История о гиллидском шейде

Впрочем, жизнь шейда немного изменилась от присутствия у него новой служки. Иметь не родственное, но близкое по положению в обществе людей (и не только) существо оказалось даже приятно. Правда, слухи и пересуды распространились в крепости довольно быстро, и люди (особенно люди!) первое время много болтали о том, зачем и с какой целью шейд выпустил из клетки недобитую ведьму, и что между ними в этой самой клетке произошло. И из множества гипотез победила не самая правдивая, но самая подходящая обществу Гиллида. Шейд слышал, как между собой ургалы называют его новое приобретение «шадией». Слово было образовано от слова «шадо», означавшего шейда на ургаше, и окончания «иа», означавшего самку животного. Дословно получалось нечто вроде «самки шейда». Хотя люди церемонились меньше и сразу остановились на варианте «шлюха Дурзы». Ее не любили даже слуги, что, в принципе, было ему понятно. Наверное, ее бы били, если бы не боялись того, что может выкинуть побитая ведьма, и того, как отреагирует на это Дурза. Но страх мешал, поэтому Шадию долгое время просто игнорировали, а потом остановились на варианте абсолютного презрения – шлюха Шейда была хуже даже обычной шлюхи, у которой ее занятие – способ заработать деньги, потому что Шадии не нужно было платить. Смотритель гилидского замка с удовольствием сбросил на Шадию работу, касающуюся непосредственного общения с самим шейдом – прислуживать ему за столом (хотя Дурза не всегда нуждался в пище, но старался есть регулярно, так как его тело было еще относительно живым, и для лучшего его поддержания тело нужно было хотя бы иногда кормить), собирать грязную, приносить чистую одежду (только оружие шейда ей не разрешали брать в руки, как женщине), убирать в его комнатах и нарушать уединение Дурзы, когда дело требовало его личного внимания. И женщины, особенно служащие при дворе, ее не любили особенно. Женщины вообще иногда страдают патологической ненавистью именно к женщинам, причем причиной этой ненависти может быть успех у мужчины, которого никто из них не хочет. Другой причины Дурза не мог придумать (или просто не считал эту тему достойной длительных размышлений), потому что особой красоты, которой можно было бы позавидовать, в Шадии Дурзы даже Гальбаторикс не обнаружил ( - В лицо смотреть не страшно и есть за что взяться руками, а главное не издохнет от твоего азарта, оптимальная баба для тебя, Дурза, тем более никто больше не возьмет. Растягивай удовольствие, - рыцари за столом грохнули смехом). Дурзу это ни мало не беспокоило, тем более часть самонадеянных высокородных мальчишек, иногда набирающихся наглости попросить шейда об ученичестве, тоже отвязались, рассудив, что шейд взял себя ученицу и любовницу в одном флаконе. И уж поручить смешивать для работы шейда растворы или готовить ингредиенты ей можно было спокойнее, чем маленькому карьеристу, стремящемуся распушить хвост перед благородными родителями и парой-тройкой девиц. - Дурза, Дурза, - некромант слово катала это слово по небу, пытаясь распробовать звучание. – Звучит как пустыня (прим. «Durza» - «Desert»), звучит как солнце, нагревающее песок, как воздух, плывущий перед глазами от жары, звучит как угли, на которых вскипает вода… Звучит как тепло, переходящее в жар…- Шадия держала на коленях сапог шейда, аккуратно убирая песок, забившийся в шов. Он мог поцарапать кожу, когда будет время его натирать. Завтра шейд отправится во дворец и если не поспеет новая пара, то хоть эти дорожные должны быть начищены. Она взяла в привычку разговаривать сама с собой, чтобы хоть как-то развеивать одиночество. – Звучит как вызов, звучит как жизнь… Эконом в крайнем удивлении отпустил ручку кладовки, где чистили обувь. Девка шейда явно повредилась умом после общения с ним или просто от одиночества. Старик покачал головой. Лучше бы он ее отправил туда, куда и всех предыдущих – в землю. Сожрут ее живьем или люди, или сам шейд. Позже Шадия сама прямо дала понять Дурзе, что не будет против проверить на практике, стянет ли с нее шейд хоть немного жизненной силы за ночь. И так красноречиво и настойчиво женщины ему себя еще не предлагали (если уж совсем честно, то некоторые предлагали первые пять минут, пока не оказывались между шейдом и стеной, после чего у предлагающих желание как-то испарялось). Дурза, уже узнавший моральную и физическую устойчивость Шадии, сперва колебался, прикидывая, стоит ли вероятное удовольствие и эксперимент того, чтобы убить или поломать ее случайно, но если дама настаивает, то даже шейд в итоге сдается. Особенно если на пике обсуждения этого вопроса его настойчиво затягивают в спальню, попутно расстегивая эту самую мантию и нашептывая как хорош красноволосый шейд. И это был первый раз, когда с самого шейда стягивали одежду быстрее, чем он успевал ответить тем же самым. Дурза проснулся в середине ночи и в приподнятом состоянии духа. Шейд улыбнулся темноте. Наконец-то ему все подошло. Надо признать, он немного изголодался по этому чувственному опыту, и было даже немного жаль времени, когда он отсылал от себя Шадию, которая казалась ему иногда одержимой …им же самим. Дурза чувствовал, что она рядом и что она дышит, что уже было успехом, но крови на простынях тоже было довольно. Шейд глубоко поцарапал ей плечи, прижимая к себе, порезы от длинных когтей были почти по всем бедрам, на втором пике он выбил ей запястные суставы в сильном толчке, синяки и сильные растяжения тоже составили свой узор на белой коже. Шадия выла под ним, но настойчиво просила не останавливаться. Оставалось надеяться, что регенерация у некромантов работает также хорошо, как возникают стремления себя покалечить таким экзотическим образом. Шадия застонала и проснулась от движения одеяла, отлипающего от разодранной спины, когда Дурза поднял его. - Не так уж и плохо. - Да. Но твои ногти.. .как наконечники стрел. Может быть, мне в следующий раз надеть латный панцирь, как на поединок с … драконом? (- В следующий раз? – удивленно отметил для себя Дурза). - Женщина, на которой нет ничего, кроме латного панциря, будет выглядеть экзотично и привлекательно, - одобрил вымученную шутку шейд. Дурза поднялся и достал из тумбы жестяную баночку с ароматным составом. Он использовал его для заживления поверхностных ран – сыворотка бычьей крови и обеззараживающие эссенции очищали поврежденные участки и способствовали заживлению. Оставалось надеяться, что раны от черных ногтей шейда заживают также, как обычные. Потому что раны от когтей некоторых духов вроде оккула не заживали никогда, правда, этот эффект был опосредован скорее специфической природой этих духов. Дурза срезал часть простыни и обернул ей, как полотенцем, смазанный составом торс своей ночной подруги. Шейд оглядел свою работу и вернулся под одеяла. Больше ничего все равно сделать было нельзя. Шадия повернулась к нему. Дурзе показалось, что во взгляде Шадии есть недосказанность, которая возникла между ними немного время раньше, но услышать эти слова сейчас шейд хотел меньше всего, поэтому просто отвернулся к окну. Он знал, что у поведения Шадии должны были быть весомые основания, но шейдам и некромантам не стоит мечтать о любви. У них другая роль. Да и тут о "любви", по крайней мере, с его стороны, речи не шло. Просто он впервые подобрал себе женщину, которая может выдерживать его ласку больше раза в своей жизни без необратимых последствий для здоровья. Для большинства существ это данность. А для шейда - удача. - Мне нужен отрез чистой ткани. - На что тебе? - экономка со вчерашнего вечера недовольно кряхтела о перерасходе ткани в этом месяце. Шейду срочно положили целиком новую постель и нужно было пошить запасную, если ему снова вздумается изодрать ее и залить кровью, а теперь и его девка требует полотна. - Перевязка. - спокойно отозвалась Шадия. Старая женщина глянула повнимательнее на нее. На шее, под подбородком, были два крупных пореза. Ниже, по шее уходила сетка более мелких, немного испачкавших воротник. Под платьем проступала граница толстого слоя ткани, обернувшего Шадию. Масляные глаза женщины хитро сощурились, когда она сложила два и два. - Дорвалась, значит? - экономка перебрала ключи на поясе и пошла к прачечной, поманив шадию за собой. Муж давно ей рассказал, что Шадия повредилась умом и сохнет по красноволосому шейду. - Хозяин опять взялся за старое, значит. Это еще ничего, милочка, других оттуда выносили по утру бездыханными, а ты ничего, на ногах держишься. Зато тех, кто выживал после этого самого, он отпускал, они ему были без надобности. Что, не так хорошо тебе теперь? - Мне ... хорошо. - настолько хорошо, что даже в глазах темнеет, но это ничего. Все заживает. Но чувство, такое новое, такое сильное распространялась по телу, как токсин, притупляя боль, и впервые за два десятка лет она согрелась.