Mix

      За стеклом мелькали деревья, смешиваясь в один дремучий поток несуразных пятен, от которых только болела голова. Ветер, наверное, свистел в кронах, но здесь, в поезде, было душно и противно. Открыть бы окно, но рядом сидела женщина с кашляющим ребёнком, и Макото было просто жаль эту худенькую маленькую девочку с тонкими косичками и большими водянистыми глазами.       Бросив быстрый взор на измученную мать малышки, Мако снова отвернулась к окну. Лес на какое-то время поредел, и сквозь мелькающие деревья можно было увидеть маленькие коробочки частных домов. За горизонтом клубились тёмные тучи; Макото была готова даже поклясться, что где-то вдалеке дрожала пелена дождя, сквозь которую прорезались тонкие ветвистые молнии. Высунуться бы наружу да вдохнуть свежий воздух, зажмуриться, подставив лицо тугим ударам ветра. Но рядом кашляла девочка, а её мать осторожно наливала в пластмассовую чашечку горячего чая из термоса, чтобы дать очередную ложку лекарства.       Макото вздохнула и поднялась на ноги. Аккуратно, чтобы не разбудить спящую напротив неё старушку и не потревожить прочих соседей, она прошла между их сиденьями и неспеша отправилась к ближайшему окну, к которому можно беспрепятственно подойти. Макото резко подняла стекло и высунулась наружу, с наслаждением вдыхая вечерний воздух.       Вдалеке — ещё совсем тихо — рычал гром, лениво переругиваясь с шуршащим дождём. Мако смотрела за горизонт, из-за которого медленно, но верно появлялся Токио — столица родной Японии, огромный мегаполис. Прожившая всю жизнь в более маленьком городе Макото с предвкушением и страхом ждала их скорой встречи. После смерти родителей в авиакатастрофе тётя взяла над ней опекунство и вскоре предложила переехать к ней в Токио, где отец успел построить для дочери маленькую, но уютную квартирку. Немного подумав, Мако согласилась, и вот — она с замиранием смотрела на приближающийся Токио.       Неожиданная резкая боль в области сердца и почему-то плеча заставила Макото согнуться пополам. Слёзы непроизвольно брызнули из глаз, и она с шипением зажмурилась, пытаясь справиться с внезапным приступом.       — Что… это такое? — прохрипела Мако, прижимая руки к груди.       Она сползла по стене на пол, не отдавая отчёта своим действиям. Боль в плече притупилась, но сердце продолжало отчаянно ныть: как будто кто-то близкий, но давно забытый человек попал в беду. И Макото знала эти ощущения: так было тогда, когда она сидела на дополнительных занятиях в школе, а через пять минут ей позвонили и сказали, что самолёт, на котором летели родители, разбился. Но кто сейчас мог пострадать? Кроме тётки у неё никого больше не было на этом свете, но Мако интуитивно сомневалась, что с ней произошло что-то плохое. Тогда кто?       — Девушка, с вами всё в порядке? — обеспокоенно осведомилась у неё проходящая мимо проводница, присев на корточки.       — Голова просто закружилась, — постаралась улыбнуться Мако, но вышло не очень; лицо исказила гримаса боли.       — Давайте я вам помогу. Какое ваше место?       — Нет, нет! — пыталась воспротивиться Макото. — Там… душно.       Но проводница всё равно помогла ей встать на ноги и теперь поддерживала под руку. Мако была благодарна ей: ноги ещё дрожали, плечо, правда, больше не беспокоило, но сердце продолжало ныть, хотя боль притупилась. Необъяснимое, странное чувство deja vu охватило её, но также быстро схлынуло, оставляя Мако в полной растерянности. Она не понимала, что это было: предчувствие, некий знак или отголоски возможного прошлого?       Громадный город на горизонте тем временем разрастался, заполняя собой почти всё пространство перед глазами, дома острыми пиками врезались в ночное небо, усыпанное бриллиантами грустно сияющих звёзд. Ливень наконец достиг их поезда и теперь неистово хлестал по крыше, каплями залетая в открытое окно. Мако рассеянно моргала, сбрасывая дождевую воду с ресниц, а Токио разрастался всё больше и больше; раскаты грома грохотали над головой, как канонада артиллерийских залпов, а молнии свирепо мелькали перед глазами.       Макото Кино хмурилась от ноющей боли в области сердца, а где-то в городе отчаянно плакала девушка, прижимая к груди окровавленную повязку — единственное, что осталось в этом мире от второго Генерала Тёмного Королевства — Лорда Нефрита.