И у свободы есть имя

      Новость из первых уст о том, что старший брат теперь будет оказывать подспорье лучшему другу, Саске обрадовала не шибко. Первые дня три альфа даже не предпринимал попыток к выдаче недовольной физиономии за невозмутимую и серьезную, особенно в те моменты, когда, прихватив очередной план дел, Итачи и Наруто с самого утра уходили шататься по Конохе, или уезжали в соседние селения на казенной повозке. А уж когда омега заявлялся домой на пару часов позже брата, младший Учиха еле сдерживался, чтобы не раскатать целую лекцию на тему абсурдности подработки старшего. Под накал негодования сперва попал и Узумаки, однако, собрав в горсть здравый смысл, Учиха приостыл. Друг совершенно ни при чем. Не Наруто тянул Итачи за рукав себе в помощь, к тому же, Узумаки весьма чтит трепетные чувства Саске в сторону родного брата. Уж он, как никто другой, знает повадки и сложный характер заядлого кореша, понимает его нежелание делиться с общественностью своим сокровищем — своим любимым омегой, который по определению Учихи-младшего обязан сидеть дома, лопать медовые куличики и дожидаться своего самца вечерами у камина.       Саске одержим типичным синдромом альфы-покровителя. Все самцы такие, стоит им распознать из тысяч свою истинную пару. Ситуация усложнялась тем, что этот истинный — еще и драгоценный старший брат, которого у Сасу-чана однажды отняли и обрекли на трудности. Тяготит альфу, хоть и нелепое, но явное чувство вины за те обстоятельства в совокупности с раздутой натурой собственника. Настолько раздутой, что глаза дальше нее, окаянной, ничего не способны разглядеть.       — Итачи, привет. Мне с тобой обсудить кое-что надо, — предварительно постучав в дверь комнаты брата, Саске таки осмелился войти. На удивление, ее обитателя в ней не оказалось, альфу встретил привычный армейский порядок и ощутимая прохлада, доносившаяся из приоткрытых створок балкона. Слабый ветерок поигрывал портьерами и занавеской, рисуя в отблеске зажженной лампы причудливые тени на стенах; уставший альфа на мгновение засмотрелся на них, будто выпав из реальности. Присел на удобную постель, решил дождаться брата здесь. Итачи определенно давно дома, тому доказательство — наличие его верхней одежды и обуви в шкафу, в прихожей. Скорее всего, принимает душ.       Альфе весь день нездоровится, голова раскалывается в лобной доле, в теле несвойственная ему слабость. В обед Саске с таким аппетитом уплетал и первое, и второе, и третье, будто до этого неделю еды не видел. Гавкал на друзей по службе, как сорвавшийся с цепи пес, успел едва ли не довести до обморока предтечного Сая и выбесить в хлам Неджи Хъюгу своими требованиями и недовольством работы спецотрядов. В итоге был отшит фразой: «Иди, погрызи рафинада, трахни кого-нибудь и отоспись. Заебал».       Организм сходит с ума. Единственное, чего Саске в данный момент по-настоящему опасался в своем самочувствии — предвестников очередного гона, которые пока активно косят за обычную усталость. Просто, рановато еще для нового круга капризов тела альфы, и четырех месяцев не прошло с прошлого момента столь выдающегося недельного периода.       Учиха-младший напряженно дышит, опустив тяжелую голову на руки, перед сном поваляется в ванне с травами и маслами, расслабится немного, обычно ему эта процедура хоть и немного, но помогала. Альфа хотел примоститься на подушке, пока ждет брата, но заинтересовался фотографией, которую Итачи хранит на своей тумбочке, и отвлекся на нее. Странно, до этого момента Саске ее ни разу не замечал. Сжимая в руках рамочку из тонкой позолоченной стали, задумчивый альфа вглядывается в каждое лицо на снимке: все трое выглядят такими довольными, веселыми. Брат мило улыбается, прижимаясь к какому-то амбалу… Амбал, в свою очередь, по-свойски обжимается с Итачи. А тип, которого они оба придерживают, Саске не так волновал, как взаимные объятия его братика с незнакомцем. Итачи яркий, естественный, он не выглядит зажатым и задумчивым, таким, каким привык его видеть младший брат. Да еще и явно не против осязать своим бочком нахальные ручища странного амбала с суровой шрамированой миной. А как позволить Саске дотронуться до себя, так сразу в комок готов сжаться.       Нутро молодого альфы начинает постепенно закипать от обиды и ревности. Да какого хуя вообще, кто-то смеет прикасаться к его Итачи?! Еще мгновение, и позолоченная рамка согнулась бы от натиска рук Саске, если бы в комнату не вошел Итачи.       — Привет, братишка, не ожидал тебя здесь увидеть, — добродушно выдает омега, приветствуя младшенького.       Саске немного пришел в себя, вернул фото на тумбочку, безотрывно разглядывая старшего брата. Итачи выглядит неповторимо изящно в длинном закрытом атласном халате с серебреными застежками на горловине. Молоденькая швея районного ателье прямо-таки наколдовала ему изысканных шмоток под стать его образу. Черные и фиолетовые расцветки одеяния невероятно красиво подчеркивают тон кожи омеги, как и влажные волосы, перекинутые скрученным жгутом на правое плечо. Саске не любовался на Итачи, он буквально раздевал его глазами, представляя, как следом валит на эту самую кровать, жадно целуя, оставляя на притягательной коже свои отметины, демонстрируя свою власть альфы.       — Ты чего завис? — Итачи встряхивает брата за плечи, оказавшись к нему настолько близко, что Саске не удержался, с ощутимой силой оцепил руками его талию, поглядывая в глаза омеги снизу вверх. Старшего взгляд альфы сразу насторожил, более того, он ему оказался неприятен. Холодный, своенравный, жаждущий некой покорности. А быть покорным омега не любит. Одно дело — дисциплинированным и выдержанным, но не покорным. Итачи весьма мягко попытался освободиться, но Саске, не оценил сей жест, прибавил еще немного силы в руки, силком заставив брата прижаться к себе.       — Тебе не нравится, когда я тебя обнимаю? — в голосе присутствует сталь, в выражении лица маниакальность. Зато в мимике Итачи вместо изначального добродушия теперь играет воспитательная каменность.       — Когда обнимаешь вот так, не нравится.       — Как — «так»? — упорно не желает понимать альфа, скользя кончиком носа по руке Итачи, пока она упирается ему в плечо.       — Как приписную собственность. Я тебе не жена, я твой старший брат, если помнишь.       — Кому-то ведь ты дозволяешь себя касаться, хотя так же не являешься женой и даже родственником, — после яростно процеженной тирады, старший Учиха ощущает, как кожу на запястье легонько прикусывают, заставляя сотни мурашек пробежаться по телу.       — Позволяю прикасаться к себе врачам, портнихе, пока та снимает мерки, новому кругу общения для рукопожатий… А насчет тебя - грех прибедняться, братишка, так что отпусти и нормально изложи цель своего визита, — спокойно втирает, чтобы не навлечь облако скандала.       — Я твой брат, и мне не обязательно иметь при себе цель визита, чтобы повидать тебя. Соскучился за день, вот и все. Устраивает тебя такой повод? — конечно, совсем не то, о чем изначально перетереть хотел, но тоже актуально. Небрежным рывком младший Учиха притягивает Итачи на свои колени, совершенно недооценив ловкость омеги, в результате чего его попросту настолько же резко отпихнули, как нахальное зверье.       — Не терплю, когда повышают голос, не имея на то веской причины. И не стоит разговаривать со мной в тоне шейха с наложницей, мы не на тех ступенях стоим, ты так не считаешь? — теперь очередь Итачи подавлять младшего взглядом, скрестив деловито руки у груди.       Альфа прикрывает на секунду глаза, перед зрачками все плывет от напряжения, снова тягучая боль отдает в лоб. Понимает прекрасно — перегнул несколько минут назад. Но не по своей воле, будто подчиняясь инстинктам. Походу, впрямь, природа спонтанно пожелала переключить Саске из режима здравомыслящего альфы в режим жадного строптивого кобеля. Облик Итачи изводит желанием, аромат, пропитавший эту постель и атмосферу комнаты, иглами впивается в мозг через обоняние. Младший Учиха понимает — еще немного, и он просто набросится на своего брата. Справится с ним или нет — неважно, важно то, что из-за такого номера Итачи просто соберет вещи и снова оставит его.       — Прости меня, — неуклюже поднявшись с постели, младший экстренно покидает комнату, в спешке хлопнув дверью.       Омега пару минут простоял в недоумении, а потом, облегченно выдохнув, рухнул на мягкий плед, вжимаясь лицом в подушку. Он невероятно рад, что Саске слинял из его комнаты по доброй воле, иначе, еще минутка, и старший бы выставил его отсюда сам. Оплошал, для омеги своего уровня с первой минуты не уловить изменение ауры альфы в преддверии гона — весьма грубая ошибка. Зато причина резкого поведения Саске налицо. Но Итачи больше его не ругает, теперь он, как мантру, вычитывает себе оплеуху, свернувшись в обнимку с подушкой.       Вздумай Саске на него наброситься, Итачи сумел бы дать отпор с точки зрения своих навыков, проблема в том, что черта с два бы про них вспомнил, прижми его к койке тот самый альфа, которого тело не то, что хочет, а просто требует, как требует и сердце, и сознание. Для Итачи поддаться природе инстинктов с Саске — значит феерично продемонстрировать ту самую похотливую сучку, которая забывает о святыне чувств к младшему брату, забывает о самом младшем брате, уловив рядом с собой жаркого самца. Похоть не имеет права превалировать над важностью отношений к родному человеку. Гамма карательных мыслей, которая терзает старшего Учиху с момента их небратской встречи в Конохе. А если бы течка? Все, пиши — пропал. Альфа мог бы даже усилий не прилагать к тому, чтобы овладеть желаемым. И никто бы и не подумал над тем, как после всего смотреть друг другу в глаза. Старшему стало бы невероятно стыдно перед Саске, а в младшего каждый тыкал бы пальцем, узнав, что он трахается с родным братом, да еще и отступником Родины. При его социальном положении такое недопустимо. Омега искренне надеялся, что привыкнет, обуздает инстинкты, чувствуя приятную тесноту братских рамок, но чем дальше, тем сложнее, и от этого становилось больно.       Боязнь сломать, боязнь снова потерять, боязнь показаться низким — личная фобия Учихи Саске. Альфа прекрасно понимает — открытой демонстрацией своего чудовищного влечения он брата не удержит, оттолкнет от себя еще дальше, заставит испытывать к себе неприязнь. Но как быть, если иначе просто невозможно?!       С этой мыслью альфа погрузился с головой в теплую воду, наполняющую большую круглую ванну: хотелось расслабиться, забыться хотя бы на мгновение, откровенно приласкать себя, в попытке избавиться от дикой жажды секса. Но так и не вышло ничего… Вопреки всему, даже уснул довольно поздно.       К должностными обязанностям грядущего дня Саске предстоит приступить около одиннадцати утра, поэтому Итачи не тревожил его, собираясь в резиденцию к девяти. Еще так рано, а уже ясно на улице, хоть и ощутимо прохладно. Погода обещает быть солнечной, вот уже который день подряд. Это хорошо, в слякоть бродить по объектам и мотать грязь на ботинки — не шарман. Омеге повезло, местный табачный барыга отвозит товар в город, заодно и его подкинет, не забыв попытаться навялить Учихе упаковку ванильных сигар, хоть и полагая заранее, что безуспешно.       У необъятного крыльца резиденции, омегу уже ждут. Наруто сутуло посиживает на деревянной, покрытой лаком, скамеечке, подпирает рукой подбородок. Задумчивый, сосредоточенный.       Легкий ветерок пафосно треплет ему волосы и раздувает полы легкого плаща кремового цвета. Этого альфу запросто можно принять за невозмутимого увальня со стороны, пока не разведешь его на доверительное общение. Как только в поле его зрения попадает старший Учиха, шествующий по мраморным ступеням статной, будто отработанной годами походкой, миловидное лицо блондина тут же преображается улыбкой.       — Доброго утра, Итачи-сан! — Узумаки машет в знак приветствия зеленой папкой в своей руке.       — Привет, Наруто, — в весьма хорошем расположении духа здоровается с альфой Итачи, типично пожимая ему руку. – Ну, что там на повестке дня? — омега с любопытством заглядывает в приоткрытую перед ним папку.       — Съездить в восточную провинцию, устроить ревизию налоговой службе, там же узнать, желательно, как они распоряжаются своей казной. Потом нужно будет проверить парочку частных лавочек и можете быть свободны, у меня еще дела во второй половине дня. Надо подготовить набор бумаженций к декабрьской делегации, угадайте, чьей? — заманчиво протягивает Узумаки, глядя на Итачи с хитрой улыбочкой. А омеге только и остается, что пожать плечами в неведении.       — С представителями вашей княжеской стороны. Так-то! Видите, как мы продвинулись в международных делах, — хвалится деловито альфа.       — Хм, интересно, — усмехнулся омега, проходя вместе с Наруто к забронированной на день повозке. — Я тебе помогу, мне спешить особо некуда. Вдвоем дело быстрее пойдет. Кстати, еще неизвестно, сколько приедет представителей и кто?       — Официальные заявки придут в конце ноября, — пояснил Узумаки, учтиво пропуская вперед себя занять место под навесом импровизированной кареты Учиху-капитана. — В путь, — выдает довольно кучеру альфа, после того как работнички административного надзора уселись поудобнее на обитое грубой кожей сиденье. Дорога не близкая, в помощь обоим занимательные разговоры и термос с кофе, а на выезде есть отличная пекарня, альфа и омега затарятся в ней горячими пирожками с рыбой или ливером.       По первому впечатлению, Узумаки Наруто казался Учихе ветреным недалеким простаком, типичным приземленным кобелиной, которому на двести раз нужно повторять основы по делу и попеременно слушать его пошлые нелепые бредни, от которых однажды захочется блевать. Но потом омеге даже стыдно стало за такого рода представление о человеке.       Улыбчивый, эмоциональный и весьма компанейский Наруто не от дурости, просто ненавидит чернь и отсутствие позитивного мышления; тот типаж людей, который никогда не позволит ближнему загнуться от депрессии. Однако, в силу немалого опыта общения с разными людьми, Итачи прекрасно знает — тот, кто много улыбается и шутит в обществе, зачастую скрывает немало боли внутри себя. Этот альфа, по мнению лично Учихи, не оказался исключением. Они оба ни на удивление быстро обрели общий язык и многое успели друг другу о себе поведать. Оказывается, Наруто — воспитанник детского дома, тому виной гибель обоих родителей: отца — в войне, а мать не перенесла туберкулеза двумя годами позднее. В девять лет над юным альфой взял опеку его крестный, но уделять мальчишке вдоволь внимания у него не получалось. А там посчастливилось поступить в военную академию. Со слов альфы, казарменный образ жизни — золотое время.       Вообще, Наруто не склонен плакаться и жаловаться, стремится из всего извлекать пользу. Весьма любознательный малый, первое время просто не мог наслушаться учиховских историй про заграничное воспитание, быт, а также военные распри, через которые омега прошел. Итачи не скупился на рассказы, не часто человек так явно оказывался способен расположить его к себе, тем более, чтобы общение с ним приносило удовольствие. И если младшему брату в старшем был ближе образ слабого пола, то Наруто однозначно видел в Итачи бывалого капитана, с которым можно перетереть на любую из известных тем. Учиха даже показал ему боевой шрам на ноге, задрав штанину, от чего, кажется, выглядел еще круче в глазах альфы. В сердцах капитан-омега добродушно кличет Узумаки - медведем: большой загорелый дяденька-альфа, рядом с которым даже Саске смотрится до забавного изящно. Няшка в своем кругу, однако от этого не перестает оставаться хищником.       Сам Узумаки сперва нехило переживал. Мало того, что вынужден околачиваться с нареченной пассией лучшего друга, так еще и с очередным высокомерным занудой в звании, а тут такой неожиданный и весьма приятный сюрприз. Итачи сдержанный, мудрый, интересный человек, тем не менее, характером казался многим проще Саске. Умеет владеть своими эмоциями, в отличии от младшего. Альфа буквально поражался дипломатическим задаткам этого омеги, его умению произвести впечатление на, казалось бы, самого непробиваемого индюка. Наруто уже многое успел почерпнуть для себя в манерах общения с теми или иными лицами от Итачи и сейчас был благодарен Хатаке, что именно этот омега отозвался ему в помощь.       — Кстати, — заикнулся альфа, перебив линию очередного занимательного диалога с Учихой. Просунул руку в карман плаща и достал из него круглую широкую баночку из плотного синего стекла, накрытую деревянной крышечкой, — у вас ведь со спиной проблемы. Рецепт мази от бабули Цунаде! — настойчиво рекомендует Наруто, втюхивая склянку Учихе. — Лучшего не предложат даже ваши придворные продвинутые медики, это я гарантирую. Способ применения очень прост: вам понадобится один распиздяй с парой рук, который должен втирать мазь в течение пятнадцати минут в проблемные зоны спины, на ночь. Потом нужно накинуть на кожу полотенце и сверху прикрыть одеялом. Желательно уснуть, лежа на животе. Уже дней через пять позабудете о боли и дискомфорте, — улыбается Узумаки, довольный добрым делом.       — Спасибо, — Итачи даже неловко стало, а ведь он сам проболтался Наруто про спину за очередным разговором. - Но, думаю, я и сам обойдусь, без посторонней помощи. Делов-то? — рассуждает, разглядывая баночку.       — Нет, нет! Если самому, должного эффекта не добьетесь. Нужно лежать полностью расслабленным, тем более, это же спина. Ваш распиздяй-брат не хрустальный, не рассыплется, если вы попросите его уделить вам каких-то пятнадцать минут в день, — сурово пиздит с видом знатока, размышляя над тем, что за такую услугу Саске должен ему ручки целовать.       — Ну, хорошо, как скажешь, Наруто, — наконец, соглашается Итачи.       — Вот и отлично, — улыбается Узумаки, явно довольный проделанной работой.       День пронесся, как на крыльях, даже без напряженки или пререканий с кем бы то ни было. В резиденцию оба вернулись около половины второго, распили еще по кофе и быстро перебрали бумажную мишуру к делегации. Один Наруто просидел бы минимум до шести, но на пару с Итачи они управились за два часа. Саске еще торчит на учебном полигоне, а эти двое уже свободны, словно птицы в небесах.       — Спасибо огромное за помощь, — искренне благодарит Узумаки, накидывая плащ поверх костюма, на удивление, черного, а не оранжевого, — Вы мне сэкономили целый вечер, я тут позавчера подумывал одну девушку навестить. Она чуть больше недели назад отца потеряла, тот болен был серьезно. Вроде оправилась потихоньку уже, снова на работу вышла в портовую таверну. Сегодня и завтра ее смена, может, компанию мне составите: посидим, расслабимся, пропустим по рюмашке при желании?       Учиха призадумался над ответом, перебирая пальцами застежки плаща.       - Хм, а чего бы и нет? — таки соглашается омега, развеяться немного — лишним не будет.       Вскоре, оба вновь оказались под навесом казенной повозки, в которой проколесили половину дня. Опять улыбаются между собой, задорно болтают… Разумеется, ни Итачи, ни Наруто даже не заметили насупленной моськи Саске, шедшего по тротуару в паре метров от проезжающего экипажа. А это уже — прямое попадание по чьему-то самолюбию. Альфа сопроводил повозку крайне недовольным взглядом, обдуваемый пыльным облаком из-под ее тяжелых колес.       — Взаимно был рад встрече, — пробубнил саркастично младший Учиха и, вытянув носок вперед, изящно приподнял полы плаща, дабы театрально поклониться в стиле принцессы.

* * *

      Кирпичные стены, небольшие оконца, скромное украшение интерьера, ряды полупустых столиков и листовые растения в глиняных горшках на кованых подставках — прекрасно знакомая омеге портовая таверна. А вон и стойка, за которой Учиха однажды уплетал шоколадное мороженое, ведя занимательный диалог с барменшей. Почему-то, ему приятно вновь здесь оказаться, атмосфера весьма уютная, не вульгарная.       — Ино, милая, привет! — скинув плащ, Наруто тут же летит в объятия знакомой девушки. Итачи прекрасно помнит эту бету. На сей раз на ней надето коротенькое бирюзовое платьице с ажурными кружевами, что для Итачи не менее необычно, чем топ под грудь и оголенный живот. Черты симпатичного девичьего личика украшены неброской косметикой, а волосы на сей раз прибраны в высокий хвост.       — Привет, кобелина! — поразительно ласково отзывается девушка на объятия Узумаки. Да и выглядит весьма позитивно для человека, пережившего потерю. Хотя, следуя учению здешней религии, долго оплакивать человека после похорон категорически не принято, ведь он попадает в мир, лишенный боли и тяжкого бремени.       — А второй кобелина где? — тут же расспрашивает блондиночка, глядя по сторонам от Наруто.       — Хрен его знает, волки срать уехали, наверное... Кстати, познакомься, это Итачи — старший брат Саске, — подводит девушку к Учихе.       — Ох, какие люди! — светится улыбкой Ино, приветствуя омегу теми же трепетными объятиями, что и Узумаки. Видимо, у них здесь своя атмосфера. Итачи, собственно, не против, в ответ обвивает крепкими руками стройный девичий стан.       Наруто не ожидал, что Ино, по батеньке Яманака, знакома со старшим Учихой, однако этот факт прибавил позитива в грядущие посиделки.       Альфа и омега заняли дальний столик у окна в окружении растений, к столу сразу же подали лимонад для Учихи, Ино тоже пожелала присоединиться, поэтому для Наруто и себя выбрала бурбон. В будний день работы много не бывает, поэтому можно. Да и все равно всем пофигу. В качестве закуски сошли горячие пельмешки с мясом и капустой под сырным соусом — фирменный рецепт от жиртреста-повара. То, что собеседники выпивают, Учиху не смущало нисколько, сам омега, на самом деле, не большой любитель алкоголя. Хотя иногда без этого просто не обходилось. Но сейчас ведь не свадьба и не тусняк в порту Пейна, так что капитан в безопасности.       Троица заседала уже около полутора часов, в основном монолог вела Ино: сперва о том, как у нее складывается в нынешнее время, потом расспрашивала Итачи о его делах, а там и Наруто подключила. Оживленный разговор в тупик поставил весьма незамысловатый вопрос от внушительно захмелевшего Узумаки.       — Ну, а замуж выйти ты еще не надумала? Грех такой девушке без мужской опоры пребывать, — шутливо подмигивает симпатичной блондиночке.       — Это, что ли, намек с твоей холостяцкой стороны, Нару-чан? Прости, но за кобеля я никогда не выйду. Вы для меня слишком трудный контингент. Омег лучше нянчите, — улыбается Яманака, поглядывая на Итачи с нежностью. — Я бы не отказалась от такого же, как я, беты, или даже от омеги. Хотя парни-омеги на девушек смотреть не склонны. А вообще, хочется интересного, умного, разностороннего, далекого от местных патриархальных замашек. Ну и, конечно же хорошенького, чтобы прям затискать его, — девушка забавно захихикала, сжав кулачки у подбородка, очевидно, воображая своего суженого. — Кстати, что это ты про меня, до про меня, сам-то когда уже парой обзаведешься? А то ходите со своим распиздяем, как мешки беспризорные. Что у тебя на горизонте сам знаешь с кем? Не околдовал еще ее чарами кобелиными? — Узумаки задорно толкнули в плечо. Зато лицо его после услышанного вопроса потонуло в гримасе боли. — Что такое, Нару? — Ино растеряно подвинулась ближе к блондину, взяла его за руки, но уже вскоре девушке пришлось отвлечься от приятной компании, чтобы обслужить новых посетителей таверны, которых привалило, будто голубей на кукурузные залежи. Очевидно, строительная бригада закончила рабочий день.       — Значит у тебя есть любимая девушка? — с неподдельным интересом спрашивает Итачи, отложив в сторону свежий номер газеты, которую приметил случайно на окне. Хитро поглядывает на альфу. — Расскажи, кто она? Откуда? Как познакомились? — разумеется, Учиха не базарная баба, но почему-то послушать романтические сопли в исполнении Наруто был не прочь. Хотя бы потому, что в этом блондине ни разу не проблескивало намека на склонность к любовной хандре. А вообще, действительно странно — у столь обходительного и добрейшей души человека рядом никого нет.       — Ну… Вообще, есть, — сознался нетрезвый альфа, почесывая затылок, видимо, любимая его привычка, выдающая смущение. — Знакомы-то мы с младшей школы. Но потом разошлись по разным сторонам. А потом судьба нас снова свела, — сделав паузу, блондин пропустил очередную рюмашку. Рассказ, однако, обещает быть долгим: — Сакура долгое время работала служанкой в усадьбе Хъюга, и однажды Неджи пригласил нас на праздничный банкет в дом своего дяди, с семьей которого проживает с детства, он им как сынулька родной. В общем, Сакура подавала сервис к столу для десертной части, и какой-то недотепа ее случайно толкнул. Тарелки и кружки с шумом полетели на пол, превращаясь в груду битого стекла. Разумеется, хозяйка дома с остервенением принялась ругать ее прямо перед гостями. Называла неряхой и дурнушкой. И так меня это дерьмище вырубило… Унижать девушку из-за какого-то никчемного сервиза, которых в буржуйском доме миллион, по меньшей мере, низко. Вот и спустил я собак на хозяйку ото всей души, а как выговорился, ушел. Никогда больше там не появлюсь. А Сакура нагнала меня во дворе, поблагодарить хотела, ну и что-то разболтались мы с ней. Не знаю, как ей, но я прям запал. Вот, понимаешь, Итачи, порой смотришь на человека, а сердцем и телом чувствуешь, что вот оно — твое, а все, что было до — сплошная липа.       Уж кто-кто, а Итачи понимает, как никто другой, что значит распознать свою пару. Допивает неторопливо лимонад, вздыхает обреченно, думая о младшем братишке: о том, какой Саске все-таки хороший, милый, весь такой родной и любимый… У омеги в груди сжалось от груза нагрянувших мыслей.       Альфа продолжил рассказ:       — Ну, а потом всю малину мне испоганил Саске. Пьяное неотесанное чудовище! — шипит Наруто, гневно гипнотизируя пустую рюмку. — Разыскивал меня по всей усадьбе после моего исчезновения, потому что притомился и срочно решил свалить из этой ярмарки тщеславия подальше. Вырос передо мной и Сакурой болтающейся тенью и давай лечить: «О, засранец, ты снова телок клеишь… Месяц назад с приезжим омежкой из северной столицы мутил, неделю назад с сисястой альфой из спецотряда, еще днями позже на блядки ходили, теперь опять мозги пудрить взялся честной женщине». Ну, Сакуре, разумеется, неприятно стало, и она попросту развернулась и ушла. А этого мудозвона я чуть в асфальт не вкатал на месте, — злится вновь Наруто. — Жаль, он когда пьяный, ему море по колено, хоть души эту тварь, хоть танцуй чечетку у него на заднице. Это же надо, настолько быть утырком! Потом-таки, поднял его за грудки и потащил уже прочь оттуда. Кто-то крикнул вдогонку «Педики», но было уже похер. Мы еще не раз пересекались с Сакурой, но она в мою сторону даже не смотрела. Распиздяй, как хороший друг, пытался однажды перед ней оправдаться. Уж не знаю, о чем они там говорили, но позже бабуле Цунаде ему пришлось челюсть на место вправлять. С учетом того, что Саске с девушками совершенно не умеет себя вести, меня не удивляет, что ему съездили по щам от всей души. Кулаками любимая машет, что надо. Еще с детства помню. А потом ее куда-то забрал отец, и они как сквозь землю провалились. Я ее искал, распиздяй искал вместе со мной, не увильнул. Но все бестолку, — альфа приуныл, опустил лоб на локти, притих ненадолго.       Омега с неподдельным сочувствием поглядывал на его сгорбленный расстроенный образ, здесь он помочь ни чем не может. Слова утешения зачастую только еще больше раздражают. Зато кое-что неслабо заинтересовало:       — Хм, Наруто, а почему Саске с девушками не умеет вести себя? — Итачи в самом деле стало невероятно любопытно, ведь братишка не подает впечатление неотесанного, невоспитанного грубияна. Старший Учиха хоть и мало что знает о его прошлом, но по наглядным данным имел честь предположить, что самец его вниманием обделен не был. Не то, чтобы это не задевало, просто, омега воспринимал факт, как должное. В конце концов, альфам в какой-то мере сложнее в половом плане.       — Не понимают друг друга Саске и женщины. Не его стезя. Кроме того, распиздяя вряд ли выдержит нормальная девушка, если даже проститутки за деньги отказываются с ним трахаться, — сказал, как отрезал, хмельной Узумаки.       Учиха будто застыл после последних слов собеседника. Вот это интрига… Очевидно, немногое он успел узнать о брате, кроме того, не решился бы разговаривать с Саске на такие личные темы по многим причинам. Приметив пустующую рюмку, оставленную Ино, омега наливает себе бурбон.       На всякий случай.       — Прости, Наруто, а от чего же все настолько запущено? — голос тихий, ненавязчивый. Чтобы не спугнуть.       — Знаете, Итачи-сан, это все весьма личные темы, мне стыдно их с вами обсуждать, — не брешет альфа.       — Да ладно, что я там не знаю, или не видел, — настаивает, — Я же не светская леди, при которой нельзя произносить слово «хуй», уж поверь мне.       Уламывать Учиха умеет неплохо, тем более, когда собеседник пьян, поэтому своего добился быстро.       — Никогда у него про это не спрашивал напрямую, потому что и без его россказней знаю, в чем дело. Попросту, распиздяя ни одна рядовая омега не выдержит. Его — шестнадцатилетнего сопляка не выдержала даже полностью сформировавшаяся девушка почти что вашего возраста. Он ее измотал едва ли не до полусмерти. Те же шлюхи тоже с чутьем отменным, насквозь его чувствуют и видят. Поэтому связываться не хотят, мало приятного — иметь с таким дело. Ибо породистые альфы и омеги пользуются спросом только среди себе подобных, таких, которых не раздавит их тяжелая энергетика и повышенная выносливость. Если на то пошло, даже породистая омега-девушка не факт, что выдержит его. Думаю, что самого Саске это волнует мало, не вставляют его сиськи и девичья изнеженность. Женщины для него — существа из неизвестной вселенной, - На уровне подсознания влюбленной омеги, Итачи весьма порадовало очевидное наличие малого количества бывших партнеров у своего братишки. - Какое бы впечатление Саске не производил своей внешностью и характером, он тот еще однолюб по натуре. Ну, или по крайней мере склонен к верности. Все-таки, провстречаться с омегой два с половиной года, выполнять определенные его капризы, устраивать местами захудалую романтику помимо отвязной ебли и не чувствовать к партнеру того, что называют любовью — это сильно. Хотя, и Саске, скорее, расценивали как хорошего ебаря, а не альфу для отношений до гробовой доски.       Незамысловатое изречение Узумаки моментально вывело Учиху из ступора размышлений. Ворвалось болезненной стрелой в сознание. Услышать о том, что у Саске были до нынешнего времени серьезные отношения с кем-то, стало по-настоящему неприятно. Не то, чтобы это было ненормально, или абсурдно… Итачи, если на то пошло, вообще повезло в плане свободного вакантного места рядом с братом, просто, относись омега к Саске, только как к брату, и глазом бы не повел. А в случае Учихи-старшего в нем машинально взыграла ревность своего альфы к другому человеку. В настоящий момент Итачи себя не мог узнать, он ни разу в жизни не испытывал ничего подобного. Он знает, что такое неприязнь, когда чувствуешь запах очередной шалавы от кореша, но ревность для него — чувство совершенно новое. Образ Саске-брата автоматически гаснет в подсознании, уступив пьедестал горячему сексапильному сыну ежа, с которым старший Учиха позволил себе переплестись нитями сильной ментальной связи после их второй встречи. Он ведь его альфа, черт побери!       Мысли в голове мечутся подобно раненым животным, омега кусает губу, вспоминая завсегдатые слова Кисаме Хошигаки в свою сторону, о том, что ни черта он не фригидный и не индиго-ребенок. Типичная породистая омега при отменной тренировке тела, вот найдет себе самца под стать и сразу батальонный капитан помашет всем белым тапком. Руки Учихи невольно сжимаются в кулаки, глаза тут же целятся на остатки бурбона в бутылке, через секунду, Итачи пьет прямо из горла, как заправский алконавт.       — Может быть еще баллон запросить у хозяйки? — подхватывает инициативу улыбающийся Наруто.       — А давай, — не раздумывая выдает Итачи. — Гулять так гулять!       И пяти минут не прошло, как новая партия ядреного пойла заполоняет желудки гостей таверны из резиденции.       — Слушай, Наруто, — строит хмельные глазки Итачи, упираясь подбородком в запястье и поглядывая с любопытством на альфу, — а расскажи-ка, что там за пассия такая была у моего братишки? Откуда нарисовался, где крестился? — Учиха нескрыто язвит, будто ему сейчас предстоит узнать в лицо врага. — Мне как-то неудобно братика расспрашивать на подобные темы, но весьма порой любопытно.       — Ну, — лыбится Наруто, подливая еще обоим, — история там до банального простая. В Конохе проводили показательные экзамены на причисление разряда будущим военным. Понаехали к нам, короче, со всех сторон. Распиздяя с его будущей пассией в спарринг поставили, так и они и познакомились. Наш кобель, как назло в гоне, а тот скверный тип в течке, несложно представить уровень мочилова при таком раскладе, я думаю… У Саске на спине шрам есть, это в тот раз ему зубчатым ножом кожу разорвали. По окончанию экзамена, омега к нему на перемирие наведался. В общем, переговоры мирные прошли успешно, затянулись дня на два. Да и крендель под стать Саске оказался, такая же породистая зверюшка. Ну, собственно, после того вечера они и стали встречаться, правда не фанатично и не часто. Фундамент отношений равен словосочетанию «качественная ебля». Мы с Какаши одно время даже втирали распиздяю, типа, чего ты вату катаешь? Бери и женись на нем, все равно по себе никогда никого не встретишь. А он нос воротит, хотя и пассия его тоже, судя по всему, замужество видала в клоаке. Кроме постели общего-то нет нихрена. Потом они в завязку ушли с отношениями. Надоело, видимо. Или негоже бестолковые шашни крутить самому казекаге с чином чужой стороны. Что Саске никак не расстроило. Ну, а потом затишье перед бурей… Вернулись мы с ним из мартовского путешествия, и он не то, что трахать, он смотреть ни на кого не мог. Стрела купидона навылет прошибла ему голову. Еще, у нас с Суной общая конференция проходила здесь, в Конохе. Так казекаге с высокомерной физиономией после подошел к Саске с просьбой стать его личным провожатым на ближайшие пару дней. Но мы-то знаем, что провожатый в лице распиздяя ему на пути в мотель нужен был. Если честно, я даже не думал, что ваш брат его так смачно отошьет, будто впервые видит.       Последняя часть истории Итачи задела особенно сильно. Неужели он вправду оказал такое сильное влияние на Саске? С другой стороны, долбит клювом в темечко осознание — пассией братишки оказался не какой-то встречный поперечный, а такой же породистый омега, как сам Итачи, да еще и речь о женитьбе заходила…       Узумаки вздрогнул, когда в сжатой в кулак руке омеги растрескалась стеклянная стопка, да и вид у Итачи-сана какой-то шибко серьезный.       — Я что-то не то сказал? — заволновался альфа, разыскивая чистый платок у себя по карманам, приметив кровь на ладони собеседника. Узумаки и не представлял, насколько страшен взгляд Итачи после спиртного, Саске нервно покуривает в сторонке, изображая недовольного маньяка.       — Ну наконец-то рассосались, — к компании вновь примкнула Ино, удивленно разглядывая обоих. – Хм, я пропустила что-то интересное?

* * *

      Саске без конца пялился на большие часы над камином, напряженно расхаживая туда-сюда по гостиной. Почти десять вечера, а Итачи до сих пор не вернулся, и это уже явно не нормально. Альфа полагал, когда застал их в повозке с Наруто, что они направлялись по домам, поэтому крайне удивился, когда по своему возвращению брата не застал. Лимит терпения истек еще в семь часов, а теперь настало время паники.       Где он? Что придурок Наруто с ним сделал? А если он не уследил за Итачи, пока какой-нибудь доходяга приметил симпатичного омегу? .. Ох и отгребет он завтра, по полной программе отгребет! Ну, да хрен с ним, с Наруто, себя он точно в обиду не даст. Будь Учиха-младший не в гон, реагировал бы спокойнее и не расхерачил казаны о стену. Все-таки, он идиот, нужно было уже в половине восьмого поднимать патруль, собираться самому и шуровать на поиски братика. Прочесать все окрестности, и достать омегу даже из-под земли, если понадобится. В безысходности Саске скрючился над столом. Что он за альфа такой, который не может позаботиться о безопасности своей омеги, даже не знает, где он, и что с ним?       Терпение лопнуло, пнув несчастный стул к стене, Саске собрался одеться и включать режим ищейки, вот только неуклюжее шебуршание тяжелых ключей в замках главной двери уверяло, что в этом больше нет необходимости. Альфа едва ли не пулей пронесся в прихожую, облегченно выдохнув при виде брата.       — Итачи… — робко и тихонько выдал Саске, наблюдая суровое выражение лица старшего брата. Глаза его подозрительно блестят, на подбородке запеклась кровь, запястье обмотано белым носовым платком. Боги, да альфа готов сейчас стоять перед ним на коленях за то, что не уберег старшего от ужаса, который тому пришлось пережить за эти долгие часы. Омега неказисто пошатнулся, после чего грузно свалился в объятия Саске.       — Братик, любимый мой, я по тебе так скучал, — пролепетал Итачи, зарывшись пальцами в растрепанные волосы младшего. Жмется к альфе, будто черный бродяжка с большой дороги.       — Вашу мать, — закатил глаза Саске, поняв, в чем дело. Омега краем уха слушал поток претензий в свой сторону, пока его усадили на бортик шкафа и поспешно разули и раздели.       — Это белобрысый недоумок тебя споил? Да я ему завтра смертную казнь устрою! Мудила, блять! — Саске едва молнии не мечет, подымая под руки брата, но тут же оказывается прижат к стене. Итачи его даже не слышит, он околдован магией бурбона и магией ауры любимого альфы. Младшего будто током прошибло, от шока расширились зрачки… Поймав его в объятия, Итачи самозабвенно целует сладкие губы своего альфы. Прогоревшая лампочка с обозначением «Брат» временно отказала в восстановлении.       Младший, как ошпаренный, хватает его за плечи, встряхивает.       — Ты… Ты что делаешь? — едва не заикаясь, не то возмущается, не то просто прибалдел альфа, вмиг накрытый тяжелой волной своего гона.       — Целую тебя, глупый Саске, не понятно разве? — с хищной улыбкой примыкает губами к шее братишки, упирается раскрытой ладонью в его широкую грудь. Младшего разбирает жар, обостряются инстинкты, и желания пытаются сковать его волю. В паху стремительно тяжелеет, запах Итачи сводит с ума, а присутствие в нем алкогольной примеси невероятно раздражает. Старший брат лишь балуется по пьяни, издевается, да еще и поддался на гон альфы, вот и сбрендил. И Саске эта истина причиняет боль. Выполни подобный трюк омега в трезвом уме и с тем же напором, лежал бы прижатым к дивану в гостиной телом своего альфы, стонущий, если не кричащий в порыве страсти, пока слетевший с тормозов Саске рвет на нем одежду, кусает его, целует, шепчет пошлые фразочки…       Итачи охнул от неожиданности, когда братишка, обхватив его под подтянутую задницу, перекинул через свое плечо, словно пыльный мешок. Потащил по направлению к лестнице.       — Какого чёрта? Отпусти! Я сам могу дойти, — негодует старший Учиха, будто охотничий трофей болтаясь за спиной братишки.       — Меня не интересуют пьяные, невменяемые омеги. Лучше проспись, милый мой, — на грани боли и обиды отрезал альфа, прежде чем пинком открыть дверь спальни Итачи.       Омегу буквально швыряют на постель, Саске рывком снимает с него одежду, вынужденно нависая сверху, а старшему неймется. Будучи полуобнаженным, он объятиями притягивает альфу к себе, впивается пальцами ему в спину, успевает целовать и нашептывать нежности. Младший кое-как увернулся, расстегнул омеге штаны, вытряхнул из них его ватные ноги, вынужденно любуясь на своего, хоть и пьяного, но самого любимого в мире человека. Итачи восхитителен от головы до пяток. Растрепанные волосы струятся по подушке, тонкими прядями рисуют узоры на его лице. Даже под властью пьяного блеска чернильные глаза омеги восхитительные, колдовские, беспощадно сводят Саске с ума. Влажные губы приоткрыты, хочется впиться в них своими, прикусывая до боли и крови. Поджарое стройное тело, длинные ровные ножки, которые младший Учиха мечтает закинуть себе на плечи. И только узкие черные трусы прячут единственный закуточек тела от глаз альфы. У Саске стоит, и домашние штаны демонстративно облегают его внушительную эрекцию. Нет, он этого не вынесет… Как можно жить в одном доме с этим прекрасным существом и не иметь возможности любить его так, как хочется?       — Я хочу тебя, — похотливо вышептывает Итачи, вальяжно приподнимается и оголодавшим поцелуем впивается в ротик альфы, пока юркие пальцы потягивают завязки темных саскиных штанов.       Младший из братьев едва не взвыл от страсти и от понимания того, что нельзя, кобелина, нельзя овладеть пьяным вдрызг братиком. Альфа с силой стиснул узкие плечи омеги и толкнул его обратно на подушки. Последнего жест болезненно уколол, что наглядно выдавал его взгляд и растерянное выражение лица. А как уколола Саске вынужденная мера и воистину обиженный вид его любимого, пускай и невменяемого.       Наклонившись над головой старшего, младший едва не сошел на злобный рык.       — Прекрати издеваться надо мной! Не могу я так.       Итачи чувствует прикосновение плотного мягкого одеяла к своей груди, жаркое дыхание братишки опаляет его губы.       — Спокойной ночи, — бархатным тоном произносит альфа и стремительно намеревается покинут эту камеру пыток.       — Значит, всякие пескатрахи тебе больше по вкусу, — разочарованно лепечет в подушку Итачи.       Альфа обернулся в его сторону, но не разобрал слов.       — Что? — переспрашивает, но в ответ — гробовое молчание.

* * *

      Если бы Итачи мог узнать о том, что его брат почти не сомкнул за ночь глаз, претерпевая агонию сексуального желания и мучаясь от наплыва жара, агрессии и развратных фантазий, он возненавидел бы себя еще больше нынешним утром. Итачи проснулся около шести часов, бледный, с ужасными кругами под глазами. Его терзали озноб и головная боль, пришлось закутаться в длинный растянутый свитер и вязаные носки, а стройные ноги так и остались обнаженными. Сидя на диване в гостиной, растрепанный дрожащий омега похлебывал сладкий кофе, в надежде хоть немножечко восстановиться. Самочувствие — дрянь, в голове кавардак. Из прошлого вечера он помнил все в мельчайших деталях, даже то, как нагло и открыто приставал к Саске, потому что действительно хотел его, помнил, что младший отпихнул его от себя и ушел. Старший Учиха понимает, перегнул по пьяни, но мерзко на душе становилось не только от этого.       Саске тихонько спустился вниз по лестнице, сонный, голый по пояс, лохматый, как черт, с кругами под глазами, не уступающими брату. Итачи вздрогнул, стоило альфе, неожиданно присесть рядом с ним. Не хотел даже в глаза ему смотреть, вселенский стыд подавлял его со всех сторон. Дыхание перехватило, когда братишка ненавязчиво обнял его одной рукой, наклонил к себе черноволосую голову старшего и поцеловал ее в макушку. На губах Саске играла улыбка, а единственное желание колокольчиком звенело в голове и в сердце: все, что хотел сейчас услышать альфа — это то, что вчерашний спектакль по пьяни оказался настоящим, и Итачи действительно любит и хочет его, просто до вчерашнего вечера боялся об этом сказать. Младший лелеял свою мечту, как последний дурачок: если трезвый омега повторит все, что наговорил вчера, разумеется, при таком раскладе, Саске уже не загорится желанием отталкивать его.       — Прости, — виновато шепчет старший, жмется к груди братишки и по-прежнему не желает смотреть ему в лицо. — Скажи, я много тебе вчера хлопот доставил?       Саске отрицательно мотает головой.       — Нет, не было никаких хлопот, — улыбается наивной улыбкой, не выпуская из объятий брата.       А старшего гложет совесть, съедает чувство вины и позора, но находчивый капитан уже определил способ ретироваться. Смотрит на свою руку, перевязанную платком, пропитанным сукровицей…       — Как я вообще вчера до дома добрался? — лепечет Итачи, изображая проспиртованную амнезию, и это жест по-настоящему резанул младшего по оголенным нервам.       Внутренний голос посмеивается над альфой: «Саске, вспыльчивый лохматый дурачок, а ты чего-то другого ожидал от прошедшего вечера?»       — Ты ничего не помнишь, да, Итачи?       Старший утвердительно и пристыжено кивает.       — Не знаю, наверное тебя привезли. Я помог тебе раздеться и уложил спать. Более ничего. Накошмарить ты не успел, не беспокойся, — выдумал успокоительную тираду Саске.       «Значит, все-таки, предпочитаешь избегать этой темы…» — пронеслось в мыслях Итачи. Вновь накатила волна стыда. Раннее утро, он с похмелья, а яркий запах своего альфы в гон уже щекочет сознание. Нет, так нельзя. Просто невозможно. Они убьют друг друга своими феромонами, предварительно измучив.       — Оставайся сегодня дома, будет белобрысому засранцу урок — нехорошо спаивать своих помощников, — старается шутить Саске.       — Да нет, все нормально. И не в такие переделки попадал, — театрально улыбается Итачи. — Напьюсь кофе, приму душ, приобрету более товарный вид.       — Я тебе дам, товарный вид… — недовольно бубнит младший, все еще сжимая плечи омеги.       — Ну, ладно, не товарный, а цивильный, — успокаивает.       — Так-то лучше, — одобряет альфа. — Пойду, завтрак сварганю, встали рано, можно не торопиться со сборами. А ты иди, погрейся в душе. Ноги ледяные совсем, — младший вразвалочку топает на кухню, и старший провожает его пристальным взглядом.       Все-таки стыдно ему не только за свое поведение, но и за издевательство над своим строптивым самцом. Заслужил свое тяжкое самобичевание на весь день.