Помехи

      Мисаки барабанила пальцами по рулю «Порше», пытаясь точнее определить масштабы своей глупости. Она была совершенно убеждена, что то, что она собирается сделать, всерьез нарушит ее соглашение с Хэем — но не могла поверить, что он действительно исполнит свою угрозу и убьет ее.       «Он контрактор, — напомнила она себе в сотый раз. — Преступник. Лжец и убийца. То, что мы не нашли никаких тел в мотеле, не значит, что он там никого не убил». Улыбающийся невинный мальчик с фотографии Сюй умер — так же, как контракторы в парке.       Она просто выдумала поцелуй с ним в подвале бара, а если его поведение в парке и выглядело, как флирт, то он явно не имел этого в виду.       «Но он назвал меня Мисаки».       Она вздохнула и выбралась из машины, прищурившись от яркого полуденного света. Поколебавшись, она вынула пистолет из кобуры и, перегнувшись через водительское сидение, положила его в бардачок перед тем, как запереть дверь машины. Оружие создало бы неверное представление о ее намерениях.       По крайней мере, она припарковалась в паре кварталов от места. То есть, у нее есть пара кварталов, чтобы уговорить себя остановиться. Рыжая кошка, сидящая на бетонной стене, с интересом проводила ее взглядом, и Мисаки приложила все усилия, чтобы не обращать на нее внимания. Всегда ли Мао принимает вид черного кота? Всегда ли он принимает вид кота, если уж на то пошло? Хотела бы она знать больше об его способности — уже не в первый раз она обдумывала, не использовать ли данные об активности ВК-201 с момента его прибытия в Токио, чтобы сравнить ее с активностью других звезд и идентифицировать Мао? Оцука делала подобное для SY-573 и TX-788. Но Мисаки понимала, что, даже выяснив что-то и отталкиваясь от этой информации, она все равно не сможет действовать, не нарушив при этом своего обещания.       Еще она хотела бы иметь возможность зайти в табачную лавку поприветствовать Инь, но это уж точно будет расценено как переход границы, в этом она была уверена. Как будто ее поступок сейчас не был таковым. Но, по крайней мере, так она не навлечет беду на Инь. Только на себя.       Два квартала быстро закончились, и, так ни на что и не решившись, она остановилась перед дверью квартиры 201. Остановилась, но не постучала. Все это было глупо. Возможно, его нет дома; она должна просто развернуться и уйти. Вместо этого, Мисаки глубоко вздохнула, подняла руку... и вздрогнула от того, что дверь распахнулась перед ней.       — Хэй, я...       — Входи, пока тебя кто-нибудь не увидел, — сказал Хэй и отступил в сторону, чтобы дать ей пройти. Несмотря на его нейтральный тон, ей показалось, она уловила в его голосе раздражение. Она быстро прошла в квартиру.       Хэй захлопнул дверь и прислонился к ней, попутно блокируя Мисаки единственный путь наружу. Его черная майка без рукавов обнажала мускулистые руки. А еще — два широких бинта на левом предплечье. На одном из них проступило пятнышко крови, а на подбородке Хэя красовалась отвратительно выглядящая царапина.       — Что случилось? — встревоженно спросила Мисаки.       — Ничего, — грубо ответил он.       Его лицо сейчас было пустой и невыразительной маской Черного Жнеца, и это не слишком хорошо соответствовало цели ее визита. Он больше не сказал ни слова — просто стоял, осторожно скрестив руки на груди, выжидая, пока она объяснит свой приход.       Значит, прямо к делу. Оно отошла на несколько шагов в кухню, чтобы между ними было немного больше места, и прислонилась к стене.       — Ты знаешь, на кого работали контракторы в парке?       Он не ответил, только молча смотрел на нее. Она надеялась на более непринужденную беседу, но под пристальным взглядом темных глаз с трудом могла сосредоточиться, так что ей пришлось дезертировать в привычную маску офицера полиции.       — Мы выяснили, что они — оперативники китайского Министерства Государственной Безопасности.       Он не отреагировал на сообщение: либо он уже это знал, либо информация была для него бессмысленна.       — Мы нашли у одного из убитых мобильный телефон — на нем было сообщение с указанием координат места встречи. От кого-то по имени Дракон.       На этот раз Мисаки увидела, что его плечи слегка вздрогнули, а четко очерченные мускулы напряглись. Он подумал о том же, о чем и она?       — Я знаю, вчера вечером ты был в мотеле рядом с Оокаямой. Оттуда нам не сообщили ни о чем подозрительном, не считая вырубленного электричества, но примерно через полчаса после того, как твоя звезда была активна, в лаборатории Токийского Технологического Института начался пожар из-за короткого замыкания в оборудовании. Один человек погиб. Токодай всего в нескольких минутах ходьбы от Оокаямы.       — Какое отношение это имеет к МГБ?       Мисаки отметила про себя, что он не отрицал, что имеет отношение к пожару в Токодай. Взглянув на его забинтованную руку, она внезапно осознала, что он не просто прислонился к двери, чтобы перекрыть ей путь к отступлению — он был ранен и измучен и использовал дверь в качестве опоры. Он не просто имел отношение к пожару — он побывал в нем. Или, по крайней мере, достаточно близко.       Хэй продолжал смотреть на нее этим непроницаемым взглядом. Она глубоко вздохнула и продолжила:       — Погибшего опознали сегодня как Ивакару Сатё, профессора квантовой физики в Токодай. Он активно занимался засекреченными исследованиями Врат. По данным предварительного расследования, он вполне мог быть вовлечен во что-то подозрительное, а то и преступное. Вчера он не появился на занятиях, а на его банковском счету отметили странную активность: вечером в среду ему перевели крупную сумму денег — буквально за минуту до твоей схватки с контракторами из МГБ. Некая неизвестная третья сторона отменила эту транзакцию сегодня рано утром — будто Ивакаре за что-то заплатили, а потом решили отозвать деньги после его смерти.       — Я полагаю, у тебя есть причина все это мне рассказывать? — спросил Хэй, и она уловила нотку нетерпения в его голосе.       — Я рассказываю тебе то, что я знаю, — ответила она, — потому что это не то, что знает Четвертый Отдел. Я сама связала это дело с инцидентом в парке — информацию мне сообщил знакомый детектив, работающий по делу Ивакары. Меня оно заинтересовало не только из-за твоей активности неподалеку, но и потому, что я прежде видела имя Ивакары Сатё — в учебном расписании, которое получил один из моих подчиненных в ходе рутинной проверки Сюй.       Его глаза сузились, когда она упомянула имя Сюй.       — Ты думаешь, Цзяо-ту работает на МГБ? Это не так.       Мисаки как раз хотела сказать, что она вовсе так не думает, но ее разозлило, с какой готовностью он отмахнулся от ее аргументов, даже не выслушав их.       — Это не так уж невероятно — студентка, учащаяся за границей, будет первым кандидатом для вербовки. Почему ты так уверен?       — Я знаю, ты с ней уже беседовала, а значит, можешь сама ответить на свой вопрос. Из нее бы получился ужасный оперативник. У нее нет мотивации, чтобы идти на подобный риск. Она пуглива, эмоциональна и неспособна лгать или причинить кому-либо вред.       Мисаки скрестила руки на груди.       — Уверена, о тебе она сказала бы то же самое. — «Я-то уж точно говорила».       Хэй помедлил с ответом, переведя взгляд на стену.       — Справедливо, — тихо ответил он.       — Нет никакого официального расследования, касающегося ее, никто ее ни в чем не подозревает, — сказала Мисаки более мягко. — Я, честное слово, не думаю, что она сознательно вовлечена во что бы то ни было. Но в этом деле слишком много совпадений для того, чтобы все они были совпадениями. И... ну, я просто хотела, чтобы у тебя была та же информация, что у нас.       Он опять обернулся к ней.       — Почему?       Мисаки неуютно пожала плечами под его пронизывающим взглядом:       — Интуиция подсказывает мне, что Сюй в чём-то замешана. Это то же чувство, которое я испытывала, встретив Инь. Я просто хочу быть уверена, что Сюй в безопасности.       Напряжение ушло из осанки Хэя, и на лице проступила усталость, которую он, как Мисаки подозревала, пытался скрыть.       — Я не знаю, кто подстроил пожар, в котором погиб Ивакара, — сказал Хэй. — Я даже не думаю, что его убили намеренно. Но он мертв, а значит, задание окончено. Цзяо-ту больше никто не угрожает.       Его слова взволновали Мисаки. Одно дело, что она знала о его связи с этим инцидентом, и он знал, что она знала. Другое — то, что он сам признал это в разговоре с ней.       — Ты все еще собираешься стереть ей память?       — Конечно. Я хотел сделать это вчера, но возникли... осложнения, — он больше не скрещивал руки на груди, но сунул их в карманы. — Я расскажу Хуану о ней завтра. Она сказала, сегодня у нее экзамен — нет смысла этому мешать.       «Такая человеческая забота», — подумала Мисаки. Разумом она понимала, что перед ней ВК-201, знаменитый Черный Жнец, один из самых опасных контракторов в мире. Но сейчас она видела мальчика с фотографии Сюй — только десятью годами старше, пережившего трагическую гибель родителей, и теперь отчаянно цепляющегося за то, что осталось от его семьи. Отчего-то она была уверена, что Инь он тоже считал членом семьи.       — Чувствуется, я снова начну называть тебя Ли, — сказала она, слегка улыбнувшись.       Он поднял голову:       — Почему?       — В конце концов, это твое настоящее имя.       И от этих слов любое подобие человеческого выражения исчезло с его лица.       — Мое настоящее имя — Хэй, — холодно ответил он, и голос его был тверд, как сталь. — Ли Тянь умер. Я убил его десять лет назад.       Черт. Стоило ей решить, что он немного открылся перед ней... Она ведь себя об этом предупреждала. Он контрактор. Лжец и манипулятор.       — Так же, как ты убил своих родителей? — тихо спросила она.       Неужели в его глазах она увидела искорку гнева? Мисаки надавила сильнее:       — Сюй сказала, твоя сестра исчезла. Ее ты тоже убил?       — Ты должна уйти.       Его голос был остер, как нож.       — Ты должен выпустить меня! — резко ответила она.       Не сводя с нее темных глаз, он оттолкнулся плечами от двери и отошел на два шага. Каждое его движение было тщательно просчитано, будто он шел по лезвию клинка, отделяющего бесчувственное спокойствие от неудержимой ярости.       Он оставил Мисаки не так уж много места — ей пришлось двигаться очень осторожно, чтобы не коснуться его, когда она дошла до двери и открыла ее. Он перехватил дверь, и в какой-то момент Мисаки испугалась, что он не даст ей уйти — но он просто держал дверь открытой, сжав деревянное полотно с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Когда она проскользнула мимо него, ей показалось, она чувствует жар его тела, и по коже побежали мурашки. Она сдержалась и не стала оборачиваться — слишком страшно было взглянуть ему в глаза.       Все, что она хотела — выманить на поверхность тот огонек эмоций, который он так настойчиво старался похоронить, доказать себе, что ей это не привиделось. Но такой реакции Мисаки не ожидала. Она сомневалась, что он когда-нибудь еще будет откровенен с ней.       «Мисаки, ты дура».