Сталь и кислота

Sia – Breathe Me Ben Cocks – So Cold

От жесткой веревки у нее начинали саднить руки. Ноги и шея занемели от долгого сидячего положения, но она ничего не могла сделать. Мелкий засранец связал ее, и пока она сидела на стуле в гостиной Сальваторе, глядя на него чуть приподняв брови, он крушил все, что попадалось. Схватил какую-то вазу с полки и швырнул ее о стену. Она тут же разлетелась вдребезги, осыпая их дождем осколков. Бонни зажмурилась, отворачиваясь и пряча лицо. Его ярость уже не так пугала ее, а когда вспоминала, что он теперь не сможет причинить ей боль, плечи сами собой распрямлялись. Теперь он не сможет так просто изувечить ее. - Ты. Чертова. Идиотка! - заорал он ей в лицо, как только вазы и другие бьющиеся предметы в комнате закончились. Бонни даже не моргнула, стоически выдерживая его взгляд, полный ненависти. Теперь-то они на одном уровне. - Гребанная дура! - одним резким движением он смел все, что было на столе, включая этот дурацкий, теперь уже никчемный асцендент. - Развяжи меня. Он замер, всего на мгновение, но даже не обернулся к ней, и в следующую секунду уже продолжил кидаться стульями и всем, что попадалось ему под руку. Бонни наклонила голову, сжимая зубы и пытаясь дотянуться ногой до перочинного ножика, упавшего со стола на пол по вине вспышек гнева Кая. Ноги занемели, и сейчас она почти не чувствовала их. Как и рук. Как и всего тела. Она мысленно пожалела, что отказалась от своей магии. Сейчас она бы была кстати. Закусив губу от напряжения, она снова потянулась за ножиком, а когда он почти оказался под ее ботинком, Кай вдруг обернулся. Он словно ждал, когда она будет в шаге от спасения. В несколько прыжков он преодолел расстояние, разделяющее их, подхватил нож с пола и швырнул его в сторону. - Будешь сидеть так столько, сколько я посчитаю нужным, - прорычал он, наклоняясь к ее лицу, хватая ее за подбородок и с силой сжимая его. - Можешь не стараться, - выпалила она. - Магии у меня больше нет. В его глазах вспыхнуло что-то безумное, а в следующее мгновение он схватил спинку стула, на котором она сидела, и наклонил ее к камину. - Тогда ты бесполезна, не так ли? Может мне сжечь твою башку? Или оставить пару ожогов на твоем личике? Или может быть переломать тебе руки и ноги? А, Бонни? Она отвела взгляд, пытаясь зацепиться им за какую-то другую точку. Он ничего ей не сделает. Он не может. Он не сделает. Не посмеет. - Не провоцируй меня, - прошипел он, вглядываясь в ее лицо и стискивая зубы. - Это плохо заканчивается знаешь ли? Неужели ты забыла, чем завершилась история моей семьи? - Неужели ты думаешь, что сможешь напугать меня? - в тон ему выплюнула она, резко поворачивая голову и сверкая глазами. - Кто ты такой? Детоубийца? Психопат? Или ты просто не знаешь, что тебе делать со своей жизнью?! Так? Он вдруг вернул стул в исходное положение, развязал ее руки и, схватив за шею, рывком поднял со стула. Она вскинула голову. Пусть делает, что хочет. Ей нечего бояться и нечего терять. - Может, тебе стоит стать моим психологом? - Ты хотел сказать - психиатром? Потому что одного лишь психолога тут явно не хватит. - Ты чертова идиотка, если думаешь, что я не смогу выбраться отсюда. Да я выпотрошу тебе все кишки ради этого. Здесь больше нет никого, чтобы защитить тебя. Бонни медленно моргнула, стараясь скрыть, как больно ударили ее эти слова. Она ведь так отчаянно ждала, что хоть кто-то из ее друзей вернется и вытащит ее отсюда. Но шли дни, и никто даже не пытался спасти ее. А Кай, он знал, куда бить. И видимо, одного удара ему было мало. - Думаешь он вернется за тобой? - он хохотнул, криво ухмыляясь. - Решила, что он - твой друг? Или тебя здесь больше просто некому трахать? Хлопок. У него даже в ушах зазвенело. Никто не бил его уже почти двадцать лет. Да и до этого, кроме отца, никто не осмеливался. Никто и никогда. Щека постепенно загоралась огнем, и вместе с ней где-то внутри вскипала ярость. Он даже не сразу понял, что произошло. Слова сами сорвались с языка, а потом она... Ударила его? Дышать вдруг стало трудно, потому что та самая ярость сдавила горло стальным кулаком и перекрыла подачу воздуха. Какая-то недоделанная ведьма ударила его?! - Ты просто урод! Не смей смешивать с дерьмом, что у тебя внутри, моих друзей! - закричала она, и это словно стало вторым ударом. Она еще ни разу не кричала при нем. - Не смей так говорить о моих друзьях! - прошипела она, делая шаг вперед, и ярость в ее глазах и голосе обескуражила его. - Иначе в этом мире станет на одного психопата меньше! У него даже дыхание перехватило от злости. Мало того, что эта паршивка лишила их единственного шанса на возвращение домой, так она еще и смеет возникать?! Дальше все происходило так быстро, что казалось - это все нереально. Он снова хватает ее за горло и сжимает его так, что она хрипит, хватается ладонями за его руки, пытаясь высвободиться. А ему словно крышу сносит. С силой припечатывает ее к стене, и она ударяется затылком о резные деревянные узоры на ней. Морщится от боли, но не издает ни звука. Словно ей все равно. Как будто ей плевать, что он прямо сейчас прикончит ее к чертям собачьим. Как будто она не боялась смерти. И от этого ему становится как-то гадко и так противно от себя самого, что захотелось сдохнуть. Вот, прямо здесь, на этом самом месте. Ведь, несмотря на желание умереть, он жутко боялся смерти. До такой степени, что убил своих ни в чем неповинных младших братьев и сестер. До такой степени, что пырнул свою сестру-близнеца ножом в живот. До такой степени, что заставил всех ненавидеть себя... Вот как он боялся смерти. И теперь, когда эта чертова ведьма, такая смелая, такая правильная и верная не только друзьям - самой себе! - смотрит на него своими идиотскими карими глазами, с зеленоватыми вкраплениями, его почти тошнит. Не от нее. От себя. В последний раз он ощущал себя так жалко, когда попался в ловушку Джо, и отец запер его здесь. Но тогда это скорее была жалость к самому себе. Сейчас же, это было что-то другое. И он никак не мог понять, что именно. Рука, сжимающая ее горло, задрожала от напряжения. Бонни впилась в нее ногтями и хрипло выдохнула: - От...пусти, - она вжалась затылком в стену, ощущая, как резьба впивается ей в кожу. - Если ты... - голос его срывается от злости, ненависти, жалости и отвращения. Всего сразу, черт возьми. Всего сразу! - Если ты, еще хоть раз, позволишь себе что-нибудь подобное... клянусь, я оторву тебе руки. Хватка чуть ослабевает, и Беннетт отталкивает его со всей оставшейся силой. Касается дрожащей рукой шеи и ненавидяще смотрит на него. - Не смей меня трогать, - голос ее звенит от злобы, или от страха - ему не совсем понятно. - Не смей. Меня. Трогать. Она пятится назад, сжимая и разжимая кулаки. Где-то в глубине души она готова заскулить от страха, обхватить руками голову и разрыдаться в голос. Она так устала. Господи, как она устала. Устала бороться за всех и каждого, получать тумаки за всех и каждого, и терпеть, терпеть, терпеть... На мгновение, ей захотелось стать им. Кричать, выплескивая весь свой негатив и гнев, да делать все, что угодно. Только не молчать. Только не держать все в себе. Самопожертвование. В голове всплыли слова Грэмс: "Ты заботишься обо всех, моя дорогая. Но кто заботится о тебе?" Бонни всегда отмахивалась от этого вопроса, считая его глупым. Ну как можно спрашивать о таком, когда речь идет о жизни друзей?! Как можно ставить свою жизнь выше других? Да еще и тех, кто дорог тебе больше всего на свете. Она подняла глаза на Кая. Он больше не сверлил ее взглядом, наоборот, опустил глаза, глядя куда-то мимо нее. Он словно задумался о чем-то, и злоба исчезла с его лица. Ей вдруг захотелось, чтобы он посмотрел на нее так. Без злобы. Что?! Она замотала головой, отгоняя эти мысли, пугавшие ее и обжигавшие все внутри, как огнем. Видимо, заметив движение с ее стороны, он тут же вскинул голову. Уголки его губ чуть приподнялись, как если бы он хотел усмехнуться, но сразу же опустились. - Какого хрена тебе смешно? - рыкнул он, и она даже опешила. Неужели, она улыбалась? Быть такого не может. В его лице что-то изменилось. Она сразу заметила это, сделала шаг назад, выставляя перед собой руку, которая тут же уперлась в его грудь, удерживая его на расстоянии. - Думаешь, ты смелая? - язвительно бросает он, глядя на нее сверху вниз. Чуть опустив длинные ресницы так, что она едва могла видеть его блестящие, в свете огня, голубые глаза. Она замерла, глядя на него, а он вдруг понял. Она смотрит на него. На него. Не куда-то в сторону, не мимо, не сквозь него. - Да. Нет. Выдыхает, молясь, чтобы он не услышал дрожь в ее голосе. Но он все слышит. Делает шаг вперед, и ее рука почти силой удерживает его. Ногти впиваются в ткань майки, пальцы судорожно скользят по ней. Бонни почти паникует, а он лишь склоняется над ней. - Ты боишься меня, Бонни. - Нет. Очень. - Боишься. Иначе не вела бы себя, как загнанный кролик. Он цепляется взглядом за ее лицо так, что у нее пересыхает в горле. И что-то предательски сжимается в груди. Она хочет отвести взгляд и не может. У Кая красивые глаза. Особенно когда в них нет злости. Его лицо застывает в сантиметре от нее, она не может даже шевельнуться под его пристальным взглядом. Что он ищет в ее глазах, в ее лице? Что это? Взгляд его непроизвольно скользит к ее плотно сжатым губам. Она специально это сделала. Чтобы он не видел, как они дрожат. Да что же это такое, черт возьми?.. По его лицу пробежала тень, и она поняла - она просто обязана это остановить. Это безумие. Это невозможно. Это неправильно! Кай замер, и она с ужасом ощутила его мятное дыхание. Страх захлестнул ее, паника достигла своего апогея. - Прек...рати. И все исчезло. Сразу же, в один миг. Странное выражение его лица испарилось, он даже побледнел и вдруг отшатнулся от нее. Покачал головой. Запустил руки в темные короткие волосы и поднял на нее отчаянный взгляд. В его глазах плескался страх. Впервые Бонни увидела это. Он никогда не показывал ничего подобного. И от этого ей тоже стало очень страшно. И когда он заговорил, голос его звучал хрипло, ломко, словно он пытался скрыть дрожь, как делала она сама. - Как ты сказала? Мы застряли здесь навсегда? Так вот, я тебе устрою вечность страданий. И прежде чем она успела хоть что-то возразить, он рванул в сторону двери, давя ногами осколки разбитых ваз и статуэток.