Наши идолы лгут

Ночи не всегда бывают спокойными. Бывает, что серебристым росчерком луны ложатся угловатые черты кошмаров, что уплотняется воздух и кажется – черные ручонки сжимают шею и тут же отпускают. Словно проверяют, как долго ты продержишься. Во снах она рысит охотником, а он – увы, неумело играет роль жертвы. Это цена за его гордыню, и все же оно того стоило. Она настигает его, окровавленная и торжествующая, но каждый раз удается ускользнуть. Солас думает, что стоит им чуть-чуть оступиться – и сны станут явью, и лик его любимой станет ликом чудовища более страшного, чем те, от которых он когда-то спас свой народ. Она настигает его, и лук с тетивой – сами его предатели, зачарованные этими его руками, сбитыми в кровь. И азарт охоты, животный ужас танцуют в брюхе, и пасть сочится слюной, как бы не сорваться и уже ей – убегать. Что же, что же, что же я наделал с тобой, Лавеллан? Он открывает глаза, и вот она – белое плечо, соскользнувшая сорочка, расслабленно приоткрытые губы. Охотница спит чутко, и он не успевает избежать ее сонного, но уже укоризненного взгляда. А потом – обеспокоенного. Солас бы отдал все, чтобы узнать, что хоть на этот раз сны, которые плетут ему полупрозрачные руки духов – не вещие. Вот она, будущая его катастрофа, еще одна из многих, и еще в его силах предотвратить ее приход. - Почему ты смотришь так на меня? – хмурится она, и отросшие пряди закрывают шею. Хорошо. Он вздыхает и виновато касается ее щеки носом. - Я напугал тебя, vhenan? – она пахнет теплом и медом, убаюкивающим обещанием дома для бога с потерянной отчизной. - Как ты можешь меня напугать, - тут же расслабляется, льнет ближе, губы ищут губы в темноте, - ведь я тебя люблю. Она правда думает, что он никогда не сможет. Солас молча смотрит на нее, словно ища фальшь в глазах, губах и прикосновениях. И в кои-то веки не может найти ее в живом существе.