Наши идолы лгут

Лавеллан расслаблено прикрыл глаза, ловя отголоски чистого удовольствия, чтобы через пару секунд резко прижать уши к голове. Вытянувшийся рядом на кровати Дориан посмеялся, не утруждая себя никаким прикрытием. Этот же смех щекотал висок, как и усы, которые при соприкосновении оказались, как ни странно, мягкими. Забавляется. - Разреши, аматус, разреши, - шепчет он, ведя кончиком языка по ушной раковине, прикусывая чувствительный острый кончик. Кажется, что он все полон сил, жара для этих ленивых ласк, значащих одновременно ничего и так много. Возбужденный близостью пряных губ, эльф повернул голову навстречу и ткнулся в них поцелуем, после чего теплый и липкий запах захотел их желать большего. Бесчисленное количество раз касаясь друг друга губами, мазнув пару раз подбородок и кончик чужого носа, они целовались, и эльф хотел было оторваться, но у него самого сжимало горло от удовольствия – он бы не посмел. Он прервался, чтобы глотнуть плотного дурманящего воздуха, и на задворках сознания упрекнул себя за заколоченный потолок, о который разбивались порой звезды, будя их своим шумом, за закрытые двери на балкон, которые лизал бушующий снаружи ливень. И, пока Дориан целовал его в ямочку под затылком, вершины снежных гор дрожали от грома, сверканья молний. - Кажется, будто мы на корабле, - вырвалось у долийца, - вот-вот волны разобьют двери, разнесут тут все. Так и бывает? - За что, за что ты так со мной? – вдруг мучительно застонал Дориан, хватаясь за голову, - меня уже мутит, подлый эльф. Лавеллан моргнул, наверное, гадая, шутит тот или нет. Замер напряженным зверьком, приоткрыв влажные от поцелуев губы. Его валласлин смазался темнотой, и это нравилось Павусу, он воображал, что, ложась с ним, эльф на время сбрасывает боль, обиду своего народа. И, быть может, чуть-чуть слабеет тогда его болезненная любовь к своим богам. «Эгоистично». - Ну, пока башню Великого и Ужасного не качает, я могу быть спокойным за свой желудок, - он улыбнулся, и осознание того, что можно вот так просто лежать рядом, говорить о чепухе…грело. Рыдали горы за окном, дрожало пламя, шепча своим неведомым языком. Дориан вновь потянулся к щекочущим шею ушам. - Vhenan, у elven, у нас, даже пословица своя есть – не кусай за уши…м… - вздохнув, горячо зашептал Лавеллан, пытаясь отстраниться, но, прервав сам себя, потерся носом о смуглые пальцы. Глаза его потемнели, заблестели от едва сдерживаемого желания, но он никогда, никогда не преступал свою гордыню, чтобы просить. - Расскажешь ее попозже, - хитро прищурился Павус. Эльф почему-то вовсе не удивился, когда рука любовника от губ его перекочевала на бедра, раздвигая их, хрупкую преграду. - Душно, - севшим, скучающим голосом пробормотал Лавеллан, пряча улыбку в уголках губ. Теплая рука ласкает их, остывших от разлуки, и маг откидывается на грудь другого, полностью растворяясь в ощущениях. Ливня и плача гор они уже не слышали.