Наши идолы лгут

Ему не хотелось такого исхода. Он перепробовал, израсходовал и растер в пыль все те реальности, где пытался что-то предотвратить. Злой рок, похоже, не делает различий между своими разношерстными жертвами. Может, хватит с него уже этих оправданий? - У нас есть немного времени, - сказал он, стараясь дышать тихо и спокойно в ее присутствии. Не разматывать хлыстом хвост, не скалить зубы, не бросаться под ноги, не делать ничего… ему потребовалось столько столетий, чтобы понять правильность позиции камня? Лавеллан сморгнула увлажненными глазами. Потерла запястье с полыми косточками, подобралась и поднялась. Движениями уверенная, гибкая, упругая, выточенная из ивовых ветвей. Ему бы хотелось, эгоистично хотелось, чтобы она не менялась так скоро, необратимо и восхитительно. Отчего вечное влечет к мгновению так сильно? У Лавеллан стынет сталь в глазах, шрамов нитками исхожены уши и пальцы, волосы, в которые он укладывал солнце, спрятаны в воротник. Но все так же рдеют губы на бледном лице, россыпь звездами, чей пульс он чувствовал лицом, веснушек по щекам, все так же она… Если сравнивать с утонченными ухоженными эльфками Арлатана, в ней не было ничего особенного. Если сравнивать с ослепительной красотой богинь – тем более. Но красота кажется этикеткой, за которой спрятано нечто неизмеримо большее, нечто невыразимо более желанное, чем она сама, и она на него только указывает, тогда как на самом деле за ней ничего особого нет... Золотая этикетка на пустой бутылке. Одно из самых прекрасных созданий, что он видел с момента своего сотворения, просто радовалось тому, что видит его живым. - Ты в порядке, как хорошо, - никаких тебе «слава Митал». У Лавеллан сияют глаза, дрожит сырой иней на ресницах, - они хотели добраться до тебя, но я… Для него два года – две секунды, но для Элланы, быть может, время еще не обратилось выскальзывающими из рук десятилетиями. Что же, как же, чем же она жила? И почему он становится таким мягкотелым, таким уязвимым рядом, если мыслить о ней на расстоянии было только стимулом к действию? Что за парадокс. - Кунари искали агента Фен’Харела, да, - коротко ответил он ей, ничего не объясняя, рассеянно пытаясь перетянуть время на свою сторону за спиной. Фен’Харел такой – все пытается перебороть небеса, разорваться на части, умереть и воскреснуть, но с полной своей крови пастью дойти до конца. Конца мироздания, он полагает. - Я не агент. Боюсь, что правда может быть гораздо хуже и страшней, - тихо добавил Солас, который все не разберется, как себя теперь называть. Ему трудно дышать, чтобы не смести обретенной силой все эти окаменелости, чтобы не сорваться. Легкие пережимает шерсти покров, в них вьются вихри апокалипсиса. Лавеллан вдруг улыбается ласково-одомашнивающее, и все встает на свои места. - На тысячу ложных слов можно найти и пару правдивых, Ужасный Волк, - она, покачнувшись, делает пару шагов вперед и упрямо тянет к нему руки. Он упрямо разламывает их своим виноватым молчанием. - Сколько у нас времени? – спрашивает эльфийка, проглотив эту боль. Прости, солнце. Я хочу думать, что это ради блага же, но вновь и вновь совершаю зло. - Не так много. Но хватит, чтобы все рассказать, - он отворачивается, чувствуя спиной ее взгляд, видя ее спиной. Они так долго гонялись друг за дружкой во снах, стерли ноги, лапы в кровь, разорвали пасти и царапали губы, что теперь осталось только смирение. Путь любви – путь терпения, да? Солас говорит, он снова Солас, который срывает голос, когда ненароком смотрит на Инквизитора, прячет этот срыв под кожу, запечатывает очередную ошибку. Лавеллан слушает, слышит и принимает его, зная все слова лжи, но также и жесты искренности. Поворот головы, легкая заминка. Только и остается, что смотреть, как он распаляет себя для праха ушедшего и все тянуть, перетягивать за собой в настоящее. Но если тогда у нее была власть над ним, с обрубленным своей оплошностью хвостом, бессильным, то теперь Лавеллан с радостью разменяет власть над сильными мира всего за пять минут подольше, рядом. Все как прежде, но шагать назад Фен’Харел не умеет. Не умеет он и запечатывать мгновения. И если он никогда не позволит ей разделить с ним тропу смерти, то он забрал тогда хотя бы эти мгновения с собой в пустоту.