Another side of medal

POV Финник.       Утро пытается впихнуть солнечные лучи через плотные синие занавески, которые преграждают ему путь. Ему это никак не удается, но, наконец, стрельнув одним тоненьким лучом света, попадает точно в глаз. Переворачиваясь на другой бок, слегка жмурясь, я замечаю, что в кровати не один. Поэтому снова переворачиваюсь обратно, вспоминая, что было вчера.       Доброе утро, Одэйр. Ты уже не помнишь, с кем спал. Хотя ты их и не запоминаешь, ведь они все на одно лицо. Осталось лишь забрать сумму денег и поскорее в тренировочный центр.       Так. Что-то я не припомню, чтобы клиенты приходили ко мне прямо в номер. Все, конечно, может быть. Но какого черта я ничего не помню?       Ладно. Сделаю как обычно. Попрошу, чтобы расплатились, и все. Прогуляюсь пару часиков, пока эта дама не покинет номер.       — Прошу прощения, что бужу в столь ранний час, но мне нужно идти. Вы не хотите поблагодарить своего Фаллоса, давшего Вам столь запретный сладкий плод, — самым нежным голосом начинаю я и, повернувшись, замолкаю.       На меня уставилась Креста, театрально приподняв бровь.       После неловкого молчания и моей попытки спрятать глаза, скрыться от взора Энни, которая, кажется, и вправду посчитала меня за идиота, я прыскаю в кулак. За что получаю удар подушкой по голове.       Да, привычка — такая вещь, от которой отучиться весьма непросто.       Одэйр, ты прекрасен. Перепутать Энни с капитолийкой — это надо суметь. Теперь выкручивайся, казанова.       — Ненормальный, — бросает Энни, мотнув головой.       Она тихонько встает и бредет к двери. Сонная, растрепанная Энни лениво машет мне рукой и скрывается за дверью.       Через некоторое время она просовывает голову в дверной проем и заспанным голосом спрашивает:       — Ты идешь?       Волосы лезут ей прямо в лицо, сама она, недовольная, что ее разбудили, зовет меня куда-то. Я пытаюсь вспомнить, что произошло прошлой ночью, но ничего не выходит.       — Куда идем? Энни, что вчера было?       Голова раскалывалась. Энни зашла обратно в комнату и села на кровать. Тяжело вздохнув, она с полузакрытыми глазами начала повествование:       — Ну, сначала я сбежала из палаты, потом мы с тобой немного поорали друг на друга, — Энни замолчала, кажется, она уже спала сидя, — мм, потом ты мне рассказал про Капитолий, мы решили подкупить доктора, а потом… помню только бутылку красного полусладкого. Но, по-моему, мы сразу уснули, — Креста запрокидывает голову, кажется, она у нее тоже неслабо болела. — Вспомнил?       В голове быстро все встает на свои места, будто бы появляется трезвость сознания.       — Спрашиваю еще раз, Финник, ты идешь? Времени мало.       — Че-е-ерт… — я быстро натягиваю брюки, лежащую на стуле рубашку и быстрым шагом направляюсь к двери.       Энни вылетает следом.       Словно по вызову, перед нами возникает доктор Форк. Один из заведующих медицинским отделением. Издалека он уже окликает мою спутницу:       — Мисс Креста, у меня срочный приказ. Вам необходимо сделать обследование. Вас всюду ищут.       Доктор подходит ближе. Я сразу перехожу к делу:       — Мистер Форк, можете зайти ко мне в номер? Мне нужно лично с вами кое-что обговорить.       Доктор удивленно на меня смотрит.       — Это важно.       — Хорошо, только недолго.       — Энни, ступай в палату, — я подхожу к девушке, глажу ее по голове, словно маленького ребенка. Я представляю, как внутренне шипит от злости Креста. Истерику не закатишь, да и не ударишь. Придется ей терпеть.       — Я с вами, — Энни цепляется за руку доктора, как за спасательный круг.       Я не хотел, чтобы Энни вмешивалась в это дело, гораздо легче было прокрутить все одному. Но такого расклада требовали обстоятельства.       Мы молча заходим в комнату.       — Присядем? — вежливо предлагаю я.       Доктор садится напротив. Повисает молчание. Энни устраивается справа от меня, притворившись, что внимательно разглядывает узор на обоях, а сама незаметно находит мою руку под столом и сцепляет замком пальцы.       Вот сейчас самое сложное. Нужно все рассказать четко, желательно без лишних подробностей и чтобы все не казалось полным абсурдом.       — Доктор, выслушайте меня. Не перебивая, не задавая вопросов. Пожалуйста.       — Как вам угодно, прошу.       Я начинаю рассказ. Слушая себя, я все больше понимаю, сколько всего я натворил. Форк серьезно воспринимает информацию, изредка хмуря брови и поправляя очки.       — Сколько нужно заплатить, чтобы сделать ложные диагнозы? — немного помолчав, спрашиваю я.       Терпеливо жду. Сердце то и дело пытается пробить грудную клетку, а в голове уже созревают подробные планы побега.       — Да, мистер Одэйр… Я удивлен, что вы еще живы. Операция не из самых простых, но я готов вам помочь. Два миллиона. Такова цена Вашего диагноза. И деньги нужно доставить до двух часов ночи.       От такой огромной суммы стало не по себе. Я знал, что это будет стоить недешево, но чтобы настолько…       Рука Энни будто бы окаменела, боковым зрением я замечаю, что она сидит если не в шоке, то на грани потрясения точно. Главное, чтобы она сейчас ничего не испортила. Если вспылит, то все провалится.       — У меня при себе только один. Могу я отдать часть потом?       — Простите, но нет. Но имеется и другой способ оплаты, — доктор косится на Энни.       — Нет, — отрезаю я, — исключено.       Я чуть не вскрикнул от того, что Энни ногтями вцепилась в мою ладонь. Перехватываю ее тонкое запястье, отчего Креста дергается, я продолжаю:       — Деньги будут. Вопрос в том, можно ли на вас положиться?       Я никогда не доверял докторам. Еще в детстве ненавидел больницы. Не доверяю людям в целом. Доверие — хрупкая вещь. И если его разрушить, то последствия могут быть ужасными. Если сделка не удастся, то нас ждет фиаско.       — Будьте уверены. Хотя на вашем месте я бы выбрал второй вариант. Он будет более продуктивным и достаточно недорогим. К тому же за день незаметно уехать в Четвертый дистрикт и вернуться из него будет весьма непросто.       — Я сказал: "нет", — в моем голосе уже зазвучала нескрываемая угроза.       Энни открывает рот, но я перехватываю ее руку и слегка поворачиваю, отчего она стискивает зубы. Этот перехват один из самых действенных. Одно движение, и возможен вывих. Не зря нас учили этому в академии профи. Замолкла.       — Считайте, сделка заключена. Я вынужден удалиться. Всего доброго, — доктор пожимает мне руку и уходит.       Креста вырывается и сильно ударяет меня по руке.       — Больно ведь! — шикает на меня Энни, разгибая пальцы левой руки и потирая запястье.       — Не надо было лезть, — отвечаю я.       Я ненавидел, когда кто-то проявлял инициативу в тех делах, что касаются меня. В данном случае на кону стояла Энни. Это ее решение. Ее право. Но мне ли не знать, что девушка — такое существо, которое сначала говорит, делает, а потом только думает. Так что решение буду в этом случае принимать я.       — Ты не успеешь! Неужели не ясно? Это невозможно.       — Возможно, — противоречу я, хотя сам слабо представляю, как это все устроить. Поезд не будет отправлен ради меня в Четвертый.       — Конечно! Смотаться туда-сюда за день незаметно, когда Сноу следит за каждым твоим шагом. И еще с большими деньгами. Ты чувствуешь идеальность этого плана?       Креста в бешенстве. Но я ей ни за что не дам лечь под этого медика. Это последний вариант. Самый последний, когда нужно будет жертвовать одним дорогим человеком ради другого.       — Энни, я не дам тебе этого сделать, ясно? Только попробуй, и ты об этом пожалеешь.       Девушка разворачивается и вылетает из комнаты, хлопнув дверью.       Зная ее упрямство, лучше подстраховаться. ***       — Не, Одэйр, ты меня поражаешь каждую секунду своего существования, — Хеймитч с бутылкой виски вальяжно сидит в кресле и начинает разводить философские рассуждения.       Я стою напротив него, переминаясь с ноги на ногу, словно провинившийся ученик перед директором. Хотя чаще всего мы беседовали именно в такой форме. И нас это обоих устраивало. Хеймитч был для меня практически вторым отцом. Если мне нужен был совет, то я сразу обращался именно к нему. Пусть даже третью часть жизни он проводил в алкогольной мгле, и вытащить его оттуда было невозможно, в этом его стараюсь не упрекать. Иногда, конечно, раздражает его постоянный нетрезвый вид, но с этим я поделать ничего не могу.       — Итак, ты предлагаешь, чтобы я весь день сидел в одной комнате с Энни и следил, чтобы она никуда не делась?       — И чтобы ты не пил, и Блеска тоже возьми, у вас вместе получается работать просто великолепно.       — Одэйр, ты слегка обнаглел. Давай мы вообще стражей поставим около ее двери. Все менторы будут рады встать на защиту сумасшедшей, — с сарказмом отвечает Эбернети.       Я никогда не умел умолять людей. Мне казалось, это как минимум низко, но, пересилив свою гордость, я все-таки говорю:       — Хеймитч, прошу, пожалуйста. Я… Я люблю ее, понимаешь?       Внутри все горит. Хеймитч первый, кому я признался в том, что чувствую к Энни. Страх нарастает. Один шаг в сторону, и смерть близкого. Один шаг в сторону, и жизнь всех, кто мне дороги, превратится в ад.       Кажется, я уже медленно схожу с ума.       На лице Хеймитча отражается боль. Он крутит полупустую бутылку в руке с задумчивым выражением лица, а потом поднимает взгляд на меня.       — Хорошо, — коротко отвечает он, похлопывая меня по плечу. Рану на спине полоснуло резкой болью, отчего пришлось стиснуть зубы.       — Спасибо.       — Возвращайся поскорее, Одэйр, — напоследок молвит ментор, и я, кивнув, скрываюсь за дверью. *** POV Энни       — Не трогай меня, Хеймитч, оставь меня в покое! — я пытаюсь выбраться из лап Эбернати, который затаскивает меня в номер.             — Нет, дорогая Энни, сегодня мы весь день проведем вместе в запертой комнате по просьбе Финника, между прочим, так что перестань брыкаться!       Сопротивляться бесполезно.       Хеймитч усаживается на софу и начинает искать спиртное в мини-баре. Прохожу мимо, оставив попытки вырваться, и запрыгиваю на на подоконник. От Эбернати за несколько метров тянет перегаром, поэтому лучше находиться подальше от него метра на три и, желательно, открыть окно, а то можно задохнуться.       Наблюдать за такой скучной картиной, как поиски алкоголя, не особо весело. Книг у Финника на полках немного, разве что по стратегии игр, но такими книгами я не интересуюсь.       Ментор не нашел то, что искал, поэтому, взяв со стола «Капитолийскую Правду», погружается в мир новостей столицы.       Сна ни в одном глазу, хоть время и под вечер. Я вряд ли усну, не узнав, вернулся ли Финник. Хеймитч тоже спать, похоже, не будет, то есть из номера возможности выбраться нет. С ментором Двенадцатого дистрикта мы особо не общались, да и знаем друг друга чисто образно. Чтобы провести этот вечер более-менее спокойно, думаю, можно просто поговорить. Хеймитч был не из тех, кто любит много общаться, его вообще мало что интересует кроме алкоголя. Я начинаю разговор:       — Хеймитч, а расскажи мне подробнее о Финнике.       Ментор отрывает взгляд от газеты, потом, немного подумав, отвечает.       — Парень неплохой, правда, может такую кашу заварить, что потом будет локти всю жизнь кусать. Не думаю, что для тебя это новость. Инициативный малый, но бывает, сначала делает, а потом думает. Со мной бывает иногда наглым, остальное, думаю, ты сама знаешь.       Хеймитч не особо настроен на разговор. Отвечает весьма сухо и ему, кажется, эта тема не по душе.       — А обо мне он что-нибудь говорил? — меня берет любопытство.       — Вот все вы девушки такие. Все вам надо разузнать, увидеть, услышать, и желательно из чужих уст. Эх, нехорошо, — на этот раз ментор реагирует более мягко, но все же с некоторым презрением. — Скажу я тебе, этот парень готов был пожертвовать жизнью ради тебя.       — Был?       — Он тебе про пытки не рассказывал?       — Пытки?! — я вскакиваю с подоконника.       — Еще и нервы твои бережет. Ну, не рассказывал, и хорошо, — Эбернати вновь скрывается за газетой.       Я выхватываю ее.       — Его пытали?! — мой голос раздается по всей комнате. Нет, я отказываюсь в это верить!       — Да, пытали. Сам знаю не много. Судя по рубцам на спине, пытали жестоко. И без огня не обошлось, — Хеймитч постарался сказать это спокойным голосом, но тот охрип от этих слов. Ментор оттягивает вниз ворот рубашки, словно ему не хватает воздуха. — Мне нужно выпить.       «И мне бы не помешало», — мелькает у меня в голове.       Финник жертвовал для меня всем, что у него есть. Он не успеет вернуться в Капитолий к назначенному времени. Пришла моя очередь жертвовать. В голове возникает план побега из номера.