9
3 декабря 2014 г. в 08:15
Тяжело дыша, блондин лег рядом с кицунэ и положил руку ей на грудь, всем телом прижавшись к мохнатому боку, чувствуя невероятное тепло, исходящее от демонессы и жмурясь от удовольствия, наслаждаясь близостью с самым дорогим существом на всем белом свете.
— Наруто-кун… — тихо прошептала кицунэ дрожащим голосом. Одинокая, сверкающая как горный хрусталь слезинка скатилась по щеке биджуу и упала на руку блондина.
— Курама-чан, почему ты плачешь? — джинчуурики тут же поднялся с пола и обеспокоено посмотрел на Кьюби. От одной только мысли, что он мог что-то повредить, когда тискал живот кицунэ, Узумаки хотелось придушить себя собственными руками.
— Я люблю тебя, — еще тише шепнула Курама. Узумаки вздрогнул от неожиданности, а потом расплылся в широкой улыбке, нежно целуя мокрые от слез угольно-черные круги вокруг алых глаз Девятихвостой. Кьюби еще никогда не говорила, что любит его. Ни единого раза за всю ее жизнь. Эта короткая фраза окончательно разрушила последние признаки обособленности между джинчуурики и его биджуу и навеки свела их вместе.
— Я тоже люблю тебя, Курама-чан. Больше жизни. Больше деревни. Больше всего этого мира, — тихо прошептал Узумаки в пушистое ушко Девятихвостой, нежно гладя мохнатую мордочку и хрупкую шейку. Биджуу вновь всхлипнула и тихо заплакала от счастья, крепко обняв Наруто. Теперь ее тысячелетнему одиночеству пришел конец, навсегда.
Джинчуурики продолжал ласково нашептывать в ушко кицунэ, клятвенно заверяя ее в верности до самой смерти, и даже после нее, прерываясь лишь для нежных поцелуев в мягкие губки биджуу. Кьюби успокоилась лишь через четверть часа — это была единственная настоящая любовь в ее жизни, не простой секс без обязательств, но чистая и светлая любовь, исцеляющая бесчисленные душевные раны Девятихвостой лучше, чем ее собственная чакра исцеляла тело. Кицунэ посмотрела на джинчуурики и легонько улыбнулась, навлекая на себя еще больше ласк и поцелуев. Когда влюбленные, наконец, успокоились и приняли произошедшее, Курама отпустила Наруто, и тот сел подле нее, положив руку на раздутое брюхо кицунэ.
- Ты ела рыбу вместе с костями, они острые и долго перевариваются, тебе не будет плохо от этого? - обеспокоено спросил Хокаге.
- Пф-ф , ты явно недооцениваешь мой желудок, малыш... В день твоего рождения я в истинном облике проглотила живьем несколько сотен шиноби и объелась почти так же, как сейчас. Все их оружие и техники не смогли доставить мне малейших неудобств - ниндзя спокойненько сдохли и переварились. Да, было же времечко... - Кьюби мечтательно зажмурилась, вспоминая отчаянное сопротивление беспомощных людишек, но потом вспомнила причину разговора.
- А ты говоришь мне о каких-то рыбьих косточках! - последнее слово кицунэ буквально выплюнула, явно обидевшись на своего джинчуурики. По спине Наруто пробежали мурашки - иногда он забывал, насколько сильна и опасна Девятихвостая, но потом на его лице расплылась широкая улыбка - в конце-концов, она была ему куда дороже всех шиноби этого мира вместе взятых.
- Моя прекрасная ненасытная хищница, так тебе хорошо в животике? - игриво спросил блондин, гладя лисье пузико обеими руками.
- Более чем, - ответила кицунэ, все еще гордо задирая нос, но уже не в силах сдержать легкую улыбку.
— Я мечтаю, чтобы там росли наши детки… — едва слышно прошептал Узумаки, нежно целуя живот демонессы, ласково поглаживая его руками. Биджуу задумчиво посмотрела в потолок и пару раз моргнула, размышляя над тем, что сказать.
— Я думаю, это возможно, ведь дети от пары человека и кицунэ уже не раз рождались прежде, — несмело предположила Девятихвостая.
— Продолжай, — тут же посерьезнев, ответил джинчуурики.
— Может родиться либо человек с незаурядной физической силой и предельным уровнем владения огненной стихией, либо полноценный кицунэ. Но… учитывая то, во что меня превратил Рикудо, родиться может все, что угодно… — предательски дрожащим голосом сказала биджуу. Узумаки задумчиво посмотрел на Кьюби, а затем широко улыбнулся, положив ладонь на щеку Девятихвостой.
— Я готов ко всему, но я уверен, что у нас родятся прекрасные дети, Курама-чан. И кем бы они ни были — людьми, лисятами, или даже поросятами, я буду любить их столь же сильно, как люблю тебя, — Наруто нежно поцеловал Кьюби в лоб. Кицунэ вновь тихо всхлипнула, в тысячный раз безмолвно поблагодарив богов за такого джинчуурики.
Помолчав несколько минут, наслаждаясь ласками своего возлюбленного, кицунэ заговорила вновь.
— Когда попытаемся зачать ребенка? — тихо спросила биджуу. Узумаки замер, огорошенный совершенно нежданным вопросом и задумчиво почесал затылок.
— Думаю, точно не сегодня — у тебя пузик вот-вот лопнет, а вот завтра можно попробовать, — Кьюби открыла пасть от удивления — он готов вот так сразу взвалить на себя ответственность за беременную самку? Демонесса озвучила свой вопрос.
— Я несу ответственность за тысячи человек и защищаю эту деревню, беременная биджуу не слишком изменит положение, — ответил джинчуурики, широко улыбаясь.
— Это мне и не нравится — у тебя совсем нет времени, а я буду нуждаться в уходе и заботе. Более того, я не уверена, что нахождение в печати будет безопасно для ребенка — может статься так, что я перенесусь в печать, а он останется в этом мире, — обеспокоено сказала Кьюби. Узумаки задумчиво насупился — об этом он и не подумал, но потом его осенило.
— Лися моя, а как же клоны? Их от оригинала только Мадара отличить мог! Они вполне могут меня подменить, — кицунэ недоверчиво прищурила глаза,
— Ладно уж, я вижу, что выбора у нас нет, — тяжко вздохнув, ответила биджуу.
— Но, если ты не сможешь жить в печати, тебе придется оставаться в этом облике девять месяцев, - Наруто обеспокоено глянул на биджуу, та лишь презрительно фыркнула.
- Для меня это - не срок, а вот тебе придется попотеть, чтобы меня прокормить - из чистой чакры детей не сделаешь, - кицунэ многозначительно похлопала когтистой лапой по своему раздутому животу.
- Не волнуйся, ты получишь все, что захочешь, - джинчуурики широко улыбнулся, нежно погладил шелковистые волосы демонессы и вновь улегся рядом с ней, продолжив ласкать прекрасное тело.