Наши идолы лгут

У Лавеллан пружинистая походка лесного зверька, раскосый взгляд исподлобья и острое ухо торчит из светлой прически, слегка краснеющее от любых слов. Она проваливается в снег по колени и Кассандре неясно, как она еще умудряется спокойно держать лук в таких условиях. Эльфийка не вызывает у Искательницы неприязни, скорей недоумение. Потому что, стоя у командной , в светлых глазах есть лишь одно желание: вот бы убежать, хоть в угол – забиться дальше от непонятной ответственности. У Лавеллан кожа трескается на руке с меткой после тяжкого дня, навязчивая привычка разуться и гулять по церкви босиком, а еще мелко-мелко дрожащие уши, когда она читает послание от клана. Она смущенно улыбается Варрику и слушает его небылицы с не меньшим интересом, чем Соласа. Разве что с последним случаются и разговоры на элвен. Вот только людей, не то что сторонится… Часть жителей Убежища и не признают в ней Вестницу поначалу, да и потом. Ссутулившаяся худая остроухая? Чушь! Да и Эллана подливает масла в огонь, бормоча отрывисто и избегая разговоров. В открытую для ударов спину летят неодобрительные взгляды. Кто-то перешептывается, а кто-то, вдруг пожалев долийку, все норовит ее покормить. А потом случается, что припасы кончаются. Заносит вьюгою пути в город, а эльфийский корень для припарок нескольким раненым разведчикам заканчивается. У Лавеллан мерзко-вымокший плащ, залегшие тени под глазами и ноющие руки. Она прячет взгляд, как нашкодивший ребенок, когда Кассандра чуть ли не кричит на нее – ушла на целый день и не сообщила! Ветер крепчает и бьется об стекла. Только после, когда все улеглось, Искательница замечает свежие перевязки у раненых и крохотных немногочисленных детишек Убежища, сытых и довольных. И думает, что поступки порой действительно важней.