Не просто химия

На восемнадцатом году жизни какой-то черт дернул Кору Хейл задуматься над совершенно бессмысленным вопросом – умеет ли ее брат смущаться? Так уж вышло, что она, в свои опять-таки неполные восемнадцать, ни разу такой картины не наблюдала, и ей стало интересно. Дерек хоть представляет, что такое смущение? Она кладет двадцатку на журнальный столик, который, кстати говоря, в жизни своей ни одного журнала так и не видел, и сурово, как подобает настоящим Хейлам, проговаривает: - Мне нужны тампоны. И тут же настораживается, ведя носом – у смущения или неловкости обычно кисло-сладкий запах, как у клюквенного сока. Дерек поднимает взгляд от своей книги и сводит брови. Стандартный такой Дерек, ничего необычного. - Что? Не расслышал, может? Кора скрещивает руки на груди. По слогам: - Там-по-ны. Они нужны девушкам один раз в месяц, недельный запас, продаются в аптеке или в специальном отделе в супермаркете. Дерек смотрит на нее две секунды – она считает. Брови возвращаются на привычное место, взгляд Дерека – к страницам треклятой книги. - Напиши название на листочке. И ничего. Нет даже намека на смущение. Кора проверяет: - И ты купишь? Дерек вздыхает, закрывает книгу и смотрит на нее, как на полную идиотку – поздравьте ее, она именно так себя ощущает. - Да. Ты же просишь. Нужна попытка номер два. *** - Он откусит мне голову. Айзек Лейхи – ебаное ссыкло. И нет бы радоваться – когда еще перепадет шанс потискать прикольную девчонку задаром… Эх. Перевелись мужики. - Я тоже могу откусить тебе голову, если ты забыл. Кора демонстрирует Лейхи ровную дорожку клыков – у Айзека есть свои, но он не урожденный оборотень. И он не Хейл. Обреченно вздыхает и усаживает девчонку на кухонный стол, запуская руки под коротюсенькую юбку. Откуда она у Коры вообще взялась? - Эрика одолжила, - читая его мысли, осведомляет Хейл. И припадает к губам парнишки с совершенно бесстыдным, пошлым, развратным поцелуем. Айзек уверен, что она его легкие высосет через рот, когда чувствует взгляд Дерека спиной. Он пришел на завтрак, судя по всему. Кора вообще не чувствует вкуса губ Лейхи, ей не до этого – она фокусируется на запахах эмоций, что исходят от брата. Немного раздражения, немного злости, капелька братской ревности, от… отвращение? Она не выдерживает, выдергивает свою губу из зубов Айзека с таким звуком, которым обычно сопровождается чистка унитазов. Поворачивается к Дереку. - Так и будешь смотреть? Он говорит только три слова: - Прочь со стола. Ни капли смущения. *** Проверенный способ заставить человека провалиться под землю от стыда – рассказать позорную историю из его прошлого. А лучше из детства. Детство Дерека Кора не застала, поскольку была на восемь лет его младше, но она прекрасно помнит дни его бурного пубертатного периода, и ее коллекция рассказов определенно стоит того, чтобы собрать в особняке всю стаю, включая людей. Это не похоже на вечеринку, скорее, на домашний ужин, где есть как минимум три влюбленных парочки (Скотт и Эллисон, Лидия и Джексон, Эрика и Бойд), как минимум один адекватный взрослый (дядя Питер, хотя над его адекватностью стоит еще подумать) и как минимум один Стилински, выносящий мозг как минимум одному Дереку. Кора не спешит, они только принялись за еду, которая, кстати говоря, в этот раз на любой вкус и цвет – каждый принес с собой что-то вкусненькое. Она втискивается на диван между Джексоном и Лидией (она специально, да, поскольку уровень красоты этой пары вызывает у нее тошноту), ставит на колени коробку с китайской лапшой и довольно смотрит на сидящего напротив нее Дерека. Он спокоен, как удав, несмотря на то, что Стайлз достает его очередной россыпью вопросов типа «что будет, если, будучи обращенным, оборотень сбреет эти свои бакенбарды, растущие из щек?» - Как насчет «бутылочки»? Или, может, «правда или желание?» Питер давится своим дорогущим вином какого-то там года. Кора. Ненавидит. Игры. И сама предлагает одну из них. Джексон в самое ухо матерится, проклиная тех, кто все это вообще придумал, а Лидия, кажется, согласна. Они решают совместить. После ужина устраиваются на ковре тесным кругом, обговаривают правила – тот, на кого указывает бутылочка, выбирает «правду» или «желание». Все просто, привычно, только вот Дерек отказывается играть. И это ебаный в рот, потому что другого плана у Коры нет. - Ладно тебе, не будь таким… - просит она. - Хмуроволком, - подсказывает Стайлз. Дерек смотрит на него, как на муху, которую сейчас прихлопнет. Но играть все равно отказывается, говорит, что будет судьей. Садится в кресло, закидывает ногу на ногу. Кора матерится сквозь зубы. А потом и саму себя проклинает, ведь «желанием» Айзека для нее становится станцевать на столе. Это выходит совершенно не эротично, и, скорее всего, если бы на стол поставили бревно, оно бы выглядело более гибким и сексуальным, но Кора сама предложила эту дурацкую игру, и она не может отступить. Она садится на свое место и откидывает влажные пряди со лба. Настроения нет уже ни на что, и она жалеет, что вообще задумала все это. И вдруг оно происходит. Само. В тот момент, когда она даже не ожидает. Кора от неожиданности грешит на Питера – запах именно тот, сладковатый, с кислинкой – клюква, лимон и немного сахара. Такой только у Хейлов. У смущенных Хейлов. Но Питер совершенно точно не смущен, он весь в телефоне, вообще-то, и за ходом игры следит разве что краем глаза. А вот Дерек. С виду ничего нельзя понять, сидит себе и сидит в своем кресле, лениво смотрит в центр круга, где бутылочка вертится, снижая скорость, планируя уткнуться горлышком либо в Эрику, либо в Скотта. Но от него смущением разит за километр, и Кора долгую минуту не может понять причину. Пока не опускает глаза. И вот оно что. Стайлз сидит на полу, в общем круге, все в той же позе, только теперь, откинувшись назад всем корпусом – упирается спиной как раз в дерековы колени. И это смущает даже саму Кору, но Дерек… Кто-то явно в кого-то втрескался. Она планирует использовать этот компромат до старости.