Все начинается с того, что Стайлз заявляется в лофт и тычет Дереку в нос букетом фиолетовых гортензий. Дерек, который спокойно сидел со своей книгой на диване и никому особо не мешал, от такой наглости малость хуеет. И впадает в ступор. Который, хвала богам, длится всего три секунды, за которые Стилински умудряется очень изящно и почти ласково проехаться этим букетом Хейлу по шее. Дважды. Он замахивается и в третий раз, но Дерек ловит его руку и с силой сжимает, машинально рыкая.
– Вот только не на-а-а-адо на меня рычать, – тянет пацан и дрыгает своим щупальцем, пытаясь вырваться из хватки. У него ни хрена не выходит, естественно, потому что Дерек не намерен больше получать этим веником по затылку.
– Ты головой пизданулся, Стайлз?!
На крики сбегается стая. Ну, как сбегается? Выползает из своих комнат, как кучка тараканов, – взъерошенный после сна Айзек, растрепанная после Бойда Эрика. Довольный после Эрики Бойд. Они свешиваются со второго этажа и принюхиваются, впитывая эмоции альфы.
Стайлз верещит:
– Это не я пизданулся, а ты, Хейл, если решил, что можешь этой безвкусицей растопить мое сердце и заставить меня к тебе вернуться!! Никогда!
Он гордо и показательно вскидывает подбородок, а сам косится на Скотта, который стоит рядом и которого застигнутый врасплох Хейл не сразу заметил.
Дерек вздыхает и ведет шеей, чувствуя неприятные пощипывания в той области, куда приходились удары.
– О чем ты говоришь?
– О букетах гортензий, тюльпанов, лилий и прочего безвкусного дерьма, что ты присылал мне всю неделю. Эй, я… Ты забыл, возможно, но я не девчонка, чувак! Как ты мог подумать, что мне это вообще понравится? Это отстой!
Он вскидывает брови и выглядит так, типа… «эй, я сделаю вид, что мне это неприятно, но на самом деле мне охуеть как приятно». Дерек тоже вскидывает брови, но в его случае это означает лишь то, что ОН ВСКИДЫВАЕТ БРОВИ.
– Это не от меня.
Стайлз хмыкает.
– Да ладно.
– Я серьезно, Стайлз.
Скотт шепчет ему в ухо «он не врет», и это неописуемо прекрасно – то, как меняется выражение лица Стилински. Дерек готов смотреть на это вечно (нет, это не старые обиды после скандального расставания, конечно же нет). И он смотрит, наслаждаясь. Сначала Стайлз открывает рот. Издает свое коронное «О». Потом моргает. Издает «Но… как же. Это же…». Дерек улыбается, и Стилински заливается краской, сглатывая.
Ох, как же неловко-то а. Ужас. У-жас.
Стайлз открывает и закрывает рот, как рыба, а потом чуть не плача смотрит на букет в своих руках – букет, само собой, беспощадно испорчен – и разглаживает пальцами тонкие лепестки. Как будто они мгновенно восстановятся и нанесенный им Дерековой шеей ущерб будет возмещен.
Дерек слышит, как Айзек прыскает в кулак, а Эрика говорит Бойду:
– Идем спать, здесь ничего интересного, просто Стайлз, как обычно, лоханулся.
Это Альфу очень забавляет, и он встает, подходит к Стайлзу, скрещивая руки на груди, и спрашивает:
– Ты правда решил, что я прислал тебе цветы?
Ладно, возможно, это звучит чересчур насмешливо, но Стайлз заслужил. В конце концов, это он расстался с Хейлом, причем расстался прямо посреди стайной вечеринки, просто ткнув его пальцем в лоб и сказав: «Прости, Дер-Дер, но ты сухой, как кусок хлеба, пролежавший на солнце три недели. Мне нужен кто-то более эмоциональный. Мы расстаемся». Было отвратительно. Так что – зуб за зуб.
Короче, он говорит это и только потом понимает, что как-то фу. Даже для него. И он не успевает ничего добавить, потому что Стайлз уже смаргивает слезинки обиды и, сверкнув глазами, говорит:
– Прости. Как я мог заподозрить тебя в такой гнусности? Прости, Дерек. Это было ужасно с моей стороны, – Дерек не хочет, чтобы он продолжал. Дерек ненавидит этот хрусталь в его голосе сильнее, чем полнолуния. – Как я мог подумать о том, что ты в здравом уме сделаешь что-то такое для меня, да? Вот же глупость несусветная, – он вздыхает, разворачивается, прижимая свой веник к груди, и толкает Макколла к выходу. – Пойдем, Скотт.
Дерек смотрит ему в спину. На душе погано, но он просто физически не способен извиниться…
Он слышит, как Стайлз выдыхает «Блин, вот же блин, а!», толкая дверь в сторону. Несколько ярких лепестков попадаются на глаза.
И, поздравьте его, до него доходит.
– Подожди, если не я их прислал, то кто?!
Айзек просто заливается хохотом, скрываясь в своей комнате.
Стайлз, не оборачиваясь, бросает грубое:
– Какой-то придурок, которого совершенно не заботит собственная репутация.
И скрывается за дверью.
***
Дерек честно выдержал целые сутки. Он был спокоен, он даже не гонял волчат и не крушил лофт. Только если самую малость. Совсем немного. Эта вешалка все равно не была никому нужна. И холодильник… Давно пора было купить новый. И любимая ваза Питера тоже – на кой она вообще? У них ведь не бывает цветов… Цветы.
Дерек заваливается в комнату Стайлза через окно и первое, что он видит, – это букет белых роз, стоящий в вазе на книжной полке. Букет роскошный. Дерек дарил девчонкам цветы, будучи школьником (тогда еще его эмоциональный диапазон не был равен диапазону куска засохшего хлеба), но таких роскошных – никогда.
– Ты действительно кому-то сильно нравишься, – Дерек хмурится и остается стоять у окна.
Стайлз поднимает на него взгляд. Он сидит на кровати и чинит порвавшуюся сеть на палке для лакросса. Его не удивляет приход Дерека, как будто он ждал его. Но он не показывает никаких эмоций.
– Удивительно, правда?
– Стайлз, прекрати. Ты знаешь, что я не это имел в виду.
– Мне плевать, так что можешь не объясняться.
Он закусывает зубами нитку и вяжет замысловатый узел. Дерек смотрит на его губы и вдруг совершенно отчетливо представляет, как их ласкает чужой, незнакомый рот. И это очень сильно задевает.
– Ты знаешь, кто он?
– Я знаю только, что выбросил четыре классных букета, когда думал, что это ты.
Стайлз взъерошенный, теплый и пахнет молоком. Все, чего Дереку сейчас хочется – это подойти и уткнуться носом в лохматую макушку, а потом коснуться пальцами кожи.
– Прости меня.
Брови Стилински ползут вверх. Он откладывает палку в сторону, садится по-турецки и спрашивает:
– За что?
– За то, что был таким… сухарем.
Стайлз фыркает, Дерек закатывает глаза. У него ломит подушечки пальцев от желания прикоснуться к Стайлзу.
– Ладно, – тихо говорит пацан.
– Правда?
– Да.
– И ты дашь мне шанс? – Стайлз сомневается. Сжимает губы, смотрит на букет, стоящий на полке и щурит глаза. Дерек вздыхает. – Я буду романтичным.
Стайлз выглядит так, будто сейчас расхохочется. Дерек что, действительно произнес это слово?
***
Час спустя он чувствует себя пятиклассником, которому объясняют один и тот же пример сразу пять учителей. Кора, Айзек, Бойд, Эрика и Питер. Чтобы вы знали – четверо из них подростки: один – совершенный девственник, другая такая же «романтичная», как и он сам, третий выглядит, как большой черный не разговаривающий шкаф, а четвертая… Ладно, от четвертой вполне могла бы быть польза. Она и начинает.
– Итак, начнем с азов. Что такое «романтика»? – Эрика деловито откидывает светлую прядь за спину и пишет этот вопрос маркером на магнитной доске.
Питер садится рядом с Дереком и скрещивает руки на груди.
– Прости, что перебиваю, волчица, но я бы начал с еще более простых вещей. Что такое отношения?
Дерек сжимает зубы. Он терпит все это только ради Стайлза.
