Далеко до рассвета

Альба смотрит на свое отражение в зеркале и пытается понять, что же изменилось. Глаза все такие же серо-голубые, все такой же длинный нос, скулы нервно выпирают, веснушки по-прежнему усыпают лицо, неровная отросшая челка скрывает верхушку валласлина, два шрама противно рассекают кожу. Вроде бы лицо осталось прежним, заурядным, но что-то поменялось. Внутри, во взгляде, в мыслях. Альба знала причину этой перемены, но боялась признаться себе самой в совершенной ошибке. Когда они добрались до Источника Скорби, Альба вдруг поняла, что это ее шанс. Ее судьба. Что не напрасно она проделала весь путь через Арборскую глушь. Магическая сила лежала перед ней, память и знания сотен эльфов, и все это нужно было унести, спрятать, не дать Корифею заполучить. Именно для этого она здесь. Она достойна. Морриган говорила что-то про подготовку и цену, но Альба небрежно отмахнулась от ее слов. Наследие древних эльфов она не отдаст никому, особенно человеческой ведьме. Альба была всего лишь одной из многих, неказистой долийкой, неугодной клану Первой, отправленной подальше к людям. А теперь в ее руках сила Инквизиции. Разве этого мало? И Альба окончательно уверилась, что сможет вынести могущество последователей Митал. Действительно существовавшей богини Митал, Митал-Защитницы! Альба задыхалась от желания овладеть этим даром, этими знаниями народа эльфов, глаза ее наверняка жадно горели. И напрасно Солас хватал ее за руки, пытался увещевать и взывать к разуму. Возможно, окажись он более настойчив и предложи подходящую альтернативу, Альба бы согласилась. С трудом оторвала бы взгляд от водной глади, как обычно прислушалась к мнению Соласа и отступилась. Но тогда она приняла решение выпить из Источника Скорби сама. И шагнула в чуть теплое озерцо. На вкус вода оказалась самой обыкновенной, но мысль об этом затерялась в резко налетевшем круговороте ощущений, шепотков, обрывков чужих воспоминаний, далеких криках и темноте. Очнулась Альба уже другой. Наполненной до краев чем-то важным, но в то же время невероятно опустошенной. Это чувство сложно было передать словами, оно зудело на кончиках пальцев, срывалось с языка, наэлектризовывало кожу. И Альбе потребовалось время, чтобы привыкнуть и перестать его замечать. Или ощущение постепенно исчезло само? Но место ему уступают голоса. Они говорят тихо-тихо, едва слышно. Иногда голоса приходят в ее разум сами, иногда Альбе удается их вызвать. Но понимает она едва ли треть сказанного. Морриган косится на Альбу со злобой и завистью, Лелиана и Кассандра с опаской, а Сэра даже наставляет на нее оружие. И Альбе приходится убеждать своих друзей в том, что она не изменилась, что все остается по-прежнему. Но так ли это? Слишком поздно ей в голову приходит мысль: главе Инквизиции опасно быть носителем памяти сотен эльфов. Инквизиция не должна зависеть от внезапной прихоти Инквизитора, если у той вдруг случится помутнение рассудка. Слишком поздно она задумывается об этом, когда поделать ничего уже нельзя. И слишком поздно вспомнила, что могущество имеет свою цену. Которую Альбе только придется заплатить. И теперь она смотрит на свое лицо, пытаясь понять – насколько сильно новая Альба Лавеллан отличается от старой. Насколько она изменилась. И к чему это в итоге ее приведет. А где-то за гранью мира жутковато и предвкушающе улыбается Флемет, чувствуя, как ее новая служительница терзается бесполезными уже сомнениями.