Помехи

      Когда Эмбер его нашла, Хэй сидел на краю стоячей запруды, прислонившись к корявым древесным корням. Закрыв глаза, он слушал ровный гул насекомых, не стихающий ни днем, ни ночью. Тихие шаги Эмбер по подлеску казались ураганом в потоке этих звуков.       — Разве ты не на посту вместе с Пай? — спросил Хэй, не открывая глаз, когда она подошла сзади.       Шаги Эмбер замерли, и он ясно представил легкую улыбку на ее губах.       — Мне когда-нибудь удастся застать тебя врасплох? — тихо пробормотала она себе под нос.       — Пай? — повторил Хэй, открыв наконец-то глаза. С приходом ночи над потемневшей водой начал сгущаться призрачный туман. Обычно во время дежурств Пай, когда не требовалось быть с ней рядом, Хэй старался поспать, но сегодня лагерь — и, особенно, его палатка — слишком давил на него.       Эмбер присела рядом, втиснувшись между его телом и корнями дерева. Положила руку Хэя себе на плечо, прижалась сильнее, не обращая внимания на жару, висевшую в тяжелом воздухе. Да и рукояти ножей, с которыми он не расставался, ей, казалось, не мешали.       — Часовые только что сменились. Пай проверяет снаряжение. Морадо просил передать, что выдвигаемся через час.       Хэй не ответил. Еще одна полуночная атака на еще один лагерь наемников. Хорошо хоть не город в этот раз; Кармин останется в укрытии, и зачистка ляжет на Пай с Хэем. Это будет чистая работа.       Эмбер с интересом разглядывала цветущее растение у своих ног. Почти все бледно-желтые бутоны еще были закрыты, но некоторые уже начали распускаться. Наклонившись, она сорвала один из распустившихся бутонов и повертела между пальцами.       — Вечерняя примула, — сказала она. — Распускается только по ночам. Напоминает мне тебя.       Придержав длинные волосы, Эмбер положила цветок за ухо и снова отпустила их, позволяя каскадом упасть ей на плечи.       — Как тебе? — Она повертелась, приложив ладонь к щеке, будто позировала для отпускного фото.       Глядя на нее, Хэй почти забыл, что вокруг бушует война.       — Ты красивая, — сказал он наконец.       — Правда? Так мило с твоей стороны, — улыбнувшись, Эмбер устроила голову на его плече. Лепестки примулы легко щекотали кожу на подбородке.       Хэй закрыл глаза и обнял Эмбер покрепче, надеясь, что этот краткий миг спокойствия убережет его от ночных кошмаров.       Он просыпался медленно, узнавая очертания тусклого интерьера конспиративной квартиры. Сквозь щель между занавесками пробивался яркий луч солнца — видимо, было уже позднее утро. Хэй не помнил, как уснул. Надо бы встать и проверить, как там Цзяо-ту, но двигаться не хотелось. Отголоски сна еще звучали на краю сознания — Хэю казалось, он все еще чувствует вес Эмбер, лежащей в его объятиях.       А потом что-то снова пощекотало подбородок. Хэй повернул голову и увидел мягкую россыпь каштановых волос, упавшую ему на грудь.       Мисаки.       Они заснули, сидя на диване, прислонившись друг к другу. Мисаки свернулась под боком, положив голову ему на плечо. Хэй смотрел, как она спит, дыша медленно и спокойно. Безмятежно. Он раскрыл ей свой самый темный секрет, уродливую правду: это он сотворил из себя чудовище, силы контрактора были здесь ни при чем. И она не сбежала.       Прядь волос упала Мисаки на глаза. Хэй осторожно убрал ее в сторону. ***       Мисаки почти боялась открыть глаза. Ей снилась та ночь в подвале бара и неожиданно-страстный поцелуй Хэя. Во сне они не ограничились поцелуем. Мисаки казалось, она все еще чувствует его руки на своем лице, убирающие с глаз мешавшие волосы. И она не хотела, чтобы ощущение исчезало.       Оно не исчезло. Медленно Мисаки понимала, что сильное, размеренное сердцебиение, отдающееся в ушах, — не ее собственное, а ладонь на щеке — не просто память о приятном сне. Мисаки открыла глаза. Взгляд Хэя был мягким — такого она раньше никогда у него не видела.       — Прости, не хотел тебя будить, — он очертил большим пальцем ее скулу.       — Все в порядке, — Мисаки зарделась. Интересно, как давно он наблюдает за ней спящей, держа в ладонях ее лицо? Она нерешительно опустила руку на его грудь, ощутив рельеф мышц под тканью футболки. Одно неосторожное движение — и Хэй снова уйдет под защиту личины контрактора, а этот прекрасный сон наяву растает.       — Я не собиралась засыпать.       — Все в порядке, — повторил за ней Хэй, и в его глубоком темно-синем взгляде Мисаки прочитала, что так и есть. Она улыбнулась.       Взяв ее за подбородок, Хэй склонился — Мисаки чувствовала теплое дыхание на своих губах. На несколько долгих мгновений они замерли, не решаясь пошевелиться. А затем Хэй просто наклонился немного сильнее.       Его поцелуй был вопросом — мягким касанием губ он словно просил позволения, давал ей возможность оттолкнуть его, сбежать. Вместо ответа Мисаки накрыла его губы своими.       И словно не было последних недель. Они снова были в подвале, как в ее сне, и все вопросы насчет чувств Хэя к ней исчезли. Он обхватил ладонями ее лицо и утянул в долгий сладкий поцелуй, вкладывая в него всю свою страсть. Мисаки обняла его за шею, зарылась пальцами в волосы и позволила себе утонуть.       Они оторвались друг от друга только ради того, чтобы сделать вдох, а затем принялись целоваться снова, переплетая языки. Хэй обнял ее, прижимая к себе крепче. Мисаки было сейчас наплевать, что он — контрактор, наплевать, что у нее имелось достаточно поводов для его ареста или что из-за этого она может потерять работу. Она ощущала тепло его тела, голод желания, сквозивший в его поцелуе, и открывалась ему.       Мисаки отклонилась назад, почти разорвав поцелуй — Хэю пришлось бы последовать за ней, если он хотел продолжения. Он тут же разгадал ее уловку — и уложил на диванные подушки, придавливая сверху своим весом. Мисаки с трудом удержала дрожь восторга — так приятно было ощущать его тело сверху. Она хотела обхватить его ногами покрепче, но они были стиснуты между спинкой дивана и бедром Хэя.       Отпустив его шею, Мисаки сместила руки на талию, сминая и задирая футболку Хэя, чтобы наконец-то провести пальцами по его бокам. Она вспомнила, каким видела его в квартире — без сознания после нападения KV-464, в лихорадке, с блестящей от пота кожей. Кончиками пальцев она обводила старые шрамы, которые не заметила в ту ночь, эти призраки смерти, повсюду следующие за ним. Мисаки сгорала от желания касаться Хэя — и не верила, что все происходит наяву: что он действительно здесь, под ее исследующими пальцами.       Будто прочитав ее мысли, Хэй скользнул ладонью ниже, под подол ее рубашки. Прикосновение мозолистых пальцев заставило ее судорожно выдохнуть, когда Хэй потянулся к бюстгальтеру. Слегка приподнявшись, Мисаки позволила ему быстро разделаться с застежкой. Когда Хэй наконец коснулся ее обнаженной груди под слоем ткани, Мисаки потерялась в ощущениях. Все, что она смогла сделать — отчаянно прижать к себе Хэя, словно их страсть была приливом, готовым смести ее с лица земли.       Губы Хэя соскользнули с ее губ, и Мисаки потянулась к ним снова, но остановилась, завороженная прикосновением небритой щеки к своей разгоряченной коже. Она буквально задыхалась, пока Хэй прослеживал губами, языком и зубами путь от ее губ к уху. Он прихватил мочку — Мисаки до кончиков пальцев прошило удовольствием, и она не смогла сдержать стона.       Внезапно Хэй замер, напряженный и жесткий. Мисаки было решила, что ее стон, реакция на удовольствие, застал его врасплох. Но он нависал над ней, словно прикрыв собой от кого-то, и она поняла, что внимание Хэя приковано вовсе не к ней. А затем Мисаки тоже услышала: мягкий звук открываемых раздвижных дверей, приглушенные шаги, а затем еще одна дверь открылась и закрылась. Сюй прошла в ванную. Мисаки совсем забыла, что девочка тоже здесь. Она расслабилась, откинувшись обратно на подушки. Зато Хэй, напротив, поднялся на ноги и отошел — прочь от дивана и от самой Мисаки.       — Проверю окрестности, — деловым тоном сообщил он и, не дожидаясь ответа и даже не взглянув на Мисаки, обошел диван и вышел в крошечный коридор. Она слышала, как он обулся, как тихо щелкнула задвижка на двери — Хэй вышел из квартиры.       Умирая от смущения — словно любопытная младшая сестра едва не застукала ее со школьным бойфрендом, — Мисаки ощутила легкую злость на Сюй, которая, впрочем, тут же пропала. Это было бы несправедливо по отношению к девочке.       Мисаки свернулась клубочком, прижав к груди подушку, и расстроенно вздохнула. Стоило бы поблагодарить Сюй — несмотря на то, что она сгорала от желания снова оказаться в объятиях Хэя, сейчас было не время и не место для столь поспешного развития событий.       Хэй желал ее так же сильно, как она — его, в этом Мисаки теперь не сомневалась. Только не после таких чувственных поцелуев. Даже воспоминания о них нагоняли дрожь. Оставалось только надеяться, что единственной причиной, по которой Хэй ушел, было обеспечение безопасности, а не его желание сбежать.       Сейчас, зная чуть больше о его прошлом, Мисаки понимала его куда лучше, чем раньше. Казалось, в нем уживаются две личности — контрактор и человек, и они воюют между собой. Мисаки знала, что именно рациональная, расчетливая природа контрактора позволяла Хэю выживать день за днем, но все же надеялась, что в этой конкретной битве он позволит человеку в себе победить.