Непреложная клятва

Гарри окружал туман и больше ничего. Он с трудом поднялся, ощущая в теле удивительную легкость — двадцать лет хромоты приучили его совсем к другому. Туман начал понемногу рассеиваться. Гарри, лишенный своей обычной опоры в виде трости с секретом, неторопливо двинулся вперед. Он шел, пытаясь определить, где же он находится, и чуть не закричал, на полном ходу наткнувшись на кого-то, едва различимого в тумане. В ту же минуту туман рассеялся, оставаясь клубиться только у колен. Перед Гарри стоял нескладный, худой, но подтянутый и энергичный молодой человек, с высоким скулами, красиво очерченным ртом и синими глазами. Когда он поднял глаза, оказалось, что в них светится высокомерность и несомненный ум. — Здравствуйте, мистер Поттер, — сказал он хорошо поставленным голосом оратора и протянул руку. — Счастлив с вами познакомиться. — Кто вы? — спросил Гарри, не торопясь отвечать на рукопожатие. — При рождении меня назвали Томасом Риддлом, но многие называют меня Волдемортом. Гарри усмехнулся. — А, вот оно что. Вы почувствовали, что вашей сообщнице не удалось уговорить меня помогать вам, и вы решили сами со мной поговорить. Гарри огляделся. — Теперь я узнаю это место. Это Порог, да? — Вы здесь бывали? — не очень удивился Том Риддл. — Частично благодаря вам. — Что, тоже магглы? — криво усмехнувшись, предположил собеседник. — А вы — идейный магглоненавистник? — Я идейный идиотоненавистник. — А я вот слышал противоположное мнение. — Уже успели поговорить с Дамблдором? Знаете, к чему ведет его попустительство? Его попытки сблизить маггловский и магический мир? Ваши же драгоценные магглы и страдают! Одни только Уловки Уизли, время от времени просачивающиеся в маггловский мир, чего стоят... — Довольно, — прервал его Гарри. — Я говорил это и вашим людям, и людям Дамблдора. Меня не интересует то, что происходит в магическом мире. Просто оставьте меня в покое. Светлые не вызвали у меня ничего, кроме раздражения, но вы... Ваш поступок — спасение своей шкуры за счет жизни нерожденного ребенка — это просто за гранью добра и зла! Глаза Темного Лорда опасно сверкнули. — Значит ли это, что помогать вы мне не намерены? Гарри отвернулся. — Не намерен. Темный Лорд вздохнул. — А ведь это вы виноваты, что мне пришлось пойти на этот рискованный и аморальный шаг, — я так и не смог оправиться от вашего магического всплеска. — Если вы пытались надавить на жалость, мистер Риддл, — ответил Гарри, — у вас не вышло. Я тоже из-за вас получил проблем на всю жизнь. Темный Лорд потер переносицу. — Альтруизма в вас ни на грош. Хорошо, тогда предлагаю сделку. Слышали что-нибудь о Воскрешающем Камне? — Судя по названию, он воскрешает. — Именно! Любого умершего в первые пять минут после смерти. Пока он не успел уйти слишком далеко. Гарри сузил глаза. — Вначале вы пытались развести меня на помощь, оставив в неведении, думали, я такой идиот? — По первоначальному плану вы вообще не должны были бы знать, кого оперируете. — В магическом мире вообще есть хоть один человек, обремененный зачатками совести и морали? Или, по вашему мнению, умение превращать чашки в крыс делает вас выше этого? — Не уводите разговор в сторону, мистер Поттер. Мы не договорились. — Я не собираюсь с вами договариваться. Признаюсь, раньше я недолюбливал магический мир из-за странного поступка моих родителей, но теперь меня просто тошнит... — А как же клятва Гиппократа? Как там — «Не позволить соображениям расового, политического... и какого там еще ... встать между мной и пациентом»... — Я буду проявлять уважение к человеческой жизни, — в тон ему ответил Гарри. — Вы вот его проявить не смогли. — Вы отказываетесь лечить меня?! — Ищите себе другого врача! — зарычал Гарри. — Мне подойдет только магический одаренный нейрохирург, глупый вы мальчишка! Неужели вы еще не поняли, почему у вас стопроцентная выживаемость пациентов и поразительно быстрое и полное выздоровление. Вы колдуете! И колдуете так, что любой колдомедик повесится на собственной мантии. И вы — единственный в своем роде. — Отлично. Замечательно. Я очень этому рад. Но при чем тут вы и ваше лечение? — Вы еще не поняли, Поттер? Вы колдуете постоянно! Вы ведь приносили клятву, верно? — Приносил, — устало ответил Гарри, понимая, к чему клонит его оппонент. — Разве не произошло при этом чего-то странного? Гарри вспомнил торжественное вручение диплома. Действительно, едва он произнес последнее слово, весь зал залило ярким светом. Гарри тогда не обратил на это внимания и не рассказывал ни Сириусу, ни Учителю. Он всегда считал, что произошел сбой в электропитании. — Вы связаны самой магией, Поттер! Вы обязаны лечить, даже если ненавидите пациента. Иначе... — И что же произойдет? — Да все что угодно, — усмехнулся темный лорд. — Например, вы попадете в аварию и повредите руку. Какой же хирург без руки? Гарри опустил голову. — Это удар ниже пояса, — вздохнув, ответил Гарри. — Нет, удар в самое сердце... — О да, — засмеялся Воддеморт. — Решайте, Поттер. Излечение одного не очень приятного пациента — или конец карьере. Никогда еще Гарри не был так близок к убийству, как в тот момент, хотя многое случалось в его жизни. — Клянусь, — сказал Волдеморт, и в тумане, снова начавшем сгущаться, блеснули алым его глаза. — Если вы мне поможете, я в долгу не останусь. Туман вокруг сгустился до полной непроглядности, и Гарри услышал далекий и знакомый голос. — Гарри, Гарри, очнись! *** Гарри с трудом разлепил глаза и увидел Герарда, реаниматолога, о чем-то спрашивающего. Позади него маячили фигуры в полицейской форме. — Вернон, — сказал он расплывающимся фигурам. — Больше некому. Окончательно он пришел в себя только ночью и, разлепив глаза, наблюдал удивительную картину — склонившуюся над ним голову Бабули Лилибет. Остального тела было не видно — Бабуля была закутана в мантию-невидимку. Мантию она хранила у себя с тех пор, как Гарри исполнилось двенадцать, так как боялась, что тот будет хулиганить с ее помощью. Не то чтобы Бабуля была не права... — Что случилось? — хрипло спросил он, чувствуя себя как после наркоза. — Что вы здесь делаете? — В тебя стреляли... — печально сказала Бабуля. — Обошлось, слава Богу, попали в плечо, задеты только мягкие ткани. У тебя есть версия, кто бы это мог быть? — Руки... — испуганно дернулся Гарри, вспоминая разговор с Волдемортом, и охнул от резкой боли. — Руки в порядке? — Все в порядке... — поспешила его успокоить Бабуля. — Отдохнешь, в отпуск пойдешь. В ноябре будешь как новенький. — Как вы здесь оказались? — Узнала о случившемся по своим каналам. Ты очень всех напугал, милый мой. Такая странная реакция — не приходил в сознание... Клиническая смерть. Гарри вспомнил свое видение. — Я был у Порога, — объяснил он, судорожно вдыхая. — Ох, Бабуля, я не знаю что мне делать. Он пересказал все, что случилось за последнюю неделю. — Как бы я ни поступил, я все равно буду неправ. Конечно, если исповедовать принцип меньшего зла, я должен провести операцию. Но! Я не хочу, мне просто противно иметь дело с этим человеком! Бабуля погладила его по здоровой руке. — Как политик, я могла бы сказать, что обязанный тебе волшебник очень бы пригодился нам, ведь эта часть нации абсолютно бесконтрольна... Как человек говорю — решай сам. Даже если тебе придется оставить медицину, ты все равно будешь неординарным и удивительным человеком. И принесешь много пользы. Бабуля помолчала и добавила: — О, как я хотела избавить тебя от всей этой грязи! И не смогла... Она поцеловала Гарри в лоб и, накинув мантию невидимку, тихо вышла. Похоже, у нее был большой опыт ее использования. *** Сириуса Блэка вызвал на ковер Альбус Дамблдор. Вопреки своему обыкновению, он не стал ходить вокруг да около и сразу признался, что знает о его контактах с Белатрикс Лестрейндж, и со слезами в голосе спросил, почему же Сириус поступил так. — Как — «так»? — спросил Сириус, мрачно глядя на погасший экран телефона. Ему казалось, что он задыхается в этом средоточии магии, будто оплетенный столетней паутиной. Почему он раньше никогда не замечал, что кроется за красивым магическим фасадом? Маги привыкли мнить себя венцом творения — что светлые, что темные. И те, и другие относятся к магглам как к животным, но если светлые — как к забавным зверюшкам, которых запрещено мучать, то темные — как к диким и опасным зверям. Вот и вся разница... Одно только слово «маггл», простак, чего стоит. О, разумеется, существовало официальное название «немагическое население», но что это меняет? Даже министр Магии предпочитал называть магглов магглами. Конечно, среди магглов были свои негодяи, тому же Вернону Сириус свернул бы шею с превеликим удовольствием, но в целом магглы шагнули куда дальше по пути добра. Маги помнят только одно: во времена инквизиции их убивали, и магглы глупее, чем маги. Это внушается им — не только чистокровным, но даже полукровкам и магглорожденным. Через какое-то время магглорожденные начинают смотреть на свою не одаренную родню свысока... Взять хотя бы Лили. Светлые маги так же часто повинны в мучениях магглов, как и темные. Все эти зачарованные — ради шутки, конечно, ради шутки — взрывающиеся унитазы и конфеты, увеличивающие язык до трех метров... Сириус краем уха слышал, что Хагрид отрастил поросячий хвост какому-то маггловскому ребенку во время своей недолгой вылазки в обычный мир.  И что? Разве этих шутников наказывают? Разве что штрафом. Темные хотя бы не делают вид, что о ком-то заботятся. А ведь мир принадлежит магглам. С каждым годом маги утрачивают влияние, особенно с начала научно-технической революции. Вместо темной магии — ядерная физика, и самолеты против метел. А уж телефон и почтовую сову вообще глупо сравнивать. Разумеется, у магов есть чем ответить — аппарация, необнаружимые обычными средствами яды, иммунитет к большинству болезней, большая продолжительность жизни... Но все плюсы перекрываются святой уверенностью в собственном превосходстве. Вот уж в чем темные и светлые маги одинаковы. Под внимательным взглядом добрых глаз директора Сириус, сам не замечая того, принялся вслух делиться своими мыслями.