Another side of medal

      — Стой смирно, не дергайся, — мой стилист Фелиция пытается закрепить бабочку на шее. — Чего ты сегодня дерганый такой? Я, конечно, понимаю, что у тебя свадьба, но что-то не видно счастливой улыбки на твоем лице. Ты на арену радостнее отправлялся, — хмуря брови, произносит она.       — Задумался просто, — вру я. Фелиция не из тех капитолиек, которых слишком волнует происходящее. Эта девушка живет сама по себе, как кошка. Да и допытываться она не будет, ей просто не захочется тратить на это силы. Сделает работу и пойдет на все четыре стороны. Будь на ее месте другая стилистка, у меня бы голова уже пошла кругом от многочисленных вопросов и писклявого щебетания. Фелиция хотя бы немногословна.       — Готово, все, я удаляюсь. Еле замаскировала твой ужасный внешний вид.       В плане выражений она особо не сдерживалась.       Если по-честному, до этого момента на человека я был похож мало. Синяки под глазами, желтоватая кожа лица, бледный — загар будто осыпался. Это все я услышал из уст Фелиции, которая с порога в ужасе прокричала: «Что ты с собой сделал, придурок?» Как будто я самостоятельно изуродовал тело. Столько шумихи не из-за чего. Шрамы от ожогов на спине более-менее зажили, а на месте раны виднелась тонкая красная полоска. Скорее всего, она останется надолго.       Стилистка вышла, мотнув синим хвостом.       Я уже повидался с родителями. Мама с сестрой устроились в президентских покоях. Диана была в восторге. Стало немного спокойнее после их прибытия. Я давно не видел родных. Дела. Игры. Последний раз в Четвертом был месяца три назад. Стыдно, что забываю навещать самых близких мне людей. Присутствие мамы дарило давно забытое тепло.       Тут входит Хеймитч.       Непривычно видеть его одетым с иголочки. Белоснежная рубашка, черный фрак, уложенные темно-русые волосы.       — Впечатляет, — бросаю я.       Ментор бледный как мел. Он начинает мерить шагами комнату.       — Слушай, кончай, я и так на взводе. Сядь, — немного повышаю голос я.       Раздражает.       — Ладно, ты все равно увидишь.       — Что?       — Кое-кто приехал.       — Я уже видел родителей.       — Этого человека ты не ждал.       — В смысле?       — В прямом.       — Хватит говорить загадками. Скажи, кто приехал, и все, — еще он интриги перед свадьбой решил развести.       — Энни.       Внутри все оборвалось. Я глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться. Засушенная роза в руке, предназначенная для украшения костюма, превращается в горсть белых разломанных лепестков. Я разжимаю кулак, и остатки прекрасного растения разлетаются по кафелю.       Она приехала. Без приглашения на эту свадьбу не пускают. Я не помню, чтобы подписывал адрес 7 дистрикта. Остается только…       Сноу.       Надавить на самое больное место. Свадьба пройдет идеально для всех, кроме двоих людей. У президента еще много сюрпризов.       — Я хочу ее увидеть. Сейчас, — говорю я, обращаясь к пространству. Опасно, но мне необходимо это сделать.       — На страже миротворцы. Она не пройдет, — выдает ментор.       — Я могу найти ее сам, прикрой меня, — резко встаю, направляясь к двери.       Не сдаваться. Это последний шанс. Не знаю, что я буду делать, что ей скажу, но нужно поговорить с ней.       — Одэйр, не чуди, — Хеймитч перегораживает мне выход, за стенами звучит музыка, — я попытаюсь, но ничего не обещаю. Сиди тут. Скоро за тобой придут.       В следующую минуту в дверь стучат. Пора. ***       Элиза выходит в безупречном белоснежном платье, которое шлейфом тянется за ней на несколько метров. Под руку ее ведет отец. Нельзя отводить взгляд, но я пытаюсь найти ту девушку, которая должна была идти мне навстречу вместо Элизы.       Показалась рыже-каштановая копна волос, но тут же исчезла из виду. Среди присутствующих я наконец-то заметил изумрудные глаза. Энни одета в светло-бежевый сарафан, совсем непримечательный, на фоне остальных он казался обычным, для кого-то даже невзрачным. Все то и дело воротили нос от такой «простушки». Некоторые даже не узнали в ней победительницу. Пытаюсь поймать взгляд, но Энни прячет зеленые глаза, делая вид, будто рассматривает букет цветов, который крепко сжат в ее бледных пальцах.       — Финник Одэйр, — голос Сноу звучит совсем рядом, кажется, я слишком долго смотрел на гостью.       Лицо президента выглят недовольным, но оно в мгновение переменяется. Котовская улыбка отражается на губах, и он передает мне руку Элизы.       Та светится от счастья.       Светлые кудри аккуратно уложены в красивую прическу, украшенную голубыми камнями. До плеч спускаются длинные белые серьги с искусной отделкой из алмазов. Лицо усыпано миллионами блесток, из-за чего начинает рябить в глазах. Сегодня она надела шпильки, поэтому практически сравнялась со мной ростом. Эта девушка не любила быть ниже. Глаза цвета кинжалов агрессивно подведены черным, что совершенно ей не идет. Стилист, наверное, пытался акцентировать внимание на глазах, но вышло чересчур ярко и неестественно. Хотя в Капитолии нет того, что можно было описать словом «настоящее» или «естественное».       В голове лишь проносится: «Ненавижу».       Под свадебный марш мы следуем к алтарю. Священник начинает речь.       Слащавую. Неискреннюю. Выученную назубок. Неудивительно, что половину слов я пропускаю мимо ушей. И пропускаю даже «Да» невесты.       — Согласны ли вы, Финник Джеймс Одэйр…       И это мгновение, когда ты одним односложным ответом перечеркиваешь свою жизнь. А ведь сзади стоит та, чье сердце сейчас ноет от боли. Та, которая должна была стоять на этом месте, которая бы просто осветила мир улыбкой от переполняющего ее счастья.       Она стоит поодаль, наверное, пряча глаза. Может, плачет. Чувствую, как будто моя душа медленно гниет, наполняется ядовитым газом. Скажи «нет». Нет. Так не должно быть. Сейчас или никогда. Мама. Энни. Диана. Смерть близких или мучения. Бегство. Энни ведь предлагала бежать. Мои родные здесь. Сможем сбежать. Скажи «нет» и беги. Скажи «нет».       Я осознаю, что от меня уже битых десять секунд ожидают ответа.       — Конечно, согласен, — слегка запнувшись, произношу я.

Just one more time Before I go, I'll let you know That all this time I've been afraid Wouldn't let it show Nobody can save me now, no Nobody can save me now

***       Из-за стола встает Энни. Чувствуется хорошо поданная фальшивая улыбка, которую она старается против воли нарисовать на лице. Пытается порадоваться за меня. Пытается, но не может. Я будто чувствую, как внутри у нее все выворачивается наизнанку, рвется, бьется и дрожит. Но это хорошо скрыто. Более-менее уверенные движения, плавное опускание рук и поднятая голова.       Энни слегка откашливается, берет тонкими пальцами бокал красного вина и начинает:       — Финник и Элиза.       Боже, как я соскучился по ее голосу. Мелодичному. Родному. Я неосознанно нахожу руку Элизы и сжимаю ее, чтобы держаться. Чтобы не сорваться и не броситься навстречу.       — … этот день — один из самых счастливых для вас. Очень непросто в этом огромном мире найти своего человека. Того, что утешит в минуты печали…       Каждое слово наносило удар. Обычная, ничем не примечательная речь, прозвучавшая в тостах не раз. Но слетавшие с губ Энни слова отпечатывались в сознании, принося с собой ритмичные удары сердца.       — … того, кто вытащит из любой беды, кто несмотря ни на что будет рядом…       В глазах Энни отчетливо читается боль. Не ненависть, не холод. Боль. Голос начинает подрагивать, и мутная красноватая жидкость в стакане плещется так, будто вот-вот выльется через край. Улыбка теряется на устах девушки, медленно сходит с побледневшего лица, но как только она это замечает, уголки губ вновь приподнимаются.       — …тому, кому ты сможешь доверить свою жизнь и свою душу. Я искренне верю, что вы нашли для себя этого человека.       Кажется, она закончила.       — Финник, — это последний раз, когда мне доведется услышать свое имя, произносимое столь родным голосом. В это мгновение я поднимаю взгляд. Энни без страха смотрит мне в глаза, и теплая улыбка тенью касается ее губ, но почти сразу исчезает. — Я уверена, что ты нашел ту самую среди миллиона и верю, что она подарит тебе сердце. Если это так, то я счастлива за тебя.       Губы дрожат. Улыбка теряется, но Энни не сдается.       Искренне. Неподдельно. От всего сердца… и невыносимо. Она рада за меня. Нет ни пустоты, ни равнодушия. Есть теплые слова, оторванные от души.       — Спасибо, — еле проговариваю я, сославшись на больное горло.       — Элиза, я рада за тебя, за вас, — напоследок проговораривает Энни, и на ее щеке блестит кристаллик слезы. — Прошу прощения, я просто расчувствовалась, спасибо за внимание.       Счастье не было причиной этих слез.       Она чуть приподнимает бокал и делает глоток вина. Под аплодисменты Энни садится.       — Простите, мне нужно отлучиться, — девушка выскакивает из-за стола, опрокидывая сосуд с вином.       Вино растекалось по белой скатерти, подобно крови, которой обливалось мое сердце. POV Энни.       Горло саднило. Горячие слезы смывали макияж с лица, тушь растеклась по щекам.       Хватит себя жалеть. Хватит.       Перестань.       Сидя на скамейке в углу беседки, я пыталась заглушить всхлипы. Певчие птицы назло чирикали. Механические, слащавые чудовища. Фальшь, которой прогнил Капитолий. Весь этот мир — сплошная приторная фальшь.       Как все могло поменяться в одно мгновение?       Взгляд. Наверное, уже никогда его не забуду. В глазах отражалась мольба о прощении. Странно было прочесть ее в такой момент. Он не отпускал руки Элизы, с ее губ не сходила счастливая улыбка. Чего нельзя сказать о нем… Финник был будто загнанный в угол.       Как же я люблю настраиваться на то, чего нет. Дурацкая привычка утешать себя.       Рыдания обрушиваются со всей силы, и я не могу с ними совладать. Молчи. Молчи. Здесь праздник, а не похороны. Он счастлив. Тебе этого мало?       Внезапно легкие будто сковывает. Словно обматывают колючей проволокой, пуская по ней ток.       Я начинаю задыхаться. Ощущение, что выпила стакан кислоты, горло обжигает, внутри все сворачивается от боли. Голова готова лопнуть от собственного крика. Начинается одышка.       Сознание мутнеет. Хватаюсь за голову, пытаясь сосредоточить взгляд на какой-нибудь точке. Вспышкой отражается единственная мысль:       «Яд».       Красные пятна появляются на белой рубашке Финника. Мои губы касаются памятника на могиле брата. Холодные костлявые пальцы Джоанны смыкаются на моем горле. Ледяная вода касается ступней, и я примерзаю к земле. Элиза смеется над моим мертвым телом…       Сквозь пелену галлюцинаций чувствую, как кто-то насильно пихает мне в рот таблетку и обливает меня кислотой.       Я горю.       Все затягивает кромешная тьма. Начинаю слышать ужасные звуки. Крик, стон, скрип, скрежет…       И неизвестность.       Я попала в ад.