Непреложная клятва

Как ни хотелось Гарри как можно дольше соблюдать дистанцию между собой и магическим миром, это ему явно не удавалось. Магический мир затягивал его, как болото. Ему пришлось просить помощи у Департамента Тайн — сам он в ментальных науках разобраться не смог. Просить Сириуса Гарри не стал: кто знает, не следят ли за крестным? А привлекать к себе излишнее внимание не хотелось. Луна Скамандер ответила на звонок почти сразу и очень обрадовалась, услышав запрос. Так Гарри попал в Министерство магии самым тайным из всех тайных ходов. Он начинался в квартире на первом этаже одного из неприметных домов в спальном районе. Квартиру сдавали посуточно, и на постоянно меняющиеся лица никто не обращал внимания. Но прежде Гарри пришлось почти час, по совету мисс Скамандер, колесить по городу, избавляясь от слежки. Он трижды пересаживался с одного автобуса в другой, внезапно бросался ловить такси и спускался в метро. У входа его встретила Луна, одетая в униформу невыразимцев — широкую мантию с глубоким капюшоном, — и предложила такую же мантию Гарри. — Профессиональные легилименты редко и неохотно дают консультации, — объяснила Луна в ответ на вопросительный взгляд Гарри. — Приходится утрясать множество бюрократических проволочек, на что у нас, как я понимаю, времени нет. — Думаю, они в своем праве, — ответил Гарри, застегивая множество пуговичек мантии. — Их способности — слишком опасная штука, чтобы пользоваться ими бесконтрольно. Луна согласно кивнула и улыбнулась. — Но бывают такие случаи, когда консультация нужна быстро. Разумеется, все невыразимцы в той или иной степени владеют как окклюменцией, так и легилименцией, но не так хорошо, как хотелось бы... В таких случаях мы консультируемся с одним из менталистов-самоучек. Они не связаны огромным количеством обетов и правил Гильдии, хоть и знают несколько меньше. Пока Луна говорила, они уже успели пройти длинный коридор — узкий, но с высоким сводчатым потолком. Видимых дверей в коридоре не было, кроме одной, перед которой Луна и остановилась. — Я предпочитаю работать с профессором Снейпом, — сказала она перед тем, как взяться за ручку двери. — Он был моим учителем зельеварения, когда я училась в Хогвартсе. Учитель из него, признаюсь, никудышный, но он талантливый ученый с хроническим безденежьем, так как всю зарплату тратит на редкие ингредиенты и оборудование для исследований. С финансированием у него, несмотря на то, что он больше двадцати пяти лет пытается усидеть на двух стульях, еще хуже, чем у нас. — Усидеть на двух стульях? — переспросил Гарри. — Что вы имеете ввиду? — Он одновременно работает и на Дамблдора и на небезызвестного вам Тома Риддла. Дошел до того, что потерял доверие обоих сторон и запутался в себе. Гарри вздохнул, надеясь, что хоть проблемы этого мага не придется решать ему. — Должна предупредить, что профессор Снейп не ладит с вашим отцом, — вздохнула Луна. Гарри лишь фыркнул. — Пожалуй, это лишь говорит в его пользу. — Я думаю, что и с вами он может быть несколько нелюбезен. — Мне нужна его помощь, а не любезность. — В таком случае, надеюсь, проблем не будет, — вздохнула Луна, открывая дверь в просторное помещение без окон, но с большим камином и уютными креслами перед ним. Едва дверь закрылась за Гарри, перед ним возник высокий мужчина в черном просторном одеянии и с болезненным, землистым лицом. Он наставил на Гарри свою палочку и прошипел: — Легилименс! Голову Гарри, казалось, пробил насквозь раскаленный прут, а перед глазами беспорядочно замелькали картинки из прошлого. Снейп с садистским удовольствием вытаскивал из памяти Гарри самые неприятные и болезненные воспоминания. Жизнь у Дурслей, воспоминания о путешествии к Порогу, разговор маленького мальчика со Смертью... Побег от Дурслей, спонтанная аппарация, и не куда-нибудь, а почти в центр Лондона, где его и нашли утром. Операции, долгое и болезненное восстановление, приют, знакомство с Никамуро, неприятная правда о себе и родных родителях. Нежелание иметь что-либо общее с магами. Осознание того, что от магии в себе никуда не денешься, попытки направить ее на самое важное — лечение. Гарри упал на колени, вцепился руками в виски и закричал: — Прочь из моей головы, ублюдок! Но Снейп только усилил напор. Тогда Гарри, ослепленный болью и яростью, выхватил клинок и бросился на врага. Тот, наконец, разорвал контакт, так как ему пришлось отбиваться. Полетели вспышки заклинаний, от которых Гарри, мучимый страшной головой болью, еле успевал уворачиваться и через четверть часа был вынужден сдаться. Еще через двадцать минут Снейп и Гарри сидели, тяжело дыша, в уютных креслах и попивали успокоительное и восстанавливающее. — У вас есть какой-никакой потенциал, — вынес наконец вердикт профессор. — Хоть вы и Поттер... Фамилия эта в его устах прозвучала как название болезни, сильно влияющей на умственные способности. Гарри усмехнулся. — Единственное, за что я благодарен людям, родившим меня, — они не стали меня портить. А эта внезапная атака была обязательна или это просто следствие скверного характера? Снейп удивленно покосился на него. — А вы дерзкий юнец. Почти все ваши ровесники боятся меня. — Ну, меня вы не запугивали семь лет подряд, профессор Снейп. Если вы и в школе преподаете в таком же ключе, то я скорее удивлен, что мои ровесники не закончили школу седыми заиками. — Видите ли, в чем дело, мистер Поттер, — вздохнул Снейп. — Мои... наниматели объяснили мне, что вам требуется результат: умение закрывать мысли и зачем-то стирать память, причем невербально и беспалочково... И результат нужен как можно скорее. Своим внезапным вторжением я пробудил все ваши невеликие внутренние резервы и ментальные способности, и теперь так же болезненно, но быстро научу вас всему, что вам требуется. В этом мое отличие от легилиментов-профессионалов, которые жевали бы сопли как минимум полгода, давая упражнения на очищение сознания. — А вы — самоучка? И много вас таких, не обремененных обетами? Снейп криво усмехнулся. — В Англии — трое. По крайней мере, те, о ком я знаю. — Дайте угадаю, — прервал его Гарри. — Остальные двое: Волдеморт и Дамблдор. Верно? — Верно, — кивнул Снейп и очень вкрадчиво спросил: — Мистер Поттер, вы наверняка знаете, что я давал магическую клятву о неразглашении, так что бояться меня нет смысла. К тому же после того, как ваше обучение будет закончено, мне сотрут память: это входит в условия моего контракта с Департаментом... Ответьте, прошу вас: умение стирать память требуется вам в связи с тем, что вы должны убить Темного Лорда? Гарри замялся. Для Снейпа это было очевидно, ведь он варился в самой гуще событий и наверняка что-то да слышал. Оставалось только понять, какие выводы он из всего этого сделал. — В Ордене ходят упорные слухи о том, что вы должны сделать операцию сыну Беллатрикс Лестрейндж и это якобы как—то связано с пророчеством, — продолжал Снейп. Он сидел, откинувшись на спинку кресла и сцепив пальцы домиком. Гарри же напрягся и подался вперед, будто изготовившись к прыжку. — А Темный Лорд исчез около года назад. Вывод напрашивается сам собой: этот ребенок неким невероятным образом является Темным Лордом? Гарри ждал этого вопроса и этого вывода. Он тут же откинулся на спинку кресла и расхохотался. Снейп выглядел удивленным. — Нет? — переспросил он, собрав брови на переносице. — Я не угадал? Гарри отрицательно покачал головой, внутренне холодея. Неужели он сможет обмануть человека, шастающего по чужим головам, как по своей квартире? Сердце заколотилось, и Гарри почувствовал в голове некое странное ощущение, будто кто-то мягко гладит его мозги изнутри. Профессор подался вперед, принимая зеркальную позу, и его темные глаза оказались очень близко от глаз Гарри. Поттер застыл, чувствуя себя кроликом перед гипнотическим взглядом удава. Гарри задыхался, с него потоками лился пот, он чувствовал, что даже рубашка под излишне теплой мантией невыразимца намокла. Как во сне, как в страшном кошмаре, он попытался встать, но ноги и руки дрожали. Казалось, прошла почти вечность, прежде чем Гарри смог кое-как совладать с собой. Должно быть, здесь сыграли на руку медитации, которыми его заставлял заниматься Учитель. Он вскочил и приставил клинок к шее мага. — Я был неправ, — сказал Снейп, хладнокровно стирая капли крови с шеи белоснежным платком. — У вас прекрасные способности, мистер Поттер. Если бы это было не так, вы бы даже не почувствовали вторжения. А вы почувствовали и весьма споро дали отпор. Поздравляю. Здесь наверняка вам помогло ваше увлечение восточными практиками. Думаю, вы вполне способны, уже сейчас, сбрасывать Империо. Он эффектно развернулся к камину и бросил щепоть не то золы, не то пороха. В камине взметнулся изумрудный огонь. — Куда вы? — ошалело спросил Гарри. — Урок окончен, — ответил Снейп, шагая в камин. — Жду вас завтра, в это же время, не опаздывайте. Едва зеленое пламя в камине утихло, как дверь приоткрылась, и в комнату заглянула обеспокоенная Луна. Она явно обрадовалась тому, что Гарри жив и, кажется, здоров. — Гарри, как вы? — сочувственно спросила она, подходя ближе. — Снейп, конечно, зверь, но очень, очень эффективен. Гарри хмыкнул, возвращая клинок в ножны, и с наслаждением опираясь на трость: ноги совершенно не держали. Они встречались со Снейпом каждый день вплоть до дня перед операцией. В тот день Гарри вломился в голову своего учителя и сам стер все воспоминания, связанные с его ученичеством. Это стало чем-то вроде негласного экзамена. Гарри напал на своего учителя резко и без предупреждения и смог одолеть. Все просто — и никаких поздравительных речей и вручения справок об окончании курсов. Попутно он удалил из головы Снейпа и его конспирологическую теорию о том, куда подевался Темный Лорд. По счастью, Снейп ни с кем не делился своими предположениями и привычки вести записи не имел. Так ученик превзошел своего учителя. Снейп бы гордился Поттером, если бы вообще помнил о том, что у него был ученик. В тот вечер Гарри ложился спать, весь дрожа от предвкушения. Завтра должен состоятся последний, решающий раунд. Он уснул почти мгновенно — как только тренированный мозг получил команду «спать». Многие жители магической Британии не смогли в ту ночь похвастаться таким же крепким и здоровым сном. Не спала Беллатрикс Лестрейндж. Стоило ей закрыть глаза, как перед глазами вставали страшные картины: нечто большое, темное, страшное подходило к колыбели с лежавшим в ней... Беллатрикс никак не могла понять, кто же лежит в колыбели — Темный Лорд или ее сын? Одно она знала точно: если оно достанет ребенка из колыбели, то только для того, чтобы убить. Она успевала открыть глаза раньше, чем повторяющийся кошмар успевал закончиться. Она полулежала, крепко прижав хрупкое детское тельце к себе. Не спал и Темный Лорд, хотя его телу, слабенькому телу больного младенца, сон был нужен. Он все еще временами оказывался оглушен новыми запахами, звуками и ощущениями, что сыпались на него, как из рога изобилия. Его до ужаса раздражала эта полная беспомощность, это идиотское сюсюканье и ласка, которыми мучила его Беллатрикс. Раздражало то наслаждение, которое он получал от прикосновения ласковых рук своей «матери», бесило то, что ему, Темному Лорду, разуму которого уже больше восьми десятков лет, становится неуютно, одиноко и страшно и хочется плакать, стоит Беллатрикс исчезнуть из поля зрения. Проклятые гормоны! Его прошлое тело, еще до рождения отравленное и проклятое магией амортенции, было неспособно вырабатывать такое количество гормонов, которое заставило бы Темного Лорда в полной мере чувствовать любовь, радость или сострадание. Эмоции его большую часть времени были несколько притуплены. У этого тела таких проблем не было. Не спал и Альбус Дамблдор. Он писал завещание, переписывал его в двенадцатый раз за последние несколько лет. Сегодня он включил в него и Гарри Поттера, завещав ему Старшую Палочку, которая лежала сейчас перед Дамблдором на столе. Владельцы Бузинной палочки долго не живут — это было Дамблдору отлично известно. Сам он владельцем палочки себя не считал: он был ее Хранителем и прилюдно пользовался точной копией Старшей палочки. Гарри Поттер был опасен для того пути, которым должно было идти магическое сообщество. Альбус Дамблдор уже несколько раз на своем веку дарил Бузинную палочку, и она его не подводила, возвращалась через год-другой. Альбус понимал, что он уже стар, что ему недолго осталось и палочка сослужит ему последнюю службу, убрав Гарри Джеймса Поттера после того, как тот уберет Тома Риддла. Это последнее, что, возможно, сможет сделать Альбус Дамблдор для магического мира и всеобщего блага. Он твердо знал, на собственном опыте убедился, что гении опасны для мира и не несут в конечном счете ничего, кроме войны и разрушения. Резкие скачки развития опасны, общество должно развиваться медленно и постепенно, обходя острые углы. В этом было предназначение Альбуса Дамблдора — он вполне справлялся с возложенной на самого себя миссией.