Mix

      Вечер выдался душным, однако ночная тишина принесла благодатную прохладу. Выплывшая после освежающего душа Усаги переоделась в любимую пижаму и нырнула под одеяло. Дремавшая на краю постели Луна что-то недовольно пробормотала в полусне. Усаги ласково погладила её по голове, словно убаюкивая, и кошечка успокоилась.       «Пора и мне спать, — подумала девушка, — завтра ещё ребят и Какю на Кинмоку провожать надо с утра пораньше. Звёзды и солнце, видите ли, благоприятствуют их телепортации», — фыркнула Усаги, но её недовольство выражало, скорее, досаду за то, что придётся рано вставать. Но это быстро ушло, как только девушка вспомнила, что на проводы придёт и Мамору, который после возвращения сейчас пытается успокоить преподавателей по поводу своего полугодового отсутствия по обоим сторонам Тихого океана. А она так по нему соскучилась, что и не передать словами.       «Скорее бы его увидеть», — Усаги крепко зажмурилась, пытаясь поскорее уснуть. Но не тут-то было.       Что-то стукнуло в окно, словно мелкий камешек пробороздил по балконному стеклу. Усаги мгновенно встрепенулась и напряглась. Кто бы это мог быть?       Накинув халат, девушка вышла на балкон, пытаясь сообразить, кто мог додуматься до такого хулиганства, как бросание камней в стёкла. А если вдруг разбилось бы чего? Не порядок же.       — Хэй, Куколка, это я! — раздался знакомый голос снизу. Усаги опустила взор и увидела стоящего за забором Сейю. Он активно махал руками в попытках привлечь её внимание.       — Сейя, — воскликнула она, хватаясь руками за перила, — что ты тут делаешь? Ночь на дворе!       — Мимо шёл, решил заскочить, поболтать, — Сейя, ухватившись руками за забор, подтянулся и со второй попытки вскарабкался наверх. Усаги прыснула. В темноте он напоминал ей огромную кошку, пытающуюся усидеть на высоком, но узком заборе.       — Спать бы шёл, — девушка обхватила себя руками. Прохлада ночи заползала под ворот, и щекотала холодом кожу под пижамой, — завтра рано вставать, — она зевнула, прикрывая рот ладонью.       — Так потому и не спится, что рано вставать, — беззаботно отозвался Сейя, болтая ногами. Усаги только хмыкнула.       — Ночь сегодня такая звёздная, — продолжил Сейя после неловкого молчания.       — Угу, — девушка пошевелила пальцами ног, стараясь разогнать холод, вонзившийся в её босые ноги острыми зубами.       — Куколка, я понимаю, ты хочешь спать, но… Выслушай меня, пожалуйста, — Коу посмотрел на Усаги, которая ответила ему лишь недоуменным взглядом. Мол, ну, говори, коли тут. Не даром же путь такой проделал, ночью и не спавши, — точнее… Ответь, но по-честному. Без вранья. Пожалуйста, — он внимательно посмотрел на девушку.       — О, ну, — Усаги потупилась, — задавай свой вопрос.       Сейя долго молчал, словно не решался, глядя куда-то в ночное небо. Но потом, набрав в грудь побольше воздуха, всё-таки начал:       — Я понимаю, что твоё сердце принадлежит лишь ему, но… Скажи мне… Если бы ты встретила меня раньше, я бы… Я бы мог на что-то рассчитывать? — он неотрывно смотрел на неё, ожидая ответа. Ранит ли или даст надежду?       Усаги, отведя глаза, молчала и не решалась ответить. Когда Сейя открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, она улыбнулась, глядя на него, хотя её глаза подёрнулись пустотой:       — Кто знает. Может быть.       Сейя улыбнулся ей:       — Что ж… Спасибо за искренность. Будьте счастливы! — спрыгнув с места, он развернулся и пошёл прочь. Через пару шагов, правда, обернулся и крикнул: — Не забудьте пригласить нас на вашу свадьбу, Какю хочет подарить вам что-то особенное для ваших будущих детишек! — и ушёл.       Слегка покрасневшая от последних слов Усаги мягко улыбнулась и вернулась в комнату. Забравшись обратно под одеяло, она пару раз глубоко выдохнула и закрыла глаза.       — Зачем давать ложные надежды? — услышала девушка над ухом. Пришлось поворачивать голову и лицезреть нависшую над собой Луну.       — Затем, Луна, — Усаги одной рукой притянула кошку себе под одеяло, — я не люблю делать людям больно. Наверное, это был тот случай, когда сладкая ложь лучше горькой правды, — она мягко улыбнулась, — моё сердце принадлежит лишь одному Мамо-чану, — глаза Усаги потеплели только от одного звучания имени любимого человека, — и все это знают. Но иногда нужно щадить чувства людей.       — Ты слишком добрая, — проворчала Луна, хмыкая себе под нос и устраиваясь поудобнее под боком напарницы.       Усаги рассмеялась.       — Нет, Луна, я не добрая. Я эгоистка. Мне нужен только один Мамору. Я не хочу делить ни себя, ни его с кем-то ещё.       — Это не эгоизм, Усаги, — покачала головой кошка, — это любовь.       Девушка погладила Луну по голове, мягко касаясь кончиками пальцев полумесяца на её лбу. И снова в груди разлилось приятное тепло, когда она вспомнила о Мамору и об их общих чувствах. Луна смотрела в голубые глаза Усаги и видела лишь бескрайний космос, отражающийся в черноте её зрачков. Образ королевы Хрустального Токио всплыл перед глазами, и кошечка тихо вздохнула, поражаясь тому, какой на самом деле может быть Усаги: не только плаксой и двоечницей, но и мудрой женщиной в свои всего-то шестнадцать лет.       А девушка тем часом рассеянно гладила Луну, предаваясь каким-то своим мыслям, в которых явно главенствующее место занимал он. Её Мамо-чан.       «Это не эгоизм. Это любовь».       Усаги улыбнулась:       — Я знаю, Луна. Я знаю.