Наши идолы лгут

- Инквизитор Лавеллан! Ваше лицо… - А? Прости, выгляжу, наверное, ужасно… - Нет-нет, я просто… Жозефина кусает медовые губы и старается унять внезапную дрожь рук. С пера капают чернила и некрасиво расползаются кляксой по дорогому столу. Эллана силится улыбаться, но ее губы трескаются. Заместо этого аккуратно вытирает черное пятно. Каллен удивленно смотрит, как алые борозды на щеках портят гладкое лицо. Он не знает, как успокаивать, но, неловко запинаясь, предлагает отвлечься от важных дел. Прячет за широкую спину отчеты и все новые запросы о помощи. Что-то давно остывшее в сердце распаляется с новой силой – и то была ярость на того, кто сделал это с его Инквизитором. Она первая просит рассказать, где тогда он нарвал цветов. И, плетя венок для Коула, она становится чуть более радостной. Отчего тогда ему все еще больно? Лелиана молчит, глазами-щелочками сверля лицо Лавеллан. Та выдерживает взгляд, и продолжает переводить найденные записи на элвен, которые неделей назад бы даже не разглядела. Лелиана знает больше, чем остальные советники – хранительница тайн – и показывает эльфийке иной путь с башни, нежели через библиотеку и комнату фресок. Кассандра смотрит хмуро, спрашивает прямо. И не подумаешь, что тонкая эльфийка-охотница и страстно верующая воительница смогут так подружиться, но вот они здесь. Эллане жжет лицо от внезапного стыда, она даже просит эту дурацкую книжку Варрика, лишь бы не говорить, лишь бы не признаться. Потом, на вылазках, Кассандра закроет ее собою, принимая удары, когда Инквизитор выронит из ослабевших рук свой верный лук. Железный Бык смотрит растерянно, ощущает свой язык большим и неповоротливым для нужных слов. Молча и бережно подхватывает – он бы мог обхватить ее всю одной рукой – и ведет к Сере. Пусть девочки сами разберутся. Пить и веселиться ему почему-то не хочется. Сера хлопочет, матерится, носится по своей каморке в поисках стрел, где собрала, если не все, то многие не нужные никому безделушки. Она как сорока – думает Лавеллан, а потом малодушно тянется к подруге и обнимает ту, словно та ей старшая сестра. Никто не обнимал так Серу. Городская эльфийка знает одну истину – чтобы успокоиться, нам, девушкам, просто необходимы сладости. Дориан приходит, приносит пару книг и чистит ей виноград. Эллана думает, что тевинтерцы из ума выжили, раз едят его только так. Варрику она не говорит, не нужно слов. Варрик вспоминает, как когда-то и Хоук смотрела так пусто, рыбьими глазами на мир. Теперь внутри Лавеллан они булькают, отвратительные склизкие твари, пришедшие на пиршество боли. Гном, видя ее, обнимающую свои плечи, измятую жизнью и с опухшими глазами, улыбается и говорит, какая она сегодня красивая. Он то же сказал Хоук, когда ту покинул Фенрис. Блэкволл отдает ей то деревянное, но драгоценней алмазов Селины, колечко, над которым эльфийка трудилась так долго. Когда та, повертев в руках, возвращает его обратно, внутри мужчины что-то рвется от осознания еще одной своей ошибки. Вивьен смотрит на Инквизитора с высоты своего балкона и думает о том, что они, как ни странно, стали немного похожи. Впрочем, ее это осознание вовсе не удручает. Она предлагает уже-не-дикарке выпить вместе чаю, но та отказывается. Эллана не замечает, когда рядом оказывается Коул. Надевает ему на шляпу белоснежный венок, а он слушает ее мысли и черпает боль ладонями. - Я могу помочь…забыть, - робко говорит он, когда она, пытаясь отвлечься музыкой, роняет звуки на пол. Лютня немилосердно бросается следом. Лавеллан отказывается. Ее обнимать хорошо, тепло и не страшно. Она вдруг говорит о том, что он похож на ее давно умершего брата, а дух сострадания вспоминает себя Коулом, когда тот сильно-сильно зажал рот своей маленькой сестры, чтобы их не услышали. Он так сильно ее любил. Когда наступает вечер, Коула продевает, как штыком, отчаянный волчий вой где-то в горах. Отсутствие валласлина было последним, что они заметили.