Холодное сердце

К середине зимы скрывать живот уже не удавалось. Дженсен то и дело слышал шутливые подначивания остальных обитателей замка. У него на родине было не принято выставлять свою беременность напоказ. Как только живот больше не удавалось скрывать, родительница обычно удалялась в свои покои и не показывалась до родов, охраняя и оберегая себя и ребенка от чужих взглядов. Здесь же наоборот, считалось, что чем больше людей знают, чем больше поздравлений ты принял, тем в большей безопасности ты находишься. Окружающие люди всегда готовы прийти на помощь, но Дженсен все же никак не мог к этому привыкнуть. Конечно, он был рад, что наконец-то окружающие перестали бросать на него подозрительные взгляды и готовы были защищать его, но все-таки беременность для него была слишком личным делом, и он не хотел выставлять ее напоказ, стесняясь и чувствуя себя неловко, когда приходилось выслушивать многочисленные поздравления и советы. Большую часть времени сейчас Дженсен проводил на кухне, помогая Фионе. Ему казалось, что если он переживет все-таки эти дикие холода, то больше в этой жизни ничего не испугается. Мерз он постоянно, не спасали ни постоянно горящие камины, ни теплая одежда, ни горячая еда. Дженсен даже хотел поговорить с Джаредом, чтобы ночевать у него в комнате, вдвоем было бы намного теплее, однако он опоздал. Место в постели Джареда уже оказалось занятым. У самого Джареда хватало такта не выставлять свои интрижку напоказ, но зато его пассия – молоденькая служанка Жень, половине замка прожужжала про большое достоинство Князя, да неутомимый пыл в постели. Впервые услышав, как она делится впечатлениями с подружкой, Дженсен пришел в ярость. Вот значит оно какое, воспетое на севере единство! Он принадлежит Джареду, он носит его ребенка, только вот, как оказалось, Джаред ему не принадлежит ни капельки. Что бы ни говорили северяне, их с Джаредом союз ничем не отличается от связи хозяина и раба. По прошествии месяца Дженсен уже относился к этому более спокойно, он в ярости больше не крушил свою комнату и не срывался на Фионе, которая его всеми силами поддерживала. Внутри просто поселилась тяжелая тоска и обида. Он не мог спокойно проходить мимо счастливой Жень. В голове сразу же всплывали краем глаза увиденные сценки: девушка прижимается к Джареду, тот смеется в ответ на забавную шутку, Джаред помогает ей унести тяжелую корзину с бельем… Нет, Дженсен никогда не унизится до того, чтобы быть участником любовного треугольника. Пусть делают, что хотят, их с малышом это не касается. Дженсен довольно часто разговаривал с ребеночком, пел ему песни, иногда жаловался и просил пожалеть папочку. Беременность проходила тяжело. Местный целитель прописал ему целую кучу травок, но это не унимало постоянную усталость, боль в пояснице, головокружения. Дженсен чувствовал себя полностью разбитым. Вот уже неделю у них гостил старинный друг Джареда Чад. Дженсен невзлюбил его с первого взгляда, тот был слишком шумным, навязчивым, прямолинейным. Ужин как всегда протекал весело. Дженсен в кои-то веки сидел рядом с Джаредом, с облегчением откинувшись на спинку стула. На дальних лавках этот фокус бы не прошел, а здесь Дженсен расслабился и даже чуть-чуть вздремнул. Из сонного состояния его вывел громкий голос Чада, решившего произнести тост. - За Дженсена! За то, что он выдержал первые заморозки и большой член Джареда! Все вокруг захохотали, подняли бокалы и с энтузиазмом начали вновь поздравлять Джареда и Дженсена с будущим пополнением. Дженсен же, мгновенно выпрямившись, сидел ни жив ни мертв. Ему казалось, что он не переживет такого унижения. Оледенев, он, еле шевеля губами, обронил, обращаясь к Чаду, чтобы хоть как-то унять его. - Его член не только я выдерживаю. Чад противно ухмыльнулся и, наклонившись ближе, прошипел: - А ты сделай лицо поприветливей, тогда, возможно, он будет между твоих ног работать, а не бегать по девкам. Дженсен отшатнулся от него, как от ядовитой змеи. В сердце что-то больно закололо мелкими иголочками. Он резко встал из-за стола, и вышел из зала. По дороге в свою комнату, он как назло встретил Жень. Девушка сразу же загородила ему дорогу. - Ты повел себя очень грубо, когда, не спросив разрешения, покинул Князя! - Так иди и утешь его, - огрызнулся Дженсен. - Конечно утешу, - злобно зашипела Жень. – И он сделает меня своей перед богами, а тебя выбросит вон, чтобы зима приняла тебя в свои объятья! - Джаред не причинит вреда своему ребенку! - О, не волнуйся, я, так и быть, выращу твоего маленького ублюдка, а от тебя мы избавимся при первой же возможности, - мерзко улыбнулась эта скользкая дрянь. Дженсен не выдержал, с ее красивых губ срывались такие ядовитые слова, что он коротко размахнулся и ударил ее по щеке, чтобы замолчала. Шум в ушах сразу же прекратился, а туман перед глазами развеялся. Голос Джареда раздался словно гром среди ясного неба. - Что здесь происходит? – Князь четко проговорил каждое слово, что явно выдавало его недовольство. - Господин, ты видел! Он ударил меня! – тут же завизжала Жень и бросилась к Джареду, прижавшись к его груди и всхлипывая. – Я спросила, почему он ушел с ужина, а он накричал и…и… - девушка зашлась в фальшивых рыданиях, размазывая слезы по лицу. Дженсен брезгливо поморщился. Оправдываться он считал ниже своего достоинства. - Жень, недавно ты сказала мне, что у вас с Дженсеном конфликт, что он постоянно тебя обижает и вдвоем вы в замке не уживетесь, - спокойно сказал Джаред, мягко отстраняя от себя девушку. – Я думаю, ты права. В Дженсена словно плеснули ледяной водой. - Господин, нет! Умоляю! Я больше не нарушу правила, пожалуйста! – затараторил он, прижав руки к животу и чувствуя, как из глаз начинают капать слезы. Дженсен прекрасно понимал, что у него из замка два пути: к другому хозяину и в объятья зимы. И там, и там его и ребенка ожидала гибель. Джаред посмотрел на него, нахмурился и продолжил. - Вдвоем вы не уживетесь, тем более после того, что я слышал, - он вновь коротко взглянул на заплаканного Дженсена, - Мне отрадно было слышать, о твоих дальнейших планах на меня, когда между нами не было ничего кроме твоих фантазий. Еще меня порадовала часть о моем ублюдке… Завтра утром тебя не должно быть в замке. Возвращайся к отцу в деревню и больше никогда не смей показываться мне на глаза. Дженсен не помнил, как вопила и билась в истерике Жень, на него словно тяжелое одеяло опустилось напряжение последних недель, смешанное с диким облегчением, а потом навалилась темнота… В себя Дженсен пришел от тихих звуков песни. Впервые ему было тепло и спокойно. Он открыл глаза и с удивлением понял, что лежит на кровати в спальне Джареда, закутанный в одеяло и прижатый к Князю, который поет глупую детскую песенку. Дженсен закрыл глаза, наслаждаясь покоем, и тут же уснул.