Тройной Ключ

А иногда я могу прийти к тебе и сделать тебе больно, Я могу легко довести тебя до слёз, Я могу послать тебя ко всем чертям, ведь я тебя знаю. Sunrise Avenue «Forever Yours»

Антон мерил шагами кабинет Гесера. Прошло полчаса после звонка, а Завулона так и не было. «Подготовишься тут, как же! Он думает раз я не Гесер, то есть не „настоящий“ глава Ночного Дозора, то можно приходить, когда душа пожелает? Вот если бы эта душа еще и была у него! Судя по тому, что после случившегося, он не выдавил из себя ни слова извинений или сожалений, а продолжал вести себя в своей обычной ехидно-издевательской манере, то слухи о существовании у него души сильно преувеличены». Так, накручивая себя, он оказался почти на грани, когда внезапно замер от пришедшей в голову мысли —тот делает это специально, он играет им, как мальчишкой, а Антон попался. Он пользуется его растрёпанными чувствами, чтобы нарочно запутать, вывести из себя, а когда тот сорвется — использует это против Городецкого. Ему ведь не привыкать пускать любовников в расход. «Но я — не Алиса. Я Высший Светлый маг — зубы обломаешь. Так что нужно собраться. Нельзя идти на поводу у этого спесивого, холоднокровного ублюдка», — подумал Антон. Он сел за стол, и глубоко вдохнул — выдохнул. И тут же почувствовал, как кто-то легонько продавливает щиты. «Надо же, какой тактичный! Припозднился ты слегка с вежливостью» — язвительно подумал Антон. В углу кабинета расползалась черная клякса темного портала. Из него шагнул глава Дневного Дозора. — Добро пожаловать, вы как раз вовремя, — едко сказал Антон. — Соскучился? — лениво ответил Завулон, рассматривая исполняющего обязанности главы Ночного Дозора, откинувшегося в кожаном, вертящимся кресле. Он отметил про себя то, как ладно смотрится на Антоне льдисто-голубая рубашка, расстёгнутая ровно на две верхних пуговицы, она оставляла достаточно простора для воображения тем, разумеется, кто его имел. Так же идеально «сидел» темно-синий пиджак в тонкую, едва заметную голубую полоску. В ответ на его взгляд Антон с холодным вызовом посмотрел на него. Артур прошел вперед и сел на стул, ближайший к столу начальника Ночного Дозора. Антон напрягся при его приближении, но продолжал спокойно взирать на Завулона. — А тебе идет… кресло Главы. Смотри сильно не привыкни, а то тяжело будет, когда Гесер вернется из теплых краев. Хотя ты здесь смотришься лучше — толстоват Пресветлый стал, нужно менять либо кресло, либо Главу, — хихикнул Завулон. — Можешь не переживать обо мне. Возвращение на прежнюю должность не ранит мое сердце — я вполне доволен быть аналитиком и начальником кадрового отдела, — насмешливо ответил Антон. — Нет в тебе честолюбия совсем, — со вздохом сказал Завулон, а потом добавил совсем другим тоном, пристально взглянув в глаза Городецкому: — Я не могу не переживать, Антош. Такой резкий переход от юродства до пронзительности, сбивал с толку Антона. — Вежливые расшаркивания окончены. Перейдем к делу, Завулон. Итак, что ты хочешь? — отчеканил он. — Тебя, — коротко ответил тот. Антон опешил. — Вот как? А по телефону ты говорил иное, — сощурившись произнес Городецкий. — Учись правильно формулировать вопросы, Антон, — спокойно сказал Завулон. — Ты спросил, что я хочу, и я честно тебе ответил. Если тебя интересует, какие цели, или претензии у Дневного дозора — это другой разговор. «Он нарочно выводит меня. Спокойно» — успокаивал себя Антон. — Это все лирика. Твои цели, и цели твоего Дозора — одно и тоже. — Ошибаешься, — вкрадчиво сказал Завулон. — Это совсем разные вещи. Антон чувствовал себя мышью, которой лениво играет кот. Это ощущение ему очень не нравилось. — Завулон, давай прекратим эти игры. Каких уступок ты хочешь за вмешательство третьего уровня? Два воздействия четвертого уровня тебя устроит? «Надо же, а у „светлячка“ неслабая хватка», — с восхищением подумал Артур. — Мелко как-то это, Антон Сергеевич, не находите? Милая девчушка несовершеннолетнего парня едва не угробила, а ты мне о четвертом уровне толкуешь… Это же почти бытовая магия. Антон иронично поднял брови. — С каких это пор тебя стали так волновать люди? Кроме того, мальчику оставалось недолго — лейкоз уже почти убил его. А теперь он жив и здоров — это информация тебе, чтобы ночью мог спокойно спать и не тревожиться за «несовершеннолетнего парня». — Я вообще редко о ком тревожусь. Хотя в последнее время, только за одного парня, — тихо закончил он, снова ломая канву разговора. Антон молча смотрел на Завулона. — Антон я… Я не знаю, что мне сказать и как себя вести. Я чувствую вину, а я не привык к этому… — сбивчиво начал он. — Конечно не привык. Неприятная вещь — совесть, правда? У Темных она словно фантом, — ядовито перебил Антон. — Антон! Я знаю что виноват, и мне жаль, что я… обидел тебя, оскорбил и этим причинил боль. Поверь, кто бы что ни говорил, это несвойственно мне, и ты лучше других об этом знаешь. Городецкий продолжал смотреть на Артура с каменным выражением лица. Нервы Завулона сдали. Он резко встал. — Антон, ты просто подумай! Все началось после твоего возвращения из Праги! Ты изменился, и продолжаешь меняться до сих пор, соответственно и я, ведь мы с тобой как-никак связаны! Что там произошло?! Скажи мне, я имею право знать! — О, так теперь ты хочешь сказать, что это я виноват, что ты изнасиловал меня?! — возмущенно рявкнул Антон, — «Как-никак связаны» легко можно изменить к положению «никак»! И проблемы не станет! В глазах Завулона зажегся огонь. — Что-то произошло в Праге — ты и твоя дочка наверняка что-то сотворили, и ты мне скажешь, что именно! Завулон резко бросился к Антону. Тот отшатнулся и скользнул в Сумрак. Завулон рванул за ним. Антон рефлекторно метнул в него файербол. Лишь в последнюю долю секунды Всетемнейший успел выставить щит — руки сработали быстрее мысли. Оба ошарашено смотрели друг на друга. В кабинет ворвались сотрудники Ночного Дозора в полной боевой готовности. — Антон! Антон Сергеевич! Что происходит?.. Дозорные испуганно и удивленно смотрели на замершую пару. В руке у Городецкого затухал еще один файербол, Завулон продолжал держать щит. — Все в порядке, можете возвращаться к работе, — медленно сказал Антон. — Мы с главой Дневного Дозора просто… разошлись во мнениях по одному вопросу. Дозорные с подозрением смотрели на этого самого главу и не спешили расходится. — Все в порядке, я справлюсь, — твердо повторил Городецкий. Подчиненные с неохотой разошлись. — Ты метнул в меня файербол? — не в силах осознать произошедшее спросил Завулон. — Если ты еще раз позволишь себе подобную выходку, то узнаешь на собственной шкуре о том, какое количество Силы содержится в кабинете Гесера — в каждой побрякушке-артефакте, и как умело я могу ею воспользоваться. Вот только после этого, боюсь, у Дневного Дозора будет новый глава, — чеканя каждое слово произнес Антон. — А теперь, думаю, наша встреча окончена. Или ты соглашаешься на два вмешательства четвертого уровня, или не получаешь ничего. Если есть возражения — засыпай Инквизицию протестами. Прощай, Завулон, — холодно закончил Городецкий и вышел из Сумрака. Завулон последовал за ним. — Антон, я надеюсь ты передумаешь, когда успокоишься. С тобой что-то произошло, и это сильно повлияло на меня. И я землю переверну под этой чертовой Прагой, но узнаю, что именно. Думаю, это и в твоих интересах — ведь мы едва не убили друг друга, прожив вместе десять лет. Задумайся. Он открыл портал и ушел. Антон рухнул в кресло. Его трясло. Он вспомнил растушёванное пятно, которое внезапно проявилось на рисунке дочери. И бешеную, животную ненависть любовника после этого. «Пора связаться с Хеной» — подумал про себя Антон.