Пигмалион и Галатея

- Турмалайн! Турмалайн! Соловушка, не заставляй меня ждать. – Дурза уже порядочно давно выпустил Соловушку во внутренний двор и в первый раз – без своего прямого присмотра. А сейчас пора было загнать ее обратно. Она пока не знает своих сил и может растратить их до критического предела, что могло разбалансировать ее пока хрупкую личность. Мягкие и тонкие, но сильные руки обняли шейда за плечи. Турмалайн спустилась с верхнего выступа балкона за спину Дурзе. Соловушка была послушной, хотя и капризной. Он часто обращался к ней «Соловушка» за певучий и гипнотизирующий стражу говорок, обещавший стать сильной стороной этого шейда. Правда, вариант «Сирена» тоже был ему по вкусу, но больно уж созвучно «Селене», да и Соловушка презрительно фыркала на «Сирену», и показывала ровные, как у куколки, ступни, как бы демонстрируя этим отсутствие у нее рыбьего хвоста. Соловушка была грациозной, как и Арья, а возможность шейда парить и возникать в воздухе довела эту черту до совершенства. Иногда она зависала над полом, чтобы уравнять свой рост с высоким Дурзой, или чтобы поудобнее устроится там, куда он ее не пускал. Не далее, как вчера, когда Дурза был завален срочными королевскими бумагами по поводу квот рекрутов, Соловушке приспичило полежать головой у него на коленях. Поскольку голова у нее не отделялась от тела (это они уже проходили), а Дурза категорически отказался потакать такой фамильярности и прерывать работу, Соловушка повисла в воздухе, одной макушкой прислонившись к бедру корпящего над бумагами старшего шейда. Разгорающийся яростью взгляд Дурзы встретил невинные и полные мольбы глаза Турмалайн. Дурза пригрозил, что еще сантиметр, и она будет изгнана на пустые полки, где она устроила себе стратегически верно расположенный наблюдательный пост за столом Дурзы. А эконом еще и снабдил это «гнездо» подушками, которые летели на Дурзу в самый неподходящий момент. - Наша радость! – имя «Дурза» у нее пока тоже не прижилось, она произносила его с таким усилием, что создавалось впечатление, что оно как минимум раздирает ей гортань, будучи произнесенным вслух. Дурзе не очень нравилось быть «их любовью» и «их радостью», но, в отсутствии третьих лиц, в самые первые дни, он решил не расстраивать Турмалайн отказом от такого обращения. Соловушка действительно крайне болезненно воспринимала перспективу того, что Дурза может не быть ее «любимым» даже вслух. Светлячки очень тяжело переносят отсутствие огня, к которому они уже летят, для них это будет утратой, какую не испытает даже человек, потерявший «любимого». - «Моя», а не «наша». Помни, Турмалайн, ты – целая, ты законченная фигура, ты едина со всеми сторонами, из которых сложена. Ты чувствуешь себя единственной в своем теле? Соловушка перенеслась вперед, возникнув перед Дурзой с улыбкой на лице. - Я чувствую себя единой со всем, что живет! И я счастлива, - в глазах Турмалайн появился хитрый огонек, смутно и неприятно напомнивший Дурзе Арью. – Если ты хочешь вернуть меня в комнату, то догони! Всполох, и Турмалайн перенеслась обратно на крышу. Дурза опешил от такой наглости. То ли характер Турмалайн проявлялся не лучшим образом, то ли светлячки признали некоторые черты Арьи крайне полезными, чтобы добиваться от Дурзы желаемого против его воли, и перенимали их, к его великому огорчению. - Я могу тебя наказать. – Дурза возник в дюйме от Соловушки. - Только если сможешь догнать! - Турмалайн снова исчезла с характерным щелчком. Дурза переносился с другим звуком, больше похожим на едва уловимый свист. Ей от силы двадцатый день от становления шейдом, а она уже бросает ему пусть и шуточный, но вызов, какая восхитительная и глупая дерзость! Конечно, Дурза был порядком загружен королевскими делами, но десятиминутная разминка ему не повредит, как и накрутить его нахальному детищу уши. Острые эльфийские уши. - Посмотри, как он ее погнал-то. Все не наиграется, только что мучил девочку, а теперь догонялочки затеяли, - смотритель замка с его женой, служившей при нем же экономкой, удивленно щурились на закатное небо. - Да черт их разберет, оба нелюди, что шейд, что эльф. Может, это любовь у них такая, что вчера он ее в клетку сажает и мордует, а сегодня вон как… - Ты, мать, потише. – Шикнул на нее старик-смотритель. – Шейд хорошо слышит, и не все, что он слышит, ему приходится по нраву. Вот спустит с тебя шкуру за твой длинный язык – будешь знать. Дурза отдышался, осматриваясь. Внутри груди кольнуло недовольство: он не то, чтобы отстает, но ему приходится прикладывать некоторые усилия, чтобы успевать за своим щелкающим произведением шаг в шаг, а сейчас он проморгал момент, когда она переместилась, поэтому направление следующего прыжка угадать было сложно. И рано еще ей так скакать. - Давай еще, ты не стараешься, - щелчок, и знакомая рука потянула его за рукав мантии, впрочем, сразу после этого она снова исчезла. Ага. Турмалайн теперь перемещалась быстрым, но неэффективным способом – мелкие прыжки, которые не заканчивались полной материализацией, имитировали полет, но как бы в неустойчивой форме шейда. Дурза легко догнал ее, он мог двигаться гораздо быстрее, даже настолько быстрее, чтобы перемещаться вокруг Турмалайн, как бы отсекая ее возможные попытки уклониться, хотя перемещался он не сбавляя скорости полета в их общем направлении. Две тени закружились, спускаясь и сходясь по спиральной траектории над поверхностью реки, влажно блестящей в первых сумерках. Дурза ухватил молодого шейда полете, рассчитывая материализоваться над галькой, но в процессе всех взаимных переворотов он оказался ниже и ближе к воде, а вес его был больше, поэтому и в холодную воду ухнул именно он. Но Дурза снова переместился, зачерпнув воды только низким сапогом. Турмалайн смеялась, но не удирала и не выпускала его руки, на случай, если он надумает еще раз искупаться. - Нам понравилось! Нам очень понравилось! – Соловушка довольно захлопала в ладоши. - Я обязательно тебя накажу. – Дурза вылил избыток воды из своего сапога и снова надел его на ногу. На следующий день Соловушке стало плохо. Началось с того, что еще днем шейд застал ее с пустым взглядом блуждающей у двери в темницу. Это было очень плохо, а Дурза итак ругал себя за то, что дал выбегаться прошлым вечером. Духи быстро, но не мгновенно восстанавливали свою энергию, а после хорошей встряски даже он чувствовал внутри себя осколки Карсаиба, личность которого уже больше века была просто погребена внутри составной личности Дурзы. А значит эльф, пока светлячки выкладывались в массе перемещений, тоже мог почувствовать, что все еще…немного жив и наводнить память Соловушки чем-то лишним. - Я… Мы... Мы кое-что потеряли, - деловито сообщила Дурзе Турмалайн, доверчиво заглядывая ему в глаза. – Такую большую штуку, синюю, с прожилками. Руки молодого шейда очертили примерные размеры яйца дракона. Ну конечно. Арья думала об этом очень и очень долго в темнице, она боролась даже с Дурзой, скрывая место, куда отправила украденное треклятое яйцо. Воспоминания недавние, яркие, подкрепленные болью, они должны были замутнить рассудок Турмалайн, когда она уставала больше обычного. Жаль только, уже почти бесполезные воспоминания. Пользу бы принесли подробности. - А ты что-нибудь еще помнишь об этой большой синей штуке, Соловушка? – Дурза взял ее под руку и направил к выходу с площадки перед подвалами. – У тебя, наверное, еще были кошмары о … темницах и драконах? - Нет, о драконах не было, о темницах тоже нет. Но мне снился мальчик, такой молодой светловолосый мальчик (Дурза скрипнул зубами), и еще то … что ты нас совсем не любишь. - Но ты же знаешь, что я тобой очень дорожу, Турмалайн? – они вышли в коридор и направились к внутренним комнатам. - А какой мальчик тебе снился, что он делал? Дурзе не хотелось вводить ее еще сильнее в воспоминания Арьи. Он уже остановился на том, что формирующаяся личность Турмалайн его полностью устраивает, и перекомплектовывать ее он не собирался. Становление личности шейда – это уникальное и неповторимое событие. Даже снова взяв тело, жизнь Арьи и тех же самых духов, объединив их, Дурза не получил бы вторую Турмалайн. Возможно, вышло бы нечто похожее, но не то. Характер шейда – это случай, который не повторяется. Возможно, это одна из причин их хрупкости на первых стадиях развития – личности, которые получались в результате соединения, не осознавали себя едиными и цельными, и не боролись за свою жизнь, не искали равновесие. И трансмутация сразу, едва закончившись, переходила в смерть. Дурза знал это и работал очень, очень, очень осторожно, чтобы этого избежать. И если Турмалайн исчезнет, то больше ее будет не собрать. Это даже необратимее, чем смерть. От людей остаются души, духи просто изгоняются в нижние сферы, а от самого шейда не остается ничего. Пепел разве только. Турмалайн несколько сконфузилась. - Он тренировался с мечом со старым мужчиной. И охотился. Ел. Пил. Купа… - Достаточно! – Дурза вздохнул. Такие подробности Гальбаторикса не заинтересуют. И ей видеть во сне купающихся мальчиков, по мнению шейда, было рановато. Даже если Арья достигла первых лет брачного возраста, то душа Турмалайн еще только искала себя, она была… детской. - Меня больше всего расстроило, что ты меня не любишь. Мне показалось, что ты меня ругал несправедливо и ничего не понял, потому что я хотела сделать все правильно, хорошо. Честно. А ты не понял. Я была очень зла, поэтому ругалась с тобой. Прости. - Ну, если ты ругалась со мной во сне, в котором я ласкал тебя так мало, что ты даже сомневалась в моей привязанности, ты совершенно справедливо могла со мной ругаться, – пошутил старший шейд, подведя Турмалайн к двери ее комнаты, которая была отделена от покоев самого Дурзы одной стеной, да и то, с внутренней дверью в ней. – Но в настоящем мы с тобой друзья, правда? - Правда! – Турмалайн легко подскочила и обняла шейда, чуть ли не повиснув у него на шее. Это было несколько… неожиданно. – Мы тебя очень любим. Дурза, несколько удивленный таким бурным для шейда проявлением эмоций, осторожно наклонился, поставив Турмалайн на пол, и открыл перед ней дверь. - Постарайся отдохнуть после кошмаров, Соловушка. И помни – ты целая, ты драгоценная, ты единственная. Не позволяй никому забираться в твои мысли. Тренируй концентрацию внимания. - А если мне снова приснится мальчик? - Передай ему, что бы убирался прочь, – шутливо погрозил пальцем Дурза, и, немного нервно поправив мантию, направился к выходу. Конечно, Соловушка ищет ему понятное ей место в своем мире. У самого шейда таких проблем не было. Он «родился» один, если не считать трупов разбойников и Хазга, он жил один в пустыне годами, он почти всегда был один. Ему не надо было «подгонять» существующих людей (и не только) под свое восприятие, чтобы объяснить их поведение. Но в ее жизни Дурза скорее отводил себе роль наставника, лидера пары, но никак не … отца. Шейды - одиночки, и в глубине души Дурза предполагал, что отцом, если он будет «отцом», он будет на редкость паршивым, так что не стоит забивать этим Соловушке голову. Но нужно что-то придумать, чтобы она не придумала сама чего-то худшего. И нужно больше с ней заниматься. Например, он поможет ей вспомнить навыки обращения с оружием, тут не расслабишь внимание. И научить играть в фигуры ниара. (прим. - местный аналог шахмат)