Помехи

      — Они дома, — тихо сказал Хэй, прислонившись к забору рядом с сестрой. — Смотрят телевизор в гостиной.       Пай внимательно рассматривала дом дальше по улице. Несмотря на японскую школьную форму и волосы, собранные в косичку, она казалась здесь неуместной — умение сходить за обычного человека ей все еще тяжело давалось. Сначала Хэй был против идеи погасить фонарь на улице, — хотя Пай и значительно преуспела в управлении своей платой по сравнению с прошлым годом, тратить много сил в самом начале миссии было рискованно, — но теперь радовался теням, скрывавшим их от глаз случайного наблюдателя.       — Надо идти сейчас, пока они заняты, — Пай направилась к дому, но остановилась, увидев, что Хэй за ней не идет. — Брат, в чем дело?       — Дочь.       — Она дома? Она собиралась остаться на ночь у подруги, — Слово «подруга» Пай произнесла так, будто никогда раньше его не слышала.       — В доме я ее не видел, — признал Хэй. — Но как она уходила — тоже. Что, если она все еще там?       — Убьешь ее, пока я буду убивать чету Шинода, — как ни в чем не бывало сказала Пай.       Но Хэй все еще колебался.       — Если она там, думаю, нам лучше дождаться более подходящего случая.       — Мы не узнаем, пока не войдем. А когда войдем, должны будем закончить задание. Это логично, — Пай одарила Хэя нечитаемым взглядом. — Она всего лишь подросток, с ней легко будет справиться.       Всего лишь подросток... Пай исполнилось десять три дня назад. Хэй ее не поздравлял — знал, что она на это скажет: праздновать день рождения нерационально. Он ненавидел, когда Пай начинала говорить о логике и рациональности. Но она была права — убить дочь рационально, если он хочет обеспечить безопасность Пай. Если Хэй провалит первую полевую миссию, Синдикат разделит их, а этого он не мог допустить.       Эмоции — ненужные помехи. За последний год эти слова стали для Хэя своего рода мантрой, он повторял их, когда чувствовал себя утопающим, отчаянно цепляющимся за обломок дерева.       — Хорошо, — сказал он. — Я взломаю замок у задней двери, а ты вырубишь свет, как только мы войдем. Осторожнее, не трать слишком много силы, когда будешь их убивать. Будет сложно бежать, если мне придется тебя нести...       — Я знаю, — сказала Пай, спокойно идя по направлению к заднему двору. — Мы оба знаем план, нет нужды повторять его снова.       Хэй догнал сестру. Она держалась спокойно и собранно, точь-в-точь как на тренировках, а он уже чувствовал, как дрожат от адреналина его собственные руки. Кинжал, спрятанный под пиджаком школьной формы, неудобно давил на грудь. Хэй сосредоточился на дыхании, в сотый раз мысленно пробежавшись по плану и возможным осложнениям, и к тому времени, как они вошли, он был так же готов, как и сестра.       Пай убила семейную пару быстро и бесшумно. Мужчина, удивленный внезапным отключением света, был первым, как они и планировали. Женщина погибла, даже не успев осознать, что случилось с ее мужем. Никаких следов дочери Хэй и Пай не заметили.       Когда с делом было покончено, Хэй вывел сестру из дома, и они пошли вдоль по улице, быстро, но не слишком, чтобы не привлекать внимания любопытных соседей. Просто двое школьников идут домой ужинать. Ему казалось, он до сих пор чувствует электрическое покалывание на ладони Пай, хотя и знал, что это всего лишь воображение.       Куратор ждал их в машине за углом. Пай заснула почти сразу, едва они забрались на заднее сидение. Хэй привлек сестру к груди и обнял, оберегая. Только позже, когда они выехали на шоссе, ведущее к Киото, он позволил себе расслабиться и ощутить вину за содеянное. Он закрыл глаза и прислонился лбом к стеклу.       — Ты знал, что я все время была дома, да?       Хэй открыл глаза. Девочка-шатенка в школьной форме, старше него на год-два, сидела рядом, подперев рукой подбородок, и смотрела в другое окно.       — Конечно, нет, — сказал он, снова закрывая глаза. — Если бы я знал, то убил бы тебя.       — Хм-м... Может, и так, — ответила она. — С другой стороны, контракторы — лжецы, ты сам сказал мне это и был прав. Ты такой хороший лжец, что сам веришь в собственную ложь.       — Какую ложь?       — Откуда мне знать? Ты же убил меня.       Хэй покачал головой.       — Не убил, помнишь?       Девочка пожала плечами, глядя, как проносятся за окном темные пейзажи, пока машина мчалась вперед.       — Я мертва сейчас, потому что тогда ты меня не убил. Разницы никакой. Ты позволил своим эмоциям вмешаться.       — У меня нет эмоций.       — А что тогда она здесь делает?       Хэй посмотрел на Пай и обнаружил, что вместо нее держит в объятиях двоюродную сестру. Она хмурилась и беспокойно металась во сне.       — Не знаю.       — Лжец.       Хэй проснулся. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что он не в машине, а заснул, прислонившись к стене в собственной квартире. Солнце только начало показываться из-за Врат, и комната все еще была погружена в полумрак. Цзяо-ту спала на другом конце комнаты, на футоне из бывшей квартиры Шиноды Тиаки. Нетронутый футон Хэя лежал рядом.       О чем Хэй думал, когда привел ее сюда вместо того, чтобы доставить прямо к Хуану и дать Синдикату стереть ей память? Ну и что, что полиция поймет, что в ее память вмешивались? Кирихара уже знала, почему это необходимо сделать, и, очевидно, не имела возражений.       Раньше жизнь Хэя была настолько проще. Он выполнял свою работу, не связывался с другими людьми, кроме случаев, когда того требовала миссия, да и тогда делал это под псевдонимом и чужой личиной. Как все умудрилось настолько запутаться?       Цзяо-ту неразборчиво пробормотала что-то и перевернулась во сне, путаясь ногами в одеяле. Пай во сне всегда лежала неподвижно, словно труп — только слабое движение ее груди при дыхании убеждало Хэя, что она еще жива. Он никогда не знал наверняка, проснется ли она вообще после своей платы.       Цзяо-ту снова завозилась, и Хэй расслышал что-то, похожее на всхлипы. Он поднялся, до хруста разминая затекшую шею — спать сидя было не лучшей идеей — и, подойдя к Цзяо-ту, положил руку на ее плечо. Пришлось потрясти сильнее, чтобы она проснулась.       — Тянь? — сонно пробормотала она.       — Да. Прости. Мне показалось, тебе снился кошмар.       — Ммм... Мне снилось, что за мной гонится мужчина в черном, тот, из парка... — Она села, зевая. — Уф... Еще так рано.       — Не так уж рано. Одевайся, я приготовлю тебе завтрак.       — Эй, Тянь... это твой кот?       Хэй оглянулся. Мао сидел на подоконнике и выражение его морды можно было бы назвать изумлением, если бы кошки могли выглядеть изумленно.       — Нет, — сказал Хэй, мрачно глянув на Мао. — Приблудный. Я должен вернуть футон, пока квартирная хозяйка его не хватилась.       Хэй оставил Цзяо-ту одеваться, бросил на кота многозначительный взгляд и, выйдя из квартиры, зашел в соседнюю дверь. Мао впрыгнул в окно, которое он открыл.       — Надо же, не думал, что когда-нибудь такое увижу, — сказал Мао. — Черный Жнец пригласил домой девушку? Знаю, это, возможно, покажется тебе странным, но обычно, когда мужчина и женщина проводят ночь вместе, одежды на них поменьше, а кровать — одна.       Хэй убрал постель поглубже в шкаф, никак не реагируя на слова кота. Мао не проболтается Хуану, пока Хэй исправно выполняет задания.       — Объект у меня, — Хэй вытащил из кармана флешку; он до сих пор был в своей вчерашней униформе официанта.       — Что? А, объект... — Мао был явно слегка разочарован отсутствием объяснений, но если он всерьез их ждал, то плохо знал Хэя. — Хуан сказал: оставить флешку у Инь, а он заберет ее позже. Я не могу носить эту штуку среди бела дня — слишком рискованно. Мы до сих пор не знаем, на кого работали вчерашние контракторы; вполне возможно, за ней явится кто-то еще.       — Что насчет нашего контакта?       — Смылся, как только напали контракторы. Я потерял его, когда он добрался до своей машины. Надеюсь, нам больше не придется иметь с ним дел, но Инь на всякий случай приглядывает за его лабораторией, — Мао вскочил на подоконник. — Твоя гостья не доставит хлопот?       Хэй молча посмотрел на него.       — Я просто спрашиваю. Ты последнее время как-то не собран.       — Если ты о Кирихаре, то это не я приволок ее на хвосте на явку.       Мао фыркнул.       — Твоя правда. Признаю, убить начальницу Четвертого отдела было бы не лучшей идеей — стереть ей память было гораздо разумнее. И все же, будь осторожнее, — Мао повернулся, чтобы уйти, но тут же, ругнувшись, спрыгнул обратно в комнату.       — В чем дело? — Хэй, напружинившись, прижался к стене у окна.       — Твоя квартирная хозяйка, — вполголоса ответил Мао, скорчившись под подоконником. — Что она здесь делает в такую рань?       Настала очередь Хэя хмыкнуть.       — Со сколькими опасными контракторами ты имел дело? Зато одна маленькая пожилая дама с метлой...       — Заткнись. ***       Мисаки плавала почти каждое утро перед работой. Это было ее медитацией. Сосредотачиваясь на размеренных вдохах и технике гребков, она могла отрешиться от всех рабочих мыслей и напряжения и дать мозгу передышку. Этим утром она пришла в бассейн даже раньше обычного, потому что так и не смогла заснуть из-за мыслей о столкновении с Хэем. Но пока плавание не помогало.       Мисаки просто не могла понять, о чем он думает. Она почти разозлилась, когда увидела его в парке (конечно, после того, как оправилась от удивления) — невинно улыбающегося, несмотря на то, что только что убил двоих людей, и ничуть не смущенного тем, что ей об этом известно. Злость помогла вспомнить о том, что перед ней совсем не тот человек, которого она знала как Ли. Контракторы были лжецами — Мисаки не могла позволить себе забыть об этом.       Итак, зная, что он лжец, при том очень хороший, что она должна думать об этой свидетельнице, Сюй? Была ли та на самом деле его кузиной? Девчонка стала свидетельницей работы ВК-201, причем он ее не видел, — и она же оказалась его давно потерянной родственницей?       На первый взгляд это казалось попросту смешным, слишком маловероятным для простого совпадения. И все же... он был искренне потрясен, увидев Сюй.       «Конечно, — подумала Мисаки, оттолкнувшись от бортика, чтобы проплыть еще круг, — только то, что Хэй был потрясен, увидев девушку, не означает, что она на самом деле его кузина». Она могла быть таким же оперативником, из его организации или другой. Он узнал ее — а «кузина» на самом деле обозначала какой-то код, которым они обменялись. У Мисаки чесались руки поскорее добраться до расшифровки их разговора — Коуно собирался отнести запись в китайское посольство, как только оно откроется.       Хотела бы она знать, на кого работает Хэй. Учитывая, что он китаец — а Мисаки была в этом уверена — и кодовые имена членов его команды тоже китайские — она тешила себя мыслью о том, что его могло нанять Министерство государственной безопасности Китая.       Не сходилось. МГБ было организовано из рук вон плохо, так что даже мысль о том, что оно могло нанять элитного контрактора вроде ВК-201, казалась смешной. Несмотря на свое обещание Хэю забыть о том, что видела той ночью, Мисаки отправилась в архивы Четвертого отдела, нашла доклад об убийстве бывшего напарника Хуана и узнала его настоящее имя: Куно Киеси. Впрочем, это была бесполезная информация: логично, что для операций в Японии любая разведка наняла бы японца. А если копать под него и дальше, они поймут, что она знает больше, чем следовало бы.       Но вот появляется молодая китаянка, связанная с Хэем... Была ли Сюй на самом деле его кузиной? Он вел себя с ней по-братски — обнял, когда она расстроилась, дал свою куртку... Мисаки даже слегка приревновала, глядя, как они уходят из парка, держась за руки.       Интересно, что он слегка вышел из роли "Ли", пока переводил — чем более напуганно звучала девушка, тем меньше эмоций Мисаки слышала в его голосе, будто он закрывался от ее страха. Именно так он и действовал перед своей командой, когда они поймали KV-464: холодно и отстраненно. Только однажды, когда они остались наедине, его защита немного приоткрылась, и Мисаки увидела намеки на чувства и человечность.       Видела ли она то же самое вчера в парке? Мисаки проплыла три полных круга, пока думала об этом. Его удивление при виде Сюй казалось неподдельным... но то была реакция, а не эмоция. И ее было легко сымитировать, подавая девчонке куртку.       Он притворялся человечным, когда приехал, затем отступил под защиту своей личины контрактора на время рассказа Сюй, но на его лице проступили признаки настоящих эмоций, когда они остались наедине. Едва различимо появилось гневное выражение, когда Мисаки спросила о погибших контракторах.       Нет... он был зол еще до этого. Когда она спросила, будет ли его кузина рядом с ним в безопасности. То же самое выражение было на его лице, когда Мисаки спрашивала про Инь, сразу перед тем, как узнала, что он и есть ВК-201. Кем бы ни была Сюй, между ними явно была личная связь. Он заботился о ней, поэтому Мисаки поверила, что в его компании девочка будет в безопасности.       «Так странно», — подумала Мисаки и замерла у бортика бассейна, поправляя очки перед еще одним кругом. Он не велел ей прекратить расспросы о мужчинах, которых убил. Как и с Инь, он хотел защитить кого-то. Ей бы стоило почувствовать угрозу: Черный Жнец злился на нее, мог и собирался с легкостью убить, если бы счел убийство необходимостью, но вместо страха она ощутила возбуждение.       Эта внезапная мысль заставила ее невовремя вдохнуть, и она наглоталась воды. Мисаки остановилась посреди бассейна, кашляя от хлорки, жгущей горло. Какого черта с ней происходит? Он же контрактор, безжалостный убийца, пытавшийся успокоить девушку, которую сам же и перепугал до смерти. Одна-две человеческие эмоции не отменяют остального характера.       Он совершенно точно не пытался с ней флиртовать... но ведь флиртовал же? И понял это, иначе бы так не смутился. Вот почему Мисаки рассмеялась — ВК-201 смутился.       Наверняка он подумал, что она сошла с ума. Она и сошла.       Решив, что, плавая с такими мыслями, она в конце концов утонет, Мисаки вылезла из бассейна и пошла в раздевалку, чтобы принять душ. ***       — Вау, у тебя такой замечательный вид!       Хэй оторвался от завтрака. Цзяо-ту высунулась из окна, держа в руках позабытую миску с лапшой.       — Там ничего нет, — сказал Хэй.       — Там Врата — такие большие!       — Это не Врата, просто стена вокруг.       — Одно и то же, — сказала Цзяо-ту, возвращаясь за стол. — Мама вообще не хотела, чтобы я уезжала в Токио — думала, что рядом с Вратами будет слишком опасно. Но я тут уже год, и ничего не случилось. Ну, — поправилась она, — не случалось до вчерашнего вечера. Но с Вратами это как раз не связано.       — Помнишь, что я сказал тебе вчера? — спросил Хэй, позволяя серьезным ноткам проскользнуть в голос. — Тебе нельзя никому рассказывать о том, что случилось в парке. Это опасно.       — Знаю. И не буду, — пообещала она. — Я в любом случае не хочу ни с кем разговаривать. — Цзяо-ту доела яйцо и лапшу, а затем, присев у стены, достала рюкзак и вывернула его содержимое на пол.       — Что ты делаешь? — спросил Хэй, глядя на стопку бумаг, папок, ручек и косметики.       — Ищу телефон. Не нашла вчера... и сейчас не вижу.       Хэй взялся за посуду.       — Когда ты в последний раз его видела?       — Эм... Я переписывалась с Мэй-ли перед тем, как пошла в кабинет Ивакары. О, точно, я уронила рюкзак перед кабинетом, и телефон выпал... но Аракава поднял его. — Она мечтательно вздохнула.       — Кто такой Аракава?       Цзяо-ту рассмеялась.       — Не смотри на меня так, ты прямо как Цзянь! Мне уже не десять лет, я могу думать о мальчиках, если захочу, — она подмигнула. — Я даже могу...       — Так ты видела свой телефон после того? — перебил Хэй.       — Хмм... Я положила его обратно в рюкзак. Потом пошла в парк и уже не искала, после того, как... после того, что я увидела. Потому что мне было очень страшно. Глупый кролик, — пробормотала она себе под нос.       — Видимо, выронила в парке, — сказал Хэй. — Полиция его найдет.       — Да, наверное, ты прав. — Цзяо-ту принялась собирать вещи и укладывать их обратно в рюкзак. — Можно мне тогда взять твой телефон? Я помню номер школы, и я заплачу тебе за международный звонок. Можно, конечно, использовать Скайп, но мой планшет остался дома, а у тебя наверняка нет вай-фая.       — Школы?       — Школа кун-фу — дед в прошлом году вышел на пенсию, мы закатили большую вечеринку и все такое, но он все равно целыми днями там торчит. Это сводит папу с ума. Еще рано, но он наверняка уже там. Ты же его знаешь.       Хэй почувствовал, как желудок сворачивается в тугой узел.       — Цзяо-ту, я не хочу, чтобы ты кому-то рассказывала про меня.       Она беспомощно уставилась на него.       — Что ты имеешь в виду? Тянь, все думают, что ты умер! Они будут так рады узнать, что ты жив — особенно дедушка! Ты разве не хочешь с ним поговорить?       — Если бы я хотел поговорить, я позвонил бы в любой момент. Я прекрасно помню номер, — так и есть, осознал он. А ведь считал, что забыл номер вместе со всем остальным.       — Но, Тянь...       — Нет! — он не хотел говорить так резко. Цзяо-ту отпрянула, будто от удара. Он вздохнул, сполз ниже по стене и уселся рядом с ней на пол. Не угрожая, но пытаясь извиниться.       — Просто... Я не знаю, что сказать ему про сестру. Не хочу, чтобы он думал о том, как я не смог ее защитить.       Выражение лица Цзяо-ту смягчилось, она обхватила его руками за шею и обняла.       — Он поймет. Это не так уж важно, по сравнению с тем, что с тобой все в порядке.       Хэй приобнял ее в ответ.       — Дай мне пару дней, хорошо? Позвоним вместе.       «Вечером, — решил он, — когда она заберет телефон из полиции. Отведу ее к Хуану, чтобы ей стерли память. Если Кирихаре нужно больше времени на расследование, тем хуже для нее».