Наши идолы лгут

Солас тяжело дышал, пыль вперемешку с песком забивалась ему в глаза, за шиворот. Раздражение медленно поднималось внутри него, раздражение из-за собственной оплошности, из-за унижения, от которого хотелось забиться в угол. Его запястья натирала грубая веревка, и каждое движение отдавало неприятной болью. Наверное, и на лодыжках после этого останутся синяки, подумал он удрученно. Пить хотелось неимоверно, но чертова гордыня не позволила ему просить у фигуры, нависшей над ним. Вместо этого он, как мог, сгруппировался, и лицо его приняло выражение величайшего презрения. Обманчиво-хрупкая фигурка, нимбом вокруг головы сияло солнце, ласково провела рукой по шее подошедшего коня. - Я уже сдался. Вокруг нас – лишь пустыня, - вкрадчиво начал Солас, уповая на свои честные-честные глаза и избитый жалобный вид, - быть может, вы хотя бы ослабите путы… Никто не придет за ним – ясное дело. Он всегда был тем, кто работает в одиночку, и знает, что ждет таких гордецов. Гнедой потянулся к широкополой шляпе ковбоя губами, но молодая женщина стянула ее первой. Светлые, золоченые на солнце, как потерянное для Соласа золото на его долю, волосы взметнулись, повинуясь ветру, прежде чем упасть на плечи. Самодовольная улыбка на губах, а ему хоть вой – поймала малолетка. - Приятно познакомиться с вами тоже, Солас, - поддразнила она его звонким, как у редких птичек здесь, голоском. Однако, из ее уст его фальшивое имя звучало еще более желчно. Знак шерифа блестел на солнце.