Не просто химия

– Так, значит… Мечислав? Это первое, что говорит Дерек, когда возвращается в Бейкон Хиллс через пару дней после того, как Стайлза освобождают. Стайлз в принципе имеет к нему пару сотен претензий: за то, что свалил, за то, что забыл («Это не моя вина, Стайлз, тебя все забыли!»), за то, что приперся, когда опасность миновала, на все готовенькое, за то, что улыбается довольно, словно в жизни мухи не обидел. За то, что снова небритый, за то, что пахнет, как сволочь, за то, что руки в карманах держит… И вот теперь это. – Мечислав, да? Я Дерек, приятно познакомиться. Он издевается. Нет, он определенно издевается, какого хрена ему еще надо? Скотт в ужасе переводит взгляд с Дерека на Стайлза, а потом вжимает голову в плечи, чувствуя приближение гремучего пиздеца. Стайлз прищуривается. – Пошел ты. – Да что я сделал-то? – Ни хрена не сделал, Дерек. Ни-хре-на. В этом и проблема. Ты знаешь, какой апокалипсис у нас тут происходил? – Стайлз загибает пальцы: – Ебучие доктора. Жеводанский зверь. Стая Тео, которой ты легко надрал бы зад, но, вау, Дерек, тебя же не было, чтобы сделать это! А как тебе оборотень-лев, м? И, на десерт, так сказать, на сладенькое – Всадники бури. Похищающие людей. Стирающие их из памяти, ясно тебе, тупая ты волчья голова?! Дерек не прекращает улыбаться, пока слушает его. Скотту даже начинает казаться, что он повредился умом, потому что прежний Дерек не позволил бы Стайлзу вот так просто орать на него. Как минимум, Стилински получил бы подзатыльник, как максимум – вылетел бы из лофта с расквашенным носом, а то и хуже. – Успокойся, Мечислав. Дереку совершенно точно не дорога его жизнь. Стайлз открывает рот. Дышит густо пару секунд, а потом закрывает его, с яростью разворачиваясь к Макколлу. – Скотт, клянусь, если он сейчас не заткнется... – Дерек, пожалуйста, уходи, – умоляюще смотрит Скотт. Стилински отворачивается и демонстративно рассматривает салфетку, вышитую миссис Макколл. Хейл вздыхает, делает шаг к Стайлзу, но тот дарит ему такой тяжёлый взгляд, что даже воздух вокруг перестаёт колыхаться. Скотт мотает головой, вроде «я бы этого не делал на твоем месте». Стайлз выглядит, как натянутая пружина, кажется, тронь его – и он взорвется и затопит своим гневом всех подряд. – Было бы круто, если бы ты хотя бы попытался объяснить, где тебя носило, и почему так сложно было написать пару строчек, спросить, живы ли мы тут или передохли к чертям. Дерек больше не делает попыток дотронуться до него. Он смотрит спокойно, не без вины, но и не стопроцентно виновато. Потом пожимает плечами: – Я писал Скотту. Стайлз открывает рот и... – Вы двое прикалываетесь надо мной? Скотт! Макколл делает свой коронный щенячий взгляд. – Наверное, я забыл сказать. Стайлз мотает головой. – Ладно, об этом позже. Ты, – от этого «ты», Хейл передергивается. – И что ты там писал? – Просто спрашивал все ли у вас в порядке. Скотт сказал, что вы справляетесь. – Но мы не справлялись, Скотт! Эти доктора, химеры, Тео! Ты буквально умер! – Я просто не хотел снова вмешивать его во все это. Стайлз трёт лоб. Дерек смотрит на него и вдруг улыбается. Нет, не так, он практически с м е е т с я, переводя взгляд куда-то на свои ботинки. Стайлз скрещивает руки на груди: – Что смешного? Дерек перестаёт смеяться, но не прекращает как то внутреннее сиять, глядя на него. – Я скучал по всему этому. Стайлз растерянно таращится. – По чему «этому»? – По тому, как ты кричишь на всех и отчитываешь, как злишься, если твой лучший друг лажает. По тому, что у тебя напрочь отсутствует инстинкт самосохранения, раз ты так смел со мной. По тому, как горят твои щёки – вот прямо сейчас – в минуты, когда ты смущен, по тому... Стайлз шепчет: – Заткнись, – и опускает глаза. Дерек повинуется.