Ох уж этот девятнадцатый век...

— Как думаешь, эта рухлядь выдержит будущую зиму? Вы можете сказать, что задавать подобные вопросы после покупки поместья, — это, как минимум, странно, и будете правы, но что поделать, если мистер Дональд Уэй уже всё решил. На заявление о скором переезде его сыновья могли лишь обмениваться сочувственными взглядами да незаметно пожимать плечами. И вот сейчас они уже два часа тщетно пытаются залатать большую дыру в крыше их старого и разваливающегося «нового» дома. — Сомневаюсь. Зачем вообще было покупать такое старьё? — ворчит Майки, выхватывая молоток из рук брата. — Дай-ка я, косорукий. — Кто это из нас косорукий?— фыркнул старший, смешно морщась от попавшей в нос пыли. — Ты-ты, только и умеешь, что своими кисточками орудовать, — в руках хилого на вид младшего брата работа пошла куда быстрее. Действительно, Джерард был совершенно не подготовлен к физическому труду и ремонтным работам, поэтому он больше всех страдал от навязчивой идеи своего отца привести это место в божеский вид. — Ну и ладно, тогда я полностью отдаю дело в твои руки, дорогой братец, — юноша недовольно плюхнулся на скрипучий пол, поднимая слой вековой пыли. — Не пыли, и от твоего таланта тоже польза есть, — на это заявление темноволосый удивлённо обернулся. В семье Уэев услышать похвалу практически невозможно, а тут, да ещё и от брата. — Ещё месяц порисуешь, и мы сможем закрыть все дыры в обоях твоими картинками, — усмехнулся Майкл. От этой шутки Джерард лишь сильнее скрестил руки: да, на похвалу не стоило и надеяться. Конечно, кто заметит творческую натуру, когда от человека требуют силы и выносливости? В роду Уэев из покон веков рождались только смуглые и жилистые рабочие: земледельцы и кузнецы, швеи и плотники. Зеленоглазый и бледный Джерард сильно отличался от предков. Белая ворона. Даже на семейных фотографиях черноволосый худощавый мальчик с вымученной улыбкой на лице резко контрастировал с загорелыми и улыбающимися во все тридцать два родственниками. С детства у него все валилось из рук, всякая работа заканчивалась полным провалом, а нередко и травмой. Его отлучили от работы в кузнице после того, как он, испугавшись грохота молота, уронил раскалённые железные листы и чуть не поджёг бороду двухметрового деревенского кузнеца. Во время весенней пашни он подвернул ногу. Когда же его попытались обучить женскому ремеслу, и мать дала ему в руки иглу... Ох, это была плохая идея. Майки до сих пор со смехом вспоминает тот случай. — Вот и готово, нужно было сразу у тебя молоток отнять, — довольно заявил светловолосый шутник, вытирая ржавые пятна со своих рук. — Зачем вообще было меня звать, если ты всё мог сделать сам?! — А, то есть, если у тебя руки из одного места растут, я должен работать в одиночку?! Перепалка продолжалась бы ещё долго, если бы не властный бас отца, грохотом докатившийся до тесного чердака. — Слышал? Это ты виноват, сейчас он нас опять отчитывать будет, — прошипел Майки. — Язвить меньше нужно было, тогда я, может быть, и сдержался бы, — недовольно пробурчал Джерард. Мигом пролетев два этажа, братья оказались в небольшой гостиной, сплошь заставленной различными посевными инструментами, кормами для редких пород свиней и удобрениями с резким запахом навоза. — О! Вот вы где! — воскликнул отец, поправляя свои комичные рыжие усы. Почему усы были рыжими, никто объяснить не мог, но у всех Уэев со временем такие появлялись, кроме, разве что, женщин (хотя, кто знает, вдруг они их сбривали?) и Джерарда, у которого в его семнадцать лет борода вообще отказывалась расти. — У меня для вас новость. Ма-а-ать, можно тебя на минутку? — женщина, до этого незаметно вязавшая у окна, беззвучно подошла к мужу. — Так, раз уж мы все в сборе, я объявляю. — Дональд, не тяни, — негромко вставила мать. — Ну да, кхм... В общем, Джерард, ты переходишь в такой возраст, когда всем нам хочется сделать что-нибудь необдуманное, что-то поменять, найти себя, а может, обрести родственную душу... — Дональд, — напомнила миссис Уэй. — Да-да, милая, я почти всё. Джерард, уже многие юноши проходили через подобное, ты не первый и не последний, как говорится, хах. Так вот, мы думаем, что ты уже достаточно самостоятельный молодой человек... Миссис Уэй положила свою изящную ручку на плечо мужа. — Чтобы ты жил сам, устраивал своё гнёздышко... — Ты выходишь замуж, милый! — со слезами на глазах прошептала мать. — Да, мамка права, сынок, я горжусь тобой! — отец встал и сильно прижал ошеломлённого Джерарда к своей груди. — Ну па-а... — послышалось откуда-то из глубины отцовского халата. Майки гаденько хихикал. — Во-первых, вы хотели сказать «женишься»... «Но я спишу эту ошибку на маленький словарный запас и общую неграмотность», — подумал юноша. — Во-вторых, я ещё не готов к таким ответственным решениям, что свяжут меня нелепыми клятвами до конца моих дней. Ну и в-третьих, я ещё не встретил той единственной, с которой хотел бы, — монолог и без того смущённого юноши прервал громкий смех отца и остальных домочадцев, — разделить свою жизнь, — пробубнил себе под нос Джерард. — Ой, да не волнуйся ты так, — запричитала мать. — Всё будет нормально, полюбишь по ходу дела. Станет он «твоим единственным», куда он денется, окаянный! Да и ты ему понравишься, кому может не приглянуться такая душка-плюшка-симпампушка, м? — все эти сюсюканья сопровождались довольно болезненным тисканьем щёк. Джерард поморщился и сделал пару шагов назад, тут же застревая в зубьях плуга и падая в кучу мешков со зловонными ускорителями роста. — Что? «Ему»? Что значит «ему»?!— спросил он, отчаянно хватаясь за края пакетов. Впрочем, это лишь ухудшало положение, и его всё равно продолжало медленно затягивать на дно кучи. — Милый, мы что, забыли ему сказать? — Ох да, Джер, тут такое дело, не всё гладко... Вот взгляни, — отец протянул небольшое письмо в розовом конверте, содержание которого зеленоглазый юноша воспринял примерно так: Бла-бла-бла-бла-бла. И бла-бла, с надлежащим бла-бла-бла, просим руки вашей дочери. Мrs.&Mr. Iero Чуть дрожащими руками Джерард положил бумагу на груду мешков, отчаянно барахтаясь и не оставляя попыток самостоятельно выбраться, пока младший не вынул его оттуда, как глупенького котёнка. — Я н-не понимаю. У нас же есть только я и Майки, — он обернулся к брату в поиске поддержки, но тот лишь привычно пожал плечами, мол «а я-то тут причём? Сам влип». — Неужели это значит, что вы собираетесь... — Не беспокойся, тебе подойдёт моё свадебное платье. А сегодня вечером на ужин у господ Айеро ты можешь надеть что-нибудь из моего гардероба, — миссис Уэй сделала шаг вперёд, заставляя Джерарда снова споткнуться на ровном месте. — Я как раз припоминаю одно платье, твой отец подарил мне его на прошлую годовщину, — продолжала она, ощупывая талию сына. — Тебе точно подойдёт. — Но я не собираюсь, — заикнулся было Джерард, как отец перебил его. — Ты уже давно не маленький мальчик и сам вправе решать, как поступить, но прежде чем отказываться, послушай меня. Вас двое, ты и твой брат, вы растёте с каждым годом, едите всё больше, а наши урожаи не увеличиваются. Покупка нового дома подорвала семейный бюджет, нужны деньги на ремонт. Да мы ещё и лишились всего свиного потомства в этом году. А этот жених из знатного рода, он богат. Сразу после твоей свадьбы ты будешь окружён роскошью. У нас появятся деньги, дела пойдут в гору. Другого такого шанса у тебя не будет, пойми. Если только ты не рассчитываешь, что к нам каждый же день будут свататься аристократы, — расхохотался Дональд. — Но почему я?! Майки больше похож на девушку! — Нет! — запротестовал брат. — Я вам ещё не говорил, но у меня начали расти рыжие усы, вот тут, видишь? — Майкл быстро ткнул куда-то в область своего носа. — Да вот здесь, придурок, не туда смотришь, над правой половиной верхней губы, видишь? Мне нельзя замуж, никак, — заключил мелкий, отталкивая Джерарда, пытавшегося вырвать злополучный рыжий волосок. — Правда? Дай посмотреть?! — воскликнул отец, протаскивая сына к окну через лабиринт хозяйственной утвари. — Эгей, мать, иди сюда! Я знал, что ты мой любимый усатый сын! Тяжело вздохнув, темноволосый юноша отправился в свою комнату. Это знаменательное усатое событие родственники будут праздновать ещё пару часов, пока не придёт время кормить овец.