* * *
Зазевавшись на въезде в ожидании Итачи, кучер озадачился, когда лицезрел своего пассажира в девичьей компании. Странно, вроде приехал один… Неужто девочку себе урвал? Хм, да симпатичную, только перепуганная она какая-то. Хотя, нафиг такому девочка, еще и омега? Ему бы альфу, да с большим, толстым… — На третьем перекрестке налево свернешь, — чрезмерно басовитый для омеги, голос Итачи незамедлительно прервал поток высокоморальных рассуждений темноволосого смуглого альфача. Он кивает в ответ и ждет, пока оба пассажира займут места в повозке. Перепуганные изумрудные глаза девушки безотрывно смотрят на Учиху, она еле сдерживает тремор напряжения. Занятое место напротив Итачи, вероятно, повышает степень ее волнения до невиданных высот. В ауре омеги-девушки не витает страха, скорее абсолютное недоумение из-за неизвестности, на которое ее обрек оппонент-омега. — Спасибо вам, — на самом деле, благодарность для Итачи неожиданностью не стала. Дураком надо быть, чтобы не понять — жизнь с таким батей рядом — не сахар. Театрально усмехается, в упор поглядывая на собеседницу: — Не рано ли благодаришь? Я ведь тебе еще зачитал предполагаемый инструктаж начала твоей новой жизни. — Даже если вы следом продадите меня на органы воротилам черного рынка, все же лучше, чем быть рядом с моим папашей. Учиха вздыхает, откинувшись спиной на мягкую обивку: — Тебе повезло, я хороший. Не продаю милых девушек злодеям. — Верно, вы их у них покупаете. Вот только не знаю для чего? Работаете на кого-то? — омега немного расслабилась. Магия Итачи — располагать к себе людей, иногда даже тех, которым он не нравится. Прокатило с собратом по военным делам Дейдарой, пусть и частично, даже Шисуи утром откормил его так, что пузо по швам трещало. Речи нет, неспроста, но не это главное… — Обижаешь, девица-красавица. Я сердобольный шибко, иногда, — омега, вздыхая, отводит взгляд на полевые пейзажи, затем вновь гипнотизирует им девушку. — Сними уже этот ужасный платок с головы. Чернорабочий стиль тебе не к лицу. Девушка-омега послушно потянулась узкими ладонями к плотному узелку тонкого платка сбоку, пустила его по ветру из повозки. Вышло весьма символично. Учиха Итачи многое успел повидать в жизни, но розовых волос не видел ни разу. Сначала омега даже думал, что обман зрения, но нет, они вправду розовые, постриженные в аккуратное каре вовнутрь. Молоденькая омега, в принципе, выглядит весьма ухоженной. — Как тебя зовут? — Харуно Сакура, — почему-то ответ казался застенчивым, а сама девушка опустила взгляд в пол. Несложно догадаться, почему девушке дали именно такое имя. А еще, оно подозрительно казалось знакомым на слух. — Учиха Итачи, — налегке представился батальонный капитан. — Оу, вы родственник Учихи Шисуи? — ненавязчивое, но любопытство. — Вроде того, — улыбнулся. — Не прямой. — Я раньше работала в Конохе, до восемнадцати лет. Прислуживала на кухне в поместье Хъюга, пока меня папаша не забрал сюда. Получил откат от бывшего чиновника, на которого вкалывал. Закон ему стал не писан, оформил меня своей собственностью через посредников и, вуа-ля. Чертов козёл. — И ты даже не пыталась ничего с этим сделать? — Думаете, не пыталась? Сбегала, писала письма верхушкам. Все тщетно, — на мгновение повисло абсолютное молчание, под шум колес по испещренной галькой дороге, Сакура взволнованно смотрит на Итачи, тот ждет от нее вопроса, который она, наверняка, собирается задать, судя по нарастающему напряжению и нахмуренным бровями. — Зачем вы отдали за меня деньги? — Ответил уже. — Из-за сердобольности еще ни один человек не выкладывал наличные и драгоценности за незнакомца-ближнего. — Считай, тебе повезло. — В чем подвох? Итачи развел руками. — Ни в чем, можешь хоть сию секунду покинуть экипаж, я тебе и слова не скажу. Вопрос лишь в том, надо ли оно тебе и что даст? Аккуратным жестом девушка спрятала за ухо прядь пышных волос. На красивых, чуть пухлых губах заиграла улыбка. — У меня богатый опыт работы горничной, умело управляюсь с любой домашней работой. Нет ни одного блюда, которое я не смогла бы приготовить, можете доверить мне уборку, стирку, глажку, штопку вещей… Со всем справлюсь. Я неплохо разбираюсь в медицине, смогу за вами поухаживать трудную минуту. Мне бы только крышу над головой, хоть на первое время. Задумчиво нахмурившись, Итачи поразмыслил над чем-то своим. — У нас с братом достаточно большая усадьба, работники приходят в определенные дни, а иногда по надобности. Ты просто можешь жить у нас на правах управляющей по дому, я до сих пор не понимаю, почему братец не завел себе такого человека? — начал причитать омега, будто переключаясь на внутренний монолог. Предложению девушка оказалась несказанно рада. С этой минуты, Учиха Итачи в ее сердце принялся приобретать статус персонального ангела-хранителя, и она успела дать себе внутреннее обещание стараться делать все возможное для его блага. Кроме того, он омега без метки, запах от него исходит слишком чистый, не разбавленный терпким запахом альфы. Возможно, он одинок и о нем некому позаботиться, поэтому такой сердобольный… Хотя, кто знает наверняка? Поместье Учиха Сакуру впечатлило, прежде всего, отсутствием безвкусной помпезности, которой любили направо и налево сорить многие другие представители дворянских кровей. Нет здесь никаких ненужных излишеств, всего в меру. У хозяев явно хороший вкус, и им не присущ принцип «Дорого — значит круто». Да и атмосфера дома полнилась приятной тишиной и уютом. «Умерла и попала в рай», — улыбалась сама себе Сакура, пока Итачи провел ей краткую экскурсию и небольшой инструктаж. В правом секторе первого этажа пустует огромная комната для прислуги. Та сторона вообще, как отдельный мирок: все удобства, добротная мебель, окна комнаты выходят панорамой в сад. Благодать для девушки в мужском доме. В шкафу, в кладовой нашлась и одежда для горничной. Платьица немного старомодны, но скроены весьма со вкусом, Харуно с радостью примерила форму на себя. Классика: черное платье длинной до колен, с белыми кружевами на подоле, коротких рукавах и отложном воротничке. Девушка была в восторге, и от обилия счастья едва не целовала Итачи руки. Он даже весьма открыто отреагировал на то, когда на его шее благодарно повисли. Наверное, в здешних краях вправду подобный обычай имеет место — девушки вешаются на парней. Ну, да ладно, хорошие девушки, таких не грех обнять в ответ. Новой обитательнице дома Итачи не поскупился выделить средства на покупку необходимых ей вещей. Все-таки, девушка, ей надо и приодеться, и лицо напудрить. Все девки любят наносить на лицо боевую раскраску, и Учиху не переубедишь в обратном. Младший из хозяев дома предупредил брата о том, чтобы его не ждали рано, еще вчерашним вечером. Возни в новом доме Хатаке вагон, а потом планировали устроить банные посиделки, но безалкогольные, Итачи тоже звали, но он отказался. Не в своей компании — не то. С новой горничной омега ближе познакомился за ужином. Определенно, эта девушка ему по нраву, судя по всему, как и он ей. Издержки обоюдной омежьей гармонии. - Вообще, — продолжала рассказ о себе Харуно, — я всю жизнь мечтала стать медиком, но семья не могла себе этого позволить. А потом, подавно распалась. Все, что знаю и умею, долго и хлопотно изучала сама, но у меня получается, честно-честно! — Сколько тебе лет? — любопытствует Учиха, попивая чаек с оладушками и черничным вареньем. — Двадцать один, по весне двадцать два исполнится. — Нормально, особенно, если есть склонность быстро усваивать. Чуть позже, там будет видно когда, попробую отправить тебя на обучение к одному своему другу, если хочешь. Станешь со временем его ассистенткой. Он тебя невиданным медицинским выкрутасам научит, гарантирую. Главное, знать меру, не подражать его фанатизму. А то однажды можно проснуться в одинокой палате без омежьих придатков, вспоминая о том, как сам себе накладывал швы… — голос Итачи сошел на шепот, а самого его едва не передернуло. Омега Сакура, кажется, едва не растаяла, продолжая сидеть за столом, очарованно поглядывая на собеседника. Раз уж теперь она снова в Конохе, обязательно посетит завтра храм, сделает молебен за благополучие Итачи.* * *
Без пятнадцати полночь, а Саске только-только ступил на порог родного дома, который встретил его тишиной и кромешной темнотой. Обычно резервов в альфе хоть отбавляй, но сейчас он чувствует себя выжатым и распаренным лимоном в чашке с кипятком. Завтра у него и у Сая выходной, ибо Хатаке заявил, что особи в критические дни должны отсиживаться дома. Скрытый покрывалом темноты, Учиха-младший проскользнул на второй этаж, тихонечко приоткрыл дверь спальни Итачи. Кажется, старший брат спит сладким сном, таким же сладким, как он сам. Сила этой мысли заставила альфу улыбнуться. На цыпочках он подкрался к своему родному омеге, опустился на самый краешек кровати. От Итачи восхитительно приятно пахнет, и Саске в очередной раз подметил — все-таки, их индивидуальные запахи имеют долю сходства, но данный факт только сильнее пробуждал инстинкты альфы к любованию своей омегой. Снова не хочется уходить, снова невидимые цепи норовят заставить остаться на всю ночь рядом с братиком. Но, нельзя. Альфа легонько целует волосы Итачи, шепотом желает ему спокойной ночи. Кажется, омега улыбнулся во сне. Боги, какой же он милый… Младший подтыкает под него мягкое одеялко и бесшумно уходит к себе. Засыпает сразу, стоит голове оказаться на подушке. Устал, да и недомогает. Дрых медвежьим сном в зимний сезон даже тогда, когда Итачи заглянул к нему утром. Старший же подумал, что братишке нет надобности выходить сегодня с утра, поэтому будить его не решился. Младший всегда спит крепко, пушками не разбудишь, и омега смело целует его упругую бледную щеку, чуть прижимается к спящему, укрытому до подбородка телу. Потом уходит, сегодня должен вернуться раньше обычного, еще успеет уделить Саске вдоволь внимания. Итачи сам себе улыбнулся в зеркало, в прихожей, накидывая плащ. Ему всю ночь снились странные сны, а с утра естество переполняют приливы нежности. Весь день теперь будет душевно тянуться к своему источнику этих самых «приливов».* * *
Младший из семейства Учиха очнулся примерно через полтора часа после ухода старшего. Ощущение стальных спиц в костях и мышцах, заложенный нос и огромный болезненный ком в горле больше не могли позволить ему блаженного отдыха. Все ясно — простудился в хлам. На дворе разгар осени, а Саске, раздетый до пояса и вспотевший, тягал вчера, туда-сюда, габаритную мебель. Его ведь предупреждали — заболеет, но Саске не Саске, если безукоризненно слушается наставлений. Альфу ужасно знобит, глотку рвет от боли, в ушах писк тяжелого ультразвука, голова кругом… Хочется воды. Пришлось немного отсидеться на кровати, прежде чем решиться направится вниз. Благо, пижамные штаны и домашние тапки оказались под рукой. Однако, их сейчас мало для разогрева тела. Учиха, в довесок, завернулся вместе с головой в одеяло, как в кокон. — Ну и рожа, — не удержался от комментария. Из зеркала на альфу смотрело бледное трясущееся чудовище с большими глазами, под которыми уродливыми тенями ложатся фиолетовые круги. Губы синюшные от озноба, на щеках проступила сетка вен. Как будто вчера подох, отлежался, а сегодня восстал из гроба. Плохо. Неимоверно плохо. Все тело ходит ходуном, мышцы и кости стягивает боль. Нужен аспирин, и чаек. Но, прежде всего, суметь бы вообще спуститься вниз. Скованный тремором и не решивший расстаться с одеялом, Саске намерен бороться. Сегодня пятница, еще пару дней назад он наказал кухарке не приходить, но, почему-то, из кухни доносится напев незнакомой мелодии в исполнении приятного женского голоса. Альфа прохрипел что-то неодобрительное и поплелся дальше, упираясь корпусом в стену. Ситуация нагнетается, в нос ударяет слащавый приторный запах омеги. Бабы-омеги… А здешняя кухарка бета. И от неё не пахнет ничем, кроме тошнотворного приторного парфюма, который она льет на себя ведрами. Дрожащий, хрипящий и едва ли не стонущий от недуга Саске чуть ускорил шаг, наконец, оказался между створками двойной приоткрытой двери кухни, будто затаившийся хищник. Переминаясь ножками на табурете, Сакура протирала верхние полки гарнитура. По мнению девушки, там полно пыли, в посудных сервизах беспорядок, сушилку нужно оттереть от ржавчины. А то не гоже в такую составлять чистые салатники и тарелочки. Хозяин дома застыл, скользя взглядом от головы домработницы до ее босых аккуратных ступней. Медленно, изучая каждую деталь девичьего образа. А потом, альфа осознал, что его тяготит: — Да ты же та самая долбанутая истеричка, которая сломала мне челюсть пару лет назад, — грозно прохрипел, под сопрано шумного и еще более хриплого дыхания. Издержки большого скопления слизи в бронхах. Желтенькая фланелевая тряпочка выпала из рук внезапно застывшей на месте девушки. Изумрудные глаза округлились от испуга, вытаращившись на мертвенно-бледного Учиху в одеяле. — Ну точно, ты! — нынче Саске способен запугать видом и голосом любого экзорциста, про девушку-омегу и говорить нечего… Она вскрикнула, пошатнувшись на табурете. Благо у альфы отменная реакция даже тогда, когда его состояние напоминает дерьмо. Именно благодаря ей, кричащая от вида «местного приведения» Харуно валяется на нем, а не разбила черепушку о столешницу или паркет. Хотя, реакция Саске, все-таки, сомнительна, ибо сам он тоже растянулся, да еще и башкой ударился. Утро воистину началось с волшебства.* * *
— Давай, загубленная молодость, тебе нужно выпить это, — грозно скомандовала омега, прислонив к губам Саске кружку с вонючим, на восприятие альфы, теплым отваром. Приболевшего бедолагу по-прежнему кошмарно знобит, сам он не удержит посуду с питьем. Девушка уже успела натереть его мазью с экстрактом эвкалипта, споить таблетки очищенного аспирина и положить две грелки ему под ноги. — Что ты там намешала, голубиный помет? — будь Саске не больным и жалким кобелиной, Сакура однозначно бы поставила его на место с этими детскими капризами, но нет же, приходится выпаивать его, как птенчика, — Блять, какая гадость, — хрипло простонал простывший страдалец, заваливаясь безжизненно на подушку. Харуно и Учихе-младшему достаточно было провести пятнадцать минут вместе для объективного знакомства. Оказывается, она тоже помнит Саске, но смутно. Сучка. Зато Саске ее запомнил не смутно. В свое время Харуно ударила его из-за того, что посчитала, якобы он к ней грязно и отвратительно подкатывает. Не уловила сути, глупая девица. Он грязно и откровенно рекламировал ей своего засранца-друга. Ну да, назвал ее дурой, за то, что сути не улавливает, но она же девушка, а он Учиха Саске — тот еще «галантный» джентльмен. В конце концов, молодые были, глупенькие, а она с кулаками сразу. — Днем я пойду на рынок и загляну в аптечный пункт. Прикуплю кое-что. Если у них в наличие окажется все нужное мне, уже завтра почувствуешь себя, по крайней мере, хорошо, — обещает Харуно и подобно заботливой мамке укрывает Саске вторым одеялом, вот только, по его просьбе, форточка остается таки открытой. Кислорода в башке и так дефицит. За окном звучит мелодичная трель птичьих голосов, там же недовольно голосят крупные наглые вороны, которых по утрам больше никто не подкармливает, в той же стороне раздаются звонкие хлопки крепких ладоней за оградой: — Товар прибыл! Есть, кто дома?! — голос Инузуки. Черт, ну точно, Киба же предупреждал, что сегодня завезет парочку садовых арбузов и говяжье филе, Саске сам с ним договаривался. — Я спущусь. Лежи. Заодно еще настойки тебе принесу. — Угу. Товар уже оплачен, — не то стонет, не то хрипит Учиха. — Попроси этого предпринимателя тебе помочь донести все. Он не откажет. «Да не такой уж он потерянный кобель», — пронеслось в мыслях омеги, пока она топала по коридору к лестнице, расправляя белоснежный фартучек. Учиха тихо постанывал в подушку, так хуево ему еще никогда в жизни не было. Болеет Саске, в принципе, редко, но, зараза, метко, в самое яблочко. Лучше бы Инузука ему лимонов килограмм привез, к чаечку. А хренушки. Хорошо ему, он здоров, как бычара, катается на тележке с псом по всей округе… Вечером к Наруто попрется, будут жрать лапшу, баловаться медовухой и обсуждать всякую херь про телок и махачи, завтра выходной же. И вообще, что к чему сейчас подумал про это? Харуно едва не раскрыла рот от удивления, когда еще минуту назад больной и умирающий Саске, запинаясь, только что обогнал ее в гостиной. — Привет, Учиха! Как оно? — Инузука на позитиве салютует тремя пальцами левой руки, приметив запыхавшегося хозяина у ворот его участка. — Выглядишь не очень. Все нормально? Саске, как неврастеник, вцепился ему в грудки, буравя лицо извозчика продуктов ошалелым взглядом воспаленных глаз. Хриплый голос пытается молвить слово, и Киба еле разбирает суть. — Как будешь дома, поднимись к Наруто и передай, чтобы тащил в мой дом свою… задницу, — выговорил едва ли не на последнем издыхании. — Погодь, а что случилось-то? — недоумевает от тона больного бледного чудовища Инузука. — Плохо, как же хуево, — молвит глухо Саске. — Скажи ему еще, чтобы оделся нормально, не в треники с матнёй. И пусть цветы купит. Только не веник. Красивые цветы, — Разводит руками перед Кибой, пытаясь что-то изобразить. — Ну, ладно. Ладно. Как скажешь. Передам обязательно. — Марш в койку, идиотина! — гаркнула нарисовавшаяся у ворот Харуно, шмякнув ладошкой по лохматой голове Саске. И тот беспрекословно слушается. Сейчас ему слишком херово, чтобы вступать в споры с девками. — Доброго утра, — Харуно приветливо улыбается Инузуке, выставив вперед себя продуктовую коляску, которую обнаружила на веранде, с ее помощью омега прекрасно справится с поклажей сама. Инузука тоже рекламно лыбится Сакуре, розовласая омежка кажется ему куда приветливей, чем рыжуха, которая обычно принимает товар. Закончив процедуру, альфа задумчиво прыгает в повозку чешет за ушком своего постоянного спутника в дороге — огромного белого пса. Усердно вспоминает учиховское наставление для Узумаки: — Чтобы цветы ему купил и приоделся, — бормочет себе под нос. — Не уж-то, впрямь, педики? — серьезно озадачился. Ну, да хрен с ними. Хоть и любопытно.* * *
— Значит, Шисуи-сан и вас позвал к себе на вечер? Надо же, — сидя за столом своего кабинета, Наруто увлеченно разглядывает пригласительную открытку, которую передал ему Итачи. Работы сегодня практически нет, поэтому омега и альфа все утро хлещут кофе и болтают. — Не поверишь, я тоже удивился, — Итачи жестом грациозной кошки потягивается в кресле, затем лениво подпирает ладонью подбородок, поглядывая на невеселого собеседника. Сколько бы Учиха-омега не пытал его о наболевшем, чтобы тот излил ему душу для облегчения, Наруто непоколебим. Всегда отнекивается. Все у него отлично, несмотря на лютый холод или жаркий зной. — Вы пойдете? — судя по всему, не просто так интересуется блондин. — Что я там забыл? Смотреть на сборище пафосных лиц желания нет никакого, тем более незнакомых. Не приемлю ярмарку тщеславия. Да и моя принадлежность к клановым рамкам давно изжила свое. Аристократ я только в генах, но не башкой, Наруто, понимаешь? Да и без Саске я и шагу не сделаю на чужой светский двор. По личным принципам, — добавил более тихим голосом, даже с нотками теплоты, присущей доброму отношению к родственнику. — Ох уж этот Саске, — Узумаки неврастенично стучит пальцами по столешнице. — До чего вредный порой. И упертый. Он же, мать вашу, первое лицо клана Учиха, а ведет себя воистину по-распиздяйски. Гордость давно отравила ему мозг, мешает включить рациональные извилины в шальной голове! Я хоть и не из клановой аристократии, но кое-что в иерархии соображаю получше некоторых, — ворчит, сцепив руки у груди, но потом снова вспыхнул, — Итачи, уж вы-то поймете, наверняка… Ну какого наш Саске на все так остро реагирует? Ведь те, кто хотят ему насолить только этой реакции от него и ждут, а он радостно пляшет под их дудочку: бесится, психует, ругается, кочевряжится… Революционер по жизни, шурует напролом даже через бетонные стены. Поэтому Какаши-сан и поставил его на должность военного советника. Черта хорошая, речи нет, но зачем порой тратить силы и долбиться в стену, когда есть дверь, через которую можно спокойно войти? Я вот не понимаю… — Итачи не совсем вник в то, к чему сейчас клонит Наруто, слишком издалека заходит. — Нельзя главе клана вести себя так, как ведет себя Саске, — с одной стороны, альфа тоже прав, даже старший-Учиха с этим согласен в сердцах. — Мне кажется, моего брата бесполезно нынче пытаться поставить на другой путь, — развел руками Итачи, — он очень хороший, на самом деле. Просто местами ему опыта не достает. — Я прекрасно понимаю, что распиздяй вынужденно принял пост главы Учиха после смерти вашего отца. Видели бы вы, с какой гордостью на одной из делегаций ему прописали вагон добрых наставлений, как самом молодому главе Учиха за всю его историю, а у Саске такая рожа была, будто ему леща прописали. Да, он хороший, работяги его участков ни разу о нем плохо не отзывались, но ведь вся загвоздка в том, что и среди себе подобных, то есть дворян, нужно держать марку. Хотя бы на зависть недругам, черт побери. А то его скоро просто перестанут воспринимать. Короче, нельзя так показушно игнорировать каждый светский банкет, особенно, когда его устраивает твой родственник. Для аристократии не комильфо. Тем более Саске одно из первых лиц в Конохе, — гневно закончил тираду Узумаки. — Согласен, нечего мне нос совать, не мое дело, но мы же с ним друзья, черт побери! Я ж ему плохого не пожелаю и под монастырь не поведу. «Все-таки, повезло братишке с друзьями», — безмолвно оценил Учиха-старший, размышляя над речью Наруто. Да и в отношении мнения о Саске омега тоже частично согласен. — Может быть, вы с ним поговорите? Пусть гульнет разок, чтобы потом тот же Шисуи-сан его не подтрунивал на лишние разговоры. Заявитесь вместе, как самая настоящая сплоченная семья основной ветви, пусть на вас все любуются. А я об заклад бьюсь, любоваться и завидовать будут сто процентов! Омега напряженно и задумчиво вздохнул, он уже сам не знает, как в таком случае наиболее верно поступить? — А тебя пригласили? — из чистого любопытства интересуется у Узумаки Учиха-старший. — Да, Шисуи пригласил и меня, и крестного Джирайу, и бабулю Цунаде. Они пойдут, а я такие посиделки не люблю. Мне там скучно. Вечером гулянка в портовой таверне. У хозяина юбилей, я лучше там с Ино и Кибой позажигаю. — Резонно, — оценил Учиха, все еще прибывая в раздумьях.* * *
Громкий стук в дверь отвратительно плясал на нервных мостиках в голове Узумаки Наруто: кому, мать вашу, приспичило заявиться, когда он блаженно принимает ванну после укороченного рабочего дня? Ударившись коленом о бортик круглой ванны, альфа ядовито выругался, быстро намотал полотенце на бедра и, запнувшись о порожек, побежал открывать. — Киба, какого хрена? — нахмурился блондин, привычно демонстрируя в дверном проеме загорелое полуобнаженное тело очередному прихожанину. — Ага, привет, друг, я тоже рад тебя видеть, — саркастично выдает Инузука. - Вот, ты арбузик заказывал, — всучил соседу сетку с внушительного размера ягодкой. — Я что сказать-то хотел: утром к Учихе заезжал. Он на морду вообще, как нежить выглядел, будто сдохнет завтра. Захворал, однако… В общем, сердечно просил тебя припереться к нему. И да, хочет, чтобы ты ему цветы купил. Короче, мы с Ино тебя сегодня не ждем, давай, бывай. Пожав Узумаки свободную руку, Инузука спускается вниз. — Ах, да! — осенило развозчика продуктов. — Штаны надень. Покрасивше. Надо же, неожиданно… Наруто бухнулся на пуфик в прихожей, почесывая белобрысый затылок. Обычно, когда Саске болен, мало того, что не жалуется, так еще и любитель игнорить проявления заботы в свою стороны со стороны лучшего друга. Куда уж там, распиздяй же альфа-самец и болеть должен сурово и молча, не демонстрируя никаких слабостей… А теперь снизошел до того, что сам просит о визите. Наверное, Саске действительно плохо. Ему нужна поддержка дружеского плеча. Узумаки напряженно сжал пальцы у губ. Черт, пока он тут расслабляется в ванне с арома-маслами, его лучший друг страдает и ждет его. Соскочив с места, альфа поплелся к комоду, выискивать прогулочные одежки. Краем глаз взглянул на настенные часы: половина пятого… Отлично, успевает забежать на рынок, надо прикупить для больного друга одно из его любимых лакомств — горячие котлетки в тандеме со свежими томатами и сыром, обсыпанные базиликом. Тем более, на днях Саске жаловался, что не ел их лет двести. Больному нужно хорошо питаться и пить много жидкости. Стоит еще взять душистый аптечный чай. Что действительно озадачило Узумаки — он понятия не имеет, какие Саске нравятся цветы? Вдруг купит не те… Че-е-рт… Ладно, посоветуется с флористкой, может быть, она чем-то поможет, если составить ей личный гороскоп Учихи Саске. Не прошло и сорока минут, как Наруто уже сидел в повозке мелкого частника. Гордо держал в одной руке плотный картонный пакет с упакованными котлетками и жестяной квадратной баночкой травяного чая, рекомендованного специально для нездоровых самцов. А в другой богатый видный букет из садовых ранункулюсов жгуче-сиреневого цвета. В цветочном павильоне предложили именно их, и альфа, собственно, не пожалел о сделанном выборе. Главное, хоть немножечко порадовать болеющего друга.* * *
Итачи невероятно расстроился, услышав от Сакуры о том, что его братишка не здоров. Заволновался. Как только принял домашнее обличие, сразу же уселся дежурным около постели Саске. В его комнате царит запах трав и эвкалиптовой мази. На тумбочке остались пустые пузырьки из-под незнакомых лекарств. Запах альфы внушительно искажен и перебит посторонними запахами, признак того, что нездоровится ему крепко. — Вам необязательно сидеть около него, Итачи, — вмешалась Харуно, глядя на то, как Учиха-омега осторожно гладит по плечу своего братишку. Саске вновь крепко спит, не реагируя ни на что постороннее. — Я отпаивала его специально заваренными травами несколько раз за день, заставила поесть. Сделала инъекцию легкого противовирусного препарата, и дала седативный анальгетик. Уверяю, завтра будет, как стеклышко. А сегодня, скорее всего, проспит. Омега продолжает водить ладонью по укрытому одеялом телу брата, скользит от плеча к талии и обратно, легонько перебирает иссиня-черную копну спутанных волос. Итачи уже давным-давно позабыл, что такое сидеть над постелью заболевшего близкого человека. Это словно отголосок детства, пробуждающий в старшем Учихе инстинкты заботиться и оберегать, тем более, как не покрути, Саске — младший братишка. Хоть и альфа с гонором на деле. Нет, Итачи сегодня никуда не пойдет, как пить дать. Ему плевать на светский облик своей фамилии, когда дорогому сердцу альфе нездоровится. — Спасибо тебе, Сакура, — Итачи искренне улыбнулся Харуно, которая тихонько составляла пустые склянки с прикроватной тумбочки на поднос, чтобы унести. Девушке его похвала оказалась весьма и весьма приятна. — Он же ваш родной брат, его беды — ваши нервы. Нет его бед — значит, и вы лишний раз будете спокойны. Кроме того, мне нисколько не сложно поухаживать за больным человеком. Пойдемте в гостиную, пусть он отдыхает. И омега слушается домработницу, наверное, действительно не стоит лишний раз сейчас тревожить Саске, ему нужно восстановить силы, тем более, Итачи будет безмерно рад, если все окажется так, как говорит Сакура, и завтра братец-альфа встанет на ноги с улыбкой на своем хорошеньком лице. — На ужин запеченный тунец и овощной салат из стручковой фасоли, брокколи и бобов под легким сырным соусом. Я решила, не помешает питаться сбалансировано и не нагружать желудки тяжелой едой по вечерам, — отчиталась перед Итачи, хотя он в этом надобности не видит. Омега к меню не привередлив. Заняв кресло напротив аквариума со скаляриями, Сакура ставит себе на колени плетеную корзинку, заполненную клубками разноцветных вязальных ниток, там у нее и набор спиц, и парочка крючков. На сегодня дел по дому никаких не осталось, значит в удовольствие можно заняться вязанием вещей к зимнему сезону. С усердием в этом деле, девушке достаточно пары дней на изготовление рукавиц. Свитера, накидки и головные уборы требуют побольше времени… Оба омеги непринужденно болтают между собой. Сакура с любопытством расспрашивает о жизни заграницей, о чужеземных распорядках, религии и моде. Она за свои лета дальше веника и кухонь ничего не видела, хоть и успела многое узнать из книг. А вообще, очень даже неглупая и интересная девушка. — Если завтра у вас выходной, я займусь стиркой после завтрака. А еще проведу чистку вашего плаща и обработаю воском по специальному рецепту, чтобы кожа не испортилась и не растянулась… Пригласила дворника и садовника после обеда, не помешает устроить субботник во дворе, — Итачи утвердительно кивает, уточняет какие-то незначительные мелочи, но диалог неожиданно прервался трелью отвратительного дверного звонка. — Ну, вот… — ворчит Харуно, отставляя корзинку со своим рукоделием. — Я открою, — опережает Сакуру Итачи, но тщетно. — Да нет, я сама. Наверное, сын молочницы пришел. Надо проверить, все ли принес из того, что я заказала у нее поутру. — Как скажешь, — немного растеряно соглашается Учиха-омега. Хозяйка в доме — это тебе не шутки, ибо они с Саске вообще не заморачиваются обычно ни с чем. То забивают, то перебьются, то пофигу, или, ай, и так сойдет. Поэтому на полках кухонного гарнитура нет никакой симметрии и порядка, приправы хранятся в одном отсеке со спичками и мелкими гвоздями. Щелкнув замками, Харуно открывает дверь вечернему прихожанину. — Доброго вечера! — автоматически выдал Узумаки, толком не разглядев встретившую его у порога персону, зато через несколько секунд, ему будто иглы в затылок засадили. Даже дыхание перехватило. Альфа мгновенно вспомнил тот самый тонкий сладковатый аромат, который нежными мистическими объятиями окутал его еще тогда, во дворе поместья Хъюга три года назад. И эти восхитительные раскосые изумрудные глаза, приворожившие с первого взгляда. На Узумаки еще ни разу так никто не смотрел, как смотрела эта омега в тот вечер. Сердце предательски ускорило ритм, где-то внутри будто затянули крупный узел, не позволяя нормально дышать. Взгляд рассеяно скользит по силуэту омеги, которая в ответ тоже одаривает пристальным взглядом и молчит. Очарованному Узумаки захотелось прямо сейчас сковать в крепких загорелых ручищах хрупкое девичье тело. — И вам доброго, — наконец выдержанно вымолвила Харуно, все еще настырно разглядывая блондина. — Вы к кому? Момент, в который в сердце Узумаки что-то оборвалось. Голос его омеги такой холодный, взгляд суровый. Она… — Сакура… — вопрос, или обращение, не понял даже сам альфа. — Мы знакомы? Случилось именно то, чего Узумаки всегда боялся, эта омега его не помнит! И… Черт побери, какого лешего его Сакура делает у Саске дома?! Вот же, распиздяй, хитрый жук, вздумал такие шутки отмачивать с лучшим другом? Альфу едва не затрясло. Да он его в бетон закатает! — Вы в порядке? — похоже, Харуно уже успела забеспокоиться. — О, Наруто, привет, — за спиной Сакуры показался Итачи. Альфа решительно всучил всю свою провизию в руки Харуно, настойчиво пытаясь пробраться к Итачи. Поглядывая на него, как на врага народа, ткнув пальцем ему в грудь: — Итачи-сан, вы мне, конечно, друг, но извольте объяснить, что за шабаш здесь происходит? Утро начиналось с волшебства, им и закончится, однако…* * *
Букет пышных сиреневых цветов красуется в фигурной вазочке на столе в гостиной. Они такие красивые. Обладают очень интересным, едва уловимый ароматом. Харуно принюхивалась к бутонам несколько раз, чтобы раскрыть для себя все его нотки. И только потом, с чувством выполненного долга, вновь принялась мастерить рукавички, устроившись на диване, пока один из хозяев дома что-то обсуждает с гостем на втором этаже. Они долго уже там торчат. Не случилось ли чего? — Послушай, Наруто, ты ни в чем не виноват… — справедливо вымолвил Итачи, лелея на своей груди расстроенное депрессивное тело, которое уткнулось в него и рыдает. — Я бесполезен! С меня никакого толку. Какой я нахер альфа, если даже не смог разыскать свою омегу и спасти ее из ада, в котором она варилась! Я ничтожество, а не мужик. По делом мне, такой не заслуживает в жизни счастья… — снова всхлипывает. Итачи утомленно прикрывает лицо ладонью: — Наруто, послушай… — Все, что я могу — сидеть и перебирать туалетную бумагу в резиденции и бесполезно развлекаться в свободное время, как ничтожество! Неджи был прав, говоря о том, что когда мы с Саске состаримся, нам нечего будет рассказать своим внукам, при нашем образе жизни. Потому что не будет у нас никаких внуков! — Боги, Наруто, да успокойся ты! — не выдержал Итачи и встряхнул альфу за плечи со всей дури. — Послушай меня, какой смысл в твоем нынешнем нытье, а? — большие чернильные глаза омеги угрожающе уставились на Узумаки, который точно не возьмется перечить старшему. — Высказать о себе истину, — выдохнул блондин, отводя взгляд в пол. — Нет, на самом деле, твое нытье мне напоминает жалобы прожившего жизнь неудачника, у которого ни кола, ни двора, ни башки, ни чести. Ты приписываешь себя к таким? — тот отрицательно мотает головой в ответ, — Если эта девушка тебе реально дорога, не сопли мне в жилетку пускать будешь, а пойдешь и предпримешь шаги к действию. — Но ведь она меня даже не помнит, — чешет обратное Узумаки. — Помнит, не помнит — не главное, просто хоть сейчас начни действовать как взрослый. В семнадцать-восемнадцать лет многим не хватает опыта в отношениях… — «Кому-то его и в двадцать шесть недостает…» — случайно замаячила мысль, и омега отчего-то нахмурился. — Сопливые еще, но теперь-то ты знаешь, что делать! И омега и альфа вздрогнули на пару, вытаращившись на Сакуру, которая вошла внутрь кабинета без стука. — Итачи, простите, что прерываю. Но вам только что доставили вот это. Сказали, передать срочно и лично в руки, — отдает Учихе небольшой желтый конверт. — Любопытно, — оценил омега, присаживаясь на железный стул и аккуратно надрывая конверт по боковому шву. В руки выпало весьма необычное послание. Старая черно-белая детская фотография. Очевидно, это или копия, или ее слишком бережно хранили, потому что снимок выглядит, как новый. Итачи видит его впервые, в этом он был уверен. Матовый лист фото-бумаги отражает образы двух детей в забавных зимних одежках, и вокруг их снег. Много снега. Ребенок постарше задорно улыбается, играя на камеру, а малец, которого он обнимает, неимоверно суров. Все, что видно из-под его шапочки — огромные темные глаза и кружок соски-пустышки. Смешной какой мальчишечка. Омега пристально изучает снимок, потом заглядывает на его обратную сторону. Сообщение, выведенное старательно чернильным пером внесло не только ясность в смысл посылки, но и вызвало ухмылку на губах капитана. «Братишка-Итачи, по-прежнему буду рад приветствовать тебя этим вечером в своем доме. Разумеется, не настаиваю. Только напоминаю.» — Вас за воротами ожидает персональный экипаж. Кучер предупредил, чтобы вы не спешили сломя голову, он приехал исключительно за вами. И будет простаивать столько, сколько потребуется. Мне его выпроводить? — мельком окинув взглядом Наруто, Сакура ждала указаний от хозяина дома. Итачи промолчал, исключительно из-за внутреннего недоумения и мечущихся подобно раненым зверям, мыслей: «А ты напористый, братишка Шисуи».