было положено пройти через это, чтобы понять...       — Джерард, — перебил его Фрэнк, незаметно убирая его руки от себя, потому что он чувствовал, как потели его собственные, а сердце билось так быстро, что он удивлялся, как Джерард ещё не заметил вздувшейся пульсирующей вены на шее. — Что ты имел в виду, сказав, что был не в том месте?       Джерард ещё раз улыбнулся ему одной из тех улыбок, от которой Фрэнк чувствовал, будто завеса его тайных желаний начинала приоткрываться.       — До этого я был таким несчастным, Фрэнки, я ощущал себя таким... Ощущал себя, как в ловушке. А теперь... Теперь есть столько возможностей, и всё это благодаря тебе.       Фрэнк затаил дыхание.       — Но... Что изменилось?       — Кардинал предложил мне новую должность, — объявил Джерард, с его лица не сползала широкая улыбка. — Я буду помогать таким, как ты... В смысле, необязательно как ты, потому что я не знаю, сколько ещё таких Люков в мире, но тем, кто окажется в похожей беде и кому необходима помощь. Я могу спасать жизни, Фрэнк, это ли не прекрасно? Это, конечно, значит, что я буду больше путешествовать, но...       Фрэнк больше не слышал его: в ушах так сильно звенело от облегчения, что он не выставил себя дураком и не набросился на Джерарда. И когда ты понимаешь, что был полнейшим придурком, начинает накатывать это тошнотворное смущение, даже несмотря на то, что ты единственный, кто знает о случившемся конфузе. Что, блять, он думал, Джерард скажет? «О, я больше не верю в Бога, хочешь сбежать со мной»?       Он лишь изо всех сил стиснул зубы от ненависти к себе, когда Джерард, должно быть, понял, что он перестал слушать, потому что он позвал его по имени и снова коснулся руки Фрэнка.       Фрэнк убрал руку в надежде, что это был несерьёзный жест с его стороны, и выдавил улыбку.       — Чувак, это прекрасно. Я правда счастлив за тебя.       Джерард улыбнулся в ответ, но это было слегка неуверенно, а его губы дрожали.       — Ну, как я и сказал, это действительно благодаря тебе. Не то чтобы я вообще хотел, чтобы с тобой что-то случалось, но, если бы мы не встретились...       — Я бы умер, — закончил за него Фрэнк, засовывая руки под колени на случай, если они вдруг дрожали. — А ты бы до сих пор разглядывал тосты в Мэне.       — Да уж, — на лице Джерарда промелькнул хмурый взгляд. — Фрэнк... Ты же помнишь ту ночь, когда мы все остались здесь, и ты и я... Ну, знаешь.       — Что насчёт этого? — Фрэнк изо всех сил пытался сохранить спокойный голос и беспристрастное выражение лица.       Джерард сомневался, но затем вздохнул и быстро выпалил:       — Я не хочу, чтобы ты думал, что... Что я...       — Что ты что? — Фрэнк слегка округлил глаза и немного склонил голову. Это было довольно-таки мастерское лицо, говорящее: «Я-без-понятия-о-чём-ты-говоришь», он сам мог поклясться. Джерард мог везде увидеть замысел Бога, но, кажется, не заметил этой хитрости, потому что после расслабился и покачал головой.       — Ничего, я просто... Я действительно рад, что ты в порядке.       Не в порядке, хотел сказать Фрэнк, но прикусил язык и заставил себя болтать о разной незначительной чепухе: магазин, судебная тяжба, нелепая причёска Майки, которую придумал Рэй и которую сам Майки любил больше всего на свете.       — Увижу ли я тебя перед тем, как уеду? — спросил Джерард, пока Фрэнк провожал его до двери. — Кажется, Майки хочет устроить что-то завтра вечером, если ты ничем не занят.       Фрэнк склонял голову то к одному, то к другому плечу, делая вид, что размышляет, а на самом же деле пытался снова обрести контроль над своим голосом.       — Не знаю, может быть. Я позвоню Майки, когда надумаю.       Джерард слегка поник, но Фрэнк притворился, что не заметил.       — Оу. Что ж... Тогда до встречи?       — Кажется, так, — согласился Фрэнк, придерживая дверь открытой.       Джерард одарил его взглядом, который выражал что-то среднее между печалью и смущением, и вышел за порог.       — Что ж... Пока, Фрэнк.       — Пока, — ответил тот и отпустил дверь; та захлопнулась.       Он подождал, пока шаги Джерарда практически стихли, затем спросил себя: «Хули ты делаешь?», рывком открыл дверь и побежал по подъезду, едва успев затормозить перед лестничным пролётом прямо в тот момент, когда Джерард уже готов был скрыться за углом.       — Подожди!       Джерард удивлённо поднял на него глаза и моргнул.       — Что такое?       — Конечно, я приду завтра, — сказал ему Фрэнк, и, когда Джерард широко ему улыбнулся, к нему на задворки сознания просочилась отдалённая мысль о том, что он сейчас послужил эдаким засранцем-сюрпризом. — Конечно, приду, даже не знаю, о чём я думал... Я приду.       — Чудесно, — Джерард улыбнулся. Украдкой он заметил воротничок, выбивающийся из-под всех его шарфов. — Тогда я увижу тебя завтра?       — Увидимся завтра, — уверенно произнёс Фрэнк, не обращая внимания на ноющее чувство в груди, пока наблюдал, как Джерард спускался вниз по лестнице. *       — Вы делаете что?       — Мы едем с ним, — повторил Майки, его пальцы сжимали плечо Джерарда через ткань куртки. Он расположился на ручке кресла, украдкой посматривая на Фрэнка. — Мы едем с ним спасать жизни.       Фрэнк ждал кульминации дольше, чем обычно, даже ни единого кульминационного момента не последовало от Майки, хотя их обычно и не замечаешь, если не обращаешь внимания.       — Вы едете вместе с Джерардом спасать жизни, — медленно повторил Фрэнк, лишь чтобы убедиться, что это на самом деле звучало так же бредово, как ему и послышалось. Так всё и было. Он взглянул на Боба. — Не говори, что это «мы» включает и тебя, чувак.       Боб пожал плечами, но выглядел так, будто был слегка не в своей тарелке.       — Если мы сможем остановить у кого-то то, что случилось с тобой, тогда... Да.       Фрэнк уставился на Джерарда.       — Это была твоя идея?       — В каком-то смысле, — Джерард заёрзал на стуле, сцепляя руки в замок, а затем провёл ими по волосам. — Я имею в виду, я упомянул это в разговоре с Майки, но, на самом деле, не думал, что он согласится.       Майки так сильно закатил глаза, что они практически исчезли.       — Ты расстроен, — сказал он озадаченным тоном.       — Да это же очевидно, что это «мы» включает и тебя тоже! — внезапно вмешался Рэй, выпрямляясь, сидя на стуле.       — Оу! — Джерард теперь выглядел крайне облегчённым и энергично закивал Фрэнку. — Да, конечно, всё так и есть.       — Так? — Фрэнк сцепил руки под подбородком и распахнул ресницы. — Ребята, вы такие классные. Включили меня в ваш ебанутый, сумасшедший план, следуя которому, мы будем ездить и искать ещё больше психованных придурков, которые любят делать так, чтобы люди истекали кровью до смерти. Я так тронут, что сейчас обосрусь!       Рэй поспешно замахал руками и подался вперёд, оставаясь всё также сидеть на стуле.       — Фрэнк, ты не понимаешь, ладно. Когда ты был... Когда ты страдал? Конечно, это было ужасно, просто кошмарно.       — Но вы жаждете продолжения хлеба и зрелищ? — допытывался Фрэнк.       — Нет, — Рэй закатил глаза, пытаясь сохранять спокойствие. — Но когда мы надрали ему задницу, а ты не истёк кровью до смерти, Фрэнк? Должен сказать, это было просто охренительно, а теперь... Я стригу волосы. Я просто стригу волосы. Как мы можем вернуться к этому, когда знаем, что есть нечто действительно важное?       — Наше прежнее занятие тоже важно, — сказал ему Фрэнк, и Рэй слегка склонил голову.       — Не настолько, — тихо произнёс он. — Это то, что... Думаю, я действительно справлюсь с этим, Фрэнк, и я понимаю, почему ты расстроен...       — Никто из вас не понимает, почему я расстроен! — закричал Фрэнк, ударяя с размаху руками по столу. — Ни один из вас, блять, не понимает ни черта, через что мне пришлось пройти. Да, может вам было просто охренительно бегать вокруг меня с магическими заклинаниями, но этот парень пытался убить меня, и у него, блять, почти получилось. И вы хотите искать ещё подобные случаи? Как вы вообще можете этого хотеть? Вам было забавно наблюдать за мной во время всего этого?       — Заткнись, Фрэнк, не будь таким мудаком, — тихо произнёс Майки. — Это была худшая вещь в мире, ты сам должен знать об этом.       Фрэнк не мог даже взглянуть на него.       — Если мы можем помочь людям, — продолжил Рэй, — значит, у нас есть обязанность...       — Да как ты хотя бы собираешься оплачивать всё это? — оборвал его Фрэнк, указывая на Джерарда. — Я не знаю, сколько платит Ватикан, но сомневаюсь, что этого хватит, чтобы прокормить всех пятерых.       Брайан откашлялся.       — Я продаю салон.       Фрэнк почувствовал себя так, будто его только что ударил в лицо супергерой, он даже был почти уверен, что его голова вращалась на плечах.       — Ты что?       — Ты слышал, — Брайан посмотрел мимо него. — Большой кучи денег мы не срубим, но этого будет достаточно, чтобы всем продержаться на плаву хоть немного.       — А как же «Это место — моя жизнь»? — спросил его Фрэнк, даже несмотря на то, что знал, что если Брайан что-то решил, то менял свои решения редко, если вообще менял. — Что насчёт того, что этот салон — целый мир для тебя?       Брайан вытер рот рукой и отвёл взгляд.       — Мир стал шире.       Джерард неуверенно взглянул на Майки, а затем перевёл глаза обратно на Фрэнка.       — Что?       — Вы хотите, чтобы я вены вскрыл? Ещё немного поистекаю кровью. Потому что вот, что я скажу Вам, Отец, — Джерард вздрогнул, и это лишь ещё сильнее подстегнуло Фрэнка. — За последние пять минут я потерял работу и друзей из-за тебя, и мне больше нечего отдавать.       — Фрэнк, он спас тебе жизнь, — сказал Майки, вставая, но он не слушал.       — Ты сотворил это со мной, — сказал он Джерарду, укол противного наслаждения материализовался где-то в желудке, когда Джерард выглядел так, будто Фрэнк разбил ему сердце. — Ты и твоя ёбаная драгоценная церковь. Вы говорите людям приходить каждое воскресное утро и пить кровь Христа, вы говорите им... Говорите им есть его плоть, вы, больные сукины дети, а потом вы удивляетесь, что какой-то сумасшедший сукин сын зашёл слишком далеко?       Лицо Джерарда побелело. Брайан сказал: «Хватит», но Фрэнк не собирался останавливаться.       — Что вы вообще собираетесь делать, а, ребята? Вы собираетесь заходить в комнату, когда всё уляжется, как эти полудурки в костюмах, и заставлять людей подписывать бумаги, из-за которых они не смогут говорить о худшем случае в их жизни? Брайан, — Фрэнк указал на него пальцем. — Брайан хочет, чтобы я сходил к психотерапевту, вы знали? Но даже если бы я хотел, я не смог бы, потому что, если я хоть кому-нибудь расскажу о том, что случилось, придёт какой-нибудь чувак в блядских Рэй-Бэн и перережет мне горло.       — Я могу договориться, чтобы ты виделся с кем-нибудь в Церкви, — начал Джерард, но затем быстро отступил и схватил Майки, чтобы защитить его, когда Фрэнк изо всех сил пнул рядом стоящий стул, и он пролетел через всю комнату.       — Нахуй церковь, — прорычал Фрэнк, — и нахуй всех вас.       — Ты, блять, должен взять себя в руки, Фрэнк, — сказал Джерард в последовавшей тишине, складывая руки на груди. — Дерьмо случается. Ты справишься с этим. Это часть жизни.       Фрэнк рассмеялся и вскинул руки в воздухе.       — О, ты же не скажешь подставить мне вторую щёку?       — С тобой случились плохие вещи, — проговорил Джерард напряжённым злым голосом, который Фрэнк никогда ранее не слышал. — И ты зол, и я понял это. Может, тебе стоило вмазать Люку по лицу, когда у тебя был шанс. Но я рад, что ты этого не сделал, потому что это ничего бы не исправило, и твой крик сейчас тоже ничего не исправит... Если ты хочешь бороться с чем-то, так езжай с нами и борись.       — Ты меня даже не знаешь, ты не можешь ждать, что...       — Да, именно этого я от тебя и жду. Потому что ждут все: и Майки, и Рэй, и Боб, и Брайан, потому что от одной мысли, что ты, беспомощный и озлобленный, прожигаешь свою жизнь, мне тошно, и если ты хочешь знать правду, — Джерард на минуту выдержал взгляд Фрэнка. — Ты правда хочешь знать правду? Я не верю, что это было «дело рук психа с книгой заклинаний». Я думаю, это должно было случиться.       — Что?       — Люку не нужен был первый встречный, он сам это сказал. Он сказал нам, что ему нужна была светлая душа в тёмном месте. Нужен был человек, который мог бы сделать татуировку, чтобы поднять себе настроение. И ты просто оказался поблизости после тяжёлой недели? За два дня до того, как появился я. Это не совпадение, неважно, по каким стандартам судить, — настойчиво говорил Джерард, приближаясь, чтобы взять Фрэнка за руки и посмотреть ему в лицо. — И что насчёт новой татуировки с птицами и того, что тебя зовут Фрэнк? Я не знаю, сколько ещё тебе нужно очевидных доказательств!       — Доказательств чего? Что Бог использовал меня, чтобы подать тебе знак? — Фрэнк стряхнул с себя руки Джерарда и уставился на него. — Потому что я не чувствую себя особенным и бережно хранимым нашим Творцом, а ещё не всё в этом мире связано с твоим высокодуховным путешествием, Джерард. Как ты и сам только что сказал: дерьмо случается.       Джерард сложил руки на груди и вскинул брови.       — Mulier, ecce filius tuus.       — Что это, блять, ещё такое? — немедленно выпалил Фрэнк в ответ, игнорируя искорку осознания, что зажглась у него в голове.       — Это значит «Жено, се сын твой». Это одно из Семи последних слов Иисуса на Кресте, — Джерард пристально посмотрел на него. — Ты не понимаешь эти слова?       Фрэнк покачал головой и поднял руки.       — Ты же знаешь, чувак, я не говорю на латыни.       — Тогда как так вышло, что ты сказал это в квартире Люка, когда я молился за твою душу? — победоносно выпалил Джерард с горящими глазами.       У Фрэнка скрутило живот. На секунду он снова оказался там, беспомощный, он истекал кровью на столе.       — Я не мог.       — Но сказал, — настаивал Джерард, полностью порозовев от волнения. — Я слышал это. И Майки. И Рэй.       — Я тоже этого не понимаю, — сказал Рэй, — но да... Ты произнёс эти слова, Фрэнки.       — Если бы это был просто Люк, если бы это была просто больная насмешка, как бы ты смог сказать это? Как бы ты вообще мог это знать? — Джерард снова встал, оказавшись носом к носу с Фрэнком, выискивая что-то в его глазах. — Ты что-то видел, — тихо и серьёзно сказал он. — Я точно знаю, что видел.       Фрэнк прикрыл глаза, вспоминая глухой рокот толпы, знакомый голос. И, наконец, он признался.       — Я слышал плач своей матери.       Когда он открыл глаза, Джерард всё ещё стоял здесь и смотрел на него. Он аккуратно произнёс:       — Это не было частью заклинания.       Фрэнк отпрянул и начал мерить комнату шагами, удерживая свою голову от вот-вот надвигающегося взрыва мыслей, что врезались друг в друга на скорости сотня миль в час.       — Это всё чушь. Это всё полная чушь.       — Ты не веришь в это, — запротестовал Джерард.       — Я больше не знаю, во что я верю, — резко ответил Фрэнк. Он снова упал на своё место и закрыл лицо руками, надавливая кончиками пальцев на глаза, пока не увидел оранжевые искры. Он досчитал до трёх про себя, смутно надеясь, что, когда он откроет глаза, они все уйдут, но они всё ещё были здесь и пялились на него, как на нечто незначительное. Фрэнк потряс головой.       — Месяц назад я даже не верил в Бога, а теперь ты говоришь мне, что он пытается попросить меня снизойти до него. И кстати, что говорит твоё начальство насчёт того, что на их стороне кучка безбожных язычников?       Джерард недовольно отшатнулся.       — Я не говорил им обо всём, точно. Нам запрещено слишком уж втягивать во всё это посторонних.       — Опять, — сказал Фрэнк. — Перережут. Горло. Во сне.       — Это католическая церковь, Фрэнк, — Джерард вздохнул, — а не мафия.       — Ты чертовски прав: не мафия, — разгорячённо ответил Фрэнк. — Мафия никогда бы не привела меня на порог к психу, как эдакий позыв «Нам нужна твоя помощь». Я думал, Бог должен избавлять нас ото зла, а не доставлять нас к его порогу.       Джерард сделал рукой в воздухе какое-то странное неудавшееся движение и, кажется, закрыл на это глаза, а затем искренне сказал:       — Мы не должны понимать всё, что он говорит нам. Мы лишь должны слушать.       Фрэнк издал кроткий неуверенный смешок, который скрёб его горло по пути вверх. Он подумал о той ночи, когда Джерард сидел вместе с ним на его кровати и говорил о молитвах.       — Он никогда не отвечает так, как ты думаешь, так?       — Так, — с сожалением ответил Джерард. Фрэнк знал, что он тоже вспоминал этот вечер.       Фрэнк провёл руками по лицу, затем по волосам и вниз по шее, где скрепил пальцы в замок, и поднял глаза на Боба.       — А остальные просто вот так возьмут и поедут?       — Не знаю, как там насчёт Бога, — признался Боб. — Но знаешь, я думаю...       — В этом есть возможности, — поддержал Брайан.       — И будет действительно глупо их упустить, — завершил Рэй.       — Фрэнк, чтобы помочь тебе, понадобились все, — настаивал Джерард. — И чтобы помочь другим, тоже понадобятся все.       Фрэнк вдохнул и откинулся на спинку стула. В материале обивки были трещины, и спина тёрлась о них через майку, напоминая ему об испорченной татуировке.       — Я не знаю.       Он услышал чьи-то шаги, а затем Джерард сел на стул, стоящий рядом с ним.       — Ты хотя бы подумай насчёт этого? Пожалуйста.       Фрэнк устремил взгляд в потолок. Он думал о крыше над ним, о небе, расстилающемся ещё выше; думал о рае и о том, насколько страшнее может быть мысль о существовании кого-то на небесах, чем уверенность в том, что там никого нет.       — Хорошо, — наконец сказал Фрэнк. — Я подумаю об этом. *       Майки присоединился к Фрэнку на подоконнике, попивая его кофе и выкуривая его сигарету. На самом деле, Майки не курил, но, если Фрэнк курил самокрутки, тот был не прочь присоединиться.       — Почему ты не хочешь поехать с нами? — спросил он, выдыхая тонкую струйку в стекло окна.       Фрэнк пожал плечами и провёл языком по краю бумаги.       — Думаю, потому что не хочу снова служить игольницей для Сатаны.       — Он не Сатана, — фыркнул Майки.       Фрэнк поджёг самокрутку и кинул зажигалку Майки, потому что тот не мог удержать самокрутку зажжённой дольше двух минут подряд.       — Без разницы.       Не так долго они курили, сидя в тишине. На улице шёл дождь, и Фрэнк наблюдал за рисунком из конденсированных капель дождя на окне.       — Ты напуган? — поинтересовался Майки.       Фрэнк задумался над этим. Не то чтобы он не знал ответа. Да, он был напуган, он был просто в ужасе при мысли, что ему снова придётся пройти через это или ещё хуже: видеть, как кто-то другой оказывается в его положении. При мысли, что покинет салон, свою квартиру, город, в котором он жил всю свою жизнь. При мысли, что облажается, что будет бесполезен, что будет, скорее, нервничать из-за татуировок, нежели по-настоящему волноваться. При мысли о неразглашении, о смерти и о матери, у которой в случае чего не будет тела сына, чтобы похоронить его по всем обычаям.       И в конце концов, он просто сказал:       — Да.       Майки кивнул, поправив очки.       — Я тоже.       Фрэнк подоткнул руки под колени и опустил голову. На шве джинсов появилась ещё одна дырка; ему нужно было её зашить, или всё опять грозило закончиться ногой наружу.       — Больше всего я боялся в день посвящения Джи, — сказал Майки. Фрэнк сразу же после этих слов посмотрел на него, но Майки устремил свой взгляд в окно, а его нижняя челюсть была в том положении, которое означало, что он больше ничего об этом не скажет, сколько бы Фрэнк ни расспрашивал.       Майки продолжил.       — Я не хочу ехать без тебя. Я поеду. Но я не хочу.       Фрэнк снова опустил голову. Он чувствовал, как внутри вращаются его мысли, словно бисер или эти маленькие шарикоподшипники в кресле у дантистов. Он наклонял голову и так, и этак, позволяя им кататься, а как только нашёл то положение, в котором они успокоились, Фрэнк с содроганием вздохнул.       — Оу, — сказал он, когда был уверен. — Ох, иди нахрен, Майки Уэй.       Он почувствовал, как Майки положил свои пальцы ног на ноги Фрэнка, дважды сжал их сквозь ботинки. Фрэнк ответил тем же. В нём начинали прорастать первые побеги энтузиазма, и он постарался сконцентрироваться на них, старался дышать так, чтобы позволить им сплестись в нечто единое и прочное.       — Нам понадобится фургон, — сказал Майки.       Фрэнк рассмеялся и сел. Он потёр висок и сморщил нос, глядя на Майки, который улыбался в ответ, даже не делая ни движения губами.       — Нам понадобится хуева туча чудес.       Сигарета Майки потухла, и он поджёг её снова.       — Да. И это тоже. *       

Год спустя.

      — Когда ты предложил нам поехать с тобой и сражаться со злом вместе, ты ни разу не упомянул, что зло будет так отвратительно пахнуть.       Фрэнк оторвался от накладывания повязки на колено и увидел согнувшегося Майки и Джерарда, который только что сгрузил ему в руки стопку рун.       — Это крушинница, — извиняющимся тоном сказал Рэй, расчёсывая волосы пальцами и разбрасывая при этом повсюду пыль. — Это мощное средство от злых чар.       — Это вонючее средство от злых чар, — проворчал Майки.       Джерард сгрузил ещё стопку рун ему в руки и кивнул в сторону двери.       — Можешь отнести это в фургон и положить рядом со всем остальным до того, как прибудут люди кардинала?       Майки ушёл, а Джерард подошёл и присел рядом с Фрэнком на твёрдый пол.       — Ты в порядке?       — Да, — Фрэнк оторвал зубами клейкую ленту и случайно приклеил средний палец к колечку на губе. Они со злостью фыркнули на него, но сразу же успокоились, как только он положил всё на место. — Всего пара царапин.       — Не могу поверить, что у тебя всё ещё на месте все конечности. Тебя могло разорвать на кусочки.       Фрэнк приклеил кончик ленты и пожал плечами.       — Ты же сказал, кому-то необходимо привносить сакральный огонь в центр круга.       Джерард издал сдавленный звук.       — Я не имел в виду, что ты должен бросаться в центр вместе с огнём!       — Откуда мне было знать, что он взорвётся? — защищался Фрэнк, пытаясь оторвать ещё немного ленты, но преуспел только в приклеивании её к лицу.       — Потому что он всегда взрывается, Фрэнк, — раздражённо ответил Джерард и забрал моток у Фрэнка, сам оторвал кусочек клейкой ленты. — Если я чему-то и научился за прошлый год, так это тому, что всё и всегда взрывается.       — Как угодно, но держу пари, это выглядело круто! — Фрэнк закатал рукава и приклеил ещё один пластырь к ссадине — кровавому месту на лбу — и забрал моток у Джерарда.       — Где Боб и Брайан?       — Боб загружает фургон, а Брайан, думаю, пытается найти нам место, где переночевать, — снаружи послышались шаги, и Джерард встал, отряхиваясь от пыли, как раз вовремя, в тот момент, когда Ховард со своими подчинёнными вошли в комнату.       — Ховард.       — Отец Уэй, — прохладно поприветствовал его тот, осматриваясь. Комната, без преувеличения, будто пережила бомбёжку, должен был признаться Фрэнк: в одном из углов был свален бут, а по всей комнате разлетались облака пыли, а Рэй всё ещё вытряхивал штукатурку из своей шевелюры, но какая к чёрту разница. — Мы вывезем всё отсюда.       — Ага, теперь тут нет настоящего зла, — пробормотал Фрэнк себе под нос, но заткнулся, когда Джерард ткнул его в бок.       Ховард вручил Джерарду конверт с маркой и обратным адресом, в котором, как уже было известно Фрэнку, лежал маленький диктофон.       — Пришлите отчёт как можно скорее.       Джерард кивнул и сложил конверт, а затем засунул его во внутренний карман куртки. Ватиканцы уже кружили по комнате, упаковывали всё и шёпотом переговаривались друг с другом. Казалось, к ним не липла грязь: их костюмы были так же безупречны, как и по приезде, и Фрэнк, на самом деле, был уверен, что за их вековечными солнечными очками даже нет глаз.       — Предполагаю, Вы с Вашими, — Ховард одарил Фрэнка долгим пустым взглядом, — Вашими... Партнёрами получили инструкции от кардинала насчёт вашего следующего задания?       — Да, — ответил Джерард. Ховард продолжил смотреть на него, будто ожидая, что он сообщит подробности, но Джерард лишь продолжал глядеть на него в ответ, пока Ховард, наконец, не кивнул и не отступил.       — Мы увезём всё это отсюда, — сказал он вновь, засунув руки в карманы. — Приятно было увидеться с Вами, Отец Уэй.       — С Вами тоже! — произнёс Джерард своим гротескным тошнотворно-радостным голосом. Фрэнк с Рэем последовали за ним на улицу, где Боб уже облокотился о фургон, выкуривая сигарету, и слушал Майки.       — Ребята, вы готовы?       Боб кивнул и дёрнул дверь на колёсиках.       — Звонил Брайан. У него для нас есть коврик, на котором можно будет переночевать в паре кварталов отсюда.       Все немного оживились. Фрэнк вскарабкался в фургон. Вслед за ним взобрались Майки с Рэем, а Боб захлопнул дверь и забрался на переднее сиденье вместе с Джерардом.       — Не думаю, что Господь собирается обеспечивать нас деньгами в ближайшем будущем, так ведь? — поинтересовался Рэй, располагаясь на сиденье. — Потому что, когда сон у кого-то на полу кажется нам роскошью, я почти не сомневаюсь, что мы уже успели дать где-то обет нестяжания.       Джерард надел свои солнцезащитные очки.       — Всё образуется, Рэй, Он просто проверяет нашу веру.       — Проверь-ка ты вот это, — пробормотал Боб и показал что-то в воздухе, чего Фрэнк не увидел, но отчего Джерард фыркнул и покачал головой.       Фургон завёлся. Фрэнк облокотился на стекло и почувствовал, как по его позвоночнику и черепу побежали вибрации. Напротив него Майки уже сложил свои худощавые конечности в хитросплетение, уткнувшись головой в плечо Рэя. Тот же сцепил пальцы в замок на животе и положил голову на голову Майки. Фрэнк прикрыл глаза.       — Хэй, ты сказал, что говорил с кардиналом? — напомнил ему Фрэнк, наклоняясь вперёд, чтобы дотронуться до плеча Джерарда. — Куда мы направляемся?       Джерард одарил Боба забавным взглядом, а затем обернулся, чтобы улыбнуться Фрэнку.       — Чикаго.       — Ты серьёзно? — Боб от удивления обернулся и едва ли не врезался в зад чёрного Хаммера ватиканцев, выезжая на дорогу.       Джерард кивнул, улыбаясь; его странноватые крохотные зубки впивались в его нижнюю губу.       — Ага. Видимо, там творится что-то по-настоящему странное. Он позвонит мне ещё раз и сообщит мне больше деталей.       — Чикаго, — радостно повторил Боб, опуская солнцезащитный щиток. — Хотя я всё равно без понятия, что скажу своей родне.       Фургон застревал и громыхал, когда Боб переключал передачи. Фрэнк думал о том, чтобы покурить, но не знал, когда Брайан разрешит купить ещё пачку, так что пока оставил свою в кармане.       — Я хочу кофе, — сонно произнёс Майки из-под волос Рэя. — Кофе и картофельные оладьи.       Джерард облокотился на спинку, положив голову на подголовник.       — Кофе звучит действительно неплохо.       — Кофе, — с жаром согласился Фрэнк. — Кофе, картофельные оладьи, душ и сон.       — Не забудьте, что завтра мы идём на мессу, — напомнил им Джерард, засмеявшись, когда все застонали. — Ребята, каждую неделю за субботой следует воскресенье, не понимаю, почему вы всегда удивляетесь.       — Просто дай мне кофе, — сказал Майки, запрокидывая руку назад и оттягивая ухо Джерарду, — а потом мы обсудим всё остальное.       Джерард вздохнул, притворяясь раздражённым. Фрэнк рассматривал то, как завиваются у него волосы за ушами, щетину, которая была едва ли заметна, даже несмотря на то, что он не брился уже несколько дней.       Фрэнк провёл рукой по собственному лицу. Ощущение было, будто он коснулся наждачной бумаги. Блять, он так сильно хотел в душ, что у него чуть ли не слюнки текли при одной мысли о тёплой воде. Локти жгло, а колени и пальцы болели, когда он пытался их согнуть. В волосах, ушах и носу застряла пыль. Он был вымотан и не мог вспомнить, когда они в последний раз спали больше двух ночей кряду не в фургоне. Ноги Майки упирались ему в голень, а весь фургон пах как один здоровый немытый мужик.       Он опустил взгляд на свои запястья, ради эксперимента прижал большой палец к бледным шрамам, которые, он думал, никогда не пройдут. Они не болели.       Пальцы Майки снова впились в него, только уже более настойчиво, и Фрэнк поднял на него глаза и увидел его вопросительный взгляд.       Фрэнк дал знак, что всё в порядке, одной рукой, а другой поднял вверх большой палец. Майки улыбнулся и снова закрыл глаза.       Боб ворчал на какого-то водителя, который подрезал его. Рэй тихо мурлыкал себе под нос какую-то мелодию.       Телефон Джерарда зазвонил. Пока он разговаривал, Фрэнк слушал его голос и думал о Чикаго.