Unholyverse

      Фрэнк не хотел ждать до обеда, он хотел пойти и сразу же посмотреть в лицо Кардиналу, но Брайан сказал «Нет».       — Я так же, как и ты, хочу разобраться, в чём тут дело, — сказал он, когда Фрэнк разозлился на него. — Но Кардинал — наша единственная надежда добыть хоть какие-то ответы, и, если Майки прав насчёт Джерарда, я бы сказал, что нам действительно понадобится его помощь. Если мы будем орать на него, это определённо не расположит его к нам.       Никто не шевелился, а Фрэнк уже лез на стену к тому времени, как Антонио снова пришёл забрать их. Он нервничал весь путь до комнаты Кардинала, а пока сидел там — в то время, как подавали обед и они ждали появления Кардинала — был охвачен злобой. И к тому времени, как Кардинал поприветствовал их и занял своё место, он уже не мог больше терпеть.       — Итак, — произнёс он повседневным тоном, — не хотите ли рассказать, почему парень, который пытался убить меня, работает здесь?       Лицо Кардинала выражало настоящее удивление, и Фрэнк совершенно не был к этому готов. Но он всё так же непоколебимо смотрел на него, а когда Кардинал попросил повторить, он сказал:       — Люк. Старый мужик, длинные волосы. Одарил меня стигматами. Ничего не напоминает? Потому что я только что столкнулся с ним, подстригающим Ваши чёртовы кусты на улице, и мне действительно хотелось бы знать, почему у него нет никаких воспоминаний о том, как он пытался убить меня.       Кардинал побледнел и прикрыл рот рукой, откидываясь на спинку стула.       — Мне очень жаль, — искренне сказал он. — Ты никогда не должен был… Он не должен был быть там, где ты мог натолкнуться на него. С нашей стороны это было вопиющей ошибкой. Мне очень жаль.       Боб нахмурился.       — Ошибка? Почему он вообще здесь?       Кардинал выглядел растерянным.       — Отец Уэй не объяснил вам процесс реабилитации?       — Нет, — скрежетал зубами Фрэнк. — Он говорил, что не может.       — Понимаю, — Кардинал на момент замолк. Фрэнк извивался на своём стуле, изо всех сил стараясь просто не наорать на него, пока тот не рассказал бы им, что за херня здесь творится. Наконец Кардинал продолжил: — Вижу, я недооценивал его осторожность.       Майки откашлялся.       — Пожалуйста, — тихо произнёс он, — скажите, что происходит.       Кардинал одарил его печальным взглядом, затем подался вперёд и положил руки на стол.       — С личностями, которые прибывают к нам через таких людей, как Отец Уэй и вы сами, нельзя обращаться традиционными методами. В большинстве случаев полиция была бы бессильна, даже если бы смогла преодолеть своё неверие.       — Поэтому-то Вы и посылаете этих парней, — вставил Брайан. — В костюмах.       Кардинал едва заметно улыбнулся.       — Мы зовём их по-другому, но да. Они сопровождают преступников сюда, и мы решаем, что с ними делать.       — Например, сделать их частью своих садовников? — скептически спросил Фрэнк.       — Подавляющее большинство людей, которые поступают к нам таким образом, тревожны в психологическом отношении, — продолжил Кардинал, поднимая руки в знак того, чтобы Фрэнк подождал. — Иногда крайне серьёзно. В таких случаях мы предоставляем им психиатрическую помощь. Иногда только это мы и можем сделать, но лучший вариант развития событий — это если с лечением и помощью их могут выпустить, и они смогут снова начать жить нормальной жизнью. Другие, хотя и более редко, обоснованно находятся в рабстве… внешних влияний.       Рэй нахмурился.       — Например?       — Одержимость дьяволом, — пояснил Кардинал. — В таких случаях мы добиваемся одобрения на экзорцизм, и, опять же, с нашей помощью эти личности могут быть выпущены.       — Большинство, — Брайан нахмурился. — Так под какую категорию попадает Люк?       Кардинал откинулся на спинку стула, подпирая пальцами подбородок.       — Временами, если вообще никогда, человек долгое время не готов сталкиваться лицом к лицу с окружающим миром. Иногда они беспокоятся, что, например, вновь смогут нарушить закон. Я же уверен, — коварно произнёс он, а его глаза метнулись в сторону Фрэнка, — что Вы бы не желали, чтобы Люк навредил кому-то ещё.       — Конечно, — разгорячённо сказал Фрэнк. — Но почему он нахуй не заперт где-нибудь?       — Это город Бога, — ответил Кардинал, — а не тюрьма. И этого достаточно, чтобы объяснить, почему мы обходим методы соблюдения порядка окружающего мира. Мы не можем предложить таким людям, как Люк, судебный процесс, присяжных ему в ровню, шанс на условно-досрочное освобождение. Быть запертым навсегда без надежды на освобождение — ужасное наказание, не то, которое Церковь в праве применять.       — И вместо этого Вы зачислили его на денежное довольствие? — Фрэнк ничего не понимал. — И почему он не помнит меня?       — Вы сделали что-то, — неожиданно сказал Рэй, смотря на Кардинала. — Как Ховард и его парни с фанатами на концерте. Вы сделали что-то, чтобы Люк ничего не помнил.       Кардинал засомневался, а затем поднялся из-за стола и, пройдя, встал возле окна спиной к ним. Он сказал:       — Иногда нам необходимо принимать экстремальные меры, когда в действо вовлечено огромное количество публики, чтобы защитить их. Замешательство, ничего более. Но мы не забираем у людей воспоминания.       Боб покачал головой.       — И что, Вы промыли ему мозги?       — Нет, — Кардинал вздохнул. — Разум Люка был повреждён в ходе экзорцизма. Это чрезвычайно опасный ритуал, особенно с вовлечением одержимых или священников, и, чтобы пройти всё это невредимым, необходима грандиозная как эмоциональная, так и психическая сила, которой Люк, к сожалению, не обладал. Я не могу сказать, действительно ли он не помнит или просто пересиливает себя. Но несомненно то, что, в конце концов, его прошлые действия никому не навредили так, как ему самому.       Он обернулся к нему лицом.       — Теперь Люк живёт здесь, с нами. Он живёт мирной жизнью, никому не вредит. Он уже не тот человек, который пытался навредить Вам. Вы видели это своими же глазами.       — Так, Вы говорите, что он должен жить здесь, имея неплохую работёнку, и даже никогда не вспоминать, что он сделал, — медленно произнёс Фрэнк, — а я должен жить всю оставшуюся жизнь с кошмарами каждый раз, как засыпаю. Не говоря уже о шрамах по всему телу.       Все остальные парни были до крайности напряжены; каждый из них сидел на краю своего стула. Кардинал ничего не ответил.       — Я должен жить с этим, — давил на него Фрэнк, сжимая руки в кулаки, — а он даже не должен помнить? Это Вы пытаетесь мне сказать?       — Мы не можем заставить его смотреть в лицо воспоминаниям своих грехов, — сказал Кардинал, разводя руками. — Если он не может вспомнить, значит, он не может раскаяться, вследствие чего в действительности он не может быть прощён, и это само по себе достаточное наказание. Фрэнк, ты должен понять: позволить ему остаться здесь, с нами, — лучший способ сберечь тебя.       — Да нихуя Вы не сделали, чтобы сберечь меня! — закричал Фрэнк, теряя самообладание. — Ни меня, ни кого-либо из нас! Ни Джерарда! Вы даже не смогли уберечь его тело, так что не говорите со мной так, будто знаете, как лучше!       Кардинал бросил взгляд на Брайана, но Брайан лишь слегка пожал плечами в сторону Фрэнка.       — Не сочтите за грубость, Ваше Высокопреосвященство, но в его словах есть смысл.       — Знаете, что? Нахуй это всё, — сказал Фрэнк, срываясь со стула, который громко скрипнул по полу. — Я выполнял все правила Вашей чёртовой Церкви и всё остальное дерьмо вплоть до этой минуты. Почему бы Вам не дать мне знать, когда Вы будете готовы, блять, ответить на наши вопросы?       С громким хлопком двери он выбежал из комнаты, не обращая внимания на то, что его звали по имени, и безрассудно устремился по коридорам, вниз по лестничным пролётам, пока слава, блять, Господи, не нашёл чёртову дверь, а затем вылетел наружу. Он и понятия не имел, куда направлялся, да и ему было всё равно, ему лишь нужно было двигаться, убраться нахуй из этого места. Он наслаждался жжением в лёгких и болью, которая практически моментально возникла в боку и в ногах и пробиралась сквозь них, — лишь она поторапливала его. Он знал, что остальные последовали за ним: он был в силах расслышать их недалеко позади себя, так что он поворачивал и запутывал след как только мог, пытаясь оторваться от них, пытаясь убежать. Он не хотел ни думать, ни говорить ни о чём больше, он лишь желал, чтобы его, блять, оставили в покое.       Он завернул за угол, слегка затормозив о булыжник под ногами, и тотчас столкнулся с кем-то. Прежде чем он смог проворчать извинение, этот некто резко схватил его за воротник, и Фрэнк, к своему ужасу, увидел, что это была одна из фигур в капюшоне, которые были замешаны в посягательстве на Пита.       — Что за хуйня? — выпалил Фрэнк, а затем рухнул наземь, когда ему в лицо прилетел кулак.       — Фрэнк! — заорал Брайан, забуксовав на углу, а затем: — Сукины дети, — и после люди в капюшонах были повсюду, с кулаками набрасывались на Фрэнка и остальных, будто бы были одержимы чем-то.       — Чего вы хотите? — требовательно спросил Рэй, уклоняясь, пока не получил ногой по лицу.       — Где он? — потребовал парень, держащий Майки; его голос странновато искажался сквозь капюшон, который всё ещё заслонял его лицо. — Где он?       — Где кто? — попытался спросить Фрэнк, получив удар в живот за эту попытку. Он согнулся пополам, хрипло дыша, а затем бросился вперёд, забывая обо всём своём весе и врезаясь плечом в его солнечное сплетение так сильно, как только мог. Парень полетел назад, и Фрэнк последовал за ним, вскарабкиваясь на него. Он схватил капюшон, намереваясь стянуть его и обнажить лицо незнакомца, но тот боролся с ним, ужасно сопротивляясь и пытаясь свергнуть его с себя.       — Фрэнк, с тобой всё в порядке? — закричал Боб, и Фрэнк обернулся и увидел, что он занимается тем же самым — старается увернуться от рук парней, которые пытаются ухватить его за горло. Рэй с Брайаном всё ещё стояли на ногах, но Фрэнк не мог найти…       — Майки! — вскричал он, сползая с парня на землю и бегом направляясь к Майки. Тот стоял на коленях с окровавленным лицом, а сам он, защищаясь, держался за голову. Парень, стоящий около него, вознёс кулаки, и Фрэнк накинулся на него всем телом и схватил его руки, рывком заводя их ему за спину, пока не услышал треск. Парень взвыл, а его колени подогнулись от боли.       Парень, с которым Фрэнк боролся до этого, догнал его, но в последнюю минуту его оттащил Рэй, который затем бросил парня в стену, с силой ударил его головой об стену.       — Чего ты хочешь? — потребовал Рэй; руки у него то сжимались в кулаки, то разжимались. — Кого вы ищете?       — Воскресшего, — ответил парень, неудачно пытаясь протиснуться мимо Рэя. — Где Воскресший?       — Мы, блять, не знаем, о чём ты говоришь, — заорал Брайан, а затем зазвучал громкий грохочущий звук, словно громовые раскаты, и появилась настолько яркая вспышка света, что Фрэнку пришлось отпустить того парня, которого он держал, чтобы закрыть глаза руками.       Когда он выглянул сквозь пальцы, парень в капюшоне лежал на земле, мёртвый, без сознания или ещё что, Фрэнку было плевать, а посреди переулка стоял мужчина в чёрном спиной к ним. Руки у него были вытянуты перед собой, и Фрэнк мог разглядеть, что он расправил пальцы. Он стоял прямо, но слегка шатался, когда повернулся к ним лицом.       Это был Джерард.       Никто не двигался, Фрэнк даже не дышал и не моргал, он вообще не знал, мог ли он это делать. Он не знал, что делать, он лишь знал, что это был Джерард.       Джерард медленно моргнул. Он сделал два крошечных нерешительных шага вперёд, медленно опуская руки вдоль тела.       — Майки? — сказал он, а затем рухнул; его тело надломилось так же, как тогда, когда он умер, только в этот раз Боб вовремя подоспел, чтобы поймать его.       — Быстро, — произнёс он, поднимая Джерарда. — Давайте вернём его в Ватикан до того, как эти засранцы снова проснутся.       Он начал идти, но вскоре остановился, когда Майки пронзительно вскрикнул:       — Боб! — заламывая руки. — Боб, он… это он?       — Он жив, Майки, — подтвердил Боб, и тот покачнулся, стоя на месте и потирая лицо руками.       Рэй подошёл к нему, успокоил его и убедил идти дальше.       — Ну же, у нас не так много времени.       — Стоит ли нам пытаться искать такси? — поинтересовался Брайан. — Мы же не можем вот так просто войти с ним в Ватикан, так ведь?       — Это необязательно, — послышался голос, и Фрэнк поднял глаза и увидел Ховарда и остальных парней в костюмах, стоящих поодаль; солнечные очки всё ещё были на месте, невзирая на темноту. Ховард не выглядел даже отдалённо удивлённым, увидев Джерарда, но, вероятно, это являлось частью их специальных тренировок. — Вас уже ждут машины.       — А что с этими парнями? — спросил Фрэнк, указывая на одного из людей в капюшонах, которые уже начинали шевелиться. — Парнями в капюшонах?       Один из всех Костюмов, тот маленький с конским хвостиком, сухо улыбнулся.       — Не волнуйся, — сказал он, доставая пару чёрных кожаных перчаток. Он натянул их и размял суставы. — О них позаботятся.       Ховард начал провожать их прочь, но прежде Фрэнк ринулся вниз и подобрал очки Майки, где они лежали на земле. У него дрожали руки; одна линза была испачкана в крови, но Фрэнк, чтобы не потерять очки, положил их себе в карман.       — Ладно, — сказал он и последовал за Ховардом к машине. *       — Я вообще думал, что он будет голым, — сказал Майки.       Фрэнк перевёл на него взгляд. Майки кусал ноготь большого пальца, вцепившись взглядом в доктора из Ватикана, который беззвучно перемещался вокруг кровати.       — Знаете, — продолжил Майки. — Как ангел. Или Килон [1]?       Фрэнк медленно кивнул.       — Или Терминатор.       Неожиданно Майки рассмеялся, но затем оборвал себя, а после снова начал смеяться, беспомощно хихикая. Он тяжело облокотился на Фрэнка и прохрипел:       — Терминатор не мёртв, тупица ты, он путешествовал во времени.       Фрэнк не знал, почему это было смешно, но так и было; это была самая смешная чёртова шутка, которую он только слышал в своей жизни, и он тоже смеялся, пытаясь делать это потише, чтобы избежать подозрительных взглядов от врача. Он повернул голову и уткнулся лицом в плечо Майки, чтобы заглушить смех; он чувствовал, как Майки трясло от смеха, и оба пытались обрести спокойствие и дышать.       — Терминатор, — отчеканил Майки, и Фрэнк совершенно потерял самообладание, впиваясь в Майки и смеясь так сильно, пока не почувствовал слабость во всём теле. — Фрэнк, — Майки хихикнул. — Фрэнк, он жив.       — Я знаю, — Фрэнк посмеивался, положив руки себе на живот в усердной попытке успокоиться.       — Ребята, — шикнул Брайан. — Соберитесь, ради Бога!       Он использовал свой самый непреклонный голос, но от этого Фрэнк лишь начал хохотать ещё сильнее.       — Кажется, он невредим, — сказал доктор, и Фрэнк ухитрился успокоиться достаточно, чтобы выслушать его. — Если он не придёт в сознание в течение следующих двенадцати часов, мы проведём ещё несколько анализов.       — На что? — поинтересовался Брайан.       — Лучшее, что вы можете сделать для него, так это дать ему отдохнуть, — продолжил врач, уходя от ответа. Он указал на двух монахинь, которые помогали ему. — Сёстры хорошо о нём позаботятся.       — Этого не случится, — моментально произнёс Майки.       Доктор нахмурился.       — Будет действительно лучше всего, если…       — Он сказал, что остаётся, — перебил его Фрэнк, встречая взгляд врача. — Как и все мы.       — Всё в порядке, Винсент, — сказал Кардинал, неожиданно появившись в дверях. — Позволь им остаться.       — Но… — запротестовал доктор, но был остановлен взмахом руки Кардинала.       — Они ближайшие товарищи Отца Уэя. Ему будет только лучше, если они будут рядом, когда он проснётся.       Рэй поднял глаза.       — Так, Вы думаете, он проснётся?       — Я определённо на это надеюсь. Думаю, у всех здесь накопились вопросы, на которые они бы предпочли получить ответы.       Лично Фрэнку было всё равно на то, что Джерард мог не ответить ни на один вопрос, главное — чтобы он проснулся. Он прикусил язык. Просто он не совсем доверял Кардиналу: вроде как казалось, что он был на их стороне, но после всего случившегося с Люком Фрэнк просто-напросто не был уверен.       Тем не менее, он убедил нянек в том, что они должны оставаться за пределами комнаты вместо того, чтобы сидеть внутри, за что Фрэнк был ему благодарен. Как только дверь за ними закрылась, Майки уже стоял около кровати Джерарда и обеспокоенно касался его рук и лица.       — Мы должны попытаться разбудить его?       — Я так не думаю, — отозвался Рэй. — В смысле, сон — это и есть то, как тело лечит само себя, верно?       — Но доктор сказал, что с его телом всё в порядке, — воспротивился Майки, положив руки на плечи Джерарду. — Будь я на его месте, я бы хотел, чтобы он меня разбудил.       Брайан покачал головой.       — Если он не очнулся после транспортировки сюда, перекладывания на кровать и тычков доктора и вас двоих, — он указал на Фрэнка, — производящих наилучшее впечатление лишь как о гиенах, тогда, вероятнее всего, он не готов.       Майки выглядел неуверенным, но всё же слегка отстранился, облокотившись одним локтём о кровать, чтобы наблюдать за лицом Джерарда.       — Я рад, что не позвонил тогда своей маме, — сказал он.       Фрэнк знал, что Брайан с Рэем были правы, что было лучшим вариантом оставить Джерарда спать, но ожидание, пока он очнётся, оказалось мучительным. Он лежал прямо здесь, выглядел точно так же, как и раньше, за исключением того, что он был немного бледнее, чем обычно. Было и его лицо, и волосы, и Фрэнк больше всего на свете хотел, чтобы он проснулся и они услышали его голос.       Но в то же время он страшился того, что могло произойти. Они не знали, где был Джерард, что с ним случилось, будет ли он тем же человеком, каким был до того, как умер. Плюс, где-то довольно глубоко внутри Фрэнк волновался по поводу того, что Джерард всё ещё мог злиться на него. Одному лишь Богу известно, что Фрэнк был зол на Джерарда, он, блять, был взбешён, и это бешенство пришло после того, как его желудок в самом начале перевернулся от глубочайшего впечатления. Он не верил даже самому себе, что сдержится и не ударит Джерарда в лицо, или не поцелует, или и то, и другое, и всё это вместе являлось ничем иным, как ужасной идеей. Он уверенно обернул ладони вокруг ручек стула и пообещал себе, что останется сидеть на нём, пока не будет точно уверен, что сможет сдержаться.       Казалось, время тянулось слишком медленно, пока они ждали. Говорить было нечего, так что они просто молчали, лишь сидели и наблюдали за тем, как Джерард спит. Он был таким неподвижным и тихим, создавалось впечатление, что он выглядел меньше, чем кровать с широко распластанными на ней белыми простынями. Мать Фрэнка всегда говорила, что все выглядят маленькими на белоснежных простынях, а она уж точно должна была знать наверняка, проведя столько часов у больничных коек с Фрэнком. Он думал о том, какой же отстойной была еда в больницах, когда Джерард издал звук, кашель или что-то подобное, и Майки выпрямился и склонился к нему.       — Джерард? — сказал он, аккуратным движением убирая волосы с его лица. — Джерард, ты меня слышишь?       Одну нескончаемую секунду никто не двигался, а затем Джерард зашевелился, открывая глаза и моргая; смотрел он при этом на Майки.       — Майки? — произнёс он, откашливаясь, когда услышал свой хриплый голос. — Ты… Где Пит?       — Что? — Майки покачал головой.       Джерард попытался сесть, и Майки помог ему, подтягивая его вверх.       — Всё сработало? С Питом всё в порядке?       Майки лишь вновь покачал головой, затем издал сдавленный писк и бросился на Джерарда, обвивая его руками и раскачивая взад-вперёд.       — Слава Богу! — приглушённо сказал он, уткнувшись в плечо Джерарда. — Ты в порядке, ты в порядке, ты в порядке.       Положившись на плечо Майки, Джерард выглядел совершенно сбитым с толку. Он обнял Майки в ответ и сказал:       — Со мной всё хорошо, Майки. Прости, если я напугал тебя.       — Напугал меня? — Майки держал Джерарда на расстоянии вытянутых рук и слегка встряхнул его. — Ты был мёртв, великий ты засранец!       — Что? — Джерард вроде как улыбнулся, будто бы думал, что Майки разыгрывал его, но затем его улыбка исчезла, когда он огляделся и осмотрел всё, что его окружало, и тех, кто пялился на него. — Что… Мы что, в Ватикане?       В ушах у Фрэнка звенело, пока Майки объяснял Джерарду, что случилось: он видел лицо Джерарда, видел замешательство и неверие, написанные на нём, видел, как Майки качал головой и клал руки на плечи Джерарду, тем самым настаивая, но он не слышал сказанных слов. Всё, что он мог делать, так это пялиться, даже когда Джерард снял с себя одеяло и с помощью Майки выбрался из кровати и встал на ноги.       — Это действительно странно, — сказал он, оглядывая комнату. — Это… это действительно странно.       Неожиданно Боб оттолкнулся от угла, в котором стоял, и сгрёб Джерарда в объятья, почти что приподнимая его над полом. Джерард исчез из виду позади плеч Боба, но Фрэнк увидел, как его рука нерешительно похлопала Боба по спине, когда тот приглушённо произнёс:       — Не делай так. Не делай больше так, ладно?       — Ладно, — пообещал Джерард, безусловно озадаченный. Спустя минуту Боб отпустил его, и Джерарда затем обняли и Рэй, и Брайан; с течением времени он становился всё более и более взволнованным. Его руки беспорядочно дрожали, а щёки горели румянцем к тому моменту, как Брайан отпустил его. Наступила минутная тишина, и Джерард посмотрел на Фрэнка. Его глаза расширились, будто бы он не ожидал, что Фрэнк будет здесь, и затем он сделал пару шагов вперёд. — Фрэнк?       Фрэнк всё ещё сидел на своём стуле. Руками он всё ещё крепко держался за ручки, кожа вокруг костяшек побелела, когда он взглянул на них, и он чувствовал бороздки в дереве, больно впивающиеся ему в ладони, но всё ещё не мог заставить себя отпустить их.       Джерард неуверенно переминался с ноги на ногу.       — Я рад, что с тобой всё в порядке, — робко произнёс он.       Фрэнк издал нечто, что он не мог отнести к чему-либо, даже если бы ему заплатили, то ли полусмешок, то ли полувскрик, и невольно поднялся. Теперь, когда он отпустил стул и сжал ладони в кулаки, у него дрожали руки, и он прятал их за спиной.       — Ты тупой мудак, — услышал он свои же слова дрожащим и кажущимся далёким-далёким голосом. — Ты засранец. Я же сказал, что прикрою его!       — Но я не могу позволить чему бы то ни было случиться с тобой, — с волнением произнёс Джерард, делая ещё один шаг по направлению к Фрэнку, а затем останавливаясь; его руки бессильно повисли вдоль туловища. — Фрэнки.       — Не думаешь ли ты, что я чувствовал то же самое? — требовательно вопросил Фрэнк. Всё его лицо, казалось, горело, и он знал, что его всего трясло; он хотел, чтобы все остальные ушли или отвернулись. Он чувствовал себя раздетым и обнажённым, внутри него таилось чрезмерно много чувств, и он не знал, что со всем этим делать. Его тянуло в сотни разных направлений, будто бы он сам не управлял своим телом, и ему приходилось просто не двигаться, потому что он не знал, к чему приведёт следующий шаг.       Он чувствовал что-то тыльной стороной руки. Опустив глаза, он увидел пальцы Джерарда, которые почти незаметно касались его руки. Он снова поднял глаза и увидел лицо Джерарда, на этот раз ближе; лоб у него был в морщинах, а уголки рта были оттянуты вниз во взволнованном, хмуром выражении.       — Ты всё ещё злишься на меня, — сказал он, а затем Фрэнк не знал, что произошло, но следующее, что он знал, так это то, что он обвил Джерарда руками и обнимал его так крепко, что, скорее всего, ему было больно.       Но Джерард, казалось, не возражал; он обнял Фрэнка в ответ и позволил ему повиснуть на нём, позволил ему уткнуться лицом себе в шею. Было больно не иметь возможности поцеловать его, физически больно, но Фрэнк больше не собирался просить его об этом, он пообещал, так что он просто слегка покачивал Джерарда взад-вперёд и крепче сжимал его.       — Прости, — сказал он так тихо, что услышать мог только Джерард. — Я хотел сказать, что мне жаль.       — Мне тоже, — ответил Джерард. Он дотронулся до шеи Фрэнка сзади. — Я лишь рад, что с тобой всё в порядке.       А я не в порядке, подумал Фрэнк, но не сказал этого, он лишь несколько раз глубоко вздохнул и слегка поднял голову. Когда он открыл глаза, всё, что он увидел, так это стену: как он понял, остальные парни были позади него, так что он прижался щекой к щеке Джерарда и скрыл тайный поцелуй у него в волосах, позади уха, о котором никто и никогда ничего не узнает.       — Мы должны сказать доктору, что ты очнулся, — сказал Брайан, когда Фрэнк наконец смог его отпустить. — Я попрошу сестёр позвать его.       Доктор предложил всем им выйти, за исключением Майки, пока он обследовал Джерарда. Когда он вышел, бормоча что-то, и впустил их обратно, Фрэнк тут же рассказал Джерарду о том, что он столкнулся с Люком.       — И Кардинал сказал, что ты знал, — неожиданно вспомнил он. — Это правда?       Джерард выглядел так, будто чувствовал себя крайне некомфортно. Он теребил свою колоратку и рукава прежде, чем признаться:       — Знал.       — И ты не сказал нам? — Фрэнк повысил голос: он ничего не мог с этим поделать, он был так зол. — Джерард, что за херня?       — Я не могу рассказать тебе всего, Фрэнк! — Джерард повысил голос в ответ. — Ты знаешь это! И что было бы хорошего от того, что ты бы узнал? Да я вообще не думал, что ты когда-нибудь окажешься здесь, ясно?       — Расскажи им, что сказал Кардинал, — неожиданно перебил его Майки; его голос звучал сдавленно от злости. Фрэнк взглянул на него и заметил, что он был настолько бледным, едва ли не серым. — Скажи им то, что сказал он, пока их не было в комнате.       Фрэнк нахмурился.       — Что он сказал?       Джерард покачал головой.       — Майки, сейчас не время. Дай мне поговорить с ним и потом…       — Что он сказал? — потребовал Фрэнк.       Джерард замялся, а затем вздохнул и потёр лицо руками.       — Он сказал, что вы, ребята, должны отправиться домой, — устало проговорил он. — Он сказал, что я больше не могу работать с вами.       Фрэнк ожидал этого с самого первого дня, он всегда знал, что это случится, но вследствие этого это не переставало ощущаться словно удар ниже пояса.       — Ах, ну да, конечно, — сказал он, а затем развернулся и ударил кулаком в стену так сильно, как только мог. — Серьёзно, нахуй это место.       — Плюсую, — согласился Боб.       Рэй наклонился вперёд; выглядел он взволнованно.       — Что ты собираешься делать?       — Как ты думаешь, Рэй, что он собирается делать? — выпалил Майки. — Он должен делать то, что они ему говорят.       — Почему? — вспылил Фрэнк, оборачиваясь, чтобы снова посмотреть на Джерарда. — Почему мы не можем просто уехать все вместе? Что они сделают? Арестуют тебя?       — Они могут уволить меня, — тихо произнёс Джерард.       Фрэнк прикусил язык так сильно, как только мог, чтобы не сказать: «И хорошо». Он откинулся на спинку стула и сложил руки, ожидая, пока Джерард скажет им уходить.       — Но я думаю, ты прав.       Фрэнк вскинул голову и увидел, что все в изумлении уставились на Джерарда.       — Извини?       — После всего, что случилось, было бы неправильно отсылать вас всех прочь. Что, если эти парни в капюшонах снова придут за вами? — Джерард покачал головой; его челюсть была накрепко сжата. — Я не собираюсь вот так просто покидать вас, это неправильно.       Брайан поднялся и слегка вздрогнул, стоя на месте, готовый уже сделать что-нибудь полезное.       — Что ты хочешь сделать?       — Я не хочу оставаться здесь без вас, — медленно произнёс Джерард. — Возможно, если бы мы могли выбраться на достаточное количество времени, чтобы понять, что происходит, а затем я мог бы поговорить с Кардиналом снова и убедить его в том, что он был неблагоразумен.       Рэй нахмурился.       — Как мы сможем понять, что происходит, если нас здесь не будет? — спросил он. — Джи, это безумие. Нам необходимо переговорить с Кардиналом прямо сейчас.       — Он нихуя нам не скажет! — запротестовал Фрэнк.       — Но как мы вообще выберемся? — Рэй взмахнул руками. — У них должна быть охрана и вся херня.       — Он не под арестом, — ответил Брайан.       Рэй закатил глаза.       — Я это знаю, но неужели ты думаешь, что они вот так просто позволят ему выйти отсюда, когда он только что вернулся из мира мёртвых?       — Я знаю выход, — сказал Джерард. — Он не совсем парадный, но сработает.       Боб нахмурился.       — Видишь, нам приходится, блять, бежать из тюрьмы. Я говорил, что мы заключённые. Я говорил.       Рэй вздохнул.       — Мы не заключённые, Боб, не будь такой истеричкой…       Перебранка продолжалась; Фрэнк же отключился от неё и сконцентрировал всё своё внимание на Майки, который сидел рядом с Джерардом и с опаской смотрел ему в лицо.       — Думаешь, это правильно? — тихо произнёс он, держа Джерарда за руку. — Не предпочтёшь остаться и поговорить с ним?       — Я абсолютно уверен, — ответил Джерард.       Майки наморщил лоб.       — Это просто… Это просто не похоже на тебя.       Фрэнк затаил дыхание. Они находились так близко, и, если Майки сейчас уговаривал Джерарда изменить его мнение…       — Ты бы знал, — сказал Джерард, накрывая ладонь Майки обеими руками. — Ты бы знал, если бы это был не я.       Лицо Майки разгладилось, и он слегка откинулся на спинку стула.       — Да, — произнёс он. — Да, знал бы.       — Но я не… Дерьмо, у меня нет чёртового паспорта, — возбуждённо выпалил Джерард.       — Эм, — произнёс Брайан, поднимая руку. — У меня есть твой паспорт.       Все уставились на него.       — Что? — спросил Брайан, смущённо переминаясь с ноги на ногу. — Я просто подумал… Просто на всякий случай, ну, понимаете?       Джерард улыбнулся и покачал головой.       — Я тебя люблю.       — Ага, что ж, — Брайан откашлялся и хрипло произнёс: — Для начала давай посмотрим, будешь ли ты меня любить после того, как я попытаюсь объяснить, почему нет никакой записи в твоём паспорте по поводу того, как ты попал в страну. * ___________________________________________________________________________ [1] Килон — афинянин, живший в VII веке до н. э.. С его именем связаны такие понятия, как «Килонова смута» — первая известная нам попытка установления тирании в Афинах, и «Килонова скверна» — грех, легший на афинский род Алкмеонидов из-за расправы над участниками заговора.