Типичное фэнтези

Сказать, что я был удивлен реакцией Эрруки – ничего не сказать. Так что первое время я смотрел на него, пока не понял, что меня, собственно, целуют. Вот тогда-то я и взял бразды правления в свои руки. Прижимаясь всем телом к тирану, я наслаждался той близостью, что он мне дарил, и сердце продолжало стучать, а его эхо отдавалось в ушах, но это не был страх, как прежде, это была эйфория. Такие манящие и сладкие губы Эрруки целовали меня, а я отдавался этому чувству полностью, иногда руководя процессом, покусывая, облизывая его уста. Провел языком по небу, и Эрруки гулко застонал, отчего у меня все внутри перевернулось, захотелось прижать его к стене и целовать безустанно, вечно. В голове была только одна мысль: «мой, только мой». И я осуществлял ее полностью. Положив руки ему на плечи, я тянулся сам к его устам, желая властвовать и повелевать Эрруки. Прежде чем оттолкнуть его, услышав чьи-то шаги, я игриво прикусил его нижнюю губу. Взгляд его светлых глаз был мутным, и у меня появилось безудержное желание продолжить, довести этого тирана до исступления, чтобы он стонал от удовольствия. Я сошел с ума… - Кхем-кхем, - привлек наше общее внимание Вентер, который, видимо, как раз и шел сюда, проверить все ли в порядке со мной. – Вам лучше где-нибудь уединиться, а не так… Только сейчас я понял, что парень был красный как рак. Неужто он успел увидеть? Я схватил Залмадора за руку и теперь уже я его тащил куда подальше от заинтересованных взглядов. Почему-то я выбрал сад, может из-за воспоминаний детства… Как назло атмосфера интимности пропала. Будто кто-то передвинул полюс мыслей Эрруки. Я чувствовал, что он не хочет разговаривать о том, что произошло с нами минуту назад. - Помнишь, ты здесь бегал, когда тебе всего пять или шесть лет? – усмехнулся я, идя вперед, но чувствуя на себе взгляд Эрруки. - Просто скажи, где Женетива, и мы забудем обо всём, - проговорил он твердо, но тихо. Мне показалось, или у него были неуверенные нотки в голосе? - Эх, Эрруки, - вздохнул я обреченно и повернулся к такому далекому и близкому тирану соседнего королевства, - у меня есть для тебя две новости: хорошая и плохая. С какой начать? - С любой, - рявкнул он, видимо собравшись и вновь став незыблемой стеной передо мной и Эрруки, тем самым ребенком, который стал правителем страны, как и я… - Ну, для начала, ты можешь встретиться с Женетивой, - сказал я и сделал паузу. – Это была хорошая новость, а плохая: Женетива – это я. Вот теперь я открыл истину перед Залмадором. Я смотрел на него и думал, к чему такая искренность с моей стороны приведет? Сделает ли он так, как говорил мне недавно? - К чему все эти глупости?! Постой, ты шутишь, да? Это только шутка? - в голосе Эрруки слышались истерические нотки, хоть он и пытался перевести всё в шутку. - Не смешно, Элиан! Примерно этого праведного гнева я и ожидал. - Это правда, Эрруки. Мои родители боялись, что из-за пророчества на меня начнется охота и прикрыли мое рождение тем, что будто бы я – девочка. Потом пророчество видоизменилось, и уже был не важен пол ребенка Фенрилда, моего отца, - говорил я, отходя на небольшое расстояние от Эрруки. – Тогда-то они и решили отправить меня жить в деревню, где я рос в обществе любящей служанки и своих друзей. Я забыл о том, кем был до пяти лет, и недавно вспомнил… - А ведь я готов был забыть Женетиву. Хотел быть с тобой, – перебил меня Эрруки, а в следующую секунду в его руках возник кинжал. - Почему же все предают меня? Врут мне? Почему я каждый раз верю?.. Я убью тебя и на одного предателя станет меньше, - Эрруки поднял кинжал... Ну, что ж, я что-то такое предполагал. Надеюсь, на том свете мы встретимся… Но вместо того, чтобы кинуть его в меня, он бросил его ко мне под ноги и, развернувшись, кинулся прочь. Уже скрываясь из поля моей видимости, он крикнул: - Я ненавижу тебя! Несколько минут я в шоке смотрел на красивый кинжал ручной работы, после чего поднял его, и рассмеялся. Заливисто так, почти переходя в истерику, но лишь почти… Сад наполнился моим смехом, и птицы, что сидели на ветках деревьев, взмыли вверх, гонимые моим голосом, полным обиды и злобы. Сейчас я чувствовал себя брошенным, хотя, самое странное, плакать не хотел. Лишь смех, странный и неестественный заполнял мою душу. Тихой поступью ко мне приближалась тьма…